Рулевой. Книга 1. Испытание огнем

Глава 3. Встреча

Я высадил очередного спешащего по своим делам парня у обочины, посмотрел на часы. Вечер. Город постепенно загорался разноцветными огнями. Где-то там, в этом Москове, была вся моя жизнь. Не идеальная. Возможно, не такая, как мечтал. Но моя. По радио в новостях диктор быстро бормотал об очередном возгорании где-то в районе Лапотни.

Я завёл двигатель. Метка на ладони слегка заныла. "Да что опять", — подумалось мне. В очередной раз сжал руку в кулак, но быстро отмахнулся. Ерунда. Просто устал.

"Ладно, — сказал сам себе. — Ещё пару клиентов, и домой".Буквально через несколько минут заметил женщину на обочине. Она стояла, подняв руку, как будто голосовала. Я притормозил.

— Вам помочь? — спросил, приоткрывая окно.

Женщина подошла к машине. Её лицо было скрыто в тени капюшона, но я почувствовал, как по спине вдруг пробежал холодок.

— Спасибо, — сказала она. Голос её показался почему-то смутно знакомым.

Она села на заднее сиденье. Я взглянул в зеркало заднего вида и замер.

Это была она! Та самая женщина, которую я подобрал под Уфой. Та самая, которая оставила мне метку на ладони. Та самая, которую я недавно вспоминал. Она насмешливо смотрела на меня глазами с рыжим оттенком.

— Вы же... — начал было, но слова застряли в горле.

Женщина улыбнулась.— Да, точно. Ты думал, что мы больше не встретимся, Станислав?

Я почувствовал, как в груди бешено заколотилось сердце.

— Кто вы? И что вам от меня нужно? — спросил, стараясь звучать спокойно.

— Я пришла предупредить тебя, — сказала женщина ровным голосом. — Ты ведь чувствуешь, чем пахнет воздух? Это запах гари и медных монет. Он дышит за твоей спиной.

Я инстинктивно оглядываюсь по сторонам — никого.

— Люди называют его Азаром, но у него нет имени. Только голод... и спички, которые он бросает в чужие сны.

Она помолчала некоторое время, глядя на моё отражение в зеркале заднего виде. Я молчал, не зная, что сказать.

— Понимаю, что у тебя будет много вопросов. Они появятся потом, когда придёшь в себя. А пока прислушивайся к сигналам.

— К сигналам? Каким сигналам?— я удивлённо скосил глаза.

Она посмотрела в окно.— Знаешь, в городе их почти не слышно. А ведь они идут постоянно. Ты скоро поймёшь.Я хмыкнул, не зная, как реагировать.

— У вас интересная философия, — пробормотал я.

— Это не философия, —женщина улыбнулась, но в её взгляде промелькнула тоска. — Это просто знание. Со временем ты тоже будешь его чувствовать. Кстати, твой дед хранит старый дневник с рисунками. На последней странице — дерево, обугленное с одной стороны. Спроси его, почему он никогда не дорисовывал вторую половину. И отвечая на твой первый вопрос — можешь называть меня Нурия.

Я обернулся — женщина рассмеялась, и её голос рассыпался хрустальным звоном.

— Ты ещё узнаешь, чей пепел ты вдыхаешь...

Её фигура расплылась, как тень от костра. На сиденье, где она сидела, остался лишь приторно-сладкий запах — будто конфета. Ириска, упавшая в огонь.

Оглянулся вокруг. Никого.

— Мать - природушка, — пробормотал, сжимая руль. — Кажется, именно в таких случаях рекомендуется себя щипать, да?

Посидев минутку в задумчивости, переваривая эту неожиданную встречу, я разблокировал телефон и нашёл в контактах номер деда.Тот принял звонок очень быстро, как будто ждал его.

— Ну здравствуй, внук. Вспоминал тебя недавно, — начал первым разговор дед Исмагил.— Дед, здорово. Не хочу тебя отвлекать, у меня вопрос буквально на минутку.— От чего ты можешь меня отвлечь, Стас? Я давно уже ничем важным не занят, а для тебя — всегда свободен. Только разве тебя дождёшься в гости?

— Дед, обязательно заеду, обещаю! Просто дел навалилось в последнее время — не разгрести. А вопрос вот какой — знакома ли тебе женщина по имени Нурия? — спросил я. — И я сейчас говорю не о чайной принцессе. А

ещё — кто такой Азар?

Дед молчал. Я подождал секунд пятнадцать и тихо проговорил:

— Дед, алло? Ты там где?

— Тут я, Стас. От кого ты услышал эти имена? — спросил дед Исмагил напряжённым голосом.

— Не то чтобы услышал, дед. Дама одна сейчас так представилась в разговоре. А потом пропала куда-то. Между делом сказала, что ты на мои вопросы ответить можешь. Правда, их у меня пока нет, — сказал я.

— Стас, это совершенно не телефонный разговор, — помолчав ещё немного сказал дед. — Ты бы заехал ко мне. На днях, а то и раньше. На кружку чая.

— Твой чай я очень люблю, дед! Обязательно постараюсь забежать поскорее, — проговорил я, собираясь заканчивать разговор.

— Ещё момент, внук. Пожалуйста, будь осторожен.— В каком смысле, дед? Я и так самый аккуратный водитель в городе с огромным стажем, — попытался отшутиться я.

— Во всех смыслах, Стас. Судя по всему, вокруг тебя начинается какая-то опасная история. Береги себя. Прошу.

— Ладно, дед. На днях увидимся. Я наберу заранее. — сказал я и нажал красную кнопку отбоя вызова.

Разговор с дедом ничего не прояснил. Скорее всего даже ещё больше запутал. Но я привык решать вопросы по мере их поступления. Съезжу к деду — и он расскажет, что знает. Нет повода забивать голову раньше времени, подумалось мне тогда.

Спустя минут пятнадцать припарковался на Волоколакском шоссе, недалеко от входа в подземку.Вечер. Холодно. Решил перекусить перед тем, как ехать домой. Фастфуд в павильоне у станции метро Ворон— не самый изысканный ужин, но гораздо лучше, чем ничего. Всё из-за того, что Катя совершенно ничего не готовила и кажется, даже не знала, с какой стороны подойти к плите.

Купив шаурму, вышел из павильона и сразу заметил собаку. Она сидела у стены, прижавшись к теплу вентиляции. Пёс был небольшой, лохматый, с длинной светлой шерстью, внешне напоминающий ши-тцу.

Я замер на месте. Такую собачку всегда хотела завести Катя. Она часто говорила: "Они такие милые, как игрушки!". Но покупать не спешила — ей было жаль денег. Она толсто намекала, что я сделаю ей такой подарок. А я все время тянул и отшучивался.

"Ну и ладно", — подумал я, откусывая кусок шавухи.

Пёс поднял голову и уставился на меня внимательным взглядом. Я вздохнул, как бы понимая намёк, вытянул из лаваша кусочек мяса и бросил собаке.

— Голоден? На, держи, — сказал ему.

Пёс аккуратно подобрал угощение, не торопясь прожевал и снова уставился на меня.

— Ещё хочешь? — спросил я, делясь очередным кусочком.

Пёс промолчал, но его хвост слегка задвигался.

Присев на корточки, протянул руку. Пёс не отстранился, позволил себя погладить. Шерсть была мягкой и на удивление чистой, только немного свалявшейся.

— Как тебя зовут? — поинтересовался я.

Пёс промолчал.

— Шарик? — попробовал угадать.

Никакой реакции.

— Тузик?

Тишина.

— Рекс? Кекс?

Пёс лишь наклонил голову набок, как будто спрашивая: "И это всё?"

Я усмехнулся.

— А как? Никак?

И тут пёс начал активно вилять хвостом.

— Никак? Серьёзно? — удивился я.

Пёс замотал хвостом ещё сильнее.

— Ладно, пусть будет Никак, — сказал, погладив его по голове.

Мы доели шаурму почти пополам. Выбросив жирную обёртку в урну, я направился к машине. Пёс пошёл за мной следом, держась на небольшом расстоянии, но не и отставая.

— Ты что, провожаешь меня? — спросил у него, обернувшись.

Никак сел на тротуаре, склонил голову и уставился внимательным взглядом.

— Где твой хозяин? Или хозяйка? — Я посмотрел по сторонам. Никого похожего на потерявшего собаку не было. Пёс сделал маленький шаг ко мне.

Я вздохнул. Посмотрел на пса, потом на свою пустую машину.

— Ладно, поехали. — сказал, открывая дверь.

Никак прыгнул на переднее сиденье так, как будто всегда только там и ездил.

Я сел за руль и потрепал пса по мохнатой шее.

Он в ответ лизнул мою ладонь — шрам чуть дёрнулся, но без боли, будто отзываясь.

— Чёрт, да ты мне тоже метку свою поставил? — усмехнулся я.Катя вроде бы хотела такую собаку... Ладно, рискнём. Я повернул ключ.

— Ты хоть знаешь, куда мы едем? — спросил, глядя на пса.

Никак смотрел, как бы говоря: "Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь".

Решил забрать его домой — не дело такой собаке шляться по улицам. Пёс был тощим, с грязными лапами, но с таким взглядом, что оставлять его на улице не хотелось. Достал телефон, набрал Катю — она дома, скорее всего телевизор смотрит, лёжа на диване. Гудки пошли, и через пару секунд её голос ворвался в трубку.

— Стас, ты где? — спросила она, и я услышал фоном сериал — мужской голос что-то кому-то доказывал.

— Еду домой, Кать, — ответил я. — Только буду не один, предупреждаю сразу.

— Не один? — переспросила она, и голос её стал выше от любопытства. — Это как не один? С кем ты там?

— У нас будет гость, — сказал я, усмехнувшись, и погладил мохнатое ухо.

— Гость? — удивилась она, и я представил, как она выпрямилась, отложив чипсы. — Какой ещё гость? Кто?

— Симпатичный малый, — ответил я, глядя на пса, который ёрзал на переднем сидении.

— Симпатичный? — протянула она с насмешкой. — Это что, дружок твой какой-то армейский? Ты раньше в радушном гостеприимстве замечен не был и хлебосольством не страдал.

— Не, всё не так, — засмеялся я, поворачивая ключ в замке зажигания. — Пёс это, лохматый, светло-серый, с висячими ушами, как ты любишь. На улице подобрал.

— Пёс? — крикнула она, и пульт хлопнул по дивану. — Ты собаку домой тащишь? Серьёзно, Каримов?

— А что такого? — спросил я, заводя движок. — Один сидел у дороги, тощий, лапы грязные, но глаза умные, жалко стало.

— Жалко ему! — фыркнула она. — Учти Каримов, я с ним возиться не буду!

— Вряд ли он много ест. Да и чистый в целом, — ответил я, глянув на Никака, который лизнул лапу и уставился в окно. — Шерсть густая, чуть свалявшаяся, но симпатичный, тебе понравится. Кажется, ши-тцу.

— Ой, Стас, ты прям герой-спасатель, — подколола она, но голос уже смягчился. — Как зовут хоть этого твоего красавца с умными глазами?

— Пока Никак, — сказал я, выруливая на дорогу. — Если хочешь, вместе придумаем имя, когда увидишь его.

— Никак? — засмеялась она звонко. — Ну ты и придумал, Стас! Ладно, тащи своего пса, посмотрим, что за симпатяга.

— Скоро буду, — ответил я, и она хмыкнула.

— Только не думай, что я ему сразу миску ставить побегу, — добавила она напоследок. — Это твой найдёныш, ты и занимайся им и его грязными лапами!

Я отключился, подумав про себя: Катя поворчит, конечно, увидев его, но привыкнет. Она всегда так, сначала шумит, а потом становится мягче. Никак сидел на соседнем кресле, дышал ровно, и я подумал, что этот пёс, с его внимательным взглядом, может, и правда станет частью нашей жизни — моей и её, какой бы она ни была.

***

Ехать было недалеко. Никак сидел спокойно глядя в окно на мелькающие фонари. Радио наигрывало какой-то древний, но привязчивый хит. Я пытался предположить, когда он мог быть популярен, но в голову ничего, кроме палеозоя не приходило. Однако, история любви в песенке чем-то напоминала мою собственную. Я проникся ритмом заводного регги и даже слегка подпел в припеве: «Нет, мама, Клава не просто забава!». Никак повернул свою большеглазую голову ко мне, удивлённо посмотрел и фыркнул. Я замолчал. Стихла и музыка.

Блок новостей начался, как обычно с горяченького. В этот раз — в самом прямом смысле.

— В центре Москова произошёл крупный пожар, — зачастил голос диктора.

— Огонь охватил несколько зданий на улице Дверской. Пожарные работают на месте, но ситуация остаётся напряжённой, пожару присвоена третья категория сложности.

Я непроизвольно нахмурился. Метка на ладони снова напомнила о себе.

— Опять, — пробормотал себе под нос.

Никак насторожился, завертел головой, как будто тоже почувствовал что-то неладное. Странности продолжались.

Через полчаса я открыл дверь квартиры, и пёс тут же забежал внутрь, как к себе домой, решительно топая грязными лапами по полу. Лохматый, с висящими мохнатыми ушами, он сразу начал обнюхивать всё вокруг, а я бросил ключи на полку в прихожей. Катя сидела на диване, уткнувшись в телевизор, но тут же повернулась, услышав шаги.

— Ой, Стас, это кто? — крикнула она, вставая и хлопая в ладоши.

— Говорил же, тот самый пёс, — ответил я, снимая куртку. — Никак зовут, подобрал на шоссе у киосков.

— Какой хорошенький! — взвизгнула она, подбегая ближе. — Смотри, какая мордашка, это же точно ши-тцу!

— Так я не ошибся? — переспросил я, глядя на Никака, который сел и уставился на нас. — Ну, наверное да, мордахой точно похож. Судя по картинкам, которые ты показывала.

— Точно ши-тцу, — сказала она, наклоняясь к нему. — Милый такой, глазки круглые, ты прав был, симпатичный.

Никак ткнулся мохнатой мордой ей в руку, а она засмеялась, теребя его свалявшуюся шерсть. Потом выпрямилась и посмотрела на меня с хитрой улыбкой.

— Помой его, Стас, — предложила она, кивая на пса. — Лапы грязные, да и пахнет улицей.

— Я? — удивился, отступив назад. — Не знаю, как собак мыть. Даже не знаю с какой стороны начать.

— Ой, ну ты же его притащил, — сказала она, уперев руки в бока. — Я тут сериал смотрю, а ты герой, вот бери и мой.

— Катя, я в этом не разбираюсь, — возразил вновь, пожав плечами. — Вдруг что-то не так сделаю и он меня покусает?

— Да он же лапочка, — ответила она, глядя на внимательно слушавшего нас пса.

Мы прошли в кухню и Никак побежал за нами, забавно виляя пушистым хвостом. Катя открыла холодильник, вытащила кусок колбасы, отрезала немного и бросила псу.

— Ешь, лохматый, — сказала она, а я достал хлеб и сыр.

— Это точно собакам можно? — спросил я, глядя, как Никак жадно глотает колбасу.

— Ну, он же голодный, — ответила она, пожав плечами. — Макарошек ещё дадим, которые ты вчера варил.

— А мне останется?, — уточнил я.

— Ты привёл — вот и делись своей порцией, — ответила Катя и вильнув бёдрами вышла из кухни.

Никак смёл всё, что ему наложили, за минуту, облизнулся и посмотрел на меня, будто просил добавки. Мы поели сами — я сделал бутерброды, Катя заварила чай, а пёс сидел рядом, положив голову на лапы. После ужина он запрыгнул на диван, забрался на подушку Кати и свернулся калачиком. Через пару минут уже сопел, смешно поскуливая во сне.

— Смотри, как устроился, — засмеялась она, глядя на него. — Прям царь на троне.

— Это твоя подушка, между прочим, — заметил я, допивая чай. — Пусть спит, что ли?

— Нет уж, — сказала она, ткнув меня в бок. — Делай ему какую-нибудь лежанку, а то привыкнет к дивану.

— Ладно, сейчас, — ответил я, вставая с кресла.

Пошёл в комнату, взял старое одеяло, сложил его в углу у батареи, сделал подстилку. Вернулся, аккуратно поднял Никака — он был лёгкий, тёплый, кажется, даже не проснулся — и перенёс на пол. Уложил на одеяло, а он только вздохнул, вытянув лапы.

— Вот так лучше, — сказал я, глядя на него. — Спи, лохматый, завтра со всем разберёмся.

— Милый он всё-таки, — добавила Катя, улыбнувшись. — Но мыть его будешь ты, Стас, я серьёзно.

— Ну это мы ещё посмотрим, — буркнул я, и мы оба засмеялись, пока телевизор гудел на фоне. ***

Мы сидели на диване, Никак спал на своей подстилке в углу, а по телевизору заканчивался какой-то старый фильм. Катя допила чай, поставила кружку на стол и потянулась, зевая во весь рот.

— Спать пора, Каримов, — сказала она, глядя на меня. — Устала я что-то за сегодня.

— Давай, — с удовольствием согласился я, выключая в кухне свет. — День какой-то длинный был, я тоже вымотался.

— А он точно не сбежит? — спросила она, кивнув на Никака.

— Не знаю. А куда ему бежать? Сразу бы со мной не пошёл, наверное. В тоже время я же не зоопсихолог. Так что время покажет. — ответил я и улыбнулся. — Спит как убитый, смотри.

Вдруг телевизор мигнул — экран потемнел, потом загорелся снова, но показывал уже не фильм, а новости. Диктор, строгий мужчина в сером костюме, говорил ровным голосом.

— Сегодня вечером в районе Дарьино зафиксирован очередной пожар, — объявил он и кадры показали густой чёрный дым над домами. — Причина возгорания неизвестна, огонь вспыхнул внезапно, десять пожарных расчётов работают на месте происшествия.

Катя нахмурилась, а я почувствовал, как по спине вновь пробежал холодок. Краем глаза увидел, как за окном что-то мелькнуло — полупрозрачная тень, словно дым, скользнула по стеклу. Я замер, повернул туда голову и стал присматриваться.

— Стас, ты чего?

— Да, так, показалось, — буркнул я, отворачиваясь. — Тень какая-то мелькнула, ерунда, наверное.

— Да ну тебя, пугать вздумал, — сказала Катя, махнув рукой. — Выключай телек, спать пора.

— Ладно, — ответил я, щёлкнув пультом, и экран погас.

Катя начала заворачиваться в одеяло, а я постоял ещё, глядя на пса — он пару раз дёрнул лапой во сне, будто бежал куда-то. Тень за окном больше не появлялась, но воздух в комнате стал тяжелее, будто кто-то дышал мне в затылок. Я невольно оглянулся — пусто, только темнота. Лёг на диван, натянул одеяло до подбородка, закрыл глаза и сон накрыл меня быстро, как чёрная волна, утянув в бездну.

Мне снилось, что я бегу через лес, где деревья горели без дыма и слышался только тихий треск огня. Тени шептали моё имя голосами, похожими на скрип несмазанных дверей. Одна — длиннопалая, с ногтями, как обгоревшие спички — потянулась к моей ладони. Шрам вспыхнул синим огнём...

Я проснулся от резкой боли. Никак стоял на моей груди, шерсть дыбом, а в его глазах, расширенных до черноты, отражалось окно — и там, в стекле, за моей спиной, медленно проявлялся силуэт: высокий, с плечами, покрытыми чем-то вроде коры, но это была не кора... обугленная кожа?

В воздухе пахло чем-то горело-сладким.

Я обернулся. Но не сразу. Сначала нащупал на тумбочке ножницы — единственное, что было под рукой. Когда же повернул голову, на подоконнике лежало только несколько чёрных лепестков... нет, не лепестков. Бабочек. Сожжённых заживо, но ещё шевелящих крыльями.

Никак тихо заскулил и зарылся мордой мне под мышку. Катя во сне перевернулась на бок.

«Завтра», — подумал я, сжимая ножницы. — Если это слово ещё что-то значит.