Искусство войны

Глава 3

Получить у профа разрешение отправиться в поездку на Южный континент было непросто. Я же теперь не могу твердо настаивать на своем. Но я его убедил. Сказал, что это необходимо мне для очистки совести. Буквально. Не так, как некоторые люди делают вид, что исправляют свои ошибки или зло, которое причинили. Проф очередной раз велел мне не лезть на рожон и согласился скрепя сердце.

— Другие же люди там живут, и ничего, — постарался я его успокоить.

— Они не являются моими сыновьями, — заметил проф.

Что он имеет в виду, что о них он не беспокоится? Или что им там безопаснее, чем мне? Или и то и другое вместе? Скорее всего, и то и другое. Ладно, главное — он меня отпустил. Правда, пришлось еще поотбрыкиваться от охраны. Если я приволоку туда отряд, это будет просто ужасно, тогда можно просто не ездить, незачем. Проф, наверное, попросит синьора Мигеля как-нибудь незаметно позаботиться о моей безопасности. Ну, этого нельзя было избежать. Еще он предложил мне взять маленький бластер. От оружия я не стал отказываться.

— Это вы сделали так, что Линаро оплатили учебу в университете? — спросил я. — Из-за меня…

— Нет, я не имею к этому никакого отношения.

— А всем остальным ребятам, которые оказались в таком положении?

— Не знаю, думаю, что да. Вряд ли их много.

— Я не понимаю! — почти взвыл я. — Не может быть всё так хорошо, это же не сказка! Год назад вы с синьором Мигелем устроили эту провокацию с Трапани и Кремоной.

— Да, и ничего полезного из этого не вышло, — согласился проф.

— Я не верю в божественную справедливость, для этого надо поверить в Бога, а против этого бунтует мой разум.

— И твоя гордыня.

— Да, ну и что? — с вызовом заявил я.

— Ничего. Ты уверен, что мир не устроен в соответствии с твоими представлениями об этике. И это разумно. Но, может быть, этика устроена в соответствии с миром.

— А? Ну, может быть, — растерянно сказал я, раньше это не приходило мне в голову.

— Кроме того, тут может быть голый расчет. Самые вульгарные материальные соображения. Что является самым основным стратегическим ресурсом?

— Тетрасиликон, — ляпнул я автоматически.

Проф поднял брови:

— Да? Ты так много времени потратил на изучение истории, как было в прошлом?

— Обработанные кремни, потом медь, бронза, метеоритное железо, потом, конечно, выплавленное, потом товарное зерно, э-э-э, наверное, сталь, затем нефть, микрочипы, фрагменты генно-модифицированных ДНК, софт, технологии, ну, это и сейчас так.

— А в твоей любимой Японии, когда она стала великой державой? Тогда была эпоха нефти, если можно так выразиться. Много ее там было?

— Своей? Ни литра.

— Ну и…

— Я понял. Оружие, которым я не стесняюсь пользоваться.

Проф улыбнулся:

— Ну что ж. Это еще не весь ответ, но значительная его часть.

В последнюю субботу энмая, сдав все экзамены, мы с Винсенто полетели на Южный континент.

— Так всё же, как там твой брат Энрико? — спросил я. — Сидит дома или бегает по джунглям?

— Его, оказывается, уже ловили и действительно просто отдали родителям. Но черт его знает, он может опять податься в джунгли.

— Понятно. Тогда придется идти вытаскивать его оттуда.

Винсенто вздохнул:

— Ма очень боялась, что его застрелят.

— Не застрелят. Бойся, чтобы он кого-нибудь не застрелил.

Он посмотрел на меня испытующе:

— Не верю я в такое великое милосердие.

— Это не милосердие. Просто наши достаточно умны, чтобы не тушить пожар нефтью.

— Как это?

— Ну, если его убьют, ты же побежишь мстить. А если убьют тебя, твои младшие братишки, когда вырастут… И так далее: «…Убийство будет порождать убийство, и всегда во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся понимать»,[1] — закончил я подходящей цитатой. Винсенто замолчал и молчал минут двадцать. Мне тоже было о чем подумать — с моей-то основной профессией «киллер на договоре».

— Кстати, — неуверенно продолжил он наш разговор, — я тут узнал, что все ваши парни перед тем, как пойти учиться, проходят военную подготовку в учебном батальоне. Почему меня туда не отправили? Ну, когда я ходил в ваш отдел высшего образования? Я еще не свой, и мне не доверяют?

Я помотал головой:

— Не все. Это принято, но не обязательно. Я, например, тоже…

— Ну, тебе еще только четырнадцать…

Я испытующе посмотрел на него, зажмурив один глаз и хитро улыбаясь:

— Кремона больше не имеет к тебе никакого отношения. Понял?

— При чем тут это?!

— Ну-у, существуют только явные обязательства, как в договоре. На каких условиях тебе оплатили университет? — поинтересовался я.

— Ну, там типовой договор… Я потом пять лет должен работать в какой-нибудь фирме корпорации Кальтаниссетта, ну или в научном центре, если возьмут. И всё.

— Вот именно. И все.

— Э-э-э, даже если я устроюсь туда мусор убирать?

— А в договоре на эту тему ничего нет? Тогда можно и так. Только зачем тебе это?

— Мне незачем. Но… Ваши просто подставляются…

— Ага! Точно. И до сих пор не разорились. Почему бы это?

— Хм. Ладно, всё понятно. Но, по-моему, решение неустойчиво.[2]

— Да. Но это имеет свои преимущества. Устойчивое общество может устойчиво вращаться на круговой орбите довольно долго. Пока не придет какой-нибудь завоеватель с военной техникой следующего поколения.

Линаро тихо рассмеялся:

— Точно. Раньше я об этом не думал, — он спохватился. — Ты не ответил на мой вопрос. Ну, военная подготовка — это очень престижно, я понял. А я рылом не вышел?

— Чушь! — фыркнул я. — Хочешь, можешь провести там следующий учебный год. Но в отделе высшего образования это никому не понравится. Будь уверен.

— Почему это? Все корпорации крепят свою обороноспособность.

— Ты как маленький! — отрезал я. — До сих пор мечтаешь о красивой форме.

— Ну, в кремонской армии я служить не хотел, там такие порядки…

— Догадываюсь. А если ты закончишь университет и будешь работать у нас, то эта самая «обороноспособность» будет зависеть от тебя больше, чем от авиадивизии полного состава.

— Ну, это ты загнул.

— Нет, — мотнул головой я. — Я разбираюсь не только в математике, но и в войне.

Наш разговор перекинулся на функциональный анализ, он интересовал нас обоих больше, чем чья-то там обороноспособность.

Перелет через космос прошел без проблем, и «Феррари» приземлился на посадочной площадке военной комендатуры маленького южного городка Урбано. Дежурный офицер мгновенно согласился с тем, что моему катеру действительно следует постоять именно здесь, — проф успел позаботиться о моей безопасности.

Мы пешком пошли к домику родителей Винсенто. Во время боевых действий городок не пострадал, и только многочисленные военные патрули (у нас трижды проверили документы) напоминали: вы на оккупированной территории, и жители ее не смирились.

«И как тебе роль оккупанта? — поинтересовался внутренний голос: — Ты столько книг прочитал о героической борьбе против них. Каково тебе с другой стороны?» — «Не знаю еще», — ответил я.

— Мы пришли, — сказал Линаро.

Мы остановились перед забором маленького, давно не крашенного деревянного коттеджа. Как в нем может разместиться семья с девятью детьми, непонятно. В небольшом дворике совершенно седой, но еще довольно крепкий мужчина вручную обстругивал какую-то доску.

— Папа! — окликнул его Винсенто и бросился во двор.

Я остался пока на улице. Пусть они поздороваются. Кажется, этот парень явился домой без предупреждения, впрочем, вряд ли ему за это попеняют.

Наконец они обернулись ко мне, и я подошел поближе. Винсенто представил меня только по имени.

— Моя фамилия Галларате, — отчеканил я. Синьор Линаро посмотрел на меня, прищурив глаза:

— Тот самый?

Я кивнул и с вызовом поинтересовался:

— А что, есть претензии к качеству?

Синьор Линаро покачал головой:

— Похоже, твой отец все делает великолепно.

— Я тоже так думаю.

Он протянул мне руку, я ее пожал.

— Иди поздоровайся с матерью, — велел синьор Линаро сыну.

Винсенто кивнул и ушел в дом.

— Так это из-за тебя Винсенто…

— Да. Из-за меня.

— Зачем ты с ним приехал?

— Я его привез, — усмехнулся я. — Чтобы он не тратился на билет.

— Отдаешь долги?

— Не знаю, насколько это возможно, — ответил я неуверенно.

Из дома вылетела молодая девушка:

— Я сейчас всех соберу! — крикнула она и побежала куда-то на улицу.

Ну, понятно, все дети где-то гуляют.

— Поседел я в лагере, на юге, — заметил синьор Линаро. — Так что о Кремоне в этом доме не жалеют, а какими вы будете, еще неизвестно.

Я поднял брови:

— Винсенто сказал мне об Энрико. Кремона тоже бы так поступила?

Он покачал головой:

— Ты же знаешь, что нет.

— Знаю, — жестко ответил я, — во время последней заварушки я был под Мачератой и кое-что видел. И если вы не жалеете о Кремоне, то почему ваш сын бегает по джунглям?

— Не мог же я рассказать ему правду!

Тут до меня дошло:

— О! Простите, я не подумал.

— Ничего. Это даже хорошо, что ты не можешь этого понять. Вселяет надежду.

Вот тут я на самом деле понял, что он имеет в виду, я-то было решил, что он просто не хочет подвергать мальчишку опасности: проговорится или ляпнет что-нибудь противокремонское. А у него были не только такие опасения.

— Я посоветовал Винсенто взять Энрико с собой в Палермо. Ну, пока тут всё не успокоится. По джунглям бегать небезопасно, даже если в тебя не стреляют.

— Я-то не против.

— Это хорошо. У наших парней тоже терпение не ангельское, если мальчишки кого-нибудь убьют… Всё это может очень плохо кончиться…

Через двор, к дому, пробегали представители младшего поколения семьи Линаро. Но тринадцатилетнего мальчика среди них не было. Я забеспокоился:

— Утром он был здесь?

Синьор Линаро понял, о ком я.

— Да, — он с беспокойством огляделся.

— Вам следовало его запереть! — со злостью сказал я. — Или вы думаете, что у нас даже горынычи милосердны?!

— Он обещал!

— Ну и где он?!

Синьор Линаро пошел в дом, знаком предложив мне следовать за ним.

Я познакомился почти со всей семьей. Пауза в возрасте между младшими и старшими детьми — примерно пять лет, столько, вероятно, синьор Линаро провел в лагере. Когда он вернулся, Энрико было шесть или семь, а Винсенто — тринадцать или четырнадцать. Синьора Линаро, ее старшая дочь и младшие дети ничего против меня не имели, а вот еще две сестры Винсенто немного постарше меня — прямо-таки испепеляли взглядами, и вернувшегося после долгого отсутствия брата — тоже. Да, здесь нам будет непросто.

Девочки явно знали, куда делся Энрико, но отворачивались и молчали, как Стромболи на допросе.

— Когда вам принесут окровавленный кроссовок, потому что все остальное съел горыныч, вы сможете ненавидеть меня еще сильнее, — сказал я резко. — Ладно, Винсенто, вряд ли он ушел один, и вряд ли они успели далеко убежать. Ты, наверное, можешь сообразить, куда именно, а у меня есть бластер, так что мы не пропадем.

Синьор Линаро обнял свою испуганную жену:

— Мы его приведем.

Я покачал головой:

— Лучше мы сходим вдвоем с Винсенто.

— Это почему?

— Ну, нам проще будет их уговорить. А если вы пойдете с нами, нам придется тащить на себе компанию брыкающихся мальчишек. Или как вы намерены их вернуть?

— Понятно. Бластера у меня нет. Я неблагонадежный. Был, — он вспомнил что наши не имеют к нему никаких претензий.

— Это к тому, что нам надо взять с собой патруль? Тогда завтра придется делать то же самое еще раз, и послезавтра. Пока не случится какая-нибудь беда. Тогда кто-нибудь опомнится!

Девочки были по-прежнему непримиримы. Черт с ними, справимся.

— Ну, ты придумал, куда нам идти? — спросил я у Винсенто.

Он кивнул. Я достал из кармана свой новенький «шпионский» наладонник. Вчера, возвращаясь с экзамена, увидел рекламу перед магазином электроники и не смог устоять: размером с обычный считыватель, но разворачивающиеся голографические экран и клавиатура — это всё, что у них есть общего. Возможности — как у ноутбука последней модели. Плюс ИК-сканер, индикатор жучков, видеокамера, встроенный диктофон. (Записывает шепот за двести метров, если нет помех. А где их нет?) Плюс все возможности хорошего комма, которые за наладонником и не заподозришь, поэтому я и окрестил его «шпионским». Стоит, правда, как десять новеньких ноутбуков. За такую вещь не жалко.

Я вывел на экран карту окрестностей:

— И куда они могли податься?

— Вот сюда, — показал Винсенто на небольшую поляну в окружающем городок хвойном лесу (защита от ящеров), — обычное место сбора перед всякими шалостями.

— Ах ты… — начала его сестра, но ее мать закрыла ей рот ладонью.

— Ладно, пошли, а потом — по тепловому следу. В лесу, наверное, час продержится. Не меньше.

Он согласился. И мы побежали.

— Жаль, что горынычи холоднокровные, — заметил я, — придется смотреть в оба, сканер их не ловит.

Через десять минут мы были на поляне, трава была еще примята, но юные партизаны уже отправились воевать.

— А почему ты так уверен, что они ушли недавно? — поинтересовался Винсенто.

— Сейчас еще только полдвенадцатого. Завтракали твои, наверное, около десяти — суббота. Потом мальчишки здесь собирались, выясняли, кто тут главный и куда они пойдут. К тому же, если бы они ушли давно, твои сестренки сказали бы с вызовом что-нибудь вроде: «Ищите!»

Говоря всё это, я пытался найти тепловой след на одной из трех тропинок, что вели в сторону джунглей.

— Ты рассуждаешь, как настоящий шпион, — заявил Винсенто.

Ужасно. Того и гляди, он до чего-нибудь догадается. Не следует забывать: я тут бегаю по лесу в обществе надежды всей этнийской математики. С мозгами и логикой у него более чем в порядке.

— Это обыкновенная логика, — заметил я, — почти математическая. Ты просто никогда не пытался применять ее в реальной жизни. Непонятно почему.

Я нащупал след и махнул рукой в сторону средней из тропинок:

— Туда.

— Почему это ты думаешь, что я не пользуюсь логикой? — оскорбился Винсенто.

— Ну в тот раз… мог бы догадаться, что я не побегу на тебя стучать, да еще и в кремонскую СБ!

— Отец, знаешь, за что сидел? Не донес на человека, который ему что-то такое антикремонское сказал! А тебе ничто не грозило, между прочим.

— Извини, я не знал, — сказал я серьезно.

Этот мир еще ужаснее, чем я думал. У них не хватает рабочих рук на терраформировании (умерли, надо полагать), — вот они и устраивают провокации. Беспроигрышный вариант. Или провокатора, или его жертву можно будет посадить. Смотря кто первый прибежит доносить. Мало-мальски порядочный человек садится однозначно. В сухом остатке имеем страх и ненависть всех ко всем, а значит, полную невозможность создать, например, какую-нибудь революционную организацию. Безопасность обеспечивает свою безопасность. За счет безопасности всех остальных.

Тропа довела нас до края джунглей. Здесь, среди влажных испарений, тепловой след не сохранился или был слишком слаб. Мой сканер его не ловил. Пришлось поиграть в следопытов. Нам повезло: у Кремоны нет летних военных лагерей, поэтому их мальчики не умеют не оставлять следов. Разве что на сухой хвое. Но это сумеет кто угодно.

Вперед. Пробежав около двух километров, мы приблизились к небольшой поляне — упало дерево-великан. Оттуда слышались звонкие голоса: на поляне шло совещание, что бы такого сделать героическим деткам, чтобы захватчикам жизнь медом не казалась. С учетом, что бластер всего один. А ребят на поляне пятеро. Всего один бластер — это прекрасно! Наши с Винсенто шансы выжить резко возросли.

Мы посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись и вышли на поляну. Нас увидели не сразу. Юные герои не потрудились поставить часового. Но все же нас заметили немного раньше, чем мне бы хотелось.

— Шухер! — закричал кто-то.

Через мгновение мне в грудь был направлен карманный бластер. Увидев, что мы не военный патруль, ребята успокоились.

— Винс! — воскликнул один из мальчиков. — Это мой брат!

— Вижу, — ответил его приятель с бластером. — А этот кто такой?

Бластер он не опустил. Синьор Соргоно ему бы поаплодировал.

Я сделал шаг вперед и ответил:

— Энрик Галларате, — таким тоном, что не догадаться было невозможно. И поднырнул под его руку прежде, чем он нажал на спуск. Небольшие папоротники за моей спиной превратились в пепел. А я взял его на один из тридцати стандартных приемов обезоруживания противника. Крепко в меня их вбили.

Никто из окружающих просто не успел никак среагировать.

— Сумасшедший! — выдохнул Винсенто.

Я отскочил на шаг, поставил бластер на предохранитель и убрал его в карман. Обезоруженный мальчишка медленно поднялся на ноги.

— Вот теперь можно поговорить спокойно, — заметил я и по очереди поиграл в гляделки с каждым из ребят.

— Змея, — процедил сквозь зубы Энрико, опуская глаза, его я оставил на десерт.

— Прекрасные познания в зоологии, — парировал я. — А что здесь живут плотоядные ящеры, вы в школе проходили?

— Ну и драпай отсюда побыстрее! — огрызнулся кто-то.

Снаряжения у ребят не было никакого. Я улыбнулся:

— Герои будут сражаться с голодом, жаждой, горынычами. С чем еще? А-а! С войсками противника при помощи рогаток.

— Тебе-то какое дело?!

— Да так, не люблю, когда кто-нибудь бессмысленно гибнет. Даже такие молодые идиоты, как вы. Всех уже ловили? — поинтересовался я ехидно.

Мальчики покраснели: да, я угадал, это уже не в первый раз.

— И что? — продолжил я свою речь. — Что вам такого сделали солдаты Кальтаниссетта?

Ребята молчали: ничего не сделали.

— Они нас оккупировали! — наконец родил бывший бластеровладелец.

— Ну и радуйтесь! — заметил я.

— Чего?!

— Недавно ваши захватили кусок нашей зоны. Они там вели себя несколько иначе.

— Брехня!

— Я сам видел! — резко сказал я.

«Не дави!» — остановил меня внутренний голос.

— Там убивали даже очень маленьких детей, — добавил я тихо. — И если бы ваши замечательные кремонские СБ поймали вас в джунглях с бластером? Что было бы с вашими родителями?

Парень, у которого я отобрал бластер, даже не побледнел, а посерел. Остальные тоже вспомнили старые страхи.

Я утвердительно кивнул:

— Вот именно, собственная СБ хуже, чем чужая армия.

Ребята молчали, но бросаться мне на шею с криками: «Как мы рады, что вы нас оккупировали», — не торопились.

Так у меня ничего не выйдет. Бессмысленно разговаривать со всеми сразу, представления о чести индивидуальны. Я должен разговаривать с кем-то одним, но так, чтобы все остальные могли примерить этот разговор на себя, чтобы они видели отражение… На зубок мне разумеется попадется Энрико, про него я кое-что знаю. Про других ничего нельзя утверждать наверняка.

Я опять посмотрел в глаза намеченной жертве:

— Говорят, ты кое-что обещал своему отцу.

— Есть вещи поважнее, — ответил он резко.

Резкость — свидетельство неуверенности в своей правоте.

— Ну, конечно, — согласился я издевательским тоном. — Высшие ценности! Сладкая жизнь для мерзавцев, которые отняли у твоего отца пять лет в лагере и еще неизвестно сколько сверх того. Ради них можно его обмануть. И донести на него, наверное, тоже можно. Он, во всяком случае, считает это вероятным.

Энрико побледнел:

— Он так сказал?

— Намекнул. Но я понял.

— Но я не…

— Обещание ты уже нарушил, — безжалостно напомнил ему я.

Он опустил голову — и сделал шаг в нашу с Винсенто сторону.

— Стой! — крикнул один из ребят. — Ты что, струсил?

Энрико вздрогнул.

— Самый храбрый может покричать еще погромче, чтобы все окрестные горынычи проснулись и прибежали посмотреть, кто это тут такой вкусный.

— Бластер верни, — проворчал обезоруженный.

— Чтобы ты выстрелил мне в спину? — ласково поинтересовался я.

— Чего?!

— Ну вы же собирались стрелять в людей, которые уже вытаскивали вас из джунглей, чем явно спасли ваши шкуры. Ночь вы здесь живыми точно не протянете. И в меня ты тоже выстрелил, хотя я не доставал оружия и ничем тебе не угрожал.

Я их убедил. Каждого в отдельности. Я это ясно видел на их лицах. Но никто из них не рискнет последовать примеру Энрико первым.

— Ладно, — проворчал я, — вы посовещайтесь между собой, только передвиньтесь к центру поляны, а то мне так сложно следить за кромкой. Как бы и впрямь кого-нибудь не съели.

Они послушались. Ф-фух! Половина работы сделана.

Вряд ли горынычи изучают тактику, поэтому со стороны городка я их не ждал: в джунгли мы углубились только на пару километров. А вот с другой стороны… И бластеры у меня — игрушки.

— Как это у тебя получилось? — тихо спросил Винсенто.

— У тебя бы тоже получилось, если бы ты попробовал, — ответил я. — Я весной прочитал кучу ваших романов. И приключенческих в том числе. Сильно исказить нормальные представления о чести никаким тиранам не под силу. Мальчишки везде одинаковы. Сам себя я бы тоже убедил.

— Понятно, просто я видел больше грязи и уже не верю во все это.

— Зря, — улыбнулся я. — Это все равно, что не верить в звезды. Но они же есть.

Ребята о чем-то шепотом, но яростно спорили в центре поляны. Я обшаривал глазами ее края. Братья Линаро стояли рядом со мной, прижавшись друг к другу. Долго мы здесь торчим. Навлекаем на себя беду. Но торопить мальчишек нельзя ни в коем случае.

Я его не услышал, а почувствовал. И между мной и им стояли и спорили ребята. Доставая бластер, я рванул в сторону, чтобы они не закрывали мне директрису. Идиот! Надо было сразу встать между мальчиками и основным массивом джунглей, а так я не успевал! Хищник уже выбрался из леса, поэтому я прыгнул вперед и выстрелил еще в полете. И сразу рухнул на живот с выставленным вперед бластером: вдруг придется стрелять еще раз. Все остальные даже не успели испугаться. Все-таки я хороший стрелок, надо будет еще раз с Лео посоревноваться. В ящера я попал, практически срезал ему голову. Это оказался не горыныч, а неозавр, они помельче, но быстрее двигаются. Винсенто подбежал ко мне и помог подняться.

— А я еще ничего не заметил, — признался он.

— О-ох! — простонал я: по-моему, я растянул себе просто все мышцы.

Хвост неозавра еще дергался, лапы еще скребли землю, но он уже был неопасен. Жаль, трофей увезти не получится. Я никак не мог вспомнить, можно ли к нему прикасаться, поэтому выламывать клыки не рискнул.

Мы собрались вокруг ящера.

— Ух ты! — восхитился кто-то.

— А ночью они выходят на охоту, и в темноте они видят лучше людей, — заметил я.

— Откуда знаешь? — с подозрением поинтересовался один из ребят.

— Да было дело, на Джильо. — Я поморщился и повел плечами, удачно сделав вид, что мне неприятно об этом вспоминать. — Давайте-ка пойдем отсюда, а то сейчас на падаль еще набегут.

Ребята кивнули.

Я испытующе посмотрел на того парня, у которого отобрал бластер:

— Ты хорошо стреляешь?

— Ну, нормально.

— Бери, — я вернул ему его оружие. — Иди первым, только зря не пали. Это же могут быть ребята вроде вас.

Он кивнул.

Мы без приключений добрались до хвойного леса. Я вздохнул с облегчением.

— Тут тоже какие-нибудь опасные водятся? — поинтересовался я на всякий случай.

— Не-е, — весело отозвался Энрико. — Здесь не водятся.

— А правда, что у вас всех учат стрелять? — спросили меня.

— Нет, если ты не хочешь, то не будут, — откликнулся я.

Ребята засмеялись: как можно этого не хотеть!

— И бластеры есть у всех?

— Если тебе больше восемнадцати, — ответил я. — Этот мне отец дал. Подозревал, что я куда-нибудь полезу.

Винсенто и Энрико ушли домой, чтобы родители не волновались, а я еще часа полтора отвечал на всякие вопросы. Поднимал имидж корпорации Кальтаниссетта, да так, чтобы мои собеседники не заметили, что я этим занимаюсь.

Потом я посмотрел на часы — и заметил, что ребятам пора по домам, обедать, а то о них тоже начнут волноваться. Публика выразила свое недовольство: прерывают на самом интересном, но согласилась. И мы все вместе пошли к городку.

Почему я так легко их убедил? Опять вылез этот чертов Дар? Или нет?

На свете есть сколько угодно людей, которым ничего не стоит нарушить данное слово, донести на родного отца или продать родную мать за пару сестерциев. Их я бы не смог убедить! Ммм, такие могли бы грабить по ночам беззащитных старушек, но никогда не отправились бы «защищать родину» от регулярной армии. Ларчик просто открывался: эти ребята — хорошие люди.