Искусство войны

Глава 14

Соревнование, которое я больше всего хочу выиграть. И пусть Дронеро удавится! Рука болит, но работает. В отборочных турах работаем вполкасания, в финале удары вообще не наносятся.

— А то вы друг друга поубиваете, — заявил лейтенант.

Прекрасно: значит, обойдусь без ампутации руки сегодня же к вечеру.

Двадцать шесть старших команд заявили девяносто участников: три круга в группах по четыре и финал для шестерых оставшихся, тринадцать боев (в первом круге в моей группе нас оказалось только трое), это несчастливое число приносит мне удачу. Тони мы заявили в качестве индивидуального спортсмена без команды к младшим ребятам. Но шансов у него никаких: маленький еще, там будут ребята на два года старше.

Наконец-то лентяю-мне повезло со жребием: два первых круга я прошел, даже не привлекая свою несчастную левую руку, только один из соперников заставил меня поработать. В третьем круге отсеялся ужасно недовольный Алекс, а мне пришлось немного подраться сразу четырьмя конечностями: моим противником оказался Эрнесто, я победил, но он тоже прошел в финал, так что мы с ним еще не закончили выяснять отношения. Восемь боев позади, но это были цветочки. Лео пришел на обед серый от усталости, ему меньше повезло с соперниками, но зато он вышиб из соревнований Скандиано! Мы шумно позавидовали Лео. И Лео, и Роберто тоже прошли в финал. Гвидо скрипел зубами от досады, но ругаться со мной (я запретил ему участвовать, чтобы никто, не дай бог, не треснул его по спине) не решался или не хотел портить мне настроение перед финалом. Тони отсеялся еще в первом круге, но одну победу все же одержал.

После обеда мы пошли поваляться на песочке: релаксировать перед серьезным испытанием. Участников осталось только шестеро, но теперь каждый бой будет настоящим. Лео даже поплавать не пошел, только медитировал.

Кроме нас троих в финал прошли Эрнесто, Джакомо (выходит, он не хвастался, когда вчера заявил, что скорее Скандиано получит по морде) и еще Мануэль — парень из команды Эрнесто. Да, бедный Валентино, я его пожалел: даже если Джакомо выиграет (что нереально), скандиановская команда не поднимется выше второго места.

Рука болела все сильнее и сильнее, в третьем бою моим противником оказался Роберто, и я чуть не проиграл. Зато понял, наконец, зачем надо не думать. Раньше я мог войти в боевой транс когда угодно, только не в бою. А сейчас… я успел продекламировать про себя все стихи Киплинга, какие только знал, прежде чем судьи признали меня победителем. Только не спрашивайте, как мне это удалось. Сам не понимаю.

Дальше было проще: опять повезло со жребием, два последних боя были с Эрнесто и Мануэлем, противниками более слабыми, а из боевого транса я просто не выходил, чтобы не чувствовать руку. За успехами других я не следил, но, раз я победил во всех пяти финальных боях, значит, мои соперники хотя бы по одному бою проиграли, следовательно, я выиграл все соревнование. Мысли в голове ворочались с трудом, и пришлось приложить специальные усилия, чтобы прийти к такому несложному выводу.

Радоваться просто не было сил. Я поморгал, чтобы рассеялась серая пелена перед глазами (зачем я вышел из транса?), и посмотрел на табло: надо узнать, на каких местах Лео и Роберто. Роберто — второй, а вот Лео только четвертый: на третьем — Джакомо.

Я настолько ни на что не реагировал, что чуть было не пожал руку Скандиано, который зачем-то решил меня поздравить, не может быть, чтобы он сделал это просто так. В последний момент я срочно убрал руки за спину. Дело могло бы кончиться безобразной дракой прямо на глазах у всего начальства, если бы не Алекс, незаметно оттерший Скандиано в сторону.

— Хочешь сразу же взять реванш? — поинтересовался мой друг самым издевательским тоном, на который только был способен.

Хм, придется теперь и его охранять.

Очень довольный нашими достижениями Тони прыгал вокруг, но на шею не вешался. Хороший мальчик: на ногах мы держались не без усилий.

К нам подошел синьор Адидже:

— Вы трое — ко мне в кабинет, — приказал он.

Да-а, всех троих призеров он недавно лечил. Это, наверное, он принес удачу Джакомо. Лео очень расстроен. И он единственный человек, которого я не могу утешить, потому что он сильнее. Представляю себе, как он на меня посмотрит, если я поинтересуюсь его самочувствием. Лео избавил меня от проблем, подставив мне свое широкое плечо:

— Похоже, сам ты до врача не доползешь, — заметил он. — Рука болит?

— Не настолько, чтобы падать, — ответил я, но от помощи не отказался. — Зато я понял, зачем надо не думать.

Лео ухмыльнулся.

Я бы сейчас лучше пошел на пляж — полежать часик, а придется тащиться в другую сторону.

Впрочем, ничего такого смертельного синьор Адидже у нас не нашел: поворчав на мальчишек, которые готовы умереть за свои чертовы медали, он велел нам беречь ногу, спину и руку и отпустил восвояси. Ха, сам хорош. Кто не свел со щеки ну очень живописный шрам, прямо как у немецких буршей: наверняка специально, чтобы производить впечатление на новобранцев (они считают всех военных врачей тыловыми крысами, пока сами не повоюют).

Вернувшись домой, я улегся на горячий песок. Сегодня все проблемы могут идти вдаль, ловить не буду. Я и вообще паинька последнюю неделю, надо отдать должное Ловере, на шалости просто нет ни сил, ни времени. На чтение — тоже, и это гораздо хуже.

— Знаешь, чем плоха «сумма мест»? — спросил меня Алекс, устроившись рядом.

— Ну?

— Можно выиграть все виды, кроме одного, а в итоге оказаться черт знает на каком месте.

— Ммм, да. Есть такое дело. Ты это к тому, что я должен срочно придумать, как выиграть «Ночной бой»?

— Догадливый! Прямо сердце радуется!

Я только повернул голову и посмотрел на него, угрожающе прищурив глаза. Алекс был серьезно потрясен: он был уверен, что я брошусь повалять его по песочку.

— Все ясно, — добавил он грустно. — Думать будем завтра.

Я тяжело вздохнул:

— Ладно, рассказывай все, что ты про него знаешь.

— Прочитать тебе лекцию?

— Угу. Я никогда не был… не участвовал… не слышал…

— Ясно. Это только так называется «Ночной бой», на самом деле игра длится трое суток. Начнется послезавтра утром. Первые шесть часов на организацию, а потом можно уже воевать. Весь лес под наблюдением, так что даже Скандиано не сможет нарушить правила.

— Это греет душу.

— Точно. Дети младше тринадцати лет не участвуют, так что Гвидо тоже будет играть в первый раз. Четыре армии, ты будешь командовать одной из них.

— Э-э-э, это обязательно?

— Ну, делят так: команды, занявшие первые четыре места, — в разные армии, вторые четыре — тоже, причем мы получим самую слабую из них. Зато из третьей четверки — самую сильную. Ну и так далее.

— Двадцать шесть не делится на четыре, — заметил я.

— Кто-то отсеется по возрасту, а в последних командах обычно такие плохие отношения, что они и сами рады разбежаться. Так что особых проблем с дележкой у Ловере не будет.

— Ты не ответил, почему я буду командовать, — напомнил я.

— Формально это не обязательно, но по традиции…

— Понятно. Придется еще убеждать карбонарскую вольницу, что я могу привести ее к победе.

— А ты можешь? — с нарочитым удивлением поинтересовался Алекс.

Этого я уже не выдержал: вскочил и обрушился на него сверху. Мы покатились в сторону моря. На линии прибоя снизу был я. Почему ему всегда так везет?.. Мы искупались (скоро будет уже нельзя: закат) и опять пошли позаниматься делом, хватит дурака… э-э, то есть умного, конечно, по пляжу валять.

— Ладно, — предложил я, когда мы вернулись на старое место: здесь не слишком раскаленный песок, — поехали дальше.

— Угу. Побеждает та армия, которая перестреляет всех остальных. К сумме мест каждой команде прибавляется соответственно один, шесть, одиннадцать или шестнадцать. Второе, третье и четвертое места зависят от времени жизни армии.

— Ясно. А если к концу игры останутся целы две армии?

— Тогда — дележка мест.

— Кто мешает спрятать нескольких своих бойцов так, чтобы их никто не нашел?

— Никто. Но еще никому не удавалось.

— Странно, лес, я так понял, сорок квадратных километров. Ну ладно, это пока неактуально. Союзы заключать можно?

— Никто не мешает. Но с тобой ни Эрнесто, ни Скандиано в союз вступать не будут: в их интересах уничтожить нас пораньше, только так у них появится шанс на победу. И между собой они не договорятся, потому что тогда у Скандиано нет шансов.

— Ммм, может быть, его устраивает быть вторым, если первые не мы.

— Может быть, — задумчиво сказал Алекс. — Наверное, Лео был прав, Скандиано собирается идти в школу при военном училище. А туда полезно бывает принести медали и грамоты из летних лагерей. А если у него еще будут рекомендации от Ловере, то только очень большая тупость может помешать ему поступить.

— Понятно. А он сволочь, но далеко не дурак. И Эрнест об этом не знает. Поэтому такой союз вполне возможен.

— Час от часу не легче. Я тебе еще не всё сказал. Лес поделен на четыре сектора, и в первые шесть часов пересекать границы запрещено. Зато потом полная свобода. Поэтому воюют все в основном по ночам.

— Понятно. Сектора распределяются по жребию?

— Э-э-э, не знаю.

Феб закатился за горизонт, и вдоль пляжа зажглись неяркие фонари; когда мы вернемся с ужина, погаснут и они — дальше каждый обеспечивает себе освещение сам.

Я утомленно закрыл глаза и замурлыкал что-то немелодичное. Надо подумать. Алекс благоговейно замолчал — Александр Македонский с Пальмаролы думать будет! Покусай его летучие коты! А сам он думать не собирается?

Ладно. Моя старая идея с лазаньем по деревьям, плюс снайпер, плюс возможность подчинить ему еще несколько прилично стреляющих ребят… Алекс будет командовать разведкой — отведет душу. Остальное спланировать заранее не удастся: я не знаю, какой участок леса мне достанется и что будут делать наши противники.

По песку в нашу сторону кто-то шел. Два человека, и походка незнакомая. Я открыл глаза: к нам приближались двое наших ровесников, оба были смущены, а может быть, даже немного напуганы.

Я приподнялся на локтях: они наверняка к нам, наша палатка и естественно сложившаяся территория на пляже — крайняя. Ребята остановились прямо передо мной, оба кусали губы, не зная, как начать разговор. Я вопросительно поднял брови, и один из них расхрабрился:

— Привет! Энрик — это ты?

— Я, — честно признался я.

— Я — Крис, а это Бенни, — представился он и представил своего спутника.

Крис лишь слегка уступал габаритами Лео, а Бенни, напротив, был маленьким, зато подвижным, как дикая кошка.

Я поднялся и пожал протянутые мне руки: на наглого Валентино ребята ну совсем не походили.

Молчание затянулось.

— Странные имена, — неуверенно сказал я.

— Вообще-то, я — Христофор, а он — Бенвенуто, но представляешь…

— Да, — согласился я, — в бою очень неудобно.

— Мы вот по какому поводу… Моя команда сейчас на восьмом, а Бенни на девятом…

Спасибо им огромное! Мне надо было сразу взять инициативу на себя, и всё, никакой карбонарской вольницы!

— Понятно, значит, вы теперь мои офицеры.

Мальчишки польщенно заулыбались.

— Ну да, — наконец-то Бенни открыл рот и что-то произнес.

Алекс нашел в себе силы победить лень и подняться на ноги, поэтому я и его представил:

— Это Алекс, он будет у нас командовать разведкой.

— Э-э-э??? — Алекс опустил голову и покраснел. — Ну-у, в общем…

— Вообще-то он умеет говорить, — ехидно заметил я.

— Гром тебя разрази! — взорвался Алекс. — Забыл Мачерату?!

— Мы же поумнели, — возразил я, внутренне хохоча, но с самым серьезным видом.

— Ну ладно, — неохотно согласился Алекс.

Хм, если бы так долго мучился Лео, я бы не удивился, но Алекс… Он же шалопай вроде меня.

Как заправский командующий я предложил всем сесть. Ребята так и сделали и воззрились на меня: приказывай! Ага, щас! Опять я не знаю, что сказать. Ммм, сейчас я займусь организацией, а потом мы потратим первые шесть часов игры с толком.

— Гвидо! — позвал я, он как раз выбрался из палатки.

Гвидо подошел к нам. Я представил ему ребят.

— Ты будешь моим начальником штаба, — заявил я безапелляционно, — поэтому сегодня вечером ты сходишь познакомиться с ребятами Криса и Бенни, и постарайся еще с теми командами, которые на шестнадцатом и семнадцатом местах.

— Ясно, — кивнул ошарашенный и потрясенный свалившейся на него ответственностью Гвидо.

— Возьми комп, составишь список. И узнай обязательно, кто как стреляет. Сделаем для Лео отдельный отряд, он нам понадобится. И разведка тоже. Только не знаю, какие качества там больше всего нужны.

Сидящий у самой кромки прибоя Лео обернулся, услышав свое имя. Я махнул рукой, приглашая его присоединиться.

Лео подошел к нам. Я объяснил ему, чем мы тут занимаемся.

— Ты, значит, уже все спланировал? — спросил он.

Я помотал головой:

— Нет, есть какие-то идеи, но это же не полоса препятствий. Вряд ли получится игнорировать действия противников.

— Ты меня утешил, — усмехнулся Лео. — А то, как говорит Алекс, скучно, ты почти не дал нам пострелять!

Алекс начал тихо выпадать в осадок.

— Я дам тебе пострелять, — обещал я зловещим тоном, затем обратился к Крису и Бенни: — Синьоры, после ужина милости прошу к нашему костру, можно с друзьями. Гвидо придется меньше бегать.

— Ага, — ухмыльнулся Бенни. — А подлизаться к начальнику штаба — это самое главное.

— Вот-вот, — серьезно подтвердил Гвидо. — Ты всё правильно понимаешь.

Освоился — отлично. Гвидо вернулся в палатку за наладонником и, сопровождаемый Крисом и Бенни, двинулся вдоль пляжа.

— Куда это он потопал? — поинтересовался незаметно подошедший Роберто.

— Знакомиться с нашей будущей армией, — ответил я.

— И ты отпустил его с этими щенками! — возмутился Роберто.

— Ох! — Я вскочил на ноги, но Роберто уже догонял ребят.

Ладно, с такой охраной братишка не пропадет, и вообще зря Роберто так: Крис выглядит ну очень внушительно, даже дилетанту ясно — лучше не связываться.

Я сел в позу лотоса, закрыл глаза и немного помедитировал: с этой минуты начинается отсчет. Ближайшие сто четырнадцать часов я не имею права о чем-нибудь забыть, не заметить, не догадаться. Мне нельзя выходить из себя, сердиться, повышать голос, проявлять слабость или демонстрировать неуверенность. Вот так.

Вечером у нашего костра было людно как никогда. Я устроился в сторонке, около палатки, чтобы не мешать Лео петь. Гвидо до ужина успел разыскать еще двух интересующих меня командиров, и они пришли представляться. Звали их Арриго и Бернардо. Обоим было по тринадцать, они смотрели на меня снизу вверх и робели. Я попытался их ободрить и успокоить: только дрожащих офицеров мне не хватало! Потом их взял в оборот Гвидо: выяснял, кто у них что умеет и как. Ровесник на такой высокой должности успокоил их сильнее, чем мои шутки. Через полчаса начальник штаба отчитался о проделанной работе:

— Пока у меня в списке двадцать семь человек, это — вместе с нами, у Арриго двое ребят еще маленькие. А всего будет человек тридцать шесть, может быть, тридцать семь. Но двадцать четвертая команда, скорее всего, развалится, я узнавал. Они там страшно переругались. Так что целых команд нам больше не будет. И с остальными я познакомлюсь завтра, когда Ловере их распределит по армиям.

— Хорошо. Что еще?

— Ну, нескольких приличных стрелков я нашел. И еще, я думаю, те, кто лучше других бегают по полосе препятствий, больше подойдут для разведки, если они, конечно, не ломятся через лес, как мараканы. Но это мы только послезавтра выясним. Список кандидатов я составил. Пусть Алекс сам решит.

— Логично. Молодец, — похвалил я его. — Всё, хватит на сегодня.

Мы поднялись, чтобы присоединиться к ребятам у костра. В этот момент к нам из темноты вышел Скандиано.

— Я же тебя предупреждал! — угрожающе процедил я сквозь зубы. — Держись от меня подальше.

— Да! — громко воскликнул он. — Значит, я сволочь, да?! А ты такой замечательный и благородный?!

Я только поднял брови.

— По-твоему, настраивать против меня мою команду — это очень спортивно?! — продолжал он.

— Ах вот оно что! По-моему, ты сам настроил ее против себя, — ответил я спокойно.

— Да ну?! Раньше это было незаметно!

— Ну хорошо. Хочешь справедливости — ладно. Ты ее получишь.

Я шагнул к костру. Еще полминуты назад, услышав нашу перепалку, Лео прервал песню, и сейчас почти все ребята обернулись и смотрели на меня.

— Скандиано пришел за справедливостью, — объяснил я. — Я вчера полчаса разговаривал с Джакомо, и утверждается, что я настроил его против Валентино.

— Да-а, — насмешливо потянул Алекс. — Ты можешь.

Ребята захмыкали, хотя в большинстве и не знали, в чем дело.

— Алекс, отрывать Лео от гитары негуманно. Пожалуйста, Валентино будет настраивать тебя против меня, а тебе придется это выслушивать. Полчаса, ладно?

— Чего я только из-за тебя не терплю, — проворчал Алекс, поднимаясь на ноги.

Народ захохотал. Валентино побагровел от гнева, это было видно даже в неярких отблесках костра. Роберто тоже встал:

— Я прослежу, чтобы они не пытались настраивать Алекса втроем.

— Спасибо, дружище, — сказал я, — я знал, что могу на тебя положиться.

— Ну, ты еще пожалеешь! — прошипел Валентино, резко повернулся и ушел, провожаемый негромким, но очень оскорбительным смехом.

— А почему Алекс, а не я? — немного обиженно спросил Гвидо.

— Потому что наш главный приколист способен настроить Скандиано против него самого, — весело ответил я. — Жаль, что не получилось.

— Тебя по песочку повалять? — ласково поинтересовался Алекс.

— Ни в коем случае, не вздумай подрывать мой авторитет! — отозвался я со всем не присущим мне важным видом, на правах командующего подвинул ребят и устроился рядом с Лео. — Вообще-то, он прав, — вздохнул я, — я ведь действительно настроил Джакомо против него.

— Минуту назад ты был прав, а сейчас говоришь глупости, — немедленно заявил Лео. — Это так же невозможно, как подорвать чей-то авторитет или отнять чью-то честь.

Лео уже всё успел продумать.

— Ммм, ну, твоя аналогия хромает, но в данном случае… Ладно, спой лучше еще что-нибудь, — попросил я.

Почти перед самым отбоем мы с Алексом сделали самое главное: попросили двоих двенадцатилетних и потому не участвующих в игре ребят из команды Арриго приглядеть за нашим маленьким Тони. Тони недовольно фыркал, но озвучить свое недовольство не решился. Ребята обещали. На языках у них висела просьба взять их в мою армию в следующий раз, но они понимали, что это глупо: в будущем году нас здесь уже не будет.