Искусство войны

Глава 26

В катере только десять кресел, поэтому Тони устроился у меня на коленях, чтобы повысить свой авторитет среди ровесников и заодно продемонстрировать мне, что по-прежнему меня не боится. Очень он меня утешил: остальные пятеро мальков смотрели на меня как на людоеда. Ну, Альтаре и двое его близких приятелей, пытавшихся посмеяться над Роберто и сверх того донесших на меня Ловере, — понятно. А еще парочка-то что? Я их в первый раз вижу!

Были мальчишки чем-то неуловимо похожи друг на друга, и это сходство мне не нравилось. Я бросил взгляд на Тони — и понял, в чем дело: его невозможно принять ни за дурака, ни за подонка. А этих — очень даже, хотя сейчас они не ухмылялись так нахально, как тогда вечером. Еще бы: попали в слишком сильную зависимость от меня и подрагивают весьма заметно. Но след этой противной улыбки мелкого пакостника никуда не делся. Именно такие сначала делают что-нибудь пакостное или бессмысленное, а потом думают… Нет, не так, они даже и потом не думают. И не чувствуют. Из таких вырастают Альфредо и Франчески во всей красе. Может, это и неплохо, что они меня побаиваются? Меньше будет хлопот. Ммм, нет, не хочу я, чтобы меня дети боялись. И что мне делать? «А ничего, — заявил внутренний голос, — все само придет в норму, как с Ари и Берном». — «Ох, не придет, на Ари или Берна эти типы ну совсем не похожи», — ответил я. Но познакомиться с ними надо. Не буду же я звать их: «Эй, ты, как тебя?!» Я вздохнул — почему мне всегда так сложно знакомиться? Ну, за редкими исключениями.

— Представьтесь, ребята, — попросил я.

— Вито, — назвался Альтаре. Почему они выбрали его командиром, науке неизвестно. Его неуверенность в себе просто бросается в глаза.

— Романо, — самый высокий и, пожалуй, самый крепкий мальчик.

— Нино, — хмурый и чем-то недовольный ребенок.

— Траяно, — самый маленький.

— Луиджи, — самая противная улыбка. Мальчишка лишь немного уступал в росте Романо. И с гонором у него все в порядке. Э-э-э, если бы он командовал своими приятелями, было бы еще хуже.

— Очень приятно, — улыбнулся я как мог доброжелательно. — С Гвидо и Тони вы уже знакомы.

Мальки покивали: еще бы. Лео, Алекс, Роберто и я сообщили свои имена.

Повисло неловкое молчание.

— А что мы должны делать? — расхрабрился Вито.

Я пожал плечами:

— Ничего особенного. Пройти девяносто два километра по пересеченной местности, слушаться старших, не ныть по пустякам, но, если возникнут проблемы, предупредить раньше, чем дело дойдет до госпитализации. Вот и все. Ясно?

— Ага, — согласился Луиджи и улыбнулся — снова очень противно.

Десятиминутный полет закончился, и все выпрыгнули из катера.

— Приятной прогулки! — пожелал нам летчик.

— Спасибо! — откликнулись мы нестройно, помахал взлетающему катеру и остались только своей компанией.

Мы стояли на невысоком, заросшем травой холме, над нами в синем небе сиял Феб. Вокруг простиралась холмистая равнина, внизу сверкали ручьи, кое-где виднелись небольшие рощицы. На Этне нет кровососущих насекомых, птицы, привезенные с других планет, почему-то живут исключительно в лесах. Так что вне леса — тишина. Только порыв легкого ветерка зашуршал травой у нас под ногами.

Алекс демонстративно отключил карту в комме. Я хмыкнул…

— У тебя есть только то, что ты знаешь и умеешь сам!

— Точно, — согласился он, подыскивая на горизонте подходящий ориентир. — Нам туда, — махнул он рукой, — видишь этот высокий холм? До его вершины километров пятнадцать. Первый серьезный подъем.

— Ага, — согласился я, — ты первый. Только не гони, не забывай, кто идет за тобой. Тони, ступай за братом, и, если он побежит слишком быстро, ты его притормозишь.

Мы навьючили на себя рюкзаки, помогли малышам, и я велел им топать сразу вслед за Тони: пусть они будут на глазах. Перед подъемом поменяемся, их надо будет страховать.

Мы прошли уже километр по гребню, полого спускающемуся по склону холма, на вершину которого нас высадили, как вдруг Тони споткнулся, ткнулся лицом в Алексову спину — и покатился бы вниз, если бы брат его не поймал. «Гы-гы-гы!» — захохотали малявки. Летучие коты! Что здесь смешного? К счастью, Тони только немного ободрал щеку о пряжку Алексова рюкзака. Я внимательно осмотрел противные гогочущие рожицы: ага, тут не всё так просто. Ага, Луиджи, шедший сразу вслед за Тони, имеет особенно мерзкий вид. Я схватил его за воротник и встряхнул.

— Ну чо?! — завопил он. — Я ничо не делал!

— Ты ему ногу подставил, — произнес я уверенно, встряхнув его еще раз.

Мальчишки попритихли: «я в гневе» — это зрелище…

— А, ну конечно! Любимчик сам упасть не может!

— Невинная овечка, — откликнулся я. — Чудовищные обвинения!

— Я ничо!..

— Врешь, — прервал я его. — Заткнись и послушай.

Он замолк.

— Я не стану взывать к твоей чести, совести и разуму, потому что их нет. Но если ты еще раз учинишь какую-нибудь пакость, я тебя выпорю. При всех. Ясно?

Он посерел от страха, но решил еще немного потрепыхаться и покачать права:

— Ты не имеешь права! Я капитану скажу!

— Скажешь. Потом. Но тебе это уже не поможет, — спокойно ответил я.

— Ну конечно! Я же не любимчик!

— Ну и радуйся, любимчика я бы предупреждать не стал, сразу бы влепил по полной программе. Всех касается, — добавил я для его приятелей.

Луиджи открыл рот, но, что сказать, не придумал. Вито был смущен, все-таки зверь-трава — хорошее средство. Остальные только напуганы. Ну вот, а я не хотел, чтобы меня боялись. С другой стороны, мы проведем в неприятном обществе этих типов три дня — и навсегда забудем об их унылом существовании.

Алекс был в ярости, Роберто и Гвидо всем своим видом демонстрировали, как они меня одобряют и поддерживают. Тони не понравилось, что он стал причиной такой бури страстей, но сделать он ничего не мог.

Лео, может, и не был со мной согласен, но спорить при мелких и обещать им свою защиту не стал.

— Иди, пожалуйста, третьим, — попросил я его, — к этим типам спиной лучше не поворачиваться. А подставить ножку тебе они не рискнут.

Лео согласно кивнул.

— А ты иди прямо передо мной! — приказал я Луиджи. — Алекс, двинулись.

Луиджи повиновался, что-то недовольно бормоча себе под нос. Здорово он испортил мне настроение, а могла быть такая приятная прогулка.

Малек продолжал ворчать до самой долины, а когда мы дошли к чистому ручейку на самом ее дне, решил выпить всю воду, наверное, чтобы никому больше не досталось. Я поднял его за шкирку:

— С ума сошел?! Кто ж так делает?

— Может, посолить? — спросил Гвидо, улыбаясь. Мы с Алексом засмеялись, вспомнив день нашего знакомства, первый бой, скалу, форт, даже внешне похожий на сковородку, на которой мы тогда жарились.

— Не-е, не надо, здесь воды сколько угодно и не так жарко, — помотал я головой, — только прочитай им лекцию, а то с ведром воды в животе и лошадь не бежит. Привал полчаса. Обедать будем на вершине.

— Я есть хочу! — сразу же возник Нино.

— Рано еще, — немного удивленно возразил Гвидо.

— А я хочу! — гнусавым голосом повторил Нино.

Я посмотрел на него насмешливо:

— Вот это и называется нытье по пустякам.

— Ты не имеешь права! — возопил он. — Я пожалуюсь капитану Ловере!

— Давай, — согласился я спокойно, — прямо сейчас, по комму. Соберитесь в кружок, позвоните ему и базарьте на здоровье, только отойдите в сторонку. Вы мне мешаете.

Я скинул рюкзак, размял плечи и устроился на травке. Моя команда последовала примеру.

Мальки убрались метров на десять и зашептались.

— А что за история с соленой водой? — лениво поинтересовался Роберто.

Гвидо вполголоса пустился в воспоминания. Тони недовольно насупился:

— А меня спрятали в подвал!

— Тебе, помнится, было восемь, маленький еще, — заметил его брат.

— А где граница? — поинтересовался хитрый, как лис, Тони.

— Вырастешь — узнаешь, — наставительно потянул я.

Тони надулся: бедный ребенок, он ожидал услышать число, например, двенадцать. И методом постепенного спуска убедить нас, что и младенцу можно дать в руки бластер. Сборище мелких пакостников, вверенных моему попечению, все-таки решило пожаловаться. Что-то они шепотом, но яростно говорили в комм. Только Вито, печально повесив голову, отвернулся от своей компании, перебрался поближе к нам, чем к ним, и устроился на траве, еще не решаясь присоединиться. Черт! Пригласить, или это его только смутит, отпугнет и заставит извиняться за то, чего он не делал? Я приглашающе ему улыбнулся, но он только мотнул головой.

Чего хочет от нашей лучшей в мире команды Ловере? Чтобы мы за три дня объяснили этим гнусным типам, чем отличается мужчина от придверного коврика? Сам капитан не решил эту задачу за три с половиной недели! «Это вызов», — серьезно сказал внутренний голос.

Комм пиликнул: мне пришло сообщение. Я приподнялся, взглянул на экранчик и прочитал:

Я едва не рухнул на траву от смеха.

— Чего? — удивились ребята, Гвидо как раз рассказывал про обстрел и раненого Паоло, и в этом не было ничего смешного. Я подсунул комм к носу Лео. Лео прочитал и присоединился к моему веселью. Ребята мне чуть руку не оторвали, пытаясь прочитать сообщение. Один за другим они отваливались, тоже принимались смеяться и бормотать нечто нечленораздельное.

Вскоре мы угомонились, но продолжали лежать на земле, тихо постанывая.

— Вот капитан с вами сейчас свяжется! Больше не будете издеваться! — услышал я голос Траяно с плачуще-истерическими нотками.

Это заявление вызвало новый взрыв хохота.

— Ой! Юмористы, — стонал Алекс, — всех достали.

Я стер сообщение с экрана: смертельный ужас вовсе не кажется мне лучшим другом педагога. Мало-помалу мы успокоились.

— Пора идти, — заметил Лео, взглянув на часы.

— Ага, — согласился я, дыша, как после долгого быстрого бега. — Не надо пересказывать им послание, — предупредил я команду.

Пакостники имели вытянутые физиономии жестоко разочарованных мартышек. Интересно, что капитан сказал им? Может быть, ничего, просто прервал связь, но провал неловкой попытки смухлевать объяснил бы всё и последнему идиоту.

— Встали и пошли. Пока тем же порядком, — скомандовал я. — Дышать и идти равномерно, не останавливаться. Тони, глотни воды и подержи ее во рту, ты, похоже, досмеялся.

Тони сдавленно хохотнул.

— Всё! — велел Алекс. — Самурай должен держать себя в руках.

— А кто это такой? — поинтересовался Тони.

— На привале расскажу, — обещал я. — Ты еще не просветил своего братишку? — удивленно обратился я к Алексу.

— Он просто пока не добрался, — проворчал Алекс, — как доберется — мы все пожалеем.

Деморализованные пакостники, не протестуя, заняли свои места в колонне. Стоп! Если я хочу чего-нибудь добиться, нельзя их так называть. Даже мысленно. А как их называть? Мой Геракл окрестил бы их «глупыми котятами» — подходяще. А Тони у нас — «умный котенок», кстати, похож.

Примерно полчаса глупые котята шли молча. Начался подъем, пока еще довольно пологий, скоро мы дойдем до небольшой седловины, а после нее начинается крутой склон возвышающегося над всеми другими холма. Его, конечно, можно было обойти, но Алекс не захотел, и мне это тоже понравилось.

Я уже расслабился, как вдруг…

— Я устал! — заныл один глупый котенок.

— Я пить хочу! Почему нельзя? — заныл Романо.

Тони оглянулся и посмотрел на ровесников с величайшим презрением. Ну, смотри, умный котенок, теперь тебе нельзя жаловаться!

— Хлебни из фляжки, подержи воду во рту и выплюни, — велел я жаждущему и проследил, чтобы он так и сделал.

— Я устал! — опять заныл… кто это? Нино.

Роберто критически оглядел мальчишку и перекинул его рюкзак себе на плечо.

— Я тоже устал! — сразу же заныл Траяно.

Черт побери! Почему их не задушили в колыбели?.. Или не сделали им операцию по перемене пола?

— Давай сюда, — протянул я руку за его рюкзаком.

Вито оглянулся, открыл рот, закрыл его, сжал зубы, повернулся лицом к холму и сделал шаг вперед. Молодец! Этот котенок чуть получше. Я с подозрением взглянул на Луиджи, он отвел взгляд и не пожаловался. Интересно, почему?

— Вперед, — скомандовал я, — и кто еще раз остановится до седловины — пожалеет!

Напуганные котята потопали вперед. В седловине они упали на травку на склоне и сделали вид, что уже почти умерли, даже Нино и Траяно, которые довольно долго шли налегке. Алекс взглянул на часы и недовольно покачал головой:

— Медленно, — пояснил он, — я думал в три, ну в полчетвертого мы будем уже на вершине. А сейчас почти три.

— Ясно. Привал пятнадцать минут.

— При таком темпе мы к закату будем далеко от воды, — заметил Алекс.

— Значит, пойдем в темноте, — невозмутимо ответил я.

— Через большой глубокий овраг, — уточнил Алекс.

Я только поднял брови: беспокоиться будем последовательно.

Я вернул Траяно его рюкзак и сел помедитировать: надо подумать! Летучие коты покусай капитана Ловере! Почему он не предупредил нас пару дней назад?! Мы бы пошевелили извилинами. Выдали бы несколько интересных идей, обсудили и сейчас знали бы, что делать!

«Не выдавай желаемое за действительное! — велел ехидный внутренний голос. — Ты приучил своих друзей, что все придумаешь сам. Что их дело осознать твою великую идею и двигаться в русле… и всё будет тип-топ. Допрыгался! Это тебе не по полосе препятствий бегать!»

Стоп. Самогрызение не поможет. Надо изучить исходные данные, поставить задачу, придумать путь ее решения и идти к намеченной цели. Больше я ни о чем подумать не успел, потому что назначенное мною время привала истекло. Но, по крайней мере, я вылез из бездны черного отчаяния: мне задали задачу, которую я не могу решить! Я — и не могу?! Скажете, когда не решу!

Я открыл глаза и поднялся на ноги. Напротив меня стоял Луиджи и протягивал мне свой рюкзак. Я удивленно поднял брови.

— Ну, ты же тащил за Траяно… — пояснил он с наивным видом.

— Ну и что?

— Так нечестно!

— Надел рюкзак и пошел, — велел я тоном, способным осушить и превратить в пустыни пару-тройку приличных морей.

— Ну почему?! Так нечестно!

— Э-э-э, — потянул Роберто, — Энрик, ну я могу понести…

Я бросил на землю собственный рюкзак:

— Еще пять минут, а потом двигаем. Отойдем, — предложил я Роберто.

Пока мы с ним сделали пару десятков шагов, я сосчитал до десяти и успокоился достаточно, чтобы не попытаться задушить его, к чертовой матери!

— Наша цель, — объяснил я, сдерживая ярость, — состоит не в том, чтобы доставить их в лагерь, это можно сделать гораздо проще: нажать кнопку на комме, связаться с капитаном, капитулировать и попросить его прислать катер за этими нытиками. А потом выбросить из головы, что мы проиграли, даже не попытавшись победить. Хочешь? Давай. Только говорить будешь ты.

Роберто опустил голову и покраснел. Мы помолчали.

— Ладно, — согласился он, — ты прав. А что мы будем делать?

— Мне очень не нравится, что меня слишком часто об этом спрашивают. У тебя своя голова на плечах. Я не знаю, что мы будем… Я скажу, чего мы не будем… Потакать заведомым капризам, терпеть бессмысленное глупое нытье, позволять пакостничать.

— А почему ты не протестовал, когда я взял рюкзак у Нино? И даже сам так же…

— Чтобы не спорить у них на глазах. Кроме того, теоретически, они действительно могли устать. А сейчас у нас привал. Вот я и говорю, что это заведомый каприз. И по этому склону с двумя рюкзаками… ты просто загремишь. И, пожалуйста, не жалей ты их сверх всякой меры. Не девчонки.

Роберто покивал.

— Ладно, пошли, — предложил я.

Мы вернулись к ребятам.

— Значит, так, — я сделал вид, что ничего не произошло, — первым идет Тони, Алекс его страхует и направляет в нужную сторону, потом Романо, Гвидо, Нино, Лео, Траяно, Роберто, Вито, Луиджи и я.

Тони и Вито сразу же начали надевать рюкзаки. Я улыбнулся этим котятам, а Лео поощрительно хлопнул Вито по плечу.

— Если ты страхуешь двоих — не иди последним, — предложил Лео.

— Ага, — согласился я, — тогда замыкаешь ты, а перед тобой Нино.

— Ну, так нечестно, — опять вякнул Луиджи, не особенно надеясь на успех своего предприятия.

— Сейчас я тебе устрою «честно», — пообещал я. — Мы идем уже почти четыре часа, давай теперь на такой же срок поменяемся рюкзаками. Нет? А что так?

Луиджи помотал головой, вздохнул, как раб на галере (обижают!), поднял свою тяжкую ношу (килограммов семь, на спине, даже не смешно!) и направился куда-то не туда.

— Передо мной! — велел я резко. — Вито, иди перед Луиджи, — добавил я гораздо мягче.

— Подлиза! — прошипел Луиджи.

Вито не отреагировал. Умница мальчик.

— Бывают только подлизы и нытики, — прокомментировал я, — первые тащат свой груз сами, в надежде на э-э… не знаю на что. А вторые пытаются свалить его на других и считают это великой доблестью. Понял, нытик?

Он не ответил. Кажется, это хорошо.

И мы пошли к вершине холма. Интересно, могу я сейчас выделить часть своих интеллектуальных ресурсов, чтобы подумать? Или всё мое внимание потребуется, чтобы котята не загремели вниз по склону? Праздный вопрос! Лучше скажи-ка ты, Энрик, почему нытики одновременно являются пакостниками? Если это взаимосвязано, то, добившись положительных сдвигов в чем-то одном, можно рассчитывать, что и другое противное свойство потеснится с занимаемых им позиций. Хм, Вито — несомненный пакостник, но почти не нытик. Стоп. Не торопись. Допустим, очень хорошо меня понял в первую нашу встречу. Самый ценный опыт приобретается на собственной шкуре. Тогда почему он гоготал, когда Тони упал на склоне? Потому что он не один. За компанию! Как все в его стае! Капитану следовало выдать мне их по одному, на пару суток каждого, тогда наши шансы были бы гораздо выше.

В этот момент Луиджи споткнулся, и мне пришлось его ловить. Я поставил его на ноги:

— Давай-давай, топай.

Он фыркнул, вздохнул под гнетом тирании и пошел дальше.

Продолжим. Итак, почему пакостники одновременно являются нытиками? Почему слабые любят поиздеваться над чужой слабостью? Ха! Очевидно, потому и любят! Тупица и бездарь пишет пакостное слово на памятнике человеку, ботинки которого чистить недостоин. Памятник не может себя защитить и отомстить обидчику. Всё понятно: стремление пакостничать, издеваться, трусость, нытье суть внешние проявления отсутствия ума и характера. Подарить им ум и характер за три дня?! Да ты спятил, парень, проще устроить революцию в кремонской зоне!

Революцию будем делать потом. Сейчас будем воспитывать пятерых десятилетних мальчишек, от которых отказался капитан Ловере. Педагог умный, умелый и опытный.