Император Пограничья 9

Глава 19

— Что⁈ Какое отравление⁈ — Василиса дёрнулась, её зелёные глаза широко распахнулись от шока.

Я поднял руку, призывая к спокойствию. Геомантка медленно опустилась в ближайшее кресло, но вся её поза выражала напряжение.

— Твой отец выглядит старше своих лет, — начал я размеренно. — Глубокие морщины, усталые складки у рта — это не просто следы времени. Он ёжился, словно ему холодно, хотя в кабинете было тепло. Дыхание тяжёлое, прерывистое. И самое главное — запах.

— Какой запах? — Василиса наклонилась вперёд.

— Ржавчина и сырость, — я нахмурился, вспоминая. — Как в старых заброшенных шахтах. И ещё одна деталь — все железные предметы вокруг него выглядели тусклыми, словно покрытыми патиной. Для архимагистра металломантии это… неестественно.

Я сделал паузу, подбирая слова. В прошлой жизни мне доводилось сталкиваться с подобной отравой — редким и изощрённым оружием против магов, но об этом я не мог сказать вслух.

— Всё это указывает на особый магический яд, — продолжил я. — Он действует не только на тело, но и на магическое ядро. Медленно, постепенно разрушает связь мага со стихией. Тот факт, что твой отец до сих пор жив и сохраняет такую силу, свидетельствует о невероятной мощи его дара и крепком теле.

Василиса побледнела. Её руки сжались в кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Я не видела его полгода… — прошептала она. — Не знала… Боже, как я могла не знать⁈

— Ты и не могла знать, — вмешался Тимур. Пиромант замер у окна, задумчиво постукивая пальцами по подоконнику. — Я слышал о таком яде. Демидовы однажды использовали его против своих врагов, закупив у Восточного каганата. Те специализируются на ядах и запрещённой алхимии.

Полина, слушающая нас, затаив дыхание, ахнула и прижала руку к губам.

— Но кто мог желать князю зла? — спросила гидромантка, переводя взгляд с меня на Василису.

Княжна горько усмехнулась.

— Проще перечислить, кто бы НЕ желал ему зла. У отца масса врагов. Местная знать, которую он держит в узде. Революционеры среди простолюдинов, мечтающие о свержении аристократии. Все соседние княжества хотели бы ослабления Москвы. Агенты заграничных держав. И даже… — она помолчала, — фанатики, почитающие Бездушных. Три года назад в столице разоблачили целый культ. Все они хотели бы устранить князя.

— У тебя есть идеи, кого стоит проверить первым? — уточнил я.

— Может быть, Назара? — ответила Василиса, нахмурившись. — Ты видел его в кабинете отца. Это его советник, прерывавший нашу встречу. Ты заметил, как он смотрел на тебя? И эта его торопливость… Обычно он более… размеренный.

Я покачал головой.

— Не думаю. Любой советник насторожится, увидев незнакомого человека в кабинете своего господина. Тем более в такой напряжённой ситуации. Хотя полностью исключать его тоже нельзя.

— Назар служит отцу больше десяти лет, — продолжила Василиса, но в её голосе звучало сомнение. — Всегда был неприятным типом, но верным. Хотя… за полгода многое могло измениться. И сам факт, что отца травят, означает, что предатель среди близких.

— А твоя мачеха? — осторожно предложил я.

Глаза Василисы вспыхнули гневом, но через мгновение она взяла себя в руки.

— Я ненавижу Елену Строганову всей душой, — процедила она сквозь зубы. — Но без отца её сожрут. Она ничего не представляет из себя как политик. В случае смерти отца власть перешла бы ко мне, как старшей наследнице. Для Елены это будет… — геомантка поморщилась, — полная катастрофа. Она потеряет всё: власть, положение, защиту.

— Но ведь наследница тоже могла бы исчезнуть, — с намёком произнёс я.

Голицына задумалась.

— Думаешь?..

— Отрицать нельзя.

Василиса замерла, словно её осенило:

— Строгановы очень влиятельны в Москве. У них огромные торговые интересы, связи в промышленности. Возможно, они действуют через неё, используют как марионетку для продвижения своих целей. Если Мирон станет князем, а Елена — регентшей, то фактически Строгановы получат контроль над Московским Бастионом.

— В таком случае имеет смысл расследовать и проверить всех подозреваемых, — вздохнул Тимур. — Нужно собрать информацию, найти улики. Голословные обвинения, что в адрес Назара, что в адрес княгини Строгановой, могут нам серьёзно навредить.

Я наблюдал за Василисой. По её лицу пробегали тени разных эмоций — страх, гнев, растерянность. Наконец она встала и прошлась по комнате, остановившись у окна.

«Она разрывается, — подумал я. — Хочет спасти отца, несмотря на их сложные отношения. Но понимает, что возвращение во дворцовые интриги может уничтожить всё, что она построила в Угрюме. И ещё…»

— Мирон, — вдруг выдохнула Василиса, резко развернувшись ко мне. — Мой младший брат! Если отца травят, то и он может быть под угрозой!

В её голосе звучала настоящая паника. Я вспомнил, как тепло она отзывалась о мальчике — единственном члене семьи, которого она любила без оговорок.

— Вряд ли, — попытался я успокоить её. — Ребёнок не представляет угрозы для заговорщиков. По крайней мере, пока.

— Ты не понимаешь! — Василиса сжала кулаки. — Если со мной что-то случится, Мирон станет единственным наследником! А шестилетнего мальчика так легко контролировать через регентов…

Она замолчала, тяжело дыша. Потом медленно повернулась ко мне.

— Прохор, я… — княжна запнулась, подбирая слова. — Я понимаю, что прошу о многом. Но я должна помочь отцу. И уберечь Мирона от беды. Несмотря на всё, что между нами было, они — моя семья.

Я кивнул. Честно говоря, меня не удивило её решение. Василиса могла сколько угодно бунтовать против отца, но бросить его умирать от яда? Это было не в её характере.

— Я помогу тебе, — сказал я просто. — Мы найдём тварей, что стоят за этим, и защитим твоего брата.

Геомантка с облегчением выдохнула, но я поднял руку.

— Однако есть условие. Точнее, несколько. Во-первых, никакой самодеятельности. Мы действуем вместе, как команда. Во-вторых, тебе придётся на время приглушить эмоции. Нельзя позволить им диктовать тебе дальнейшие действия.

— Я согласна, — твёрдо закончила Василиса.

Полина встала и подошла к княжне, положив руку ей на плечо.

— Мы все поможем, — сказала она мягко. — Правда ведь, Тимур?

Пиромант кивнул.

— Разумеется. К тому же, расследование дворцовых интриг — неплохая тренировка. Хотя бы мозги не заржавеют.

Несмотря на серьёзность момента, Василиса слабо улыбнулась его чёрному юмору.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо вам всем.

Я встал и подошёл к столу, где стоял графин с водой. Налив себе стакан, задумался о предстоящем расследовании. Отравление князя Московского — это не просто семейная драма. Это угроза стабильности всего региона. И кто бы ни стоял за этим, он явно имел далеко идущие планы.

— Начнём с малого, — сказал я, повернувшись к остальным. — Во-первых, нужно выяснить, кто имеет доступ к еде и питью князя — это самый простой способ внедрить отраву в тело жертвы. Нельзя, конечно, исключать возможность вдыхаемого яда или того, что передаётся при контакте с кожей, но начнём с простого. Во-вторых, надо понять, кто из слуг новый, а кто служит давно. Во-третьих, если это действительно эксклюзивный яд из Восточного каганата, он стоит бешеных денег, такую покупку сложно скрыть. Возможно удастся собрать информацию через осведомителя Коршунова.

— И нужно поговорить с доктором, — добавила Полина. — Если князь болеет, его наверняка лечат. Целитель может знать больше, чем кажется.

— Или сам быть отравителем, — мрачно заметил Тимур. — Кто лучше целителя знает, как незаметно убить человека?..

Мы ещё около получаса обсуждали план действий. Постепенно из хаоса эмоций и предположений начала вырисовываться какая-никакая стратегия. И я всё больше убеждался — кто бы ни задумал устранить князя Голицына, он сильно просчитался, не учтя одного фактора.

Его дочь вернулась домой. И она больше не беспомощная девочка, а Мастер магии с верными друзьями за спиной.

Определившись с планом, я поднялся с кресла и подошёл к двери. За ней в коридоре стояли двое гвардейцев в парадной форме — молодые парни лет двадцати пяти, с автоматами наперевес. Оба напряглись, когда я вышел.

— Господа, — обратился я к ним спокойно, — нам нужно пройтись по дворцу. Это возможно?

— В пределах Большого Кремлёвского дворца — да, — ответил старший из них. — Но покидать территорию запрещено. Таков приказ.

— Понятно. Полагаю, вы будете нас сопровождать?

— Так точно. Мы обязаны следовать за вами повсюду.

Я кивнул и посмотрел прямо в глаза первому, потом второму.

— Вы будете молча сопровождать нас и не вмешиваться ни во что, что бы ни происходило. Понятно?

В их взглядах мелькнула пустота, когда Императорская воля коснулась сознания. Оба синхронно кивнули.

— Так точно, — ответили они хором.

Я вернулся в комнату, где мои спутники уже подготовились к выходу.

— Можем двигаться, — сообщил я. — Перемещаться по дворцу разрешено, но покидать территорию нельзя. Охрана будет с нами, но не побеспокоит. И заодно обеспечит прикрытием.

Первым делом мы направились в кухонный комплекс. Огромные помещения с высокими потолками, где десятки поваров готовили блюда для княжеской семьи и многочисленной челяди. Пар от кастрюль поднимался к вытяжкам, гремела посуда, раздавались выкрики су-шефов.

Главный повар оказался грузным мужчиной лет шестидесяти с седыми закрученными вверх усами и красным от жара лицом. Француз месье Антуан — так его называли подчинённые — командовал кухней как генерал армией. Вокруг него постоянно крутились помощники, и поговорить наедине не представлялось возможным.

— Что вам угодно? — рявкнул он, заметив нашу группу. — У меня нет времени на праздные беседы!

— Добрый день, — начал я, — мы хотели бы обсудить вопросы княжеского стола…

— Вопросы? Какие ещё вопросы? — повар даже не взглянул в нашу сторону, продолжая помешивать соус. — Я занят! У меня ужин на полсотни персон!

— Это важно, — попыталась вмешаться Полина.

— Всё важно! — он грохнул крышкой о кастрюлю. — Соус важно не пережечь! Мясо важно вовремя перевернуть! А всякие… — он окинул нас презрительным взглядом, — бездельники, которые шляются по кухне, только мешают!

Я сделал шаг вперёд, и что-то в моём движении заставило ближайших поваров отшатнуться. Металлическая посуда на столах едва заметно задрожала.

— Месье Антуан, — мой голос прозвучал тихо, но в нём было больше стали, чем во всех ножах на этой кухне, — вы говорите с маркграфом. И я не привык, чтобы ко мне обращались в подобном тоне.

Повар наконец повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх, но тут же сменившееся ещё большей яростью.

— Маркграф? Ха! Мне плевать на ваши титулы! На моей кухне я король!

Один из поварят неловко задел локтем соусник. Антуан обрушился на него с такой бранью, что парень побледнел.

— Кретин! Безрукий идиот! Вон отсюда!

Поварёнок выбежал из кухни, едва не плача. Шеф повернулся к нам:

— И вы тоже убирайтесь! Нечего тут стоять! Кухня — не место для прогулок!

Я усмехнулся и покачал головой.

— Что ж, месье. Запомните этот момент. Вы только что отказались от вежливого разговора. Следующий будет… менее приятным.

В моих словах не было прямой угрозы, но повар побледнел. Кастрюли на плите загремели сильнее, словно кто-то невидимый постукивал по ним.

— Идёмте, — бросил я своим спутникам.

Мы вышли из душного помещения. Василиса сжимала кулаки.

— Он даже слушать не стал, — прошипела она.

— Зато теперь мы знаем, что он явно не в духе, — флегматично заметил Тимур, — но причину не выяснили.

— И знаем, что он не боится последствий своей грубости, — добавил я. — Либо он слишком зол, чтобы думать, либо уверен в своей безнаказанности, либо знает, что последствий своей наглости не успеют его коснуться.

Я заметил того самого поварёнка, выгнанного из помещения. Парень лет семнадцати свернул за угол коридора и через пару метров скрылся за дверью. За ней оказалась техническая лестница, ведущая сквозь всё здание.

Стоило нам войти, как он попытался нервно спрятать самокрутку.

— Эй, приятель, — окликнул я его, — не переживай. У всех бывают плохие дни.

Юноша вздрогнул, но увидев, что мы не из кухонного начальства, немного расслабился.

— А в-вы кто такие?

— Гости Его Светлости, — ответил я за всех. Скажи, что там с твоим шефом? Орёт, как резаный.

— Вот вы говорите: «Плохие дни», — он горько усмехнулся. — У месье Антуана последний месяц сплошной плохой день.

— А что случилось? — спросила Полина, присаживаясь на ступеньку рядом.

Поварёнок оглянулся, убеждаясь, что нас никто не слышит.

— Князь решил отправить его на пенсию. Объявил при всех на большом приёме три месяца назад. Сказал: «Наш дорогой Антуан скоро отметит тридцатилетие службы. Думаю, он заслужил почётную отставку. Найдём ему достойную замену из молодых».

— И как месье отреагировал? — спросил я.

— Сначала молчал. Весь побелел, руки тряслись. А потом… — парень понизил голос. — Потом начал кричать на кухне, что князь предатель, который не ценит верных слуг. Разбил целый сервиз — тот самый, что на свадьбу покойной княгини подарили. Говорил, что его выбрасывают как старую тряпку, что его кулинарное искусство больше не нужно.

Василиса напряглась при упоминании матери.

— А что потом? — вмешался Тимур.

— Месье заперся в своей комнате на два дня. Не ел, не пил. Мы думали, он того… руки на себя наложит. Но нет, вышел и стал работать как одержимый. Только теперь… — поварёнок затянулся, — теперь он сам готовит все блюда для князя. Говорит, не доверяет молодым. И никого не подпускает.

— Сам готовит? — переглянулись мы.

— Ага. От закусок до десерта. И пробует всё лично перед подачей. Говорит, не допустит, чтобы князь нашёл повод придраться к его последним месяцам службы. Хочет доказать, что ещё не выжил из ума.

Я достал из кармана пару серебряных монет.

— Спасибо за откровенность. И совет — поищи работу в другом месте. Когда руководитель начинает так дурить, добром это не кончается.

Парень кивнул, пряча монеты.

— Я уже подумываю. Тут в последнее время… нехорошо как-то. Все друг друга подозревают, шепчутся по углам.

Мы оставили его докуривать и направились дальше по коридору.

— Итак, повар сам готовит всю еду для князя, — подытожил я. — Это даёт ему идеальную возможность.

— И мотив железный, — добавила Василиса. — Публичное унижение… Я его прекрасно помню. Антуан всегда гордился своим положением.

Полина покачала головой:

— Такая обида…

— Но возможность? — усомнился Тимур. — При такой толпе помощников сложно незаметно добавить яд.

— И не забывайте, что яд князю дают совсем не простой… Такой на блошином рынке не купишь.

Следующей остановкой стали покои прислуги. Гофмейстерина Мария Никитична Услонская восседала в своём кабинете как королева. Худая женщина лет семидесяти с седыми волосами, убранными в тугой пучок, и острым взглядом выцветших голубых глаз. Вокруг неё суетились горничные с отчётами и списками.

— Василиса Дмитриевна, — произнесла она ледяным тоном, едва подняв голову от бумаг. — Какая… неожиданность.

— Мария Никитична, — княжна вежливо кивнула. — Мне нужно обсудить некоторые вопросы касательно обслуживания княжеских покоев.

— Вопросы? — гофмейстерина подняла бровь. — После полугодового отсутствия вас вдруг заинтересовали вопросы обслуживания?

Вокруг неё продолжали виться помощницы — одна докладывала о смене постельного белья, другая показывала список закупок, третья ждала подписи на каких-то документах.

— Анна, проследи, чтобы в Зелёной гостиной поменяли занавеси. Ольга, эти счета неверны, перепроверь. Катерина, скажи прачкам, что пятна на скатерти из Малой столовой — это позор, — Мария раздавала указания, не отрываясь от бумаг.

— Мария Никитична, это важно… — попыталась Василиса.

— Всё важно, дитя моё. Важно, чтобы простыни были накрахмалены. Важно, чтобы серебро блестело. Важно, чтобы в покоях княгини всегда были свежие цветы. А ваши вопросы… — она наконец подняла голову и окинула нас холодным взглядом, — могут подождать. Я смогу побеседовать с вами завтра вечером, если вас это устроит, — не терпящим возражений тоном добавила она.

Старуха встала, опираясь на трость с серебряным набалдашником.

— Девочки, проводите меня в Синюю гостиную. Нужно проверить, как идёт подготовка к завтрашнему приёму.

Свита горничных двинулась за ней, и нам ничего не оставалось, как выйти из кабинета.

— Даже поговорить не дала, — пробормотала Полина.

Я заметил молодую служанку лет восемнадцати, которая осталась убирать кабинет. Девушка с русыми косами и испуганными глазами старательно протирала пыль с подоконника.

— Сударыня, — обратился я к ней, — не подскажете, где можно найти главную прачку? У нас вопрос по поводу… пятен на одежде.

Девушка вздрогнула и обернулась.

— Главная прачка в подвале, господин. Но… — она огляделась и понизила голос, — если речь о сложных пятнах, лучше к Людмиле Петровне. Она у нас специалист по деликатным тканям.

— А Мария Никитична всегда так… строга? — мягко спросила Полина.

Служанка нервно теребила передник.

— Раньше была помягче и справедливее. А как князь отказал в повышении жалования… — она осеклась. — Простите, я не должна.

— Ничего страшного, — успокоил я её. — Мы никому не расскажем. Что случилось с жалованием?

Девушка снова огляделась.

— Три с половиной месяца Мария Никитична просила князя повысить оплату. Мы действительно работаем с рассвета до полуночи, а платят… — она покачала головой. — Князь не только отказал, но ещё и выговор ей сделал. При всех. Сказал, что если девки недовольны, могут искать место в другом доме.

— И многие ушли? — спросил Тимур.

— Дайте подумать. Человек пять точно. А Мария Никитична… она с тех пор словно подменённая. Злая стала, придирчивая. И странности начались.

— Какие странности? — насторожилась Василиса.

— Она теперь сама следит за бельём князя. Раньше это старшая горничная делала, а теперь — только Мария Никитична. Говорит, молодые девки небрежны, могут плохо прополоскать или накрахмалить неправильно.

Мы переглянулись. Постельное бельё — идеальный способ для контактного яда.

— И никто больше не прикасается к княжескому белью? — уточнил я.

— Только она и две её доверенные помощницы — Глафира и Степанида. Они при ней уже лет двадцать служат. Остальным запрещено даже близко подходить.

— А где хранится это бельё? — спросила Полина.

— В особой комнате рядом с княжескими покоями. Под замком. Ключ только у Марии Никитичны.

Служанка вдруг побледнела, глядя за наши спины.

— Анфиса! — раздался резкий голос.

В дверях стояла пожилая женщина в чёрном платье — одна из приближённых гофмейстерины.

— Что ты тут делаешь? Болтаешь вместо работы?

— Я… я только… — девушка залилась краской.

— Марш отсюда! И чтобы к вечеру весь второй этаж блестел!

Анфиса схватила тряпку и ведро, торопливо выбежала из комнаты. Женщина окинула нас подозрительным взглядом.

— А вам что здесь нужно? Мария Никитична не принимает.

— Вы будете диктовать княжне, где можно и нельзя находиться? — я вопросительно изогнул бровь.

Незнакомка смешалась и опустила голову.

— Мы уже уходим, — холодно бросила Василиса.

В коридоре княжна сжала кулаки.

— Эта старая карга имеет исключительный доступ к белью отца. И у неё есть серьёзная обида.

— Контактный яд через постельное бельё… — задумчиво произнёс Тимур. — Медленное воздействие, постепенное накопление в организме. Очень похоже на наш случай.

Покинув апартаменты гофмейстерины, мы направились в медицинское крыло. Доктор Семён Аркадьевич Ложкин принимал в небольшом кабинете, заставленном склянками и медицинскими фолиантами. Невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти с залысинами и нервными движениями.

— Княжна! — он вскочил, увидев Василису. — Я… я не ожидал…

— Садитесь, доктор, — я жестом указал на кресло. — У нас есть вопросы о здоровье князя.

Целитель забегал глазами.

— Князь… князь в порядке. Просто переутомление. Я прописал ему отдых и успокоительные травы…

В отличие от повара и главной над служанками этот человек здесь был один, и я мог действовать открыто. Глядя ему прямо в глаза, приказал:

— Ты будешь говорить только правду. Всю правду.

Императорская воля ударила по его сознанию. Лицо доктора разгладилось, взгляд стал пустым.

— Что с князем? Отвечай.

— Я заметил симптомы отравления три месяца назад, — монотонно заговорил он. — Побледнение кожи, учащённое сердцебиение, металлический привкус во рту, о котором князь упоминал. Классические признаки медленнодействующего яда.

— Ты сообщил ему об этом?

— Нет.

— Но почему⁈ — резко спросила Василиса.

— Князь публично усомнился в моей компетенции на приёме, — продолжал доктор тем же ровным голосом. — Сказал, что я не способен вылечить даже простуду княжича Мирона. При всех придворных. Это было… унизительно. Я решил промолчать. Пусть страдает. Он это заслужил.

Гидромантка ахнула. Тимур покачал головой.

— Но яд не добавляли? — уточнил я.

— Нет. Я только не стал лечить. Говорил князю, что это стресс и возраст.

Я отпустил его сознание. Доктор моргнул, словно очнувшись от сна.

— Что… что произошло?

— Ничего, — ответил я. — Вы просто устали. Отдыхайте.

Мы вышли из медицинского крыла.

— Когда найдём источник яда, нужно будет рассказать твоему отцу и про лекаря. Держать такого человека возле себя чертовски опасно.

Голицына решительно кивнула.

В этот момент на магофон пришло сообщение от Коршунова. Я открыл его, пока мы шли по коридору.

«Информация получена. Яд называется „Тёмная немощь“. Производят только двое в Восточном каганате — мастер Юсуф из Сарай-Батыя и мастер Ахмед из Каракорума. Юсуф последние полгода не продавал в Содружество. Ахмед продал одну порцию в Москву три месяца назад. Покупатель — знатный человек, имя отказался назвать даже за крупную взятку. Сказал только, что боится этого клиента больше, чем моих людей».

Я не удивился скорости, с которой Родион получил нужные данные. Ещё при вербовке я дал ему чёткие указания: расширить деятельность на всё Содружество и создать собственное силовое крыло. За прошедшие месяцы он методично выполнял все поручения, выстроив полноценную разведывательную сеть. Теперь в неё входили торговцы на караванных путях, отставные военные в разных городах, чиновники в приграничных заставах, работники органов внутренних дел.

Все эти месяцы Коршунов методично плёл паутину информаторов, и теперь она начала приносить долгожданные плоды. После нашего последнего разговора о Восточном каганате я расспросил Родиона подробнее о его возможностях в этом далёком краю. Выяснилось, что кроме живущего там престарелого профессора, особенно ценным активом оказался торговец Исмаил, который регулярно совершал деловые поездки по маршруту Сергиев Посад — Восточный Каганат и имел связи среди местных акул среднего звена. Через него Родион мог получать сведения даже из-за пределов Содружества.

Я показал сообщение остальным.

— Три месяца назад, — задумчиво произнесла Василиса. — Как раз когда доктор заметил первые симптомы.

— Знатный человек, которого боятся даже в Восточном каганате, — добавил Тимур. — Это серьёзно сужает круг подозреваемых.

— У нас есть три кандидата с мотивом, — подытожила Полина. — Повар, гофмейстерина и… ну, доктор отпадает. Он только молчал.

— Но как узнать, кто из них купил яд? — Василиса нахмурилась. — Или это вообще кто-то другой?

Я остановился у окна, глядя на вечереющую Москву. Где-то там, в этом дворце, скрывался отравитель. И у нас оставалось не так много времени, чтобы его найти.

— А что, если мы смотрели совсем не в ту сторону? — произнёс я, когда моё подсознание вспомнило один любопытный факт.

— О чём ты?

— Идём.