Император Пограничья 9

Глава 13

На мгновение я потерял дар речи.

Рюрик…

Моё имя из уст потомка. Точнее, искажённое теми, для кого мой родной язык казался тарабарщиной. Хродрик — так нарекли меня родители. Славянам всегда было тяжело произносить звуки северных наречий, и постепенно имя видоизменялось: Хродрик превратился в Родрика, затем в Рорика, а потом и вовсе в Рюрика.

Отец явно закладывал в это имя особый смысл, словно предвосхищая мою дальнейшую судьбу. Возможно, мечтал, чтобы хотя бы один сын знатного, но не шибко могущественного ярла однажды стал конунгом. Так и вышло, только для этого мне пришлось отправиться в чужой край «на княжение»…

На языке данов, нордов, саксов и готов «Хрод» означало «слава, известность», а «Рикс» — «властитель, правитель». Вместе они образовывали имя, обозначающее «прославленный правитель». И я оправдал это имя, объединив разрозненные племена в единую империю.

Пальцы непроизвольно сжали каменные перила смотровой площадки. Белые костяшки проступили сквозь кожу, а под ладонями пошли трещины — камень не выдерживал напряжения. Мелкая крошка посыпалась вниз.

— Прохор, всё в порядке? — Ярослава заметила мою странную реакцию, положила руку на предплечье. — Ты побледнел.

— Да, просто… — я заставил себя ослабить хватку, отпустил искрошившиеся перила. — Задумался о тяжести такого наследия. Объединить империю — задача не из лёгких.

Нужно было проверить. Понять, действительно ли это мой мир или просто совпадение имён. Сама по себе концепция множественности миров была знакома мне ещё с детства.

Отец, следуя традициям нашего народа, рассказывал о девяти мирах, соединённых корнями и ветвями великого ясеня Иггдрасиль. Асгард — обитель богов, Альвхейм — царство светлых альвов, огненный Муспельхейм и ледяной Нифльхейм, Ванахейм, Йотунхейм, Свартальфхейм, Хельхейм и наш Мидгард. Если верить сказаниям предков, между мирами можно было путешествовать, и сами боги это делали. Так почему бы душе не перенестись из одного мира в другой? Или из прошлого в будущее того же мира? Эта мысль не казалась мне безумной — скорее, вполне логичной в рамках мироустройства, которое я знал.

— Знаешь, — сказал я как бы невзначай, поворачиваясь к ней, — интересный факт о Рюрике. Говорят, он носил перстень с изображением ворона, раскинувшего крылья вокруг копья. Символ его рода.

Ярослава нахмурилась, покачала головой.

— Не слышала о таком. Честно говоря, хоть Рюрик и известен как объединитель Руси, в истории слишком много тёмных пятен. Документов той эпохи почти не сохранилось — нашествие Бездушных в этом, естественно, не помогло, да и летописи противоречат друг другу.

Я внимательно слушал, не перебивая.

Она пожала плечами:

— У него вообще неоднозначная репутация. Некоторые историки считают, что он намеренно преувеличил масштаб угрозы Бездушных, чтобы огнём и мечом склонить независимые земли к подчинению. Типичный завоеватель, прикрывающийся благородной целью.

Сердце сжалось. Так вот что стало с моим наследием… История исказила всё, превратила борьбу за выживание человечества в банальные завоевательные походы.

Я едва сдержал горький смех. Преувеличил угрозу? Эти люди понятия не имели, каково это — жить в мире, где Алчущие были повсюду. Вся Империя была одним огромным Пограничьем. Не существовало полностью безопасных мест — только более или менее защищённые. Каждую ночь караульные вглядывались в темноту, ожидая атаки. Каждый выход за стены поселения мог стать последним. Мы теряли целые деревни за одну ночь, находя наутро лишь обезлюдевшие дома. Армия же вечноголодных тварей росла с каждой их победой.

А теперь? Теперь Бездушные стали почти управляемой угрозой, прорывающейся раз в двадцать лет во время Гона. Люди привыкли к безопасности Бастионов и княжеств, забыли, что такое настоящий ужас. Неудивительно, что потомки считают меня паникёром, преувеличившим опасность ради власти. Они судят прошлое мерками настоящего, не понимая, насколько изменился мир.

— А братья его? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Синеус и Трувор?

— О них ещё меньше известно, — Ярослава задумчиво потёрла подбородок. — Только то, что у Рюрика вообще имелись братья. Синеус вроде бы правил в Белозёрске, а Трувор в Изборске. Но это всё легенды, достоверных сведений нет. Некоторые учёные вообще сомневаются в их существовании, считают литературным вымыслом летописцев.

Вымыслом… Я отвернулся, глядя на огни города. Синеус, мой горячий младший брат, всегда готовый броситься в драку. Трувор, вдумчивый и рассудительный, совершивший множество чудесных открытий. Их имена стали легендой, а сами они — призраками прошлого.

— Расскажи о своём роде, — попросил я, пытаясь отвлечься от горьких мыслей. — Засекины служили Рюрику?

Ярослава выпрямилась, в голосе зазвучала гордость.

— Основатель нашего рода, Святослав Засекин, был одним из ближайших соратников первого императора. Командовал правым флангом в битве при Онежском озере, где империя отражала первое крупное вторжение Бездушных с севера. После того как Рюрик объединил земли, Святослав получил в управление территории вокруг будущего Ярославля за верную службу.

Святослав… Память услужливо подбросила образ: молодой воин с ястребиным носом и шрамом через всю щёку. Мой телохранитель, спасший мне жизнь в той битве, хоть и носила он тогда совершенно иную фамилию. Я сам вручил ему боевой топор с серебряной насечкой — знак моего личного признания и покровительства.

— Я помню… — начал было я и тут же осёкся.

— Что? — княжна удивлённо посмотрела на меня.

— Помню, как читал об этом в хрониках, — быстро исправился я, — но не знал, что речь шла именно о твоих предках. Интересная история. А как Засекины стали князьями?

Княжна странно на меня посмотрела, но не стала заострять внимание на оговорке.

— Независимым княжеством Ярославль стал уже в Смутное время. Когда Земский собор не смог избрать нового царя, и Русское царство распалось во внутренних конфликтах, род Засекиных оказался расколот. — она облокотилась на перила рядом со мной. — Старшая ветвь поддержала Лжедмитрия Первого, надеясь восстановить независимость Ярославского княжества. Средняя ветвь осталась верна Василию Голицыну и была истреблена в боях. А младшая ветвь, к которой принадлежала моя семья, первоначально поддержала Василия Шуйского.

Ярослава помолчала, собираясь с мыслями.

— Когда стало ясно, что собор провалился и единого государства больше не будет, мой дальний предок — тоже Святослав, кстати, мы любим это имя в роду — был ставленником последнего царя Фёдора Иоанновича в Ярославле. Вместо того чтобы сложить полномочия, он использовал их для превращения Ярославского княжества в независимое государство. С тех пор Засекины правили там почти четыреста лет. До переворота девяносто восьмого.

Я глубоко вздохнул, размышляя о цикличности истории. Империи падают и возрождаются, династии сменяют друг друга, но суть остаётся прежней — борьба за власть, предательство, месть. И я снова здесь, в новом теле, но с той же целью — объединить раздробленные земли перед лицом общей угрозы.

Но почему? Почему моя душа вернулась? И действительно ли это мой мир, только спустя столетия? Или параллельная реальность, где тоже был Рюрик, объединивший Русь? Слишком много совпадений, но и слишком много различий.

Странно, но раньше мне даже в голову не приходило, что это может быть мой собственный мир, только спустя тысячелетие. Слишком многое изменилось. Алчущих теперь зовут Бездушными, появились невиданные прежде технологии — магофоны, машины, огнестрельное оружие. Города носят новые имена, а старые исчезли без следа. Москва, Рязань, Тверь — эти названия ничего не значили для меня, привыкшего к Хольмгарду — Новгороду, Изборску и Полоцку.

Да и времени разбираться в истории этого мира у меня не было. С первого дня в теле Прохора Платонова я боролся за выживание — сначала на эшафоте, потом в Угрюмихе. Нужно было наладить оборону, разобраться с предателями, защитить людей от Бездушных. Когда тут думать о древней истории? Я принял как данность, что попал в иной мир, и сосредоточился на насущных проблемах. А теперь… теперь оказывается велика вероятность, что я всё это время был дома. Изменившемся до неузнаваемости, но всё же дома.

— Знаешь, мы как-то резко ушли в седую старину, — Ярослава удивлённо покачала головой. — С чего вдруг такой интерес к истории? Минуту назад мы о нашем будущем говорили, а теперь обсуждаем дела тысячелетней давности.

Я заставил себя улыбнуться, хотя внутри всё кипело от осознания.

— Просто подумал — если уж замахиваться на объединение Содружества, стоит поучиться у тех, кто это уже делал. И на их ошибках тоже.

— Понимаю… Ты выбрал себе достойную цель, — добавила она уже тише. — Безумную, почти невыполнимую, но достойную. И за неё стоит сражаться.

— Поможешь? — спросил я, глядя ей в глаза.

Она усмехнулась.

— Сначала мне нужно разобраться со своими демонами. Но после…

Она покачала головой, словно отгоняя наваждение.

— Странное чувство. Будто… будто мой род ждал кого-то вроде тебя. Кого-то, кто снова соберёт осколки империи воедино. Глупости, конечно, но… — она снова посмотрела мне в глаза. — Если ты действительно попытаешься это сделать, если переживёшь все попытки тебя остановить… Северные Волки будут на твоей стороне. Это я тебе обещаю.

В кармане завибрировал магофон. Я нахмурился — кто мог звонить в такой час? На экране высветилось имя Коршунова.

— Прости, — сказал я Ярославе. — Это важно.

Она кивнула, отходя на пару шагов, давая мне пространство.

— Родион? — ответил я. — Что случилось?

— Прохор Игнатьевич, — голос начальника разведки звучал возбуждённо. — Извините, что беспокою, но тут такое творится!

— Да?..

— Бутурлин только что выложил на себя компромат! Сам! Ядрёна-матрёна! В Эфирнете уже гудят — документы о мошенничестве, подкупе судей, даже намёки на убийство конкурента. Пресса сходит с ума!

Я едва сдержал улыбку. Значит, отложенный приказ сработал. Императорская воля — страшная сила, особенно когда используется точечно.

— Интересно, — нейтрально сказал я. — Следи за развитием событий.

— Уже слежу! И ещё, Прохор Игнатьевич… Вы просили собрать информацию о базе Фонда Добродетели под Владимиром. Данные готовы. Когда увидимся, доложу подробно.

— Хорошо. Спасибо, Родион.

Я убрал магофон и повернулся к Ярославе. Она смотрела на меня вопросительно.

— Проблемы?

— Скорее их решение, — уклончиво ответил я, — но боюсь, наш вечер подходит к концу. Долг зовёт.

Она кивнула с пониманием.

— Меня тоже. Нужно готовиться к отъезду.

Мы медленно пошли обратно к центру города. У гостиницы, где остановились Северные Волки, мы остановились.

— Это было… — Ярослава запнулась, подбирая слова. — Это был чудесный вечер. Спасибо.

— Тебе спасибо, — искренне ответил я. — За честность. За доверие. За то, что дала нам шанс.

Она поднялась на цыпочки и коротко поцеловала меня.

— Мы будем поддерживать связь? — спросила она.

— Обязательно, — пообещал я. — И если тебе будет нужна помощь с Шереметьевым, позови и я откликнусь.

— Договорились, — улыбнулась она. — Береги себя, Прохор. У тебя много врагов.

— Ты тоже.

Мы постояли ещё мгновение, не желая расставаться. Потом Ярослава решительно развернулась и вошла в гостиницу. Я смотрел ей вслед, пока за ней не закрылась дверь.

Обратно в свою гостиницу я шёл пешком, размышляя о произошедшем. За одну ночь моя жизнь изменилась. Я наконец-то отпустил прошлое, позволил себе почувствовать что-то к другой женщине. И эта женщина оказалась достойной — сильной, честной, израненной, но не сломленной.

В номере меня ждала гора дел. Нужно было изучить слитую информацию по Бутурлину, спланировать ответные действия, подготовиться к возвращению в Угрюм. Но сначала я подошёл к окну и посмотрел на ночные огни Сергиева Посада.

Где-то там, за одним из окон, возможно, Ярослава тоже думала обо мне. Эта мысль согревала сильнее, чем я готов был признать.

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь плотные шторы в кабинете представительства Угрюма, когда я встретился с Коршуновым. Начальник разведки сидел напротив меня, постукивая пальцами по колену — привычный жест, выдающий его напряжение.

— Ну что, Родион, — начал я без предисловий, — выкладывай.

Коршунов хмыкнул и достал из внутреннего кармана потрёпанные листы бумаги.

— Всё разузнал, воевода. Только вот картина вырисовывается — мрак! Это не просто «лечебная усадьба», как та, что вы разорили. Это, можно сказать, крепость. Настоящая крепость, замаскированная под лечебницу.

Я подался вперёд, внимательно изучая его записи.

— Расскажи подробнее.

— База расположена в двадцати километрах к западу от Владимира, в лесистой местности у реки Клязьмы между деревнями Лунево и Сельцо. Официально помогают должникам, выкупленным из долговых тюрем и всевозможным изгоям вернуться в общество. На деле же… — Родион покачал головой. — Периметр обнесён трёхметровой стеной с магическими усилениями. Четыре сторожевые башни по углам, в каждой — по два стрелка с пулемётами и маг-наблюдатель. Ворота — единственный вход, усилены артефактами против разрушения.

— Откуда такие подробности? — спросил я.

— Нашёлся один интересный человек, — Коршунов усмехнулся. — Бывший охранник оттуда, Семён Крутиков. Проработал три года, потом сбежал. Сейчас прячется в трущобах Сергиева Посада, перебивается случайными заработками. Мои мальчишки его выследили — он частенько в кабаках языком чешет, когда перебирает.

— И что он рассказал?

Родион потёр переносицу.

— Во-первых, внутри постоянно находится гарнизон из полусотни человек. Тридцать обычных охранников, десять элитных бойцов и десять магов разных специализаций.

— Что ещё?

— Подземные уровни, — продолжил Коршунов, перелистывая страницы. — Крутиков туда не допускали, но видел, как туда спускали оборудование. Тяжёлое алхимическое оборудование, клетки с усилениями против магии, какие-то здоровенные баки. И людей… людей туда спускали часто, а вот обратно поднимали редко.

— Эксперименты, — констатировал я очевидное.

— Именно. Причём масштабные. По словам Крутикова, раз в месяц приезжает сам Неклюдов — член руководящего совета Гильдии Целителей. Он у них отвечает за науку. Привозит с собой целую свиту учёных и новых «пациентов». После его визитов обычно увеличивается количество… отходов.

— Отходов?

— Трупов, — мрачно уточнил Родион. — Их сжигают в специальной печи на территории. Крутиков говорит, дым стоит такой, что птицы облетают это место стороной.

Я встал, прошёлся по кабинету. Информация рисовала ещё более мрачную картину, чем я предполагал.

— Кроме Неклюдова Крутиков упоминал одного индивида, который там бывает наездами. Боярин Скуратов-Бельский его фамилия, Константин Петрович. Невзрачный такой, серенький, но… — Родион поморщился. — Крутиков говорит, от него даже закалённые охранники шарахались. Когда он приезжал, на базе становилось тихо, как на кладбище. Все старались на глаза не попадаться.

— Тот убийца — Вдовин — его как раз упоминал…

— Ага. По словам Крутикова Константин Петрович — ходячая смерть. Всегда вежливый, всегда аккуратный, но смотрит так, будто прикидывает, как удобнее тебя прикончить.

— Что ещё удалось выяснить?

Коршунов достал ещё один лист.

— Мои информаторы в разных местах слышали обрывки. Торговцы рассказывают, что туда регулярно поставляют редкие Реликты — не те, что в прошлой усадьбе были, а что-то особенное. Один алхимик из Владимирской академии проболтался в пьяном виде, что Гильдия заказывала у них разработку каких-то «стабилизаторов мутаций».

— Стабилизаторов?

— Чтобы подопытные не умирали так быстро, — пояснил Коршунов. — И не превращались в безумных монстров. Видимо, тоже пытаются создать контролируемых суперсолдат.

Я остановился у окна, глядя на утренний Сергиев Посад.

— А что насчёт подходов к базе?

— Вот тут самое интересное, — Родион перевернул страницу. — Дорога только одна — через лес. Но! В лесу расставлены магические датчики на все тропы. Любое движение крупной группы — и на базе узнают за полчаса до подхода. Мои ребята проверили — даже белка не проскочит незамеченной.

— Подход по воде?

— Река — первое, что они защитили. По берегам стоят сигнальные артефакты через каждые пятьдесят метров и цепи, блокирующие проход судов. Любая лодка, даже рыбацкая плоскодонка — и тревога на всю округу. Местные об этом знают и не суются. Под водой — металлическая сеть с магическими сенсорами.

Я задумался. Крепость действительно серьёзная, с наскока не возьмёшь.

— Что с поставками? Они же должны как-то снабжаться.

— Раз в две недели приходит конвой из Владимира. Три грузовика под усиленной охраной. Но график постоянно меняют. Колода краплёная, одним словом.

— Слабые места?

Коршунов поморщился.

— Если честно, Прохор Игнатьевич, в этом тумане сам чёрт ногу сломит. База спроектирована грамотно. Единственное… — он замялся.

— Говори.

— Крутиков упоминал, что во время визитов Неклюдова часть охраны отвлекается на его безопасность. И ещё — у них проблемы с канализацией. Старая система, ведёт в реку. Трубы широкие, человек пролезет, но там стоят решётки с магическими сенсорами.

Я кивнул, обдумывая варианты.

— Родион, мне нужно больше информации. Точные планы здания, график смен охраны, список персонала.

— Чую запах подгоревшей каши, — вздохнул Коршунов. — Это значит, придётся внедрять человека внутрь?

— Или найти ещё бывших работников. Не может быть, чтобы за годы работы оттуда сбежал только Крутиков.

— Поищем, — кивнул Родион. — Но это займёт время. И деньги.

— Деньги не проблема. Время… — я помолчал, — поджимает… Родион, собери команду из самых надёжных. Нужна полная разведка: фотографии местности, схемы подходов, всё, что сможете раздобыть, не привлекая внимания.

— Не получится, если сами полезем, — предупредил Коршунов. — Мои ребята — беспризорники, не профессиональные разведчики.

— Тогда найми профессионалов. Желательно тех, у кого есть счёты с Гильдией.

Родион оживился.

— Есть пара человек на примете. Бывшие из моего отдела, уволенные по сокращению. Хорошие специалисты, просто оказались не в то время не в том месте.

Я подошёл к столу, достал кошель с золотыми.

— Здесь аванс. На оперативные расходы.

Коршунов взвесил кошель на руке, удовлетворённо кивнул.

— Хватит для начала. Что ещё?

— Подготовь список всего, что понадобится для штурма такой базы. Оружие, артефакты, специалисты. И начинай подбирать людей — нам понадобятся опытные бойцы, которые умеют действовать скрытно.

— Понял.

— И Родион… Будь предельно осторожен. Если Гильдия узнает о наших планах раньше времени, они либо усилят оборону, либо ударят на опережение.

— Не впервой, воевода, — усмехнулся Коршунов, поднимаясь. — В разведке главное — терпение и незаметность. Как говорил мой старый командир: «Лучше месяц ползти, чем минуту бежать под пулями».

Я кивнул, провожая его к двери.

— Держи меня в курсе.

Он вышел, оставив меня наедине с мыслями. База под Владимиром оказалась куда серьёзнее, чем я предполагал. Сначала дополнительная разведка, потом планирование, и только потом — удар. Но удар должен быть сокрушительным. Гильдия Целителей зарвалась, и пора показать им, что некоторые границы переходить нельзя.

До отъезда в Угрюм оставалось ещё несколько часов. Достаточно, чтобы отдать последние распоряжения и подготовиться к отъезду. А там… там предстояло готовить свой острог к тому, что грядёт. Потому что война с Гильдией Целителей становилась неизбежной.