Игра Ловца

Игрок

Кейн задумчиво смотрел на статую, черный мрамор которой выделялся на фоне белых чардрев. Воин уже знал, кого изображает это изваяние и какие обряды проводились перед ним, чувствовал и заключенные в статуе темные чары. И все же он не мог не признать той необыкновенной притягательной силы, что оказывала это существо на мужчин. Скорей всего, это тоже было колдовство, что он прекрасно осознавал и, несмотря на это, готов был находиться здесь часами. Художник и поэт в душе Кейна всегда успешно сосуществовал с убийцей и некромантом, а совершеннство округлых форм и нежная прелесть черт статуи могли удовлетворить самое взыскательное чувство прекрасного.

— Ты чувствуешь это, верно? — Джоан бесшумно, как ей казалось, подкралась к нему со спины, но Кейн ничем не показал, что его застали врасплох.

— Эурон тоже запал на нее, — продолжала мулатка, — и чего вы все в ней находите?

— А то ты не видишь, — хмыкнул Кейн.

— Вижу, — давя в себе внезапную ревность, ответила мулатка, — злая красота.

— Это да, — согласился Кейн, продолжая разглядывать статую.

— Санса просит тебя прийти в Великий Чертог, — помолчав, сказала Джоан, — сегодня же приехал ее дядя. Она хочет, чтобы мы выслушали, что он скажет.

— Королеве нельзя отказывать, — усмехнулся Кейн и мулатка рассмеялась в ответ.

Уже привыкшие к причудам своей королевы, северяне уже устали возражать, когда Санса назначила безродного бродягу, узника и заговорщика Лордом-Командующим Соединенного Королевства Севера и Железных Островов. Многие, конечно, догадывались, что внешняя сторона скрывает жестокую схватку неких тайных, но мощных сил. Однако эти догадливые оказались и достаточно умны, чтобы понять, что глубоко вникать во все это не стоит. Заключение Кейна объявили интригами и клеветой покойных Эйрона и Марона, также как и все репрессии против горцев. Одним из первых полученных Кейном заданий и стало восстановление утраченного доверия: новый полководец поехал в Северные Горы, где словом, а где и оружием возвращая горцев к присяге Старкам. Разобравшись с этим, Кейн осмотрел Стену, подавил парочку мелких мятежей и, возвращаясь в Винтерфелл, забрал из Твердыни Ночи статую Душелова. В скором времени она заняла прежнее место в богороще замка.

Место самого Кейна отныне находилось по правую руку Сансы, сидевшей рядом с мужем, — третьим по счету, — на Троне Зимы. Джоан стояла в зале, как новая Леди Сероводья, не обращая внимания на подозрительные взгляды иных лордов. Впрочем, большинству вассалов было не до очередной странной чужачки: собравшиеся в Великом Чертоге северяне и железнорожденные внимательно слушали, что им скажет стоявший перед троном мужчина с темно-рыжими волосами и голубыми, как у Сансы глазами. Он носил чешуйчатые доспехи, напоминавшие о гербе его дома — также как и красно-синий плащ с серебряной форелью. В чертах лица угадывалось фамильное сходство с племянницей, но Кейну показалось, что несмотря на возраст, Санса будет поумнее лорда Риверрана.

— Я готов поверить, что захват Сигарда и Близнецов был инициативой Марона Волмарка, — говорил Эдмар Талли, — и что моя племянница сопровождала его против воли. Тем скорее нужно закончить преступную войну, развязанную самозванцем: ведь Железнорожденные все еще удерживают эти замки. Личный приказ Леди Севера и ее… мужа позволит разрешить проблему без вмешательства короля.

— Какого короля? — пальцы Сансы нервно стукнули по подлокотникам трона. Эдмар изумленно вскинул брови.

— В Вестеросе только один законный король, — сказал он, — Эйгон Таргариен.

— Разве? — небрежно бросил Кейн, — я присягал вашей племяннице, как королеве.

— Я не с вами разговариваю… сир? — Эдмар недовольно-недоуменно уставился на рыжеоволосого воина, будто только увидев его, — Санса, я…

— Мой полководец задал правильный вопрос, дядя, — громко сказала Санса, — если вы присягнули этому… королю из Волантиса, это не значит, что я последую за вами.

— Ваш брат служит ему…

— Мой брат знает сколь важна для меня свобода Севера, — отчеканила Санса, — и сколько крови пролилось за нее. Бран отказался от наследия Старков и действует сам за себя.

Она промолчала о том, что вообще сильно охладела к младшему брату. Именно Брана Санса винила в том, что с ней случилось. Если бы он не покинул Винтерфелл или хотя бы предупредил ее об Эфрель — Санса не прошла бы через весь этот кошмар. Известие о том, что Бран служит Эйгону, королева Севера расценила как очередное предательство.

— Не дайте крови пролиться вновь, — сказал Эдмар, — в Вестеросе сейчас нет силы превыше той, что собралась под знаменем Эйгона. Только глупец не согласится преклонить колено.

— Вы ведь за этим прибыли сюда, верно Эдмар? — вмешался в разговор Кейн, — не из-за пары паршивых замков. Хотите заставить племянницу склониться перед вашим королем?

— Да, хочу! — с вызовом сказал Эдмар, — она дочь моей сестры и я желаю ей добра. Торхен Старк в свое время преклонил колено перед Таргариенами и ваш брат, Джон Сноу…

Санса подняла руку, останавливая этот поток слов.

— Я вас поняла, дядя, — кивнула она, — это все, что хочет ваш король?

— Именно, — кивнул Эдмар, — присягу Севера и Железных Островов, возвращение мнезамков… а ну и ваш брат просил еще передать ему статую ведьмы, что именовала себя Душеловом. Отныне ее культ запрещен в Семи Королевствах.

Санса переглянулась с Кейном и тот чуть заметно кивнул ей. Ободренная этим жестом, Санса вновь обратилась к Эдмару.

— Мы дадим вам ответ завтра, — сказала она, — отдыхайте дядя.

Однако ответа Эдмар не получил ни завтра, ни послезавтра — Санса под разными предлогами откладывала разговор с дядей, предоставляя ему искать утешения в вине и податливых девушках из Зимнего Городка. Сама королева денно и нощно совещалась со своими лордами, а то и наедине с Кейном. Теон, не проронивший ни слова во время ее разговора с дядей, ночью отправился на юг — а с ним и Джоан, торопившаяся в ставшие ей родными болота. На этом настоял Кейн: ему было сильно не по душе, что омерзительное существо, оставленное мулаткой в живых, находилось без присмотра.

В эти же дни Винтерфелл посетил еще один гость.

— Может с моей стороны и невежливо просить вас о помощи — ведь со смертью вашего кузена, Север ничего не связывает с Долиной. Но мне не к кому больше обратиться.

Молодой человек, преклонивший колено перед троном, был, пожалуй, красив: мягкие волосы песочного цвета, темно-голубые глаза, и ямочки на щечках, когда он улыбается. В ранние годы, когда Санса мечтала о рыцарях и принцах, она бы точно не устояла перед таким красавчиком и уж тем более предпочла бы его нынешнему мужу, обаяния у которого было не больше, чем у снулой рыбы. Однако за Теоном Грейджоем стояло могущественное королевство и один из самых сильных флотов мира, тогда как у Гаррольда Хардинга не было ничего кроме милой улыбки и пары сотен сторонников, прибывших с ним в Винтерфелл. Ну и еще шанса когда-нибудь стать Лордом Долины — но сейчас этот шанс выглядел крайне призрачно.

— Сколько домов поддерживает вас, сир? — мягко спросила Санса.

— Многие дома колеблются, — замялся Гарри, — никто не любит этого торгаша из Чаячьего города, но…

— Но — что? — быстро спросил Кейн, уловив заминку.

— Джеймс Аррен присягнул Рейнис Таргариен. Мало кто хочет пойти против нее.

— Рейнис? — Санса вскинула брови, — а это еще кто такая?

— Многие верят, что один из богов древней Валирии явился в мир в обличье дракона, — неохотно продолжил Гаррольд, — и он же вернул к жизни сестру Эйгона-Завоевателя.

— Я уже поверю и в это, — кивнула Санса, — меня уже ничто не удивляет в этом мире.

— А что там Эйгон? — спросил Кейн.

— Эйгон Драконовластный завоевал Вестерос на драконе Балерионе. У него было две сестры Висенья и Рейнис…

— Не тот, — усмехнулась Санса, — Эйгон из Волантиса.

— Когда я сходил на берег в Белой Гавани, — сказал Гаррольд, — дошел слух, что Рейнис и Эйгон обвенчались на руинах Королевской Гавани. Теперь, получается, Джеймс присягнул и ему — а ведь Эйгон вырезал все войско Арренов на берегах Черноводной, предательски убив множество лордов Долины. Их родичи не потерпят от Джеймса предательства и как только армия Севера высадиться в Долине, то…

— Погоди, — Кейн вскинул руку, — я правильно понимаю, что Эйгон и эта Рейнис теперь объединили усилия?

— Да, но…

— И ты что-то говорил про дракона.

— Так говорят, — совсем понурившись, сказал Гаррольд.

Кейн шумно выдохнул и многозначительно посмотрел на Сансу.

— Думаю, вам стоит остаться в Винтерфелле, — сказал он, — на какое-то время. Санса, составит вам компанию, — он подмигнул зардевшейся девушке.

— Если вы не хотите мне помочь, то я вернусь и сам…

— Вы. Останетесь. В Винтерфелле.

— Я что пленник?

— Ну что вы, — улыбнулась Санса, — наш дорогой гость.

Той ночью Кейн вновь пришел в богорощу. Ветер шелестел кроваво-красными листьями, подергивая рябью, поверхность пруда, на краю которого стояла статуя Душелова. Однако сейчас Кейн не смотрел на нее: подперев рукой, подбородок он задумчиво сидел на берегу, вглядываясь в прозрачную воду. Он давно заметил, что здесь ему хорошо думается: вдыхая запах хвои и древесной смолы, Кейн размышлял как быть дальше.

Внезапно послышался плеск и Кейн, поднявшись на ноги, увидел, что поверхность пруда стремительно темнеет — будто под водой появилось что-то большое, стремительно поднимавшееся на поверхность. Огромный черный пузырь вздулся на воде — и беззвучно оторвался, повиснув в воздухе колеблющимся облаком. Черные клубы то растекались над водой, то вновь собирались воедино, приобретая знакомые очертания: уродливой пародии на женщину, с покрытым шрамами и ожогами искореженным телом, клешневидными руками и черными, будто звериными когтями. На жутком лице светились, будто два огненных шара, выпуклые зеленые глаза.

— Привет Эфрель, — криво усмехнулся Кейн, — принесла весточку от хозяйки?

Призрачные лохмотья губ разомкнулись и, словно плеск волн, раздались слова. Дух твари, пребывающей за сотни миль отсюда, говорил, а Кейн слушал и на его лице все четче проступало решительное осознание того, что делать дальше.

— Думаю, вы простите слабую женщину, за те сомнения, из-за которых она не приняла сразу верное решение, — говорила Санса наутро стоявшему перед троном дяде, — разумеется, я принимаю ваши условия. Мой лорд-командующий лично отправится с вами — и проследит, чтобы над Сигардом и Близнецами вновь взвились флаги законных владельцев. Он же даст королю Эйгону статую — и от моего имени преклонит колено.

— От вашего имени? — недоуменно спросил Эдмар, — но почему не сами?

— Я приеду позже, — улыбнулась Санса, — на войне не место для женщин.

— Какой войне? — фыркнул Эдмар, — уверен, что к тому времени как вы доберетесь, весь Вестерос склонится перед Эйгоном.

— Мы хотим, чтобы наше войско приняло в этом участие, — пояснил Кейн, — сами понимаете, нам надо доказать свою преданность Короне. Доказать делом.

— Боюсь, я не понимаю о чем вы.

— Совсем недавно несколько сот подданных королевы, с Железных островов, были вероломно убиты в этих… Западных Землях — именно поэтому Теон Грейджой отбыл на Пайк. Также нам стало известно, что на Западе до сих пор не признают власти Короны и, скорей всего, все еще поклоняются черной ведьме.

— Мы слишком долго оставались в стороне, — добавила Санса, — и Север хочет загладить свою вину, тем, что преподнесет Эйгону Запад… вместе с головой Цареубийцы.

Войско Севера быстро двигалось на юг: преодолев Перешеек, армия под командованием Кейна, вошла в Речные Земли. Близнецы и Сигард сдались без боя и над ними взвились стяги их прежних владельцев, гарнизоны Железнорожденных покидали замки… которые тут же заняли гарнизоны северян.

— Времена неспокойные — много разбойников, а в Пасти кишат пираты, — пояснял Кейн возмущенному таким самоуправством Эдмару, — да и на Железных Острова остались смутьяны, пока еще покорившиеся Теону. А крупных сил у вас тут нет. Как нет и законных владельцев замков — кто погиб, кто пропал без вести. Когда закончится война, можете не сомневаться, что ваши права будут восстановлены в полной мере ну, а пока — надо же кому-то наводить порядок!

Эдмар явно не был доволен такими пояснениями, но возражать перестал — воинство Севера и без того превосходило числом изрядно потрепанные армии речных лордов. А вскоре ожидалось прибытие и Железного Флота с двадцатитысячным войском.

Кейн еще на Севере изучил карты Вестероса, корпел он над ними и в пути, то и дело вызывая к себе тех, кто знал Западные Земли — хотя бы по Войне Пяти Королей. Когда северная армия дошла до Риверрана, Кейн уже знал, что делать. Стоя над картой, рыжебородый великан в кожаной куртке и странным мечом за спиной, объяснял недоверчиво поглядывающим на него речным лордам свой план вторжения.

— Ваше войско соберется вот здесь, — он указал на брод у Каменной Мельницы, — чтобы взять вот этот замок… как там его?

— Золотой Зуб, — подал голос Уильям Мутон.

— Точно, благодарю вас, — Кейн провел пальцем по карте, — а войско северян двинется вдоль берега, тоже захватывая замки. С моря нас поддержит Железный флот. Другие лодьи нападут на Ланниспорт. Если ваш Джейме попытается задержать наше выступление, ему придется распылиться по всем направлениям и исчерпать свои силы. Если же он запрется в своем Утесе, мы, захватив весь Запад, запрем его там.

— Утес может продержаться долго, — заметил Хьюго Вэнс.

— Он не продержится, — усмехнулся Кейн, — поверьте, есть много способов выкурить льва из логова? Даю вам слово — он не просидит в своем замке дольше, чем я захочу.

— Разумно ли распылять силы? — подал голос Эдмар, — Джейме опытный воин.

— По вашим словам у него немного осталось людей, — заметил Кейн.

— Но Железнорожденных он прогнал.

— Потому что столкнулся лишь с малой частью армии Островов, — пояснил Кейн, — и командовал ими не я.

Спор затянулся надолго и все же к утру, лорды приняли план Кейна. Наутро войско, под знаменем Талли, двинулось вверх по течению Красного Зубца. Но возглавлял его не Эдмар: сраженный приступом жестокой лихорадки, лорд Риверрана, досадуя и проклиная все на свете, остался в замке. Он все еще порывался возглавить войско, несмотря на то, что даже не мог выйти из комнаты.

— Я немного разбираюсь в лекарском деле, — сказал Кейн, — пару дней вам придется полежать. Понимаю, что вам обидно, но ничего не поделаешь — своему королю вы нужны здоровым. Я оставлю здесь леди Джоан — за то время, что она правит Перешейком, она научилась разбираться с местными травами лучше самих жителей…

— В Пекло травы, — простонал Эдмар, с трудом пытаясь встать на кровати, но тут же бессильно осев, — проклятая болезнь.

— Джоан быстро поставит вас на ноги, — Кейн посторонился, пропуская в комнату смуглую девушку в красном платье и завитыми в сложную прическу кудрявыми волосами, — ну, а мне пора к войску.

— Приведите мне Цареубийцу живым, — просипел Эдмар, вновь оседая на кровать, — охота вспомнить ему кой-какой разговор, под стенами этого замка.

— Всенепременно, сир, — заверил его Кейн, выходя из комнаты и делая незаметный знак чернокожей колдунье. Та, ослепительно улыбаясь, уже подходила к кровати, держа в руках серебряный сосуд с резко пахнущим отваром из трав.

Эдмар не знал, что всего пару дней назад эта милая девушка, одетая лишь в золотые браслеты, танцевала меж блуждающих огоньков Ведьминой Топи и рядом с ней, подпрыгивая и скаля зубы, плясал человеческий череп. Тут же, извиваясь всем телом, скользила ее раба — зувемби, получеловек-полускилред. В ночном небе мерцали молнии и тучи проливались обильным дождем, заставляя выходить из берегов даже самые малые ручьи и шквалистый ветер нес на запад беззвучные приказы. Слова заклятий, словно тяжкие камни, падали в морские волны, погружаясь сквозь толщу — и навстречу им из бездны поднимались жуткие существа. Лодьи Железного Флота причаливали к берегу и суровые воины, осененные черным стягом с золотым кракеном, сходили на берег под проливным дождем. Вел же их молодой воин с застывшими рыбьими глазами. Рукоять меча сжимала рука в черной перчатке, скрывавшая перепонки на пальцах Теона Грейджоя. А следом на берег выходили чудовищные твари, чьи лапы, клешни и щупальца подхватывали огромные суда, уволакивая их вглубь суши. Через Топь и разлившиеся ручьи, эти корабли доносились до места, где лодьи можно было спустить в Синий Зубец. Здесь они и оставались, ожидая своего часа под охраной морских чудовищ и повелевавшей ими твари. Меж тем рыбоглазый король вел свое войско к Риверрану, повинуясь беззвучному зову жрицы Дамбаллаха.

Зелья Джоан и вправду оказались действенны — провалявшись несколько дней в жару и ознобе, в одно прекрасное утро Эдмар проснулся на удивление бодрым, почти не ощущая болезненных симптомов. Еще слабым, но уже более воодушевленным голосом он позвал Джоан — и та незамедлительно появилась на пороге.

— Должен признать, что Кейн не ошибся, рекомендовав вас как целительницу, — начал Эдмар, — и мне хотелось бы вас достойно отблагодарить. Как насчет… а это еще что?

Зов множества труб оборвал его на полуслове и Эдмар, забыв о слабости, метнулся к окну — чтобы увидеть, как по опущенному мосту через ров, в Риверран въезжают воины под стягами с лютоволком Старков и кракеном Грейджоев.

— Победа? — недоуменно сказал Эдмар, — так скоро?

Он замолчал, увидев, как вслед за этими знаменами замелькали и третьи — красные, с вставшим на задние лапы золотым львом. Лорд Риверрана резко обернулся и увидел, что Джоана стоит у дверей, широко улыбаясь.

— Кейн и не думал идти на запад, — пояснила она, — он двинул свое войско на юг, вслед за твоим. Когда лев, выйдя из-за гор, схватился с форелью, лютоволк с кракеном ударили ей с тыла. Твоего войска больше нет, Эдмар Талли!

— Лживая сука! — занося кулак, хозяин Риверрана метнулся к улыбающейся жрице, когда его вдруг застиг приступ кашля, закружилась голова и он бессильно осел на пол. Над ним тут же зависла чернокожая жрица, поднося к губам лорда золотой кубок с отваром.