Игра Ловца

Воин

Это была небольшая долина, затерянная меж высоких гор. Большую ее часть занимало глубокое узкое озеро. По его левому берегу двигалось около полусотни вооруженных людей, настороженно поглядывавших на подступавшие к самой воде высокие сосны. Облаченные в меха и вареную кожу, лишь немногие имели старые доспехи. Но все носили плащи из беличьих и лисьих шкур, скрепленных застежкой в виде зеленого чертополоха. Такая же пряжка украшала и плащ из шкуры сумеречного кота, что носил мужчина ехавший впереди на низкорослом мохнатом коньке. Лошадей, помимо самого вождя, имело лишь несколько воинов, остальные шли пешком. Судя по всему, эти воины недавно побывали в бою: многие сильно хромали, на их лицах красовались свежие шрамы, кто-то держал руку на истекавшем кровью боку.

Брандон Норри стремился быстрее пройти долину и скрыться в горах, где рукой подать до горной крепости клана. Им оставалось всего пару десятков футов до спасительной расщелины, когда из еловой чащи вылетело множество стрел, поразивших нескольких бойцов. Оставшиеся с проклятием рванулись в лес и предводителю ничего не оставалось кроме как развернуть своего скакуна. Еще несколько стрел просвистели рядом, одна попала в шею жалобно заржавшего коня. Брандон едва успел соскочить, отмахиваясь мечом от выбежавших из расщелины мужчин — таких же горцев, только с синем полумесяцем на пряжках. Среди них, словно медведь в стае волков выделялся ехавший на черном коне великан в грубых латах, явно малых для его могучей фигуры. Голубые глаза были холодны как лед — иные из горцев украдкой делали знаки, отвращающие зло, невольно вспоминая синеглазую нелюдь из-за Стены. Длинные рыжие волосы перехватывала кожаная лента, а в спутанной бороде пряталась усмешка, придававшая грубому лицу неуловимо аристократическое выражение.

Один из Норри метнулся к нему, занося топор, но воин, привстав в седле, обрушил на него меч с такой силой, что топор сломался, а странный клинок, не уступавший крепостью валирийской стали, разом прорубил и вареную кожу и грудь мужчины.

— Брандон Норри, — крикнул чужак, — нас втрое больше! Сдавайся и вам сохранят жизнь.

— Провались в пекло, рыжий снарк! — сплюнул кровью Брандон, — никогда еще чертополох не склонялся перед синей луной.

Рыжий усмехнулся, будто и не ожидал иного ответа.

— Тогда я вызываю тебя на поединок, — произнес он, — если ты убьешь меня — мои люди дадут вам пройти. Если умрешь ты — Норри сложат оружие.

Брандон затравленно оглянулся — Харклеев и впрямь куда больше. Если и вправду есть шанс закончить эту битву одним ударом…

— Я согласен, — мрачно кивнул глава клана, — слезай с коня, чтобы умереть.

Рыжий воин усмехнулся и вдруг спрыгнул с коня, обрушившись на ошеломленного яростным натиском Брандона. Послышался лязг стали, треск ломающегося топорища и в следующий миг темноволосая голова слетела в озеро. За ним рухнуло и обезглавленное тело. Рыжий воин опустил окровавленный меч и насмешливо посмотрел на воинов Норри, торопливо бросавших оружие перед Харклеями.

— Выпей мой друг, — Герхард Харклей протянул рог полный эля, — победу над Норри стоит отпраздновать. Каждый день я благодарю богов, за то что они послали нам тебя, Кейн!

Рыжеволосый великан криво усмехнулся и залпом осушил рог. Потянулся к лежащей в расписном глиняном блюде бараньей ноге и жадно вгрызся в сочное, истекающее жиром мясо. Герхард Харклей давал великий пир в своем чертоге: рекой лился эль, на вертелах жарились туши коз и баранов, и подвыпившие горцы, неуклюже выбирались из-за стола, чтобы станцевать под звуки волынки. Первые воины клана сидели за одним столом с вождем, но по левую руку от него сидел чужак, чье имя шепотом произносили в горных кланах — кто с благоговением, а кто с проклятием.

Горные кланы Севера были храбрым и воинственным народом, не способным долго жить в мире. С некоторых пор Северные Горы не ведали внешних врагов: Одичалых, из тех, кто выжил после Войны за Рассвет и ушел обратно за Стену, осталось слишком мало, а Железнорожденные, хоть и тревожили временами берега Севера, редко интересовались здешними местами, особенно с тех пор как Санса Старк вышла за Эйрона Грейджоя. Предоставленные сами себе, горные кланы погрязли в грабежах и разбоях, отягощенных давними традициями кровной мести.

И тогда пришел Кейн. Никто не знал кто он и откуда взялся: сначала он вырастал в тишине ночи перед пастушескими кострами, молча усаживаясь у огня и внимательно всматриваясь в лица испуганных юнцов. Когда миновала первоначальная робость, они начали говорить — и так он выучился их языку, оказавшись необычайно способным к усвоению чужой речи. От пастухов Кейн узнал о бушевавшей в горах войне, после чего он покинул высокогорные пастбища, спустившись в предгорья, где властвовал клан Харклеев. Герхард, владыка этого клана, дал Кейну место у своего очага — и именно Кейн внушил Харклею честолюбивую мечту: объединить все горные кланы под своей властью. Так началась Война Кланов — важнейшую роль, в которой сыграл рыжеволосый чужак. Искусный тактик, стратег и дипломат, он склонил к Харклеям вождей нескольких мелких кланов, после чего в открытом бою разбил Флинтов и Лиддли, заставив их вождей принести клятву верности Герхарду. Затем союзное войско обрушилось на Вуллов и Норри — Кейн искусным маневром заставил врага рассеять силы в горных долинах, а потом, обрушившись словно молот, разгромил их поодиночке. С убийством Брандона Норри, Герхард Харклей возвысился над всеми горными кланами — но он и шагу не мог ступить без совета Кейна, с помощью интриг и черного колдовства, ставшего подлинным владыкой Северных Гор. И именно он разжигал жажду власти Харклея, готовя его к новым завоеваниям.

— К вождям кланов прилетали вороны, — говорил Кейн подвыпившему Харклею, — разнося письма из Винтерфелла. Все эти письма говорят об одном — Санса Старк, королева Севера, призывает своих вассалов помочь ее мужу завладеть Морским Троном.

— Пусть кто хочет тот и воюет за это, — Харклей смачно сплюнул на землю, — вот что для меня значат Железные Острова. Санса предала Север, выйдя замуж за Эйрона Грейджоя — пусть и катится к своим кракенам. Горные кланы теперь мои — почему бы мне не объявить себя Королем Гор? Хватит плясать под дудку Винтерфелла.

— Кланам не выстоять против всего Севера, — заметил Кейн, — а тем более — против Севера и Железных Островов. Но если горные кланы выступят за Сансу под твоим командованием, а горцы хорошо проявят себя на Островах…

— Мы горцы, ты сам сказал, — хмыкнул Харклей, — не моряки. Разве что Вуллы да и то…

— Морское дело я беру на себя, — усмехнулся Кейн, — поверь, мне найдется, чем удивить даже ваших островитян. И если соратник самого Лорда Гор — а скорей всего ты станешь лордом над всеми кланами, — так вот если твой человек сыграет важную роль в победе, то кому, как не тебе достанется вся слава победителя? Тогда ты сможешь жениться на Сансе Старк и сам стать Королем Севера.

— У нее же есть муж, — Герхард недоуменно посмотрел на Кейна. Тот пожал плечами.

— На море может случиться всякое.

Герхард Харклей с минуту обдумывал слова Кейна, а потом на его лице расплылась пьяная улыбка. Взяв мех с элем, он наполнил оба рога, после чего залпом осушил свой. Кейн последовал его примеру, пряча довольную усмешку. Да он вырвет эту победу и молодую королевы в жены — но не для Харклея, а для себя.

Следующий пир Кейн встретил уже в Великом Чертоге Винтерфелла — где Королева Севера давала прием в честь собравшихся лордов. До нее, похоже, дошли слухи о том, что изменилось в Северных Горах — Кейн, общаясь с вождями кланов, сумел убедить упрямых и подозрительных горцев, что это и их война тоже. И именно Кейн, а не Герхард Харклей, въехал в главный двор Винтерфелла во главе двух тысяч человек, гарцуя на черном коне. Новые хозяева Севера наблюдали за ним из окна Великого Замка Винтерфелла и Кейн видел, что привлек себе внимание. Сам Эйрон Грейджой старался скрыть свои впечатления за маской брезгливого любопытства, зато молодая жена даже не старалась утаить свои чувства: с раскрытым ртом она смотрела на Кейна, будто не в силах поверить своим глазам. Воин мог поклясться, что в этих глазах мелькнуло узнавание — и что-то еще, куда более неприятное. Перехватив взгляд Кейна Санса, словно спохватившись, мило ему улыбнулась и Кейн решил, что ему почудилось. Здесь он никого не знал — и никто не мог знать о нем, тем более молодая женщина, никогда, насколько ему удалось узнать, не интересовавшаяся тайными науками. Если же у нее и возникли подозрения по поводу неведомо откуда взявшегося вожака горцев, то Кейн намеревался развеять их при первом удобном случае.

Случай представился вечером — когда Кейн, вместе с Герхардом Харклеем и другими вождями кланов, ужинал холодной бараниной, в шатер зашел молодой человек в сером плаще с изображением черного чудовища, напоминающего исполинскую рыбу.

— Я Марон Волмарк, знаменосец Эйрона Грейджоя, — представился он, — король Железных Островов и Королева Севера, приглашают на сегодняшний пир Лорда Гор… и вас тоже, — он обратился к Кейну.

— Лорд Гор, надо же, — хохотнул Харклей, — ты снова прав, мой друг.

— Передайте королям, что мы обязательно придем, — довольно улыбнулся Кейн.

Под сводами Великого Чертога пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Серые стены были увешаны знаменами где лютоволк Старков соседствовал с золотисто-черным кракеном Грейджоев. Певцы распевали баллады, горцы играли на волынках, а иные молодые островитяне то и дело норовили устроить пляску с топориками — Эйрон с явной неохотой останавливал популярную народную забаву. Весь зал наполнял рев огня в каминах и громкий говор сотен подвыпивших глоток. Харклей быстро столковался с Гловером и еще несколькими подвыпившими лордами, вспоминая о давних походах и хвастаясь недавними победами. В разговоре они совсем забыли о Кейне, которого это более чем устраивало — добравшись до какой-никакой цивилизации, он чувствовал, что сейчас Герхард ему будет только мешать.

Словно в ответ его мыслям за его спиной возникла молоденькая служанка.

— Королева Санса хочет говорить с вами, — сказала она, украдкой бросая взгляд на дальний конец стола, где восседала владычица Севера. Восседала, как заметил Кейн, совершенно одна — муженек, куда-то запропастился.

— С удовольствием окажу почтение королеве, — сказал Кейн и, ухватив кубок с вином, направился к Сансе. Та мило улыбнулась, указывая ему на пустое кресло возле себя. Что-то странно знакомое почудилось Кейну в выражении ее глаз, но он решительно прогнал от себя эту мысль, как совершенно нелепую.

— Ваш муж не будет против? — сказал он, присаживаясь рядом, — кстати, где он?

— Мой муж духовное лицо, — нет, голос совсем незнаком, — он не любит шумных торжеств. Сейчас, скорей всего, он на пути к реке — в отсутствие моря, он молится Утонувшему Богу у Белой Реки. До утра он не появится в Винтерфелле.

— Похвальное благочестие, — кивнул Кейн, — а вас он значит оставляет на хозяйстве?

— Вроде того, — кивнула Санса, — он старается не лезть в дела Севера без лишней надобности, чтобы не раздражать здешних лордов. На Железных Островах он будет более погружен в дела — хотя и там он не останется без моих советов.

— Он часто полагается на ваше мнение? — спросил Кейн, — обычно когда у супругов такая разница в возрасте все бывает наоборот.

— О, мы необычные супруги, — рассмеялась Санса, — позже поймете почему. Но расскажите о вас? Что такой человек как вы делает в Северных Горах? Вы не похожи на горца.

Этого вопроса Кейн ожидал давно. К счастью, он уже достаточно узнал об этом мире, чтобы придумать более-менее правдоподобную легенду.

— Я и вправду родился в горах, — скупо улыбнулся он, — по ту сторону Стены.

— О! — Санса с удивлением посмотрела на гостя, — на Одичалого вы похоже еще меньше.

— Потому что я недолго пробыл Одичалым, — усмехнулся Кейн, — в семь лет меня поймали работорговцы из Тироша и продали на юг. Когда я подрос, то выступал на арене, где завоевал свободу, потом стал наемником, участвовал во многих битвах, повидал самые дальние страны…

Он вдохновленно рассказывал вымышленную биографию, по возможности отделываясь общими словами, избегая конкретики. Лишь изредка он вплетал в свой рассказ названия городов и стран, о многих из которых он услышал только что за столом. Но на лице Сансы не отразилось и тени недоверия — судя по всему она тоже не очень хорошо знала о мире за пределами Севера. Что и понятно — откуда взяться глубоким познаниям у этой провинциальной королевы?

— Северу нужен воин вроде вас, — сказала Санса, когда Кейн закончил свой рассказ, — мои лорды храбры, но им не хватает некоторой широты. Во всем, гм… широты, — она с неожиданной откровенностью окинула взглядом мускулистую фигуру Кейна, — совсем недавно за Стеной еще водились великаны. У вас их не было в роду?

— Как знать? — Кейнс не меньшим удовольствием окинул взглядом затянутую в корсет стройную фигурку, — я почти не помню родителей.

Они продолжали обмениваться таким фразами, становящимися все более игривыми. За шумом пира пьяные гости почти не замечали то, как ведут себя королева и ее неожиданный собеседник. Воспользовавшись этим, Санса склонилась к уху Кейна и негромко произнесла:

— Я жду войны со дня на день и чувствую, что мне нужны разъяснения по поводу флота, — она выдержала паузу, — наедине. Вы не откажетесь просветить свою королеву?

— Почту за честь, Ваше Величество, — улыбнулся Кейн. Санса кивнула и, крепко сжав его руку, выскользнула из-за стола. Чуть помедлив встал и Кейн, выходя в одну из боковых дверей. За шумным весельем никто не заметил их отсутствия — если не считать Марона, подавшего знак Железнорожденным из вассалов Волмарка. Не в пример остальным гостям, все они почти не пили сегодня.

Едва за Кейном закрылась дверь спальни, как Санса приникла к его груди, расстегивая мужскую куртку. Чтобы поцеловать Кейна, королеве пришлось привстать на цыпочки.

— Я хотела этого как только увидела тебя, — выдохнула девушка, когда долгий поцелуй, наконец, прервался. Не давая Кейну опомниться, Королева Севера опустилась перед ним на колени, торопливо расстегивая завязки брюк. В следующий миг мужская гордость Кейна оказалась в плену алых губ — на редкость умелых для северной провинциалки. Он запустил пятерню в рыжие волосы и с силой надавил — Санса с готовностью забрала его член в рот по самое горло. Две пары голубых глаз встретились и Кейн неприятно поразился злобному торжеству во взгляде королевы.

С грохотом распахнулась дверь и что-то с силой ударило воина по голове. Кейн наугад двинул локтем, послышался мерзкий хруст и почувствовал, как в его кожу врезались осколки черепа. Тут же зубы Эфрель вонзились в его член. Ошарашенный дикой болью, Кейн на миг замешкался — и пропустил сразу два удара, обрушившихся на него слева и справа. Кейн покачнулся и, словно подрубленное дерево, рухнул на пол.

Дальнейшее Кейн помнил смутно. Кажется, его куда то везли, а он валялся на дне повозки связанный по рукам и ногам. Над его головой слышался грубый хохот и чьи-то сапоги пинали его по голове, заставляя его вновь терять сознание. В забытье он еще ощущал, что повозка едет дальше, переваливаясь на холмах и ухабах, но потом его разум захлестывали темные волны. Именно волны: в полусне-полубреду Кейн видел чернильно-черные воды, плещущиеся в подземном зале, освещенном множеством факелов, испуганных людей, застывших словно изваяния, и длинные черные щупальца, что тянулись к скованным магией пленникам. И над всем эти парило лицо прекрасной женщины, на его глазах покрывавшееся ожогами и рваными ранами, превращаясь в невыносимое глазу уродство. Но потом кошмары исчезали, сменяясь приступами беспамятства, глубокого как смерть.

Кейн пришел в себя в некоем подземелье, обнаженный и скованный массивными кандалами. На мгновение ему показалось, что кошмар продолжается: перед ним плескались воды черного бассейна, освещенного колеблющимся пламенем факелов. Но вскоре он понял свою ошибку: тот зал, который он помнил, был много больше, а в его водах плавали не крысы и водяные змеи, а куда более страшные существа. Он скользнул взглядом по уходящим во тьму стенам: вдоль них, нависая над водой, тянулись, обнаженные человеческие тела, хранившие следы жестоких пыток. Один из этих людей, вскинул взлохмаченную голову, с трудом приоткрыв распухшее веко и слабый стон вырвался из разбитых в кровь губ. Даже это отняло слишком много сил: человек опять уронил голову на грудь, но и этого хватило Кейну, чтобы узнать в пленнике Герхарда Харклея, Короля Гор.

Слева от Кейна послышался слабый стон и воин, повернув голову, едва удержался от изумленного вскрика. Теперь он не сомневался, что кошмар продолжается — пусть в него и попали каким-то образом горцы. На грязной, кишащей паразитами дерюге, глухо рыдало изуродованное существо. Кейн признал его сразу, пусть уже и сам не помнил, сколько лет, а может веков, минуло с тех пор, как он видел ее в последний раз. Но сейчас сомнений не было: прикованная к стене, рыдала Эфрель, ведьма, чью получеловеческую плоть он сжег в тайном гроте под дворцом пеллинитских владык.

— Она страдает, Кейн, — послышался над его ухом вкрадчивый шепот, — ее уродство причиняет ей немыслимые мучения, каждое движение вызывает у нее боль. Но еще больше страдает ее душа — еще и потому, что мне пока не надоело любоваться на ее муки. Но все они — ничто по сравнению с тем, что уготовила тебе.

Кейн повернул голову — рядом стояла, дьявольски улыбаясь, Санса Старк. Сейчас она не носила платья, — равно как и любой иной одежды, — мраморно-белое тело окутывали лишь длинные рыжие волосы, спускавшиеся до середины спины.

— Ты так удивлен, Кейн, — мелодичный смех сорвался с алых губ и синие глаза блеснули веселым безумием, — великие скилреды, а представь, что почувствовала я, увидев тебя в Винтерфелле? К счастью, у меня зародились кой-какие подозрения еще когда я услышала о странном чужаке с рыжими волосами, что вмешался в войну кланов. Пришлось вызвать своего демона и он рассказал мне много интересного. Поэтому у меня и нашлось время, чтобы подготовить тебе достойную встречу. Ты помнишь, как нам было хорошо вместе, Кейн? Помнишь Пеллин и подземелья Дан-Леге, как горел флот Неистена Мариля и мы вместе праздновали победу? А помнишь, как ты предал меня, Кейн?

Ее лицо исказилось гримасой дикой злобы и при виде нее у Кейна рассеялись последние сомнения.

— Ты Эфрель, — мрачно сказал он, — а она…

— Бедняжка Санса, дорогуша Санса, добрая королева Санса, — Эфрель гибко соскользнула к попятившейся пленнице, взяв ее лицо в свои ладони, — она находится в этом теле так недолго, но уже вся исстрадалась. А представь, каково было терпеть это уродство мне, маленькая сука! День за днем, год за годом!

Она наотмашь хлестнула Сансу по лицу и резко выпрямилась, разворачиваясь к Кейну.

— Тебя, наверное, интересует, что тебя ждет дальше? — спросила она.

— Догадываюсь, что ничего хорошего, — Кейн попытался пожать плечами и поморщился от боли, — Эфрель, мы же оба чужаки здесь — не время ли отбросить старые обиды? Тебе нужны толковые полководцы и я мог бы…

Эфрель откинула голову и от души расхохоталась.

— Все такой же старый мерзавец, — почти с нежностью проговорила она, — нет, Кейн, я не попадусь снова на эту удочку. Я и вправду веду войну — я не лгала, когда говорила, что она разразится со дня на день. Именно поэтому я пока не могу заняться тобой — мне нужно успеть на Пайк раньше Эурона Грейджоя. Но когда я вернусь…

Она замолчала, указав на какой-то ворох тряпья рядом с Сансой. Тот, будто почувствовав, что говорят о нем, зашевелился, оказавшись тощим молодым человеком с безумными глазами. Кожу покрывали шрамы и уродливые струпья, волосы превратились в безобразный колтун, на ногах виднелись незаживающие язвы, оставленные кандалами. С потрескавшихся губ слетало невнятное бормотание.

— Это существо, — презрительно сказала Эфрель, — некогда было Теоном Грейджоем, племянником моего драгоценного супруга. Сейчас же ты кто?

— Вонючка, миледи, Вонючка-штучка, похоже на слово липучка…

— Как-то так, — кивнула Эфрель, — может он успеет рассказать тебе печальную историю, откуда у него взялось это прозвище. Даже я растрогалась, когда узнала. Вообще-то он парень неплохой, хотя, по правде сказать, и не совсем парень.

Дрожащий всем телом Теон попятился к стене, будто стараясь зарыться в грязную солому. Грязная тряпка слетела с его бедер и Кейн поморщился, увидев тощее междуножье, зиявшее страшной раной.

— В общем, я решила, что с ним поступили несправедливо, — продолжала Эфрель, — и хочу сделать Теону подарок — новый член. Твой член, Кейн! А с ним и все твое тело!

Лицо Кейна оставалось спокойным, но внутренне он содрогнулся, поняв, о чем говорит ведьма.

— Я тебе ничего не откусила, я проверяла — говорила Эфрель, — к моему возвращению все заживет. И когда я свершу знакомый тебе ритуал, Теон станет тобой, а ты Теоном. Тогда я смогу более обстоятельно попользоваться твоими мужскими достоинствами — а может и не только я. А когда мне надоест твое тело, им полакомятся наши общие знакомцы — о да, они тоже здесь.

От затопленных подземелий послышался громкий плеск.

… и ты будешь смотреть, как твое тело пожирают новые боги этого мира. А потом разделишь его участь — если я не придумаю тебе более забавного применения.

Плеск послышался ближе и Кейн увидел в воде две длинные полосы, как будто к ним подплывало чье-то огромное тело. Вот подводный обитатель вылез на берег, оказавшись огромной жабой, величиной со свинью. Спустя миг тварь обернулась пожилой женщиной — столь уродливой и жирной в человеческом обличье, сколь и в жабьем. Кейна передернуло от похотливого взгляда, брошенного на его обнаженное тело.

— Удрать даже не надейся, — усмехнулась Эфрель, — твои цепи выкованы из валирийской стали, к тому же я наложила на них заклятья. Антуанетта присмотрит за тобой до моего возвращения, а за это я разрешу ей попользоваться твоим телом после переноса сознания. Ну а пока, можешь посмотреть, как умирают твои друзья — возможно, это поможет тебе привыкнуть к тому, что ждет тебя самого.

Она повернулась к воде и, воздев руки, произнесла несколько слов. Грязная вода взбурлила и из нее появились мерзкие чудовища, хорошо знакомые Кейну. Черные щупальца с пульсирующими присосками протянулись к повисшим на стенах горцам и затопленные коридоры огласили истошные вопли пожираемых заживо людей.