Игра Ловца

Козел

Исполинское чардрево озарилось ядовито-фиолетовым свечением: словно неведомая болезнь расползлась по всему дереву, от выпиравших из земли могучих корней до вздымавшихся в небо ветвей. Сильнее всего этот свет сиял на резном лике, словно сеткой покрывавшимся замысловатым сплетением светящихся линий. Из глаз и рта лика потоком хлынула кровь, блеснула ярко-фиолетовая вспышка — и свет погас, оставив на окровавленном лике, как клеймо, черный, будто выжженный, многоугольник. Перед чардревом теперь стояли четыре фигуры — двое мужчин и две женщины. На плече одной из них, оскалив острые зубки, сидела бурая крыса с человеческим личиком.

— Где мы? — спросила Серсея.

Императрица носила узкое одеяние из черного шелка, стянутое золотым наборным поясом, с разрезами от подола до самых бедер. Золотистые волосы, туго заплетенные в косы, были схвачены обручем из золотых звеньев. Запястья и лодыжки украшали браслеты из валирийской стали — именно эта деталь ее нового одеяния нравилась Серсее меньше всего. И все же она выглядела более изысканно, чем Кеция облаченная в простой черный балахон. Столь же скромно был одет и Квиберн, тогда Григор Клиган, избавленный от обычных доспехов, остался почти голым. Кожаный передник прикрывал его гениталии, но остальное тело оставалось на виду, красуясь кавернами и язвами, местами изъевшими плоть до костей.

А вокруг шелестел кроваво-красными листьями лес чардрев, испещренных резными ликами. Меж деревьев где-то вдали проглядывала обширная водная гладь, в которой отражались огромные костры, пылавшие сине-зеленым пламенем. Порыв ветра донес безумные крики, смешавшиеся с иными, еще более страшными, звуками. Словно в ответ им Бурый Дженкин издал пронзительный писк и кубарем скатился с плеча Кеции, устремившись к источнику шума.

— Идем за ним! — нетерпеливо сказала колдунья.

— Но где мы? — повторила свой вопрос Серсея.

— Я думала, ты догадаешься, — Кеция насмешливо посмотрела на побледневшую женщину, — вы зовете это Островом Ликов.

Она подняла руку, любуясь как мерцает багряными искорками черный многогранник.

Четверка прошла через небольшую рощу, выйдя к узкому заливу, подобно кинжалу врезавшемуся в сушу. По его берегам горели костры — не только сине-зеленого, но черно-красного и золотистого пламени, взметавших всполохи разноцветных искр. А меж этих костров прыгало, извивалось, ползало и летало бесчисленное множество настолько причудливых тварей, что их могли представить и изобразить разве что художники самой причудливой и извращенной фантазии. Серсея уже повидала многое, кое-что ей рассказала и Кеция, так что королева самонадеянно считала, что готова ко всему. Но это, оказалось неверным — и в малой степени она не была готова к разгулу невообразимого кошмара, выплеснувшегося на берега Божьего Ока.

Квиберн охнул за спиной Серсеи, да и сама она пребывала в полуобморочном состоянии.

— Идем! — Кеция взяла руку Серсеи в свою высохшую клешню, — все ждут только нас.

С трудом переставляя ноги Серсея следовала за Кецией, с трудом воспринимая представление колдуньей всех участников жуткого сборища. Кой-кого из присутствующих она уже знала — так меж ветвей молодого чардрева, на покрывале из толстой паутины томно раскинулась Вирна До'Урден. Серсея не сразу узнала ее — поначалу она увидела лишь черные ноги, обхватившие талию краснокожего демона с собачьей головой и двумя парами рук. Одна пара, оканчивающаяся кривыми когтями, поддерживала Вирну, вторая же громко щелкала огромными клешнями, отпугивая ползавших по веткам паукообразных существ размером с годовалого ребенка. Черные личики кривились в насмешливых гримасах, словно дразня собакоголового демона, а парочка и вовсе повисла на волосах дроу. Вирна, похоже, даже не замечала этого: оглашая воздух громкими стонами, она мотала головой, колотя о дерево повисших на ней «деток». Алые глаза закатились, с прокушенных губ стекала струйка крови, пока Вирна двигала бедрами, насаживаясь на красный как кровь член, покрытый шишковидными наростами. Еще два собакоголовых демона сидели рядом, кромсая клешнями нечто бледно-красное и забрасывая в клыкастые пасти небольшие кусочки плоти. Серсея, побледнев, отвернулась, но тут же уперлась взглядом в трех безобразных существ, сношавшихся в грязи у берега. Одно из них она не могла толком рассмотреть — эта тварь как-то неуловимо менялась, походя то на огромную безобразную жабу, то на не менее отвратительную толстую женщину. Толстые губы обхватили кожистый отросток между ног другой твари, чье громоздкое тело покрывала зеленая чешуя, а когтистые пальцы соединяли плавательные перепонки. Уродливая морда напоминала одновременно рыбью и лягушачью, с выпуклыми глазами и пухлыми губами, за которыми виднелись острые зеленые зубы. На шеях существа трепетали жаберные складки. Подобная же тварь грубо и мощно брала жирную ведьму сзади.

— Меня сейчас вырвет, — пробормотала Серсея, зажимая рот рукой.

— О, ваше Величество! Какой приятный сюрприз!

Серсее улыбались две очаровательные девушки, одновременно похожие и не похожие друг на друга. Одна из них носила высокую замысловатую прическу, украшенную золотой диадемой, тогда как на покрытой румянами упругой груди, красовалось ожерелье из черных асшайских опалов. Никакой иной одежды она не носила, гордо выставляя напоказ великолепное тело. Вторая девушка, тоже черноглазая и черноволосая, была одета в длинную, до пят, рубаху, а из украшений носила лишь венок полевых трав. Она нежно обнимала свою подругу, пока та шумно прихлебывала из золотого кубка.

— Выпейте, ваше Величество, — произнесла она, протягивая Серсее сосуд, — вам будет легче.

Серсея нерешительно взяла кубок: в нем плескалась темно-красная жидкость, в которой плавали черные сгустки. Она умоляюще посмотрела на Кецию и та кивнула королеве. Зажмурившись, Серсея залпом выпила и тут же закашлялась, с трудом удержав в себе выпитое — ей показалось, что она пьет тухлую свиную кровь, смешанную со змеиным ядом и крысиной мочой. Но тут же ее тошнота исчезла без следа, а страх сменился невероятным приливом сил.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она, — что это?

— Vinum Sabbati, — радостно ответила ведьма, — пустяки, ваше Величество. Я впервые вижу свою императрицу и я рада, что сразу смогла ей угодить.

— Я вас знаю? — Серсея с любопытством посмотрела на девушку.

— Разве что слышали, — рассмеялась колдунья, — я Саломея, королева Простора. А моя подруга… великий Сет, а ведь я до сих пор не знаю, как тебя зовут! Нет, не говори, пусть это останется загадкой. Твои губки способны на что-то лучшее, чем болтовня!

Саломея обняла подругу, привлекая к себе и сливаясь с ней в сладострастном поцелуе.

— Мне нужно еще этого вина, — пробормотала императрица, потом обернулась на застывшего столбом Квиберна, — и ему тоже.

Кто-то рогатый, покрытый черной шерстью, стукнул копытами, поднося королеве и ее деснице еще по чарке зелья, теперь уже казавшегося Серсее не таким мерзким. Она обернулась на двух ведьм — Саломея, уложив подружку на землю, задрала ей подол и жадно присосалась к влажной розовой щели обрамленной черной шерсткой. При этом ведьме пришлось встать на четвереньки, вскинув зад, чем немедленно воспользовался пристроившийся сзади сатир. Неподалеку еще один рогатый бес, раздвоенным как у змеи языком лизал между ног смуглую красавицу, одетую лишь в неимоверно длинные, маслянисто-черные волосы. Сама же она ублажала ртом вставшую над ней жуткую тварь с головой львоящера, тремя ногами и щупальцами на спине. Рядом бесформенное существо с отвисшими белыми мешками вместо ног рук, ушей и глаз, неуклюже перекатывалось рядом, явно в ожидании своей очереди.

— Саломея выглядит довольно дружелюбной, — заметила Серсея, когда они отошли чуть подальше, — может я зря беспокоилась на ее счет?

— Особо не обольщайтесь, — заметила Кеция, — это всего лишь зыбкое перемирие и очень недолгое. Просто эта ночь — особенная, ночь, когда такие как мы временно отбрасывают свои ссоры ради праздника. У нас эта ночь звалась Вальпургиевой, а здесь…

— А здесь она будет зваться Императорской! — пьяно расхохоталась Серсея.

— Отличное название, ваше Величество, — улыбнулась ведьма.

Сверху послышалось громкое хлопанье: подняв голову, Серсея увидела крылатую обезьяну с красными глазами и некое существо, напоминавшее голую женщину, но с головой и крыльями летучей мыши. Обе твари увлеченно терзали человеческий труп, отрывая куски плоти и тут же пожирая. В процессе дележки оба крылатых не удержали голову, упавшую на землю, где за нее устроили драку Бурый Дженкин и паукообразная тварь из детей Вирны. Меж тем крылатая обезьяна и женщина-нетопырь сожрали последние куски мертвечины, присоединившись ко всеобщему разврату: удерживая на весу отчаянно хлопавшее крыльями тело, красноглазый демон сношал Тхурингветиль прямо в воздухе. Другая крылатая женщина, — чернокожая, с роскошной грудью, — развлекалась на земле с двумя сатирами и неким усыпанным землей существом, с железным лицом и свисающими до земли веками.

— Ясмина, королева яга — объяснила Кеция, — монархи не столь уж редкие гости у нас.

— Она всего лишь королева, — запальчиво сказала Серсея, — а я — императрица!

— Было время, когда Ясмину почитали богиней, — заметила старая ведьма.

— Мне это все еще предстоит, — Серсея лихо опрокинула очередной кубок, уже не обращая внимания, что за конечность услужливо подала его ей.

Не все участники празднества погрязли в изощренном разврате: многие предпочитали предаваться не менее разнузданному обжорству. Серсея видела огромных гиен пожиравших слабо шевелящееся месиво из сломанных костей и гниющей плоти, по которой ползали большие белые черви. Рядом свора уродливых тварей, со скользкой серой кожей и собачьими мордами, толкалась возле большого пня, где на серебряных и золотых блюдах лежали жареные человеческие бедра, предплечья и ребра, посыпанные зеленью и специями. На отдельном блюде красовались запеченные женские груди с волчьими ягодами на месте сосков, но вершиной этого ужасающего пиршества было блюдо, на котором лежал запеченный целиком младенец в обрамлении дикого чеснока, жирных опарышей и рыбьих потрохов.

Человечину для нетерпеливо поскуливающих тварей раздавала красивая женщина с блестящими от жира пунцовыми губами и ярко-рыжими, почти красными волосами. Она раздала уже примерно половину кусков, когда в толпе вурдалаков вдруг выросло невообразимое существо, напоминавшее покрытую слизью пирамиду. Вместо ног у него снизу щелкали огромные челюсти из которых высовывался беспрестанно длинный язык, разом отправивший оставшиеся лакомства в разверстую пасть. Разозленные твари, пронзительно вереща, кинулись на слизистую тварь, но та разом перекусила самого наглого из гулей, заставив остальных отступить. Рыжеволосая женщина, — Серсея откуда-то знала, что это Данелла Лотстон, бывшая хозяйка Харенхолла, — расхохоталась и, держа в руках запеченное женское бедро, взмыла в небо, расправив перепончатые крылья.

Появление Данеллы на этом сборище не особо удивило Серсю, однако другая рыжая девушка, присутствовавшая здесь заставила ее изумленно распахнуть глаза. На противоположном берегу залива, обнаженная красавица, с длинными рыжими волосами, сладострастно корчилась в похотливых объятьях чего-то невыразимо мерзкого с множеством выпуклых глаз и длинными щупальцами. Подобное же существо рядом ласкало зеленоглазую ведьму с черными волосами. Пульсирующие присоски впивались в нежные груди, тогда как более короткие, но и более толстые щупальца, ритмично двигались во влагалищах обеих ведьм.

— Это же не… — Серсея обернулась к Кеции. Та равнодушно пожала плечами.

— Может быть. Никогда не знаешь, кого встретишь в эту ночь. Пойдем, нас заждались.

И, ухватив за локоть ошеломленную Серсею, она повлекла ее дальше.

Там где сходились оба берега залива полыхал круг из костров бездымного, багряно-черного пламени. Здесь высился идол — черный козел с причудливым знаком на лбу. Он стоял на алтаре — восьмиугольнике из черного камня, футов шестнадцати в высоту. На земле перед алтарем лежало с полтора десятка связанных существ, которых Серсея поначалу приняла за детей, вымазанных зеленой краской. Однако вскоре она разглядела, что лица этих существ не похожи на детские, а кожа, столь же зелена, что и их глаза и волосы, сквозь которых пробивались похожие на оленьи рожки.

— Сюда, моя королева, — Кеция протянула руку, приглашая Серсею в круг костров. Навстречу им шагнула очередная рыжеволосая красавица, к счастью, никого не напомнившая королеве. Совершенство ее тела портил лишь уродливый шрам на шее. Девица сноровисто сдернула с Серсеи одеяние и, подав ей руку, помогла взойти на алтарь. Рядом с ней, неведомо откуда, появилась черноглазая подружка Саломеи, державшая небольшой горшочек с желтоватой жирной мазью, пахнущей болотной тиной и травами. Зачерпнув из него, обе женщины принялись старательно умащивать лежавшую на алтаре Серсею, то же самое, преодолев, наконец, робость начал делать и Квиберн. Только в его ладонях, касавшихся тела Серсеи, чувствовалось немного человеческого тепла — руки обеих женщин отдавали ледяным холодом. Но вскоре это перестало волновать Серсею, поскольку мазь оказывала на нее совершенно волшебное действие. Разгладились морщины и складки на коже, будто засветившейся изнутри бело-розовым светом, груди налились и все тело вдруг обрело стройность, которой Серсея не помнила со времен рождения Джоффри. Исчезли седые волосы — львиная грива Серсеи вновь отливала чистым золотом, а в зеленых глазах появился молодой задор. Волна могучего неодолимого желания, захлестнула юное тело и Серсея, изнывая от снедавшей ее похоти, корчилась под умелыми руками, втиравшими в ее кожу все новые порции чудесной мази.

Кеция поманила Гору, маячившему за кругом костров вместе со всей собравшейся тут нечистью. Тяжело ступая, великан подошел к колдунье и та протянула ему широкий нож, указывая на связанных пленников. Монстр, некогда бывший Клиганом, лишь покачал головой, отстраняя руку с ритуальным клинком и, подойдя к жертвам, ухватил ближайшего за ноги и за шею, вскинув его над головой. Вздулись буграми огромные мускулы и Гора разорвал пополам маленькое тело. Кровь потоком хлынула на алтарь, заливая корчащееся в пароксизмах сладострастия помолодевшее тело императрицы. Воем, хохотом, шипением, хлопаньем крыльев встретило это убийство разномастное сборище, пока Гора, один за другим хватал зеленых людей и молча, без единого проблеска мысли в налитых кровью глазах, разрывал на части. Кровь лилась на алтарь и лежавшую на нем женщину, смешиваясь с волшебной мазью и пробуждая в Серсее кровожадное безумие, смешанное с безудержной похотью. Алые губы плевались богохульствами и призывами к забытым богам, чьи имена сами собой всплывали в мозгу королевы. Глаза ее светились зеленым огнем, из распахнутого рта рвался львиный рык.

Фосфорическим блеском горели и глаза умащивавших ее женщин — если их вообще сейчас можно было назвать таковыми: кожа рыжевласой красавицы в тон ее глазам покрылась трупной зеленью, верхняя губа вздернулась, обнажая острые клыки, пальцы заострились кривыми когтями. Также изменилась и вторая ведьма, разве что лицо и тело ее отливали черно-синим, а глаза превратились в слепые бельма. Кеция, на первый взгляд мало изменилась, но и ее глаза полыхали красным пламенем. Вот она вскинула руки над обнаженной Серсеей и выкрикнула первые слова жуткой литании.

— Ибо есть Властелин Лесов, которому да вознесется хвала из пропасти тьмы до межзвездной бездны, из межзвездной бездны до пропасти тьмы, и будет эта хвала Великому Ктулху, Тсатхоггуа и Ему, чье имя назвать не дано. Вечная им хвала, а Черному Козлу из Диких Лесов да пошлется изобилие! Йаа! Шуб-Ниггурат! Черный Козел с Легионом Младых!

— Йа Шуб-Ниггурат! — эхом откликнулось остальное сборище.

— И дано было избраннице Древних затеряться среди людей, но Ньярлатхотепу, Всесильному Посланнику, нет преград во времени и пространстве. И тогда Он примет человеческое обличье и сойдет из мира Семи Солнц, чтобы посмеяться…

— Йа, Ньярлатхотеп!

— Ибо Ньярлатхотеп, есть Ползучий Хаос, Отец Легиона Особо Отмеченных. Спустись же на брачное ложе, где нагая Невеста ждет Жениха своего!

Жуткие эти словеса взлетали до самого неба, сопровождаясь криками несчастных, влажным хрустом разрываемых тел и похотливыми стонами Серсеи. Вся природа менялась от творимого здесь обряда. Преображалась даже Луна: ее поверхность пришла в движение, словно ночное светило превратилась в некий сосуд, наполненный клубами желтого дыма. Постепенно эти клубы меняли цвет, из желтого становясь ядовито-зелеными. Вскоре Луна вновь засияла неподвижным светом, но уже зеленым, словно болотная тина. Остров тоже начало заливать бледно-зеленое свечение: в воздухе появились зеленые огни, летавшие подобно огромным светлякам. Такие же огоньки начали вспыхивать и на земле: сначала отдельными точками, потом целыми созвездиями. Зеленые язычки вспыхивали на верхушках чардрев и от этого, казалось, что весь лес горит зеленым пламенем. Зеленая Луна чудовищно выросла, почти заслонив ночное небо, так что, казалось, ее можно коснуться рукой. И в этой бугристой зеленой поверхности распахнулись три исполинских провала — глаза и огромный рот. Извивающийся язык из лунного света вытянулся до самой земли и по нему, словно по широкой лестнице, спускалась величественная черная фигура.

Стихли всякие звуки, прекратилось и ужасающее жертвоприношение — все сборище недвижное и безмолвное, благоговейно наблюдало, как на землю снисходит воплощение величайшего зла всех миров. Вблизи он оказался не столь ужасен: высокий муж с лицом валирийского лорда и черной как ночь кожей. Столь же черным было и его одеяние, тогда как длинные волосы украшал сверкающий венец из белых звезд. Его гордая осанка и приятные черты лица были исполнены очарования смуглого бога, а в зеленых глазах играли потаенные искорки прихотливого нрава.

Со снисходительной улыбкой он встал над Серсеей, в немой мольбе тянувшей к нему руки, и распахнул складки своего одеяния. Оттуда вырвался червь с длинной и округлой головой, слепо тыкавшейся в разные стороны. Вот открылась пасть с тонкими как иглы зубами и червь словно нырнул между раскинутых женских ног. Влагалище Серсеи пронзила невыносимо острая боль, разлившаяся по всему телу, но тут же боль сменилась столь же острым наслаждением, в разы превосходящим все, что когда-либо доводилось испытать Серсее. Перед ее глазами возникало и взрывалось множество черных солнц, вокруг, корча нелепые рожи скакали бесчисленные демоны с лицом Тириона, пока в женскую утробу изливался казавшийся неиссякаемым поток черной слизи. Истошный крик взнесся к небесам, сознание Серсеи помутилось, увлекаемое в бездну ужасающим черным водоворотом, сиявшим зелеными звездами, будто глазами неведомых чудовищ.

С диким криком, перебудившим весь Красный Замок, Серсея вскинулась на своем ложе, дико озираясь по сторонам. Джейме тряс сестру за плечи, расспрашивая, что случилось, но получал в ответ лишь безумный хохот, вперемешку с надрывными рыданиями. А на безупречном, без единой складки, животе королевы, вместо пупка чернел загадочный символ, подлинное значение которого во всем подлунном мире знала лишь горстка адептов высшего посвящения Церкви Звездной Премудрости.