Игра Ловца

Червь

Жуткие крики разорвавшие ночную тишь разбудили Джейме, заставив его недовольно поморщиться. Вот неугомонные… кто бы это не был, у Лорда-Командующего не осталось сил ни на злорадство, ни на сочувствие, ни даже на страх — лишь усталое облегчение, что кто-то взял на себя хоть часть свалившихся на него проблем. Джейме зажег свечу, сгребая одежду одной рукой, покосился на стоявший у изголовья кувшин, но сдержался — он не брат и не сестра. Бросил невольный взгляд на стену — тень вела себя смирно, явно не собираясь сейчас заживать отдельной от хозяина жизнью. Ну и на том спасибо.

Быстро, как только позволяло увечье, Лорд-Командующий собрался и, нацепив золотую руку, вышел из комнаты. Почти сразу в коридоре он столкнулся с Лайлом Крейкхоллом.

— Сир…

— Я понял, — коротко кивнул Джейме, — где?

— У Северных Врат.

— Кто?

— Марк Пайпер, Джон Рут, Том Чамберс… Всего человек двести, рыцари и ополченцы.

— Пойдем, посмотрим!

От двухсот, конечно, осталось немного - кровавые пятна и ошметки человеческой плоти виднелись даже на крышах. Стражников, охранявших ворота, перерезали сами дезертиры — Джейме приметил с пару десятков относительно целых тел, на ступенях караулки, завернутых в собственные плащи. Покончив с ними, предатели пытались открыть ворота — вон и массивный засов отодвинут примерно на треть, — когда их настигло законное возмездие. Эти окровавленные клочья будет сложно похоронить даже в закрытом гробу.

Хотя кому есть дело до останков предателей?

— Все по местам, — рявкнул Джейме на толпившихся у ворот испуганных солдат, — может, теперь до вас дойдет, что будет с теми, кто перейдет к Ройсу? Забыли Диктатора?

Он уже заметил, что упоминание Душелова дисциплинирует людей куда лучше, чем имя Императрицы. Вот и сейчас окружившие его воины засуетились, вспоминая о своих обязанностях: кто-то задвинул обратно засов, кто-то кинулся к телам убитых стражников, пока другие уже грохотали сапогами, занимая место павших часовых.

Джейме еще раз скользнул взглядом по окровавленному месиву у ворот и вернулся к своему коню. Мимоходом он потрепал по холке подскочившего белого пса с черным кругом под глазом. Этот же пес бежал рядом с конем Джейме, не отставая ни на шаг, даже когда скакун переходил в галоп. Сам Ланнистер уже почти не замечал собаки, погруженный в свои мрачные мысли. Это уже третья попытка бегства, третья за восемь дней. Да, бегут в основном речники, но от этого не легче — лорды Речных Земель составляют чуть ли не половину Северной Армии. Страх пока держит их в узде, но долго ли это продлится? Даже Пес Жабодав не поможет если они разом взбунтуются. При том, что всего в Северной армии меньше пятнадцати тысяч, а за стенами Чаячьего Города стоит, самое малое, вдвое большее войско. Припасы на исходе, люди гибнут в вылазках, да и горожане не испытывают к оккупантам большой любви.

Пес Жабодав… Джейме сам не знал откуда в его голове всплыло это занятное прозвище, но нежданный попутчик живо стал откликаться на него. Причем устраивало его исключительно «полное имя»: на обращение «Жабодав», а уж тем паче «песик» или «собачка» он отвечал глухим рычанием. И Джейме, насмотревшийся на то, как этот «песик» расправляется с его врагами, быстро избавился от какого-либо легкомыслия по отношению к «четвероногому другу». И это при том, что Джейме лишь раз видел его в своем подлинном обличье: когда, на вторую ночь их пребывания в Чаячьем Городе, Пес Жабодав, неведомо как миновав охрану, ворвался в спальню Джейме таща за шкирку грязного окровавленного, перепуганного насмерть рыцаря, оказавшегося одним из лазутчиков Ройса. Опомнившись от первого шока, вызванного подлинным обликом «дворняжки», Джейме начал слушать — и вскоре узнал о предательстве Робина Аррена. Именно это знание позволило Джейме запереть город к подходу войска Долины и держаться против него до сих пор. Одновременно он отправил ворона в Королевскую Гавань, хотя сильно сомневался, что успеет удержать город до подхода подкреплений.

С этими невеселыми мыслями, Джейме подъехал к зданию выбранному им своей ставкой — замку местного властителя Герольда Графтона. Сам лорд, в настоящее время томился в собственном подвале: Джейме сообщил людям Графтонов, что Герольд и вся его семья поплатятся жизнью за попытку перейти к Арреннам. Это обеспечило Джейме, пусть и зыбкую, но все же лояльность войска Графтонов Железному Трону.

У врат замка его уже ждала группа рыцарей. Возглавлял их, заметно волнуясь, высокий тучный мужчина, с мясистым красным лицом. Он носил бело-голубой плащ с соколом Арренов, накинутым поверх доспехов: на толстяке, явно не привычном к ратному бою, смотрелись они не лучше, чем на корове седло.

— Сир Джейме, — обратился он к Лорду-Командующему, — что-то случилось в городе?

— Еще несколько предателей пытались сбежать, — устало проронил Джейме, — не беспокойтесь, лорд Аррен, все улажено.

— Это происходит слишком часто, — дрожащим голосом сказал лорд, — и эти… расправы, это так ужасно. Кто это вообще делает?

— Вспомните, чьим именем короновали мою сестру, — Джейме дружески похлопал побледневшего мужчину по плечу, — вспомните и никогда не забывайте, если хотите пережить эту войну.

— Я верен Железному Трону, — на лбу толстяка выступил пот, — просто это все так…

— Это все скоро закончится, — перебил его Джейме, — Имперский Флот, с подкреплением, на пути к Чаячьему Городу. Держитесь Ланнистеров, сир Бенедикт — и вскоре вы вступите во владение Орлиным Гнездом.

«Слюнтяй» — раздраженно подумал Джейме, входя в ворота замка. Хоть и носит славное имя Арренов, а все равно торгашеское нутро дает о себе знать. Сир Бенедикт, родом из той ветви Ареннов, что много лет назад поселилась в Чаячьем Городе, занимаясь торговлей и женя своих сыновей на купеческих дочках. Когда вскрылось предательство Робина, Джейме наспех объявил Бенедикта новым Лордом Долины. Горожане за глаза его называли «вторым Позолоченным Соколом», вспоминая об Изембарде, неудачливом претенденте на Орлиное Гнездо из местных Арренов, жившем более чем полтора века назад. Тем не менее, переход этого зажиревшего каплуна на сторону Джейме позволил тому более-менее успокоить город.

До утра было еще далеко и Джейме решил поспать хотя бы несколько часов. Пса Жабодава он отпустил в город, на случай если кто-то еще решит устроить мятеж. Сам Джейме, дав распоряжения охране, ушел в бывшую спальню лорда Графтона и, скинув одежду, устало развалился на кровати. Но едва он сомкнул глаза, как послышался сильный стук в дверь.

— Простите сир, — Джейме услышал робкий голос оруженосца, — я не хотел вас будить…

— Ну и убирайся, раз не хотел! — рявкнул в ответ Джейме.

— Это корабли, сир! — послышался голос в ответ, — они уже входят в порт.

— Что?! — Джейме вскинулся, второпях напяливая одежду, — наконец-то!

Он открыл дверь, впуская рыжеватого юнца, из младших Свифтов — и чуть не пропустил блеск заточенной стали, направленной ему под ребра. Джейме спасло лишь то, что он успел подставить золотую руку и металл только лязгнул о металл. В тот же миг оруженосец, с силой, которой никак не ожидаешь от тощего подростка, отшвырнул Джейме обратно на кровать. Кинжал занесся вновь и Лорд-Командущий обреченно понял, что не успеет отразить второй удар. Тут же Джейме почувствовал, как его тело охватил ледяной холод, его облекло нечто черное, соткавшееся из ночной тьмы. В глазах убийцы мелькнуло удивление, на миг он замешкался, что его и погубило: призрачная рука схватила за горло юного Свифта и тот, хрипя и дрыгая ногами, повис в воздухе. Кинжал выпал из его ослабевших пальцев, из распахнутого рта хлынула кровь. Послышался мерзкий хруст и мертвое тело упало на пол с переломанной шеей.

Джейме, пошатываясь, подошел к двери и закрыл ее на засов.

— Спасибо, — буркнул он: что же, следует признать, что сейчас отродье Саломеи спасло ему жизнь. Рядом с ухом послышался тихий смешок и тень, скользнув у него над плечом, обвила мертвого Свифта подобно змее. Призрачные пальцы коснулись носа и подбородка мертвеца, вошли в широко распахнутые глаза и резко дернули.

— Пекло! — Джейме невольно отшатнулся — вместо лица Свифта на него уставилось разбойная небритая рожа с седоватой щетиной. Рука тени вновь коснулась мертвого — теперь на Джейме смотрела пожилая женщина с брезгливо поджатыми губами. Объяснять, что это значит Джейме было не нужно — все, что надо о Безликих, он уже знал от нового Мастера над Шептунами. Внезапная догадка пронзила его — и как он не понял, что кроется за внезапной сменой настроения у Робина Аррена?

— Надо сообщить Серсее, — Джейме метнулся к столику, где лежало перо и бумага, когда его остановил новый стук в дверь.

— Кто там? — хрипло выкрикнул Джейме.

— Лайл, — ответили за дверью.

— Докажи!

— Чего?!

— Докажи! — упрямо повторил Джейме, — как мы называли друг друга в детстве?

— Ты спятил?

— Докажи, тогда открою.

За дверью смачно выругались, отпустив в адрес Джейме ряд эпитетов, которые тот не слышал с тех самых пор, как играл в Воина с детьми отцовских вассалов. Кривая усмешка искривила губы Лорда-Командующего и он отодвинул засов.

— Что все это зна… — вошедший в комнату Лайл Крейкхолл прервался на полуслове, увидев мертвеца, — а это еще кто?

— Неважно, — мотнул головой Джейме, — скажи пусть найдут моего оруженосца.

— Твоего… что?

— Оруженосца, — ответил Джейме, — где-то должен лежать его труп.

— Лорд-Командующий, у нас нет времени на оруженосцев, живых или мертвых, — отчеканил Лайл, — у меня плохие новости.

— Куда уж хуже, — хмыкнул Джейме, — что там еще?

— Только что в море появились корабли, — сказал Лайл.

— Разве это плохие новости? — удивился Джейме, — даже раньше, чем я надеялся… — он осекся, только сейчас разглядев лицо Лайла. Таким серьезным он его не видел уже давно.

— Это не Имперский Флот, — сказал Крейкхолл, — это корабли Браавоса.

— Лев попался в капкан!

С вершины нависавшего над городом холма, Джон Ройс с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за тем, как выстраиваются перед гаванью Чаячьего Города браавосийские галеи.

— Если они здесь, значит Имперскому Флоту конец, — сказал Ройс сопровождавшим его лордам. — Цареубийце уже не выбраться.

— Пойдем на штурм? — спросил его лорд Корбрей.

— Спешить некуда, — отмахнулся Ройс, — этот город — крепкий орешек.

Все можно было решить одним ударом, еще несколько дней назад, с сожалением подумал Ройс. Поначалу он хотел сохранить втайне новый приказ Робина Аррена, но, видать, кто-то донес Цареубийце о его планах и он затворил горд. Когда Ройс потребовал его впустить, упирая на их «союзничество», Джейме в ответ предложил войти в город только самому Ройсу, вместе с остальными лордами-командирами. Все стало яснее ясного — и Ройс вернулся к своему войску, взяв город в осаду.

— Подождем немного — и горожане сами выдадут нам Ланнистеров, — вслух сказал он. — Вот если он сумеет удержаться там хотя бы три дня — можно и на штурм. К тому времени, как раз подойдут Линдерли и Колдуотеры… кстати, что от них слышно?

— Я трижды посылал ворона в Змеиный Лес, — пожал плечами Лионель Корбрей, — и из Орлиного Гнезда — не только Линдерли, но и Колдуотерам. Ответа до сих пор не было, так что я отправил в Змеиный Лес своего брата.

— Что там могло стряcтись? — пробормотал Ройс и пожал плечами, — впрочем, если они опоздают, тем хуже для них. Будет обидно пропустить участие в битве, что забьет последний гвоздь в гроб Империи.

Так думал и Лукас Корбрей, нетерпеливо понукая своего коня, скачущего по лесной дороге. Вместе с братом они шли на юг, после того как Робин созвал вассалов, однако на полдороге к Чаячьему Городу, Лионель отправил брата назад: узнать, почему до сих пор нет ответа из Стылых Вод и Змеиного Леса? Лукас подчинился с большой неохотой, уверенный, что задержка вызвана совсем пустячной причиной, из-за которой Лукас пропустит славную победу над Ланнистерами. Наверняка Линдерли и Колдуотеры уже в пути, поэтому вороны и не могут их найти, полетев прямо в их замки. Но лорды взяли с собой и мейстеров, а кроме них послать воронов некому. То и дело Лукас нетерпеливо привставал в седле, вглядываясь в вившуюся перед ним дорогу: не пылит ли где вдалеке войско опоздавших лордов? Но миля следовали за милей, а Лукас так и не встретил ни потерянного войска, ни кого-то, кто видел или хотя бы слышал о нем. Так он добрался до родового замка, где он мог переночевать и перекусить. Наутро он выехал из Дома Сердец, пересек реку и углубился в Змеиный Лес.

Густая чаща, тянувшаяся вдоль восточных отрогов Лунных Гор, поражала гнетущей тишиной. Могучие дубы, кряжистые вязы и плакучие ивы подходили к дороге сплошной стеной, сплетаясь в вышине ветвями, из-за чего лес даже днем наполнял черно-зеленый полумрак. Гнетущее безмолвие нарушало лишь журчание небольших ручейков да редкое кваканье лягушек, доносящееся от больших прудов в глубине леса. Однако подлинными хозяевами чащи были змеи от двух до пяти футов в длину. Темно-зеленая чешуя позволяла им сливаться с покрывавшим землю слоем мха и конь Лукаса то и дело испуганно всхрапывал, когда на пути, словно из ниоткуда, появлялась очередная гадина, бесшумно переползавшая через дорогу.

Лукаса же больше беспокоило то, что ему по-прежнему не встречалось никаких следов человека. Казалось, очень давно никто не следовал этой дорогой, что было совсем невозможно: пусть даже рыцари Линдерли и Колдуотеров до сих пор сидят по замкам, — хотя такое поведение граничило с откровенной изменой сюзерену, — куда делись крестьяне, торговцы, вообще любые люди, которые должны были время от времени проезжать тут? Сам Корбрей не раз бывал тут, но никогда доселе этот лес не выглядел столь безлюдным. Встревоженный Лукас все сильнее пришпоривал коня, стремясь как можно скорее выехать из этого мрачного леса к ближайшему человеческому жилью.

Уже темнело, когда Лукас увидел первое человеческое существо. Дорога тут делала поворот и конь, подгоняемый хлыстом, несся во весь опор, когда перед ними вдруг выросла тонкая белая фигура. Конь заржал, вставая на дыбы, пока Лукас руганью и уговорами пытался усмирить его, одновременно рассматривая встреченного путника. Точнее путницу — высокая молодая женщина, в легком одеянии из белого шелка, подчеркивавшего каждое движение ее грациозного тела. Высокую грудь украшало роскошное ожерелье с большими изумрудами. Руки ее, — гибкие, изящные с длинными пальцами, — непрестанно двигались, словно не находя себе места и в их жестикуляции было что-то завораживающее. Светлые волосы прикрывала странная шляпка, отороченная белоснежным мехом. Молча она смотрела, как Лукас Корбрей, усмирив, наконец, коня, спешивается и подходит к ней.

— Леди? — с поклоном произнес он, — вы из Змеиного Леса?

Женщина покачала головой, в ее больших зеленых глазах мелькнуло странное выражение. Внезапно, она резко развернулась и исчезла в лесу.

— Леди, стойте! — Лукас кинулся следом, но тут за его спиной испуганно заржал конь и вдруг, сделав огромный прыжок, исчез в чаще.

— Тупая скотина! — выругался Лукас, устремившись вслед за конем. Не сделав и десяти шагов, он потерял дорогу и испугался, что может заблудиться. Проверив, хорошо ли выходит из ножен меч, Корбрей двинулся, как ему казалось, обратно. Он не был трусом, но перспектива остаться здесь на ночь, его совсем не радовала. С наступлением темноты лес оживал: со всех сторон слышались шорохи и негромкое попискивание, откуда-то слышалось уханье совы, а в проглядывавшем сквозь ветви звездном небе реяли летучие мыши. Однако больше всего Корбрей опасался наступить на одну из тварей, давших имя лесу: по слухам, многие здешние змеи были весьма ядовиты.

Вскоре он нашел свою лошадь: несчастное животное лежало мертвым на небольшом пригорке, уставившись на лорда остекленевшими глазами. Тело его покрывали огромные раны, от которых тянулись потеки свежей крови. Лукас осторожно коснулся и принюхался — судя по всему лошадь пала совсем недавно. А значит тот, кто ее убил, бродит где-то рядом. В глаза бросилось и то, что крови вытекло сравнительно немного для столь больших ран.

И тут Лукас заметил, как сквозь переплетение густых ветвей пробивается чуть заметное зеленое свечение. Бормоча про себя молитвы Семерым, на ходу вытаскивая меч он направился на свет. С каждым шагом он становился все ярче: вскоре стало ясно, что его испускает зеленоватый туман, стелющийся меж деревьев. Сами деревья, кстати, редели — вскоре Лукас уже стоял на краю огромной поляны, в центре которой блестело отраженным светом луны лесное озеро, почти идеально круглой формы. Над его поверхностью клубился все тот же светящийся туман. А по берегам озера…

— О Старые и Новые боги, что же это?!!

У берегов озера лежало несколько смятых шатров, кое-где виднелись черные пятна давно потухших кострищ. Тут же застыли большие пятна засохшей крови, меж которых лежали трупы. Люди и лошади, знатные и простолюдины — все они нашли конец в этой гигантской гекатомбе. Иные тела были столь изуродованы, что их и телами нельзя было назвать — куски окровавленной плоти, выпущенные кишки, оторванные конечности и головы, изуродованные некоей безжалостной силой. Похоже, они лежали тут уже несколько дней — от запаха разлагающейся плоти Лукаса чуть не стошнило. Тут же валялись мечи и иное оружие, которое, судя по всему, многие люди просто не успели пустить в ход.

У самого озера, под сенью исполинского чардрева валялся ворох тряпок, в котором Лукас с трудом опознал остатки большого шатра. Рядом с ним, аккуратно расстеленное, словно покрывало, лежало большое знамя — множество зеленых змей на черном фоне. На ткани лежал человек, которого Лукас узнал сразу, несмотря на жуткую гримасу, исказившую знакомые черты. Сир Ландерли лежал поверх собственного знамени, совершенно обнаженный и его кожу покрывали большие раны, схожие с теми, что Лукас Корбрей видел у своей лошади. Но было там и еще кое-что, ранее упущенное им из виду — среди разоренного лагеря пролегала широкая полоса придавленной травы, выпачканная зеленоватой, слегка светящейся слизью. Лукас невольно проследил за ней взглядом и с криком отшатнулся, выхватывая меч.

Озеро уже не пустовало — неведомо как, но лорд пропустил тот момент, когда на поверхности в полном молчании возникла эта ужасающая тварь. Мертвенной белизной мерцали чешуи огромного тела, кольцо за кольцом выползавшего на берег; ярко-зеленым цветом сияли неподвижные глаза и раздвоенный язык высовывался из распахнутой пасти. С громадных, длиной в фут зубов, капала бесцветная жидкость и от ее попадания на землю жухла трава. Из тела, ближе к голове торчало нечто напоминавшее птичьи лапы с длинными пальцами — и Лукас с ужасом увидел в них сходство с руками встреченной им сегодня женщины.

Жуткие глаза гипнотизировали Лукаса, сковывая его движения, не давая ни сдвинуться с места, ни поднять меч. С необыкновенной легкостью огромное тело скользнуло вперед и Лукас еще успел издать последний крик, прежде чем исполинская пасть поглотила его.