Игра Ловца

Возвращение короля

Протрубил рог и войско пришло в движение, выстраиваясь в боевые порядки. Сражение король Эйгон решил дать у Хейфорда, превращенного им в свою ставку. Леди Эсмеранда, — юная, еще совсем дитя, — с восторгом смотрела на Эйгона в его черно-красном одеянии и золотой короной на серебристых волосах. Она преклонила колени, изо всех сил стараясь выдержать торжественность момента, а тот потрепал ее волосы и заявил, что за верность подарит Хейфордам Росби и Стокворт.

Да, молодой король красив — и это замечают не только маленькие девочки. Черные глаза Майи Уллер, например, тоже заволакивает томной поволокой при виде Эйгона Таргариена и на каждом совете она старается быть как можно ближе к нему, сопровождая тонкой лестью игривые взгляды и многообещающие улыбки. А накануне Майя, взяв бутыль вина, прокралась в королевские покои и осталась там до утра. Дорн есть Дорн.

Трехглазый Ворон видел все, что происходило в спальне, но и не думал вмешиваться. Тем более, что еще ранее Майя приходила к нему: обучение у Саломеи помогло ей понять, что под личиной темноволосого септона укрыто много больше, чем то, что он пытается показать. Далеко не все оказалось недоступно ее пониманию, но и того, что она поняла оказалось достаточно, чтобы заполучить ее верность — более искренюю чем присяга королю. И прежде чем явиться в спальню Эйгона, Майя трижды посещала ночью черную с серебром палатку, охраняемую исполинским волком с красными глазами.

Сейчас она в первых рядах на поле боя — командует дорнийской кавалерией на левом фланге королевской армии. Над ней реет знамя Адова Холма, как знак того, что отныне именно Уллеры новый Великий Дом Дорна. Кроме Уллеров тут собрались и иные дорнийские лорды, а также некоторые лорды Простора. Правый фланг, под командованием Джона Коннингтона, составляет тяжелая рыцарская конница из Простора и Штормовых Земель, а также пешие наемники — Золотые Мечи и прочие. Сам Эйгон командует центром — копейщики из наемников, позади них латники с мечами и топорами, набранные в Речных Землях, а также из остатков армии Арренов — из тех рыцарей у кого хватило ума сдаться и влиться в новое войско. Боевой дух у них невысок — ведь воевать им придется против своих: Джеймс Аррен уже присягнул «королеве Рейнис» и прислал морем трехтысячный отряд в ее поддержку. Но воевать они будут — позади них уже скалят зубы волки и гиены, у которых недавно появился свой вожак. Любой, кто видел что эти мощные челюсти делают с человеком хорошо подумает, прежде чем побежать. Впереди войска выстроились вестеросские лучники и мирийские арбалетчики. Ну, а позади двух стай, на невысоком холме, под черным знаменем с красным драконом стоит резерв самого Эйгона — десять тысяч конных рыцарей и наемников, включая и двадцать слонов.

Всего же под Хейфорд Эйгон вывел более семидесяти тысяч — не считая волков, гиен и черных птиц, заволокших небо над ними. А еще выше, в нависших над войском черных тучах мелькает некая крылатая тень — и гиены, подняв головы, внимательно следят за ней, навостряя уши, будто слыша что-то невидимое им.

Сам Трехглазый Ворон вступил в бой верхом на волколаке, легко выносящем как тяжесть самого Брана, так и его черных доспехов: массивной кирасы, кожаной куртки на подкладке, длинных поножах и кольчужных рукавицах. Голову прикрывал черный шлем с головой ворона, венчающей вершину, и крыльями с хвостом, отходящими от головы вниз и назад. Тускло поблескивали три маленьких рубина — глаза ворона. В правой руке Бран сжимал рунный меч, предвкушающий новую кровь и новые души, как и его хозяин.

Хейфорд последний замок перед столицей — и единственный в Королевских Землях, не принявший сторону «Рейнис». Ее войско едва-едва набрало тридцать тысяч — и несмотря на это, самозванная королева выехала навстречу Эйгону, лишив себя преимущества обороняющегося. Бран знал, что дало ей такую уверенность — весь Вестерос слышал о драконе спалившем Королевскую Гавань. Сегодня Трехглазый Ворон покажет ей сколь самонадеянно полагаться лишь на крылатую ящерицу.

Он не знал, откуда взялась эта тварь, да и не считал это важным. Люди триста лет считали драконов вымершими, но потом Дейнерис Таргариен явилась в Вестерос сразу с тремя, а где нашлось три может найтись и четвертый. Также как и еще один потомок Таргариенов — говорят, на Драконьем Камне, откуда и явилась самозванка, полным-полно черни, похвалявшейся тем, что их прапрапрапрабабкам задирали подол драконьи лорды. Может кто-то из них и сумел вырастить дракона из яйца, которые, по слухам, еще можно отыскать в пещерах Драконьей Горы. Так или иначе, Брану, с его новыми силами, подчинялись и звери и люди и адские твари, вызванные ведьмой — что ему стоит обуздать одного дракона? Он понадобится ему в следующей войне.

Вновь протрубил рог и откуда-то раздался ответ — не столь громкий, он все равно звучал вызывающе. Впереди замелькали знамена Таргариенов и другие: морской конек, крабы, меч-рыба. Бран презрительно покривил губы — может на море они чего то и стоили, но здесь в армии Королевских Земель, хорошо если половина рыцарей. Остальные вчерашние крестьяне и горожане, с дряным оружием и рабочими лошадями. Рейнис выбрала все из своих владений, но ее войско все равно выглядело жалко.

Голос шептал, подтверждая худшие опасения Брана. Душелов возвращается — теперь он знал это точно. Она уже знает, что Взятый предал ее, но Ворон этого не боялся, готовый встретить колдунью лицом к лицу. Буреносец пронзит ее грудь, выпьет душу и Бран окончательно избавит Вестерос от захватившего его зла.

И станет новым, еще большим.

Вновь взревел рог — и в этот момент сверху послышался оглушительный рык. Бран вздрогнул — в этом звуке ему послышалось что-то знакомое. Точнее не ему, а…

Вороны, клубившиеся над войском, внезапно прянули в разные стороны, а следом к земле, сложив крылья, устремился черный демон в обличье крылатой обезьяны. Вслед за ним, расправив крылья, устремилось куда более крупное чудовище. Множество стрел ударило о прочную чешую — чтобы бессильно отлететь прочь. Бран привычно закатил глаза, возносясь духом ввысь, привычно вливаясь в сознание огромной твари…

И тут же был отброшен прочь. Ожидая встретить очередную безмозглую тварь, он столкнулся с могучим и злобным разумом, немногим уступающим его собственному. Бран не признал его — зато признал Шепчущий.

Внутри Брана шевельнулось чужое узнавание, но времени на раздумья у него осталось немного — распахнулась огромная пасть и поток огня обрушился на заметавшихся словно муравьи стрелков. Запах жаренной человечины ударил в ноздри, до ушей донесся хруст костей в могучей пасти. Ряд войска смешались, кто-то поворачивал коней, кто-то пытался стрелять, но Бран все сидел, словно завороженный смотря, как дракон убивает воинов Эйгона. Некоторые еще пытались стрелять из луков и скорпионов, но стрелы и копья отлетали от чешуйчатой брони. Дорнийцы уже поворачивали коней, гиены, поджав хвосты, устремились за своим крылатым хозяином. Еще немного — и вся исполинская армия обратится в позорное бегство. А тем временем войско Королевских Земель, уже устремилось вперед с воинственным кличем.

— Рейнис! Пламя и кровь!

И в этот миг Бран заметил сгорбленную фигурку припавшую к спине дракона.

Бран перехватил полный ненависти взгляд Эйгона и вспомнил, что обещал мальчишке, что эту угрозу он возьмет на себя. Что же, пора сдержать обещание. Он вновь потянулся разумом к дракону, но теперь он не пытался приказывать — лишь говорить с ним.

Дракон, метнувшийся было к нему, вдруг замер на месте, взмахивая могучими крылами. В яростных алых глазах мелькнуло сомнение, особенно усилившееся при виде черного волка — его он точно узнал. Бран сдернул шлем и глянул в глаза чудовища.

— Кто ты такой? — раздался шипящий голос.

— Ты знаешь кто, — губы Брана дрогнули и Смауг озадаченно взревел, услышав звуки Черного Наречия.

— Ты — не Он!

— Он — не я! — произнесли губы Брана, — но я приду скоро. Не вставай у меня на пути!

Оба войска, словно завороженные смотрели на эту странную беседу, забыв о бегстве и наступлениии — и даже оба претендента на Железный Трон не вмешивались в разговор тех, кого они считали своими слугами. Некоторые воины потянулись к скорпионам, но Эйгон поднял руку, будто что-то поняв. Точно также застыло в недоумении и войско Рейнис — да и сама королева выглядела озадаченной донельзя.

— Я не подчинялся тебе раньше и не подчинюсь теперь, — рыкнул Смауг, — этот мир — моя добыча!

— Этого мира хватит нам обоим, — в голосе Брана прозвучали знакомые нотки, — вместе мы можем достичь большего.

— Все что мне нужно, я возьму сам!

— Как взял над Эсгаротом? — послышался ехидный смех и дракон рассерженно взревел, бросив невольный взгляд на рубиново-золотую «заплатку».

— Мы уже сражались бок о бок, — продолжал «Бран», — можем стать союзниками и сейчас, разделив власть над миром. Но сначала — пусть твоя королева отведет армию.

— Только если твой король отведет свою, — дракон рявкнул так, что над его головой взметнулось облако дыма, — не раньше.

— Как скажешь, — Бран пожал плечами и вдруг обмяк, втягивая голову в плечи. Зрачки его вновь закатились и в лицо дракона глянули белые бельма. И в этот момент король Эйгон, неуловимо изменившись в лице, хлопнул по плечу ближайщего трубача.

— Отступаем! — громко произнес он. Трубач, бледный от страха, согласно кивнул, поднося к губам горн. Звук трубы пронесся над полем, подхваченный остальными и войско, с трудом сохраняя боевые порядки, начало отход. Майя Уллер ушла одной из последних — в ее глазах, устремленных в сторону Брана читались одновременно страх и любопытство, однако она все же повернула коня. Дракон, взмахнув огромными крыльями взмыл в небо, не обращая внимания на молотящие его по загривку кулаки Рейнис.

— Ты знаешь где меня найти! — проревел он, устремляясь в сторону сожженной столицы. Армия Рейнис нерешительно мялась на месте не зная, что делать — не то отступать тоже, не то преследовать противника. Здравый смысл все же восторжествовал — и второе войско под знаменем Таргариенов стало отходить к Королевской Гавани.

Не обращая внимания на крики и проклятия Рейнис, Смауг летел на восток, миновав столицу и вылетев над открытым морем. Лишь когда впереди появились башни Драконьего Камня, огнедышащий змей сказал несколько слов, заставившие Рейнис сменить гнев на милость. Но она не могла сказать точно — убедили ли ее сами слова или же таившася в них странная колдовская сила, будто заворожившая ее.

Дракон опустился возле вулкана и уполз в свою нору — там, где в огромной пещере росла гора драгоценностей. Несколько дней корабли Веларионов и Селтигаров перевозили содержимое королевской сокровищницы — лишь малую часть Смауг позволил Рейнис оставить себе, чтобы не оказаться совсем без средств. Взамен ему было обещано золото не только Ланнистеров, но и Железного Банка — после победы в Вестеросе.

Вслед за Смаугом в нору вползла исполинская белая змея, тогда как человекозмей и Марселина стояли рядом с Рейнис вглядываясь туда, откуда только что явился дракон. И их ожидание было вознаграждено — когда на фоне заходящего солнца появились три темные точки, стремительно увеличивающиеся в размерах. Вскоре они превратились в огромную летучую мышь, крылатую обезьяну и человека на летающем ковре.

— Приветствую сестру Эйгона Драконовластного, — с поклоном произнес Бран, — ваше появление есть чудо, превосходящее всякое ожидание.

— Об этих чудесах можете спросить свою дорнийскую принцессу, — сухо произнесла Рейнис, — и о том как я стала такой, — она указала на свое обезображенное лицо.

— Земля Вестероса хранит много тайн, — на губах Брана мелькнула тонкая улыбка, — но ваше… лицо еще может измениться вновь.

— Поэтому вы и здесь, — кивнула Рейнис, — не будем терять времени.

Шесть странных существ вошли в пещеру, чтобы присоедениться к еще двум, предававшимся похоти на золотом ложе. Тхуренгветиль, принявшая человеческий облик, сношалась с крылатым демоном, а вокруг них, гремя золотыми браслетами на запястьях, по-змеиному извивалась Марселин, одетая лишь в ниспадающие до пят маслянисто-черные волосы. По ее телу скользили холодные чешуйчатые кольца и губы нечеловечески прекрасного лица сливались с губами Медузы. А над ними парил крылатый ковер на котором упоенно сношались Бран и Рейнис. Лицо королевы кривилось от боли, которую доставляло ей каждое движение, но обещания, что шептал ей на ухо Ворон заставляли ее сердце ликовать от счастья. Ради этого можно потерпеть и боль и предстояшую ей неприятную формальность.

— Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки, — торжественно произнес Бран, облаченный в одежды верховного септона. — Взгляните друг на друга и произнесите обеты.

— Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый…

— Я - ее, и она моя, — произнес Эйгон Таргариен.

— Я - его, и он мой, — шепнули обезображенные губы.

— С этого дня и до конца моих дней, — в один голос ответили оба.

— Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Эйгона из дома Таргариенов и Рейнис из дома Таргариенов мужем и женой, — произнес Бран, вознося над склоненными головами черный меч. — Да соединится прошлое с настоящим, дабы породить будущее. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.

Руны Буреносца блеснули чуть заметным светом и оглушительный раскат грома прогремел над столицей. Знать и простолюдины, собравшиеся вокруг сгоревшей септы Бейлора, громко кричали здравицы, стараясь восторженным гулом заглушить в себе непонимание и смутную боязнь того, что несет с собой эта странная свадьба. Но эти крики заглушал рев золотисто-красного дракона, распахнувшего крылья над новобрачными и лишь немногие различали в его голосе жестокий злорадный хохот.