Игра Ловца

Краб

За порогом послышался плеск, стук дерева о дерево и негромкие голоса. Теон дернулся, узнав речь Железнорожденных, но полная женская рука легла ему на затылок, вернув его голову на полагающееся ей место меж жирных ляжек.

— Не останавливайся, мой мальчик, — послышался над его головой вязкий квакающий голос, — и ничего не бойся. Это друзья.

Теон послушно продолжил ублажать ведьму, развалившейся в хлипком кресле. Старая мебель угрожающе трещала от движений Антуанетты, грозясь не выдержать и рассыпаться под напором ее обильных телес. Однако ведьма, похоже, не слишком об этом беспокоилась, все сильнее сжимая ногами голову Теона. Холодная липкая плоть закрыла его уши, но все же юноша позади себя шаги множества ног, а также громкое шарканье, перемежаемое мерным стуком о пол. Вот стук прекратился и Теон понял, что тот, кто издавал эти звуки, остановился за его спиной.

— Это он? — голос вроде бы женский, но странно искаженный и от этой странности мурашки бегут по коже.

— Он самый, госпожа Эфрель, — в голосе ведьмы прозвучало явное подобострастие. Послышался сдавленный смешок, тут же оборвавшийся. Теон мог понять невидимого весельчака — ему тоже было бы не до смеха в компании кого-то с таким голосом.

— Поверни его ко мне, — скомандовал голос и ведьма, с явным сожалением раздвинула ноги, хватая Теона за волосы и разворачивая лицом к двери. Теон покинул укромное местечко с тайной неохотой: хоть его язык онемел, а челюсть болела от казавшегося вечным отлиза, но даже ублажение Антуанетты казалось ему меньшим злом, чем общение с новыми гостями Сероводья. И все же он развернулся, скорчившись на полу в нелепой позе. Теон не смог бы поручиться кто сейчас больше напоминал жабу — развалившаяся в кресле жирная ведьма или он: сидящий на четвереньках, с выпученными глазами, жадно хватавшим воздух ртом и лицом покрытым вонючей слизью.

Перед ним стояла женщина, хотя Теон понял это и не сразу: существо выглядело, столь изуродованным, что сомнение вызывало даже его принадлежность к роду человеческому. Слышанный им ранее стук вызывал протез из древесины чардрева, прикрепленный к обрубку ее правой ноги, вырезанный в форме лапы демона и украшенный странной резьбой. Именно это, да еще и трость, украшенная такой же резьбой, позволяли этому искалеченному существу ходить. Рядом стояло несколько Железнорожденных — по палицам из плавника Теон признал «утопленников», фанатиков Утонувшего Бога. Кроме них тут стоял мужчина в моряцкой одежде, с широким некрасивым лицом, толстыми губами и чем-то вроде перепонок на трех пальцах правой руки.

— Я слышала ты неплохо работаешь языком, — небрежно сказала Эфрель, усаживаясь на табурет, поданный одним из Утопленников, — но сейчас меня больше интересует не разучился ли он говорить. Расскажи Эфрель то, что ей нужно — и я уговорю нашу хозяйку, чтобы ты мог сделать приятно и своей королеве.

Эфрель улыбнулась и от этой улыбки Теона чуть не стошнило.

— Расскажи мне о Рве Кейлин, — потребовала она.

С вершины Привратной Башни Брандон Сноу, бастард из Торхенова Удела, мрачно наблюдал за подходящими Железнорожденными. На первый взгляд их было не больше пятисот — не такое уж большое войско для почти двухсот защитников Рва Кейлин. Брандон пытался высмотреть среди них Теона — с тех пор как младший Грейджой сгинул в болотах, в посланном к Перешейку войске начали ходить слухи об очередном предательстве Перевертыша. Сноу, принявший командование, по мере возможности пресекал эти слухи, но про себя все больше склонялся к мысли, что в них есть доля правды. Если Теон сгинул в болоте — почему на помощь так и не пришли Риды? Не потому ли, что были заманены в ловушку? Брандон рассчитывал ответить на этот вопрос позже — после того, как островитяне будут отброшены от замка. Судя по всему, они собрались идти на штурм — бастард заметил у них крюки и железные кошки, к крепившимися к ним мотками канатов. Похоже, они решили, что взять Ров Кейлин будет легко — что же, севяряне покажут этим пиратам, сколь обманываются они в своих ожиданиях.

Между замком и Железнорожденными осталось не более ста шагов: защитники крепости уже подняли луки. Брандон приметил среди наступавших крепкого старика в серо-синем балахоне, обвешанного водорослями — без сомнения тот самый Эйрон Мокроголовый. Выбрав цель, Сноу открыл было рот, чтобы дать команду лучникам, но внезапно понял, что язык и губы не слушаются его. Все тело Брандона охватило неестественное онемение: казалось, его мускулы сжимаются, отказываясь повиноваться ему. И точно также застыли остальные северяне, с вскинутыми луками: руки и ноги отказывались повиноваться им, а их разум оказался узником в собственном теле. Беспомощно они наблюдали, как железнорожденные неспешно подходят под самые стены Привратной Башни: только сейчас бастард заметил, сколь легко они вооружены, даже не взяв с собой щитов и доспехов. Как удобно было бы сейчас уничтожить их одним залпом — увы, никто из защитников Рва Кейлин не мог пошевелить и мизинцем. Они стояли неспешно, даже когда железнорожденные принялись, с помощью привязанных к стрелам канатов, стрелять из арбалетов, забрасывая вверх крюки и кошки. Некоторые недолетели или соскользнули с влажных каменных стен, но другие зацепились за камни, позволив Железнорожденным подняться. То же самое, хоть Брандон и не видел этого, происходило возле Пьяной и Детской башен. Защитники Рва продолжили стоять недвижно — даже когда их железнорожденные начали резать им глотки. Уродливый островитянин, с выпученными глазами и большим ртом, поставил Брандона на колени и заставил задрать голову. Последнее, что услышал Сноу, прежде чем меч полоснул его по горлу — торжествующий женский смех за спиной.

Пальцы Сансы нервно мяли доставленное утром послание: не более трех человек видели, что скрывается в свертке, скрепленном печатью Грейджоев, но содержимое его все равно не осталось ни для кого тайной. Слишком многие видели, что доставили в замок несколько оборванных молодых воинов — не более пяти человек из двухсот отправленных ею на юг. Они тоже вернулись в Винтерфелл, хоть и не полностью: отрубленные головы, засоленные в бочках. Около двадцати человек не хватало — по словам посланников Железнорожденные зачем-то сохранили им жизнь, зато остальных вырезали без всякой жалости. В своем письме, Эйрон Мокроголовый вновь назначал Сансе встречу у Рва Кейлин, только теперь держался наглее, заявив, что если Санса не ответит ему согласием, то островитяне разорят все западное побережье.

Санса посмотрела на своих придворных и встала с трона, разрывая в клочья письмо.

— Эйрон Грейджой добился своего, — сдавленным от ярости голосом произнесла она, — я приду ко Рву Кейлин как он и хотел. А со мной явится все войско Севера.

На сборы ушло немного времени — еще неделю назад Санса приказала созвать вассалов под стены Винтерфелла. Войско Севера собиралось отправиться на помощь восставшей Долине, однако теперь, когда вновь возникла угроза с моря, с походами на Восток предстояло обождать. Давос и Сэм умоляли Сансу быть осторожней, говоря, что это письмо может быть ловушкой, призванной выманить ее из замка.

— Я отправляюсь к Перешейку вместе со всей армией Севера, — отчеканила Санса, — если и посреди десяти тысяч воинов мне угрожает опасность, значит нигде на Севере я не могу чувствовать себя защищенной.

На этот довод у ее советников не нашлось аргументов — и вскоре войско выступило на юг, под стягами всех домов Севера, средь которых особенно выделялся лютоволк Старков.

Санса хотела, чтобы с ней отправился Бран — уж он-то мог разобраться со всей этой чертовщиной. Увы, ее брат вел себя даже более странно чем обычно: днями и ночами он пропадал в Волчьем лесу — что совпало с участившимися нападениями серых разбойников на людей и скот. Ходили слухи, что все волки ныне сбились в одну огромную стаю, предводительствует которыми громадная лютоволчица и еще один, еще более крупный зверь — настоящее чудовище с черной шерстью и клыками размером с кинжалы. Несколько раз Королева Севера пыталась расспросить Брана, но тот отмалчивался, в лучшем случае отделываясь туманными намеками. Занятая подготовкой к грядущей войне, Санса не могла уделять нападениям волков много времени, тем более, что в последние несколько дней они и так поутихли. Бран же неожиданно для всех покинул Север — несколько крестьян рассказывали, что видели как по направлению к Перешейку летит ковер, на котором недвижно восседает Трехглазый Ворон, а под ним, мчится огромный волк, с глазами горящими будто адское пламя. Санса надеялась встретить брата у Рва, но он, похоже, не желал участвовать в войне Севера.

Впрочем, Санса и без того была уверена в победе. Когда они разбили лагерь в двух днях пути от Рва Кейлин, к Сансе пришел посол от Эйрона, передав «приветствие от будущего мужа» и предложивший обсудить условия перемирия. Санса без лишних слов развернула его обратно, велев передать Эйрону, чтобы тот использовал завтрашний день для того, чтобы сбежать обратно на Железные острова.

— Иначе, — подчеркнула Санса, — никто из вас не переживет взятия Рва.

Той же ночью Санса, отослав всех служанок, готовилась принять ванну в своем шатре. Сняв тяжелое платье и плащ, девушка погрузилась в горячую воду. Приятное тепло облекло ее тело, измученное долгой ездой. Запах мирийискх благовоний брошенных в воду приятно щекотал ноздри. Санса блаженно потянулась и закрыла глаза.

И тут же почувствовала, что в шатре она не одна.

Что-то осторожно двигалось рядом с ней, нечто испускавшее запах мускуса и серы. Санса слышала похотливое причмокивание губ, чувствовала как чьи-то глаза жадно шарят по ее обнаженному телу, слышала тяжелую поступь. Санса открыла глаза и испуганно закричала, увидев нависшее над ванной черное чудовище с перепончатыми крыльями за спиной. Словно адские огни полыхали выпученные глаза, слюнявая пасть распахнулась, открывая зубы-иглы. Санса вскочила, опрокинув ванну, но жуткая тварь метнулась к ней, когтистая лапа закрыла ей рот и девушка потеряла сознание.

Когда встревоженная стража ворвалась к Сансе, она увидела только опрокинутую ванну и огромную дыру в шатре. Королевы Севера нигде не было.

Санса не знала, сколько времени провела в беспамятстве. Очнулась она, дрожа от холода: голая, как и во время похищения, лежа на холодном полу посреди сырой комнаты, озаренной дымящимися огнями из огромных масляных ламп. Стены черного камня покрывали пятна черно-зеленой плесени и белесого лишайника. Возле одной из таких стен лежала и она — прикованная за ногу большой цепью, крепящейся к кольцу в стене. Сталь на кольце выглядела новой, еще не тронутой ржавчиной — похоже его врезали совсем недавно. Под ногами Сансы, меж куч отбросов, с писком перебегали огромные серые крысы и омерзительного вида многоножки. В десяти шагах от нее пол уходил под уклон, исчезая в темной воде, затопившей большую часть комнаты. В воде, бесшумно извиваясь белыми телами, плавали болотные змеи.

— Где я!!! — вскрикнула Санса, вскакивая на ноги, — кто-нибудь, отзовитесь!

Сбоку послышался странный звук и, обернувшись, Санса чуть вновь не потеряла сознание от страха: к ней, неторопливо перебирая короткими лапами, приближалось чудовище, походившее на огромную жабу, но величиной со свинью. Черный язык облизывал толстые губы, выпученные глаза похотливо уставились на девушку.

— Аааа!!! — завизжала Санса, отпрянув, насколько позволяла цепь, — помогите, кто-нибудь!

— Поможем, обязательно, поможем, — послышался позади насмешливый голос, — милая Санса, ты только не кричи.

Санса обернулась — из воды, опираясь на резную трость, медленно выходило очередное чудовище. Санса даже не сразу поняла, что это человек — столь изуродовано были лицо и тело представшей перед ней женщины. Уцелевший, дивной красоты, глаз жадно ощупывал ее тело — и от читавшегося в нем вожделения Сансе стало еще страшнее.

— Кто… вы? — с трудом выдавила девушка.

— Мое имя тебе ничего не скажет, милашка, — чудовище мерзко захихикало при виде крайнего ужаса, застывшего на лице пленницы, — кому интересна уродина вроде меня, когда есть такая красавица. Санса Старк, королева Севера — как часто тебе говорили, сколь красиво твое тело? Когда-то такое же было и у меня — давно, очень давно, — она снова захихикала, обходя Сансу и разглядывая ее со всех сторон.

— Извини, что я не встретила тебя сразу, — продолжала она, — в этих подвалах порой теряешь счет времени. Эти подземелья восхитительны, ты не находишь? Нет, похоже, нет.

А я влюбилась в них, еще не видя — когда мне рассказал про них Теон.

— Те... он? — выдавила Санса.

— Он самый, — радостно хихикнула ведьма, — такой милый мальчик. И, похоже, искренне тебя любит — знаешь, он даже хранил локон твоих волос у сердца. Так трогательно… и так вовремя! Боюсь, он огорчился, когда я забрала их, но что поделать — иначе мы бы сейчас не разговаривали. Так вот… я о подвалах: большие, глубокие подвалы… очень глубокие. Внизу они соединяются с болотами и по ним в замок проникают змеи… и Эфрель, моя дорогуша, несчастная уродливая Эфрель. Именно так я и поступила, когда твои воины собирались сражаться с моими. О, не сердись на них, они, правда, собирались сражаться, но… чары моей красоты оказались сильнее.

Она вновь рассмеялась и в ответ послышался жирный квакающий смех. Санса обернулась и вскрикнула от изумления — вместо огромной жабы на полу сидела жирная голая женщина, похотливо разглядывавшая Сансу.

— Да, это Антуанетта, — кивнула Эфрель, — моя лучшая подруга. Думаю, вы с ней тоже подружитесь — у вас так много общего. Вас даже любил один и тот же мужчина, хотя, конечно, так назвать его будет преувеличением. Думаю, она даже уступит тебе Теона… сейчас, когда я подарила ей тех двадцать мальчишек, что защищали Ров, он ей больше не нужен, ведь в отличие от него у них есть…

— Что тебе нужно от меня? — набравшись смелости, выдавила Санса, — хватит этих издевательств. Если ты хочешь выкупа…

Эфрель переглянулась с Антуанеттой и обе затряслись от смеха.

— Сансочка, ты разбиваешь мне сердце, — задыхаясь от хохота, простонала Эфрель, — ты же не шлюха, чтобы я говорила с тобой о деньгах. Ты королева, настоящая леди — что я могу еще хотеть от тебя, кроме как любви?

Онемевшая от ужаса, Санса смотрела, как ведьма подходит к ней, с мерзкой улыбкой на изуродованном лице. Словно в кошмарном сне, она корчилась на полу, пока изуродованные руки ползали по ее обнаженной плоти. Покрытое шрамами лицо Эфрель хихикало напротив ее лица, разорванные губы шептали невыносимые просьбы и обещания в ее уши. Санса попыталась высвободиться, но сумасшедшая колдунья была слишком сильна. Королева оказалась пришпиленной к полу обнаженным телом ведьмы. Лохмотья губ ласкали ее лицо, посасывали губы, кусали груди. Санса застонала от отвращения, когда Эфрель насильно раздвинула ее ноги и заставила ее беспомощное тело служить своей похоти. Боль, тошнота и стыд сотрясали ее насилуемую плоть: Санса почувствовала, что проваливается в черный колодец, и наконец, пришло забвение.

Немного позже, когда Санса пришла в себя, она сразу не могла понять, где находится. В ее опустошающей слабости ей показалось, что она все еще видит бредовый кошмар. Потом она заметила темные камни, цепи, грязную воду с крысами и змеями, синяки и царапины у себя на теле — и поняла, что кошмар был реальностью. Пошатываясь, она села и увидела, что теперь ее приковали в центре огромного круга, начерченного на полу. Вокруг нее были навалены груды книг в переплетах инкрустированных золотом и драгоценными камнями, стояли кувшины с красками, благовониями, порошками и эликсирами. Сама колдунья сидела у воды, сгорбившись над толстым фолиантом.

— Эти железнорожденные хуже сорок, — доверительно обратилась она к Сансе, — тащат все, что подвернется под руку, лишь бы побольше золота и драгоценных камней. Впрочем, Эурон, похоже, тянул со смыслом — уж очень ему хотелось вызвать свою зазнобу. Дурачок, чтобы он понимал в оккультных науках. Эйрон помог мне обокрасть брата — тот нагреб столько добра, что не скоро заметит, что у него пропал с десяток книжек, в которых он все равно ничего не смыслит. Я найду им лучшее применение — в них пишут примерно то же, что и в моем мире. Многое, конечно, придется восстанавливать по памяти, кой-какие ингредиенты помогла достать Антуанетта — в этих болотах так много занятных трав.

Что-то зашевелилось во тьме и Санса шарахнулась, увидев рядом жирную ведьму. В руках она держала небольшой горшочек, выдолбленный из черствой буханки, а в нем плескалась густая белая жижа с луком, морковью, ячменем, репой, а также с моллюсками, кусочками трески и крабовым мясом, плавающими в массе густых сливок и масла.

— Рецепт этого рагу мне рассказали мои новые друзья, — бросила Эфрель, — что живут на островах к востоку отсюда. Через них я надеюсь выйти на еще одних союзников… впрочем, тебе о них знать не стоит. Но ты ешь, набирайся сил. Как мне объяснили в этом рагу крабы трех видов: красные, паучьи и крабы-завоеватели. Говорят, последние укрепляют тело — а мне как раз это и нужно: чтобы твое тело было крепким и здоровым, когда…

Ее голос упал до невнятного бормотания, сквозь которые лишь изредка прорывались отдельные слова, но и этого хватило Сансе, чтобы отчаянно зарыдать, осознав, что за страшную судьбу ей готовит безумная ведьма.

Войско Старков потратило несколько дней на поиски королевы, пока из ближайшего замка не прискакал гонец с письмом от Рва Кейлин. Когда северяне вышли на Перешеек рядом с крепостью их уже встречали Железнорожденные во главе с Эйроном. Тот уже сменил жреческий наряд на костюм знатного лорда в черно-золотых цветах Грейджоев, подстригся и подровнял бороду, омолодившись лет на пятнадцать. Рядом с ним, в таком же черно-золотом наряде стояла Санса Старк, прекрасная как никогда.

— Люди Севера! — громко крикнула она, — веками мы сражались с Железнорожденными и они сражались с нами, не понимая, кто наш общий и истинный враг. Кто считал нас всех грязными дикарями, верующими в ложных богов, кто веками затуманивал нас красивыми словами, заставляя нас сражаться за ложные идеалы. Но сегодня этому пришел конец! Мой муж открыл мне глаза и теперь наши народы будут вместе противостоять всем, кто посмеет бросить нам вызов. Преклоните же колено перед Сансой Старк и Эйроном Грейджоем, Владыками Севера и Островов.