ЭнергоМорф IV. Холпек. Том II: Спуск к ядру

Глава 4

Сознание вернулось к Красу с жестокостью будильника в пять утра. Первая мысль:

«Чёрт, где я, я в аду? Нет, в аду было бы теплее…»

Попытка пошевелиться провалилась с треском:

'Почему всё жутко болит? Даже веки, словно из свинца сделаны и будто кто-то приклеил к ним гири. Руки не слушаются, ноги тоже, словно их одолжили у тряпичной куклы. Хорошо хоть дышать могу, и то со скрипом. Ну, хоть не похоронен заживо, — оптимистично подумал Крас, — Хотя, возможно, ещё рано радоваться. Что эти изверги со мной сделали? И бл…ть почему я не могу запустить процесс регенерации?

Попытка запустить регенерацию вызвала в голове только, мысли о том что, «попробуйте позже. Возможно, никогда»!

' Скажите, за что я должен постоянно страдать, почему мне всегда достаётся познание через боль? — мысленно взвыл он. — Сейчас я очень хорошо понимаю выражение: «всё познаётся в сравнении». Я бы с радостью познавал разницу между… ну, скажем, виски и бренди, или например, между блондинкой и брюнеткой, а не вот это вот всё!'.

С этими мыслями Крас с огромным трудом достойным штангиста-пенсионера, поднял веки и начал осматриваться. Изображение перед его глазами плыло как плохо настроенный телевизор из 90-х, и было не чётким, но он точно видел, что перед ним кто-то стоит. Силуэт выглядел как размытое пятно, он не мог понять толи ли это человек, то ли галлюцинация, то ли очередной кобольд с «хорошими новостями».

Из тумана послышался знакомый скрипучий голос:

— О, наше произведение искусства ожило! — Гироха звучал, как антиквар, обнаруживший редкий экспонат на помойке.

— О, наше бревно наконец-то подало признаки жизни! — Гироха склонился над Красом, как коллекционер над редким, но слегка помятым артефактом древности. Его голос звучал сладко, как сироп из ядовитых ягод:

— Очнулся? Я думал, ты уже не проснёшься. Сутки валяешься как полено. Ты наверно сейчас думаешь, почему не можешь восстановить своё тело с помощью регенерации? — Он щёлкнул пальцами перед самым носом Краса и задал вопрос, как обычно понимая, о чём думает Крас — Я тебе отвечу, потому, что я отрезал твой энергокаркас от ядра, и ты пока не в силах управлять своими сверхвозможностями. Да-да, твой драгоценный энергокаркас сейчас отдыхает… точнее, я его отправил в принудительный отпуск. Поверь так необходимо.

Крас мысленно представил, как его «сверхспособности» беззаботно купаются где-то на курорте, пока он тут мучается.

— Не морщись так, — продолжал кобольд, — это всё ради высшего блага! — Его тон напоминал врача, который уверяет, что «это совсем не больно», прямо перед тем как вонзить иглу.

Где-то сбоку послышался одобрительный хохот охранников — видимо, «высшее благо» было местным анекдотом.

— М-м-м-м-, бу-бу-бу. — Попытался что-то сказать Сергей. Что в переводе с «избитого героя» означало: "Да идите вы все…

Гироха склонился над Красом с выражением человека, рассказывающего о погоде, а не о хирургическом удалении языка

— Тссс, не трать силы, дорогой мой кокон, — его смех звенел, как падающие скальпели. — Не стоит разговаривать, я знаю это сложно и больно, тем более, что у тебя сейчас другой язык.

— Твой новый язычок ещё не прижился, а старый… помнишь, как забавно ты булькал без него? У тебя остались воспоминания, как ты тогда пытался закричать как девчонка, но без языка это было сложно сделать?

Он обвёл бинтованного Краса жестом аукциониста:

— Если бы ты сейчас себя видел, то понял, что похож на мумию, весь в бинтах и неподвижен. Ну, разве не прелесть? Настоящая мумийка в стиле «ретро» — полный аналог древних страдальцев, только без их согласия.

Крас попытался выразить протест глазами — получилось что-то среднее между разъярённым котом и обиженным пупсом.

— А-ха-ха-ха-ха, да Нагх, я знаю, что это такое, поверь, мне тоже приходилось проходить через подобную процедуру. Чувствуешь себя беспомощным и преданным всем миром. Но знаешь, если ты пытаешься нарушить правила Холпека, то за это нужно всегда платить, а он любит эмоции и боль. Холпек просто обожает, когда гости… ммм… активно участвуют в его «развлечениях».

— М-м-р-р-, агрх-агрх. — Продолжил попытки что-то сказать герой, издавая звуки, достойные заводного медвежонка с поломанным механизмом или радиоприёмника, ловящего голоса из параллельной вселенной.

Гироха вздохнул, как нянечка в детсаду перед тихим часом:

— Ну вот, опять ты за своё! — Он потряс перед лицом Краса пальцем. — Развлекаешься, как можешь, да?

Кобольд деловито расправил рукава, готовя свой «фирменный коктейль»:

— Говорю же, не стоит разговаривать, отдыхай, я буду приходить к тебе каждый день, и облегчать твою участь. Глядишь скоро на ноги встанешь, у нас очень много дел впереди, и знай, пока ты отлёживаешься, мы готовимся, так что все будут ждать только тебя.

— Спи, мой прекрасный уродец. Мы тут пока… — его глаза блеснули, — подготовим парочку сюрпризов.

После сказанных слов, Гироха провернул свой любимый трюк с магическим сонным порошком, усыпив Краса.

Последнее, что успел подумать Герой:

«Ну хоть „сюрпризы“ — это лучше, чем очередная „пластика“…»

Так прошло неизвестно сколько времени. Бодрствование превратилось в бесконечную вереницу, коротких пробуждений «Доброе утро, мучения!» и мгновенных отключек «Спокойной ночи, сознание!». Крас просыпался на несколько мгновений, мельком видел Гироху — тот бормотал утешения с искренностью продавца подержанных телефонов, потом — снова провал в пустоту, затем снова подъём, вид перед собой старого кобольда, который что-то успокаивающе говорил, затем он снова его отправлял с глубокий сон.

Без снов. Без эмоций. Только краткие включения «Система загружается…», и немедленные отключения «Критическая ошибка!». При редких бодрствованиях он начал ощущать себя какой-то без эмоциональной куклой, или машиной, которую запускали на короткое время, дабы поиграть с ней, или демонстрационным образцом «Смотрите, но не трогайте!».

«Может, я уже умер, — мелькнула мысль, — и это ад для тех, кто слишком много жаловался при жизни?»

Но нет — очередная порция порошка отправляла его обратно в небытие, доказывая, что реальность может быть куда изобретательнее любого ада.

Но в один прекрасный день, что-то изменилось. После пробуждения, Сергей почувствовал, что снова властен над своим энергокаркасом, Крас проснулся не просто «живым», а ещё и «владельцем» собственного тела. Первым делом он нырнул во внутренний мир, как сантехник в засорившуюся трубу, и провёл сканирование. Обследование показало, что он получил множество критических повреждений, не совместимых с жизнью, но каким-то образом, выжил. Пожал плечами (мысленно, ибо физически пока не мог) и подумал: "Ну, ладно… починим!'.

Так как его энергозапас был почти полон, он моментально запустил процесс регенерации всего своего тела. Но в первую очередь восстановил речевой аппарат и зрение. Раскрыв рот, герой понял, что он стал шире, а губы толще, так же как и язык.

"Интересно, — подумал Крас, пробуя новый язык на вкус, — это они меня улучшили, или просто так криво собрали?

Пошевелив носом, осознал, что теперь может вдыхать воздух более глубоко, значит, он тоже увеличился в размерах. Подав энергию с вою правую руку, он пошевелил пальцами и поднял кисть перед лицом. И то, что он увидел, сильно удивило героя.

— Бл…ть, я теперь что, негр?

Крас с любопытством новорождённого жирафа рассматривал свою поднятую руку. Кожа, некогда бледная, теперь напоминала, крепко заваренный кофе или шоколад, забытый на солнцепёке. Он сглотнул, новый язык занял непривычно много места, и выдал:

— Бл…ть, я что, теперь blackface?

Снова озадаченно спросил Крас вслух, увидев, что кожа и на второй его руке имела чёрный цвет. Он прекрасно осознавал, что это не следы какой-то- травмы или отмирания тканей. Его кожный покров был вполне здоровым и гладким, без каких либо повреждений, но имел чёрный как сажа цвет. Лишь ладонь выделялась светлым оттенком.

Гироха, появившийся в дверях как плохой актёр в неподходящий момент, расцвёл в улыбке:

— Я не знаю такого слова. Скорее всего, тебя удивил цвет твоей кожи. Поздравляю с апгрейдом! Теперь ты официально, менее заметен в темноте, лучше переносишь жару, а главное — соответствуешь эстетике Холпека. Да, мы решили его изменить, это максимально снизит твою узнаваемость. Всем известно, что разыскивается именно белый мужчина средних, ближе к преклонному возрасту лет. Теперь ты темнокожий, молодой человек.

Крас потрогал новое лицо, обнаружив, губы, достойные голливудской звезды и нос, которым можно открывать консервные банки. «Ну, хоть не хвост и не щупальца», — оптимистично подумал он.

— Надеюсь тебе понравиться твой новый кожаный костюм с костями. Хе-хе-хе.

Гироха говорил так, словно ничего сверхъестественного не произошло и такое у них случается чуть-ли, не каждый день, он разглагольствовал с невозмутимостью таксиста, объясняющего маршрут.

— Ну да, сменил расу, подумаешь! — Он щёлкнул пальцами, будто вспоминая. — У нас в прошлом месяце парень в скальную лису превратился — вот это был цирк! — Пошутил кобольд.

— Шедевр, правда? — Он обвёл Краса жестом, словно представляя новую модель авто. — Теперь ты и бегать быстрее будешь, и солнце лучше переносить, хотя на Холпеке это не важно.

В его словах читалось восхищение от проделанной работы скульптора, а так же лёгкая насмешка над Красом. Старый шаман был явно доволен результатом. А восхищение скульптором граничило с восторгом.

Крас поднял бровь (новую, более густую):

— Это что, расистские шутки теперь в норме?

— Ой, да расслабься, — махнул рукой кобольд, — зато теперь тебя в баню не пригласят, ты просил оставить кожаный отросток того каторжника, а мы тебе сделали новый, да ещё больше и массивнее!

Говоря эти слова, Гироха еле сдерживал смех.

— Сколько я так провалялся? — Спросил Сергей.

— Почти месяц! Ты можешь гордиться этим результатом, как правило, восстановление занимает более трёх, а ты за один справился. Но ты же особенный, как мой старый геморрой. Для первого раза почти рекорд. — Его коготь постучал по лбу Краса. — Хотя твой новый череп явно пустоват…Вопросы есть?

Глаза Краса очень широко распахнулись от удивления. Он и представить не мог, что так долго залечивал раны после сложной процедуры изменения внешности. По его прикидкам, он максимум неделю отсутствовал. Видимо старый шаман усыплял его очень сильнодействующим порошком.

— Охренеть, я потерял один месяц, для того, чтобы превратиться в негра.

Крас осмотрел свои новые ладони, теперь идеального шоколадного оттенка, и выдал:

— Понятно. Месяц ада — и я стал ходячим мемом «до/после» без промежуточного варианта. Вопросы? Конечно, есть: почему вы заставили меня страдать и почему я не мог воспользоваться регенерацией? — Спросил Сергей, в данный момент, это его интересовало больше всего.

Гироха почесал за ухом, будто объяснял очевидное ребёнку:

— На оба вопроса, один ответ. Так было нужно. — Растянул он слова, как продавец, демонстрирующий дорогую безделушку. — Так было нужно.

— А-ха-ха-ха, — Его смех грохнул, как пустые банки по каменному полу. — Вижу, такой ответ тебя не устраивает. Ладно, отвечу более развёрнуто: так как ты не обладаешь навыком перевёртыша и не можешь менять свою внешность, у нас оставался только один способ это сделать. Дело в том, что по заданным параметрам души, при регенерации она автоматически восстанавливает тело в исходное состояние.

Гироха снова почесал себя за ухом с театральным вздохом, будто объяснял коту, почему нельзя есть комнатные растения. Его когти щёлкнули по флакону с порошком, издавая зловещий перезвон.

— В бессознательном состоянии ты бы превратился в Сергея Кравцова с Земли. В сознательном, в того бедолагу, в которого тебя засунули на Холпеке. Оба эти варианта нас не устраивали. Что так смотришь, не понимаешь? Ещё раз повторю, но уже как ребёнку: без сознания — вернёшься в скучного Сергея Кравцова. В сознании — останешься тем жалким бедолагой, каким прибыл. — Глаза Гирохи сверкнули, как мокрые камешки. — А нам нужен был… короче золотая середина, нам нужна была.

Крас скривил свои новые полные губы в гримасе, которая могла бы означать что угодно — от раздражения до желания кого-то придушить. Его пальцы, теперь более длинные и цепкие, судорожно сжались в кулаки.

— Вот сейчас стало не сильно понятнее, больше информации, пожалуйста. Мне кажется после пережитого, я достоин, знать всё в мельчайших подробностях. В последнее время я начал учиться на собственных ошибках и стараюсь изучать всё, что меня касается очень тщательно, дабы не наступать на одни и те-же грабли два раза. — Грубо ответил Крас.

— Ох, наш любознательный пациент требует разъяснений! — Гироха захлопал в ладоши с фальшивым восторгом, будто встречал неожиданно проявившего инициативу студента. — Что ж, слушай внимательно, «ученик года». — И снова рассмеялся.

— Не злись, я продолжу и всё объясню. Ты же знаешь, я люблю подходить к делу с размахом. Так вот, для того, чтобы ты не мог запустить процесс регенерации, мне пришлось отрезать твой энергокаркас от ядра. Таким образом, ты не смог бы себя лечить. Без подпитки — никакого волшебного исцеления. Ну, кроме как старым добрым «поболит и перестанет». А если бы ты снизил болевой порог, то душа не понимала, что с твоим телом происходят изменения. Так что, восстанавливаться пришлось естественным путём, по-человечески — медленно, зато честно, для того, чтобы происходили естественные процессы заживления повреждений по новому лекалу. Проще говоря, душа должна была понять, что теперь ты выглядишь иначе, и в будущем нужно восстанавливать именно это тело. Мы не просто сменили оттенок кожи, как в дешёвом салоне, теперь ты: на десять сантиметров выше, «привет, низкие потолки и дверные проёмы»; сделали грубоватыми черты лица, а-ля «суровый северный ветер»; забацали ладони, как лопаты, рукопожатия будут эпичными; расширили плечи, теперь точно в дверные проёмы входить придётся боком и, самое вкусное — теперь ты моложе, намного моложе. Вот, полюбуйся на себя. Новый ты. Ну как, нравится?

После этих слов Гироха с театральным жестом достал зеркальце средних размеров — не роскошное трюмо, но для экспресс-оценки нового образа сгодится — и поднёс его к лицу Краса. Тот втянул воздух носом, словно готовился к удару, и нехотя взглянул в отражение. То, что он увидел, не вызвало восторга. Хоть он и не считал себя расистом — полгода в теле азиатского паренька должны были закалить его против любых сюрпризов внешности, — но реальность снова взяла его за горло.

Крас покрутил головой. Его не особо порадовало, то, что он там увидел. В зеркале на него смотрел типичный представитель негроидной расы: длинное, продолговатое лицо, будто высеченное грубыми мазками резца — широкий рот, полные губы, массивный нос, большие карие глаза, сверкающие на фоне тёмной кожи, и ослепительно белая улыбка, которой позавидовал бы любой дантист. Этот облик до боли напоминал одного французского актёра — того самого, что в одном трогательном фильме ухаживал за инвалидом, превратив историю в нечто большее, чем просто драму.

«Вот только я вряд ли готов к оскароносному перформансу в своей жизни», мрачно подумал Крас.

— Ну что ж, негр Нагх… Мне нравится! — Крас развёл руками, демонстрируя своё новое тело. — Как говорится, в жизни нужно попробовать всё. В конце концов, какая разница, как я выгляжу? Главное — то, что внутри.

— Мне по душе твой настрой, — ответил Гироха, растягивая губы в жутковатой улыбке, от которой по спине Краса пробежали мурашки.

— Никак не могу привыкнуть к вашим… эм… эмоциональным проявлениям, — нервно засмеялся Сергей, непроизвольно отстраняясь. — Я понимаю, что ты сейчас улыбаешься, но, честно говоря, это выглядит так, будто ты собираешься откусить мне пол-лица. Извини, если обидел, я не со зла. — Он невольно содрогнулся всем телом, словно пытаясь стряхнуть с себя неприятное ощущение.

— Ничего, привыкнешь, — Гироха щёлкнул языком, и его улыбка растянулась до невероятных размеров, обнажая ряды желтоватых, заострённых зубов. — Тебе ведь ещё долго жить среди представителей моей расы.

— Это… как ещё понимать? — Крас почувствовал, как по спине пробежал холодок, сковавший его тело. — Вы же изменили мою внешность. Значит, теперь я могу вернуться в мир людей и продолжить добывать руду, разве не так? — В его голосе зазвучали нотки тревоги, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Гироха лишь многозначительно приподнял бровь, и в его глазах заплясали весёлые искорки, от которых стало ещё более не по себе.

— Не совсем так, — Гироха покачал головой, и его улыбка внезапно стала серьёзной, словно тень накрыла лицо. — Изменить твой облик — это лишь половина дела. Самое важное — преобразовать твою энергетическую матрицу.

Он сделал паузу, проводя рукой по воздуху, словно рисуя в пространстве таинственный ритуал.

— После хирургических манипуляций мы так же создали новый слепок матрицы, но… — его голос приобрёл почти ритуальную торжественность, — он должен вызревать полтора года в лаборатории у Колодца Душ. Это не просто технический процесс. Каждую секунду матрица впитывает энергии, перестраивается на духовном и квантовом уровне…

Гироха повернулся, его и так жёлтые глаза внезапно вспыхнули оранжевым светом:

— Ты же понимаешь, мы не просто меняем тебе кожу, как змее. Мы переписываем саму твою душу.

— Е-б-т-ь колотить! — Сергей швырнул зеркало на кушетку, и оно со звоном покатилось по полу. — Ты хочешь сказать, что мне теперь тут торчать ещё полтора года? Да я охреневаю просто! — Он нервно прошёлся по комнате, с силой проводя рукой по новым жёстким завиткам волос. — Я и так уже как последний лузер отстал от графика, а ты мне ещё эту… эту полторашку накинул!

Внезапно остановившись, он уставился на Гироху воспалённым взглядом:

— Ладно. У вас тут хоть выпить есть? — Сергей судорожно сглотнул, широко раскрывая свои новые большие ноздри. — Похоже, сегодня мой священный долг — знатно, до потери пульса, до состояния «меня-можно-выжимать-как-тряпку-и-поиметь-в-попку», надраться. Про последнее я естественно пошутил.

Он уже мысленно представлял, как алкоголь жжёт его новое горло — странное, непривычное, но хотя бы в этом он мог остаться самим собой.

— Эй, не загоняйся раньше времени! — Гироха хрипло рассмеялся, и его улыбка стала вдруг пугающе-доброжелательной. — Я же сказал — матрица зреет полтора года, и да, в человечьи поселения тебе ходу нет. Но кто говорил что-то про безделье? Тебе никто не запрещает добывать руду.

Он театрально взмахнул рукой, и в воздухе на мгновение вспыхнули голографические схемы шахтных тоннелей.

— В Ха-а-ле ты будешь появляться разве что пару дней в месяц — для отчётности и «профилактики». — Он сделал паузу, наслаждаясь эффектом. — А всё остальное время… о, мой новоиспечённый негр Нагх, тебя ждёт такой кайф, в виде адского труда в шахте! Представь: километры подземных штреков, вечная пыль мёрзлой породы в лёгких, мозоли размером с мандарин… Хе-хе-хе… — Его смех стал напоминать скрежет камней. — Что, думал, в спа-салон попал или на курорт? Сорри, дружок, но твой «курорт» — это 12-часовые смены с киркой в руках! Хотя у тебя глушилка есть.

Гироха игриво подмигнул, и в этом подмигивании читалось столько злорадства, что Сергею вдруг страстно захотелось чем-нибудь в него запустить. Желательно — тяжёлым и тупым.

Крас медленно поднял бровь, его новые, более густые брови отлично передавали скепсис.

— Момент, — он постучал пальцем по виску, — вырисовывается логичная схема: если я могу добывать метеоритное железо самостоятельно, то зачем мне вообще возвращаться к вам? Закуплю провиант, обустроюсь в пещере на поверхности — и вперёд, до полного выполнения плана. — Его новые широкие ноздри раздулись от возбуждения при мысли о свободе.

Гироха лишь усмехнулся, потирая ладони в характерном жесте торговца, готового раскрыть свои карты.

— Всё гениальное просто, дружище. Я предложу тебе сделку… — он сделал драматическую паузу, — от которой ты не сможешь отказаться.

— О-о-о, — протянул Сергей, скрестив новые мускулистые руки на груди. — И чем же ты собираешься заинтересовать человека, у которого уже отняли всё, включая собственную внешность? Да и та не моя была.

В воздухе повисло напряжённое молчание. Гироха медленно доставал что-то из складок своего плаща, а Сергей уже мысленно прокручивал варианты: золото? Оружие? Или что-то куда более ценное… Вот только это была фляжка со спиртным, к которой частенько прикладывался кобольд.

Гироха медленно обвёл Сергея оценивающим взглядом, его жёлтые глаза сверкнули как у старого хищника.

— Во-первых, — он поднял корявый палец, — тебе стоило бы проявить хоть каплю благодарности. Мы не просто меняем твою оболочку, как перчатки, а даём тебе вторую жизнь. Хотя ты, конечно, считаешь это издевательством. — В его голосе прозвучала едкая ирония.

Шаман сделал паузу, демонстративно почесав свой покрытый ритуальными шрамами подбородок.

— А во-вторых… — Внезапно его голос стал опасным, как змеиное шипение. — Ты вообще задумался, КАК я смог отсечь твой энергокаркас от ядра? Поверь, — он наклонился вперёд, и Сергею вдруг стало не по себе, — я далеко не единственный, кто владеет этим искусством. Хочешь научиться защищаться от такого?

В комнате внезапно стало холоднее. Гироха ухмыльнулся, обнажив ряд острых зубов, и Сергей понял, что это не просто предложение, а ловушка разума, в которую он только, что угодил.

В глазах Краса внезапно вспыхнул тот самый огонёк — смесь любопытства и азарта, который всегда предвещал нестандартные решения. Он действительно старался вытеснить воспоминания о том унизительном разгроме на тренировочной площадке, когда Гироха играючи уложил его на лопатки, будто возился с несмышлёным ребёнком. Но его «обучаемость» — этот проклятый и благословенный дар — хранила каждую секунду того позора в идеальной сохранности. Память услужливо прокрутила перед внутренним взором момент, когда его энергокаркас был отсечён одним точным движением, оставив его беспомощным, как новорождённого.

Сергей сглотнул. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки — тело помнило этот урок лучше, чем сознание. Теперь, когда шок первых дней начал рассеиваться, он наконец мог признать: эта способность Гирохи пугала его куда больше, чем все физические изменения вместе взятые.

В глубине сознания Крас уже понимал — он примет любые условия этого старого кобольда. Не потому что доверял ему, доверие на Холпеке было роскошью, а потому что холодный расчёт подсказывал: способность защищаться от подобных атак значит для выживания куда больше, чем все его прежние навыки.

Его пальцы нервно постукивали по бедру, выдавая внутреннюю борьбу. Жизнь — пока что единственное, что он действительно ценил. Но помимо этого… в груди разгорался знакомый жар. То самое ненасытное любопытство, что гнало его в самые опасные авантюры. Ну и естественно он просто жаждал новых знаний.

Крас медленно выдохнул, и его новая, непривычно широкая грудь заметно поднялась. Глаза, теперь большие и выразительные, сверкнули смесью восхищения и досады.

— Ах, ты ж старый плут, знаешь что предложить. — Он покачал головой, и почувствовал, как воздух проходил через его новые волосы. — Знаешь, за какие ниточки дёргать… Конечно, этот факт меня не просто удивил, а буквально выбил из колеи, я впервые столкнулся с подобным, он перевернул всё моё понимание боя. Впервые за долгое время я почувствовал себя… — Крас замялся, подбирая слово, — максимально уязвимым.

Он сделал шаг вперёд, и тень от его нового могучего силуэта накрыла Гироху.

— Так что да, чёрт возьми, я хочу заткнуть эту дыру в своей обороне. Только давай без иллюзий — Крас оскалил свои новые белоснежные зубы в подобии улыбки, — я прекрасно понимаю, что знания такого уровня не раздаются просто так. Что ты хочешь взамен, шаман?

В воздухе повисло напряжение. Гироха лишь потирал руки, его узкие глаза блестели, как полированный обсидиан. Оба знали — сейчас закладываются основы новой сделки, куда более серьёзной, чем все предыдущие.

Гироха сложил пальцы в странном жесте, напоминающем ритуальный символ, и его голос приобрёл деловую интонацию:

— Всё предельно просто, человек. Нам нужен дикарт. Много дикарта. — Он сделал паузу, давая словам осесть. — Этот материал… ты ведь знаешь, из него делают костюмы вылазчиков.

Внезапно Гироха резко развернулся, его плащ взметнулся, обнажая покрытое шрамами тело:

— Да, его можно добывать и здесь, в недрах, — его губы искривились в гримасе отвращения, — но это жалкое подобие настоящего дикарта. На поверхности… — он щёлкнул языком, — там он в разы качественнее.

— Мы, кобольды, — существа подземного огня, лишены способности внутреннего обогрева. Наш дар — переносить адский жар, и мы платим за это страшную цену. Как ты помнишь, наша сила в том, что мы чувствуем руду, прикасаясь к ней. — Он сжал кулаки. — Холод поверхности для нас смертелен. Даже кратковременный контакт парализует нашу способность определять рудные жилы.

Его жёлтые глаза сверкнули:

— Так что да, мы почти прикованы к этому подземелью, и ограничены добычей только под землёй. Но ты… — он указал на Краса костлявым пальцем, — ты теперь наш мост к настоящему дикарту.

Сергей кивнул, скрестив новые мощные руки на груди. Его карие глаза, казалось, впитывали каждое слово, как губка.

— Посыл принят и ясен, — произнёс он, ощущая, как новые грубые черты лица искажает лёгкая усмешка. — Вали дальше.

Гироха удовлетворённо хмыкнул и продолжил, размахивая руками, словно рисуя невидимые схемы в воздухе:

— Видишь ли, дикарт… Он как соль в супе — есть везде, но добыть чистый продукт — целое искусство. Дикартом очень богата практически любая руда на планете, но его очень сложно синтезировать и выделить из общей массы добываемого материала, всё равно, что выловить лунный свет в болоте, а отличного качества он в изобилии только на поверхности. — Его голос приобрёл почти поэтическую интонацию.

Шаман вдруг резко повернулся к Сергею, его глаза вспыхнули жёлтым огнём:

— Но твоя котомочка вкупе с энергетической подпиткой, легко с этим справиться. Скажем так, ты идеальный добытчик дикарта высокого качества. Будешь копать метеоритное железо, ну и тратя немного больше энергии и пространства в котомке, складировать дикарт для нас.

Кобольд приблизился, и Сергею почудился запах серы. Гироха отступил на шаг, его голос внезапно стал деловым:

— Раз в месяц — сдача. Мои расчёты точны: за этот срок твоя котомка будет заполняться под завязку. А взамен… — он многозначительно постучал пальцем по своему виску, — я научу тебя защищать своё ядро. Справедливо, не правда ли?

Сергей почувствовал, как его новые большие ладони сами собой сжались в кулаки — смесь азарта и осторожности щекотала нервы. Крас не спешил соглашаться. Внутри него боролись две мысли: с одной стороны — заманчивое предложение, с другой — понимание, что это намертво привяжет его к Холпеку куда дольше, чем он рассчитывал.

«Сначала трезвая голова, потом решения», — пронеслось у него в мыслях. Новые широкие ноздри раздулись, втягивая воздух, будто пытаясь уловить в нём ответ.

— Интересное предложение, — наконец произнёс он, медленно обводя помещение взглядом. — Но мне нужно время всё обдумать. Пока же… — он поднял указательный палец своей новой крупной руки, — осталось пара вопросов.

Гироха благосклонно склонил голову, и его аж передёрнуло любопытства. Он хотел как можно скорее закончить с делами.

— Первый и самый важный: как я вообще буду попадать в шахту, если, по твоим словам, Ха-а-ль полностью изолирован от внешнего мира? — Сергей нахмурил свои новые густые брови. — И второй… — тут он неожиданно смутился, его тёмная кожа приобрела лёгкий багровый оттенок. — У вас тут есть… ну…это, как бы лучше сказать… публичный дом? — слова выскочили скороговоркой.

В углу комнаты кто-то фыркнул. Гироха же закатил глаза так выразительно, что казалось, вот-вот увидит собственный мозг.

Шаман кобольдов разразился таким оглушительным хохотом, что со стен посыпалась мелкая крошка. Его смех напоминал треск ломающихся костей.

— А-ха-ха-ха-ха-ха, парень, тебе, что вдруг сперма в голову ударила? Да у тебя, похоже, вся кровь из головы ушла, куда не надо! Но, я пожалуй тебе с этим помогу, да в Ха-а-ле, есть публичный дом, не совсем в городе, а скажем так, на «окраине» морали, и не совсем законный, и легальный, но таковой имеется. — Его глаза хитро сузились. — И глядя на твой молящий взгляд отвечу и на этот вопрос. Да, среди работниц есть и твои соплеменницы. Видимо, нашлись ценители экзотики, готовые платить за межрасовые… гм… «культурные обмены». Как говориться в семье не без урода, и в нашем обществе тоже имеются любители диковинки, которые не прочь поразвлечься в межрасовой оргии. Это сыграло тебе на руку. Как то двусмысленно прозвучало, тебе так не кажется? Аха-ха-ха-ха. — Громко смеясь, продолжил Гироха.

Шаман вдруг наклонился вперёд, и его дыхание, пахнущее лёгкими нотками алкоголя и старыми костями, обожгло Красу лицо:

— Но запомни, щенок: сначала — шахта. — Он ткнул костлявым пальцем в грудь Сергея. — Ты должен отработать хотя бы сотню золотых, прежде чем задумываться о таких удовольствиях. — Внезапно его лицо расплылось в ухмылке. — Хотя… глядя на твоё новое тело, не удивлюсь, если тебе и платить не придётся. Ха-ха-ха!

Просмеявшись, кобольд начал говорить ровным голосом:

— Серьёзно, тебе всё ровно придётся сходить на работу, ибо, во-первых ты должен быть полезен, и во вторых такие услуги стоят очень не дёшево, не меньше сотни золотых за ночь.

Крас презрительно фыркнул, его новые широкие ноздри раздулись:

— Плевать! Какое-то жалкое кило золота — за месяц я столько одной левой наковыряю. — Он игриво щёлкнул пальцами своей новой крупной ладони, и звук получился удивительно сочным. — Может, дашь авансом? Ну, как серьёзному добытчику?

Взвешивая эту информацию, Крас нашёл для себя ещё один стимул заниматься тяжёлым физическим трудом в шахте. Перспектива очень долгое время находиться среди кобольдов пугала его. А тут каждое возвращение его будет ждать награда. Он нарочито медленно провёл рукой по торсу, будто оценивая новый товарный вид. В голове уже складывалась заманчивая картина: каждое возвращение из мрачных шахт будет освежаться… своеобразной «терапией».

— Ты всё ещё не ответил на главный вопрос, — вдруг резко перешёл он к делу, его карие глаза сверкнули. — Как мне вообще попадать в шахту, если Ха-а-ль — закрытая система?

Крас скривил свои новые полные губы в саркастической гримасе:

«Сука, целый килограмм золота… охренеть, да за такие деньги дома мне бы наверно любая телезвезда дала и преподнесла свою пилотку на блюдечке с каёмкой. А тут… — его карие глаза сузились в подозрительном прищуре, — даже не уверен, что получу проститутку с полным комплектом конечностей. Хотя, чёрт возьми, даже однорукая путана — лучше, чем сношаться с этими… — он бросил взгляд на Гироху — уродливыми пещерными обезьянами.»

Внезапно его внимание резко переключилось:

' И почему этот горбатый карлик упорно молчит насчёт транспортировки в шахту? — пронеслось в голове. Пальцы сами собой сжались в кулаки. — Чую здесь подвох. Не зря он так сладко улыбается, будто только что обмазал свою дубинку мёдом… и собирается мне засунуть её в рот'.

Гироха покачал головой, словно понимая, о чём думает герой:

— Нет уж, мой ненасытный друг, аванс — это как дать вино до молитвы, авансом договориться не получится — Он щёлкнул пальцами, и где-то в темноте звякнули монеты. — Пусть золото станет твоей… священной мотивацией выполнить свои обязательства.

Крас почувствовал, как его новые мускулы напряглись от досады.

— А что касается перемещения… — Гироха внезапно замялся, его когти начали нервно барабанить по рукояти трости. — Видишь ли, Нагх, путешествовать тебе придётся тем же экзотическим способом, каким ты попал сюда. Через… — он сделал паузу для драматического эффекта, — мобильную пустоту.

Крас резко выпрямился, его новые широкие плечи буквально заполнили пространство вокруг:

— Ты что, бл… — Начал Крас, но Гироха уже замахал руками.

— Не смотри на меня так, будто я предложил тебе родить кентавра! — засмеялся шаман. — Первый раз — всегда страшно. Второй — уже терпимо. А к десятому — будешь просить добавки!

Крас горько усмехнулся, его новые крупные губы искривились в саркастической гримасе:

— Ох, знаешь, старина, где-то я уже это слышал… — Он сделал паузу, демонстративно потирая живот. — И как я понимаю, фраза «с каждым разом будет приятнее» работает исключительно на женщинах. И я сейчас вовсе не про твои дырявые порталы. Ха, хотя смысл похож.

Гироха открыл рот, чтобы возразить, но Крас резко поднял руку:

— Короче, ты обеспечиваешь мне знатный блёв дважды в месяц. — Его лицо позеленело при одном только воспоминании. — А на поверхности меня ещё ждёт блёв льдом… Охренеть, как же мне повезло в этой жизни! Представляю, как это здорово.

В этот момент волна тошноты накрыла его с такой силой, что Сергей едва не скрючился пополам. Новое тело содрогнулось в рвотном спазме, а перед глазами всплыли кошмарные воспоминания о том первом переходе — когда казалось, будто кто-то вывернул его внутренности наизнанку, заморозил, а потом впихнул обратно через уши.

Гироха наблюдал за этой сценой с неподдельным интересом, как учёный, изучающий редкий вид страданий:

— Видишь ли, в этом есть свой ритуал… — начал он, но Крас тут же перебил:

— Ритуал, бл…ть! Это жесть, завёрнутая в кошмар! — Он сглотнул ком в горле. — Ладно, когда следующий «сеанс терапии»? — спросил он уже более спокойным, но всё ещё злым голосом.

Гироха хлопнул себя по коленям, издавая звук, будто две деревяшки столкнулись:

— Ну что ж, основные вопросы мы, кажется, закрыли. — Его жёлтые глаза прищурились, изучая Краса. — Даю тебе неделю на раскачку.

Он сделал странный жест пальцами, и за спиной шамана появился его охранник:

— Провизию будет приносить мой помощник Торби. — Голос шамана внезапно стал предостерегающим. — Будь с ним… ммм… предельно корректен и вежлив. Он — нох-т-чи-ра, — Гироха нарочито медленно произнёс это слово, — и его гордость тоньше лезвия бритвы, он не позволит дерзости или насмешек в свой адрес.

— Этот парень, — продолжил шаман, наслаждаясь эффектом, — провёл не один десяток лет, вырезая таких, как ты, на всех мыслимых уровнях. Так что если тебе вдруг покажется, что ты сможешь его переиграть или одолеть… — он щёлкнул языком, — лучше сразу выбрось эту мысль, как выкидывают тухлое мясо. Вообще, идеальный вариант — не раскрывать рта в его присутствии.

Торби замер у порога, его узкие зрачки, как щёлочки, безэмоционально изучали Краса. В воздухе запахло медью и чем-то едким.

— Неделя отдыха, — резюмировал Гироха, — затем первая вылазка. Вопросы? — Его ухмылка растянулась до невероятных размеров, будто предлагая поспорить с этим планом.

Крас нервно провёл рукой по новым волосам, его голос внезапно стал на полтона выше:

— Слушай, Гироха, давай начистоту… — Он сделал паузу, глотнув воздух новыми широкими ноздрями. — Как, чёрт возьми, я буду выживать на поверхности? У Марика был целый арсенал и комплекс бытовых приборов — генераторы, обогреватели, сигнальные охранки… — Его пальцы непроизвольно сжались, будто пытаясь ухватить невидимые приборы. — Одна только его мини-печка, бл…ть, скорее всего, стоила как небольшой звездолёт! Как представлю, что опять придётся спать на голом камне и в жуткий мороз, дрожь по телу пробирает.

Воспоминания нахлынули волной: ледяной камень вместо кровати, ветер, выедающий глаза, и этот вечный, пронизывающий до костей холод. Новое тело Сергея само по себе содрогнулось, а кожа покрылась мурашками — память клеток оказалась сильнее разума.

Гироха расхохотался, его смех эхом разнёсся по каменному помещению:

— Ха! Да для тебя это вообще не проблема должно быть! — Он шлёпнул себя по ляжке, оставляя пыльное пятно на коже. — Твои навыки в купе со знатным костюмом вылазчика справятся с этими мелкими неудобствами… Пфф нашёл на счёт чего переживать! — Шаман махнул рукой, будто отмахиваясь от назойливой мошки.

Крас нахмурил свои новые густые брови, когда Гироха внезапно наклонился вперёд, его глаза загорелись азартом:

— А знаешь, откуда у Марика была та чудо-печка? — Он щёлкнул пальцами прямо перед носом Краса. — Из наших мастерских! Да-да, не смотри так удивлённо. Среди нох-т-чи-ра есть настоящие мастера — не чета вашим жалким инженерам-самоучкам.

Шаман развернулся с театральным жестом, его плащ взметнулся, открывая полки с причудливыми устройствами:

— Не ссы, мы обеспечим тебя всем: от экипировки до провизии. И самое главное… — Он бережно взял с полки странный кристалл, который пульсировал мягким оранжевым светом. — Энергокристаллы ПЕК. Без них на поверхности — как без головы. Кстати… — Его взгляд стал вдруг слишком заинтересованным. — Ты ведь не умеешь их перезаряжать, да?

Крас медленно покачал головой:

— Нет… Марик научил меня добывать только хол. — Он горько усмехнулся, обнажив белоснежные зубы. — Хотя «научил» — слишком громко сказано.

В глазах вспыхнуло болезненное воспоминание:

— Печать активировал я сам. И это было… — его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, — похлеще любой пытки.

Неожиданно его голос стал тише, почти задумчивым:

— Хотя если честно… если бы не тот адский опыт — вряд ли я пережил бы твои «улучшения», старик. — Крас поднял глаза, в которых читалось новое, незнакомое доселе понимание. — Когда ты говорил, что после правки матрицы мало кто сохраняет рассудок… Ты ведь имел в виду именно это?

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Где-то капнула вода, звук эхом разнёсся по каменному залу. Гироха перестал ухмыляться. Его жёлтые глаза вдруг стали серьёзными, почти человечными.

Гироха внезапно разразился странным смехом, больше похожим на скрип ржавых шестерней:

— Ох, нет, дружок-пирожок… — Он шлёпнул себя по лысому темени. — Да ты ещё даже не нюхал настоящего кошмара! Всё, что было до этого — просто весёлая разминка. — Его жёлтые зрачки сузились в щёлочки. — Когда будем накладывать новую матрицу… тут ты узнаешь, что такое настоящая боль. Не физическая — нет, а эмоциональная. — Шаман провёл костлявым пальцем у виска Краса. — Здесь. В самой глубине. Где прячется всё, что делает тебя… тобой, подвергнется жуткому испытанию.

Крас почувствовал, как по его новому, более мускулистому телу пробежала волна мурашек. В горле внезапно пересохло.

— Но! — Гироха резко хлопнул в ладоши, заставляя Краса вздрогнуть. — До этого ещё как до звёзд пешком. Так что хватит пугать себя заранее. — Он деловито потёр руки. — Сейчас сосредоточимся на простых вещах: руда, дикарт, твои новые… ммм… «развлечения». Остальное подождёт.

— Гироха, меня очень беспокоит один момент, ты сказал, что моя душа теперь по умолчанию примется восстанавливать именно это тело, после смерти или любого увечья. Это что же получается, когда я свалю с Холпека, я и там буду негром? Что-то такие перспективы меня немного пугают.

Старый шаман кобольдов широко улыбнулся. Он видел в Красе своего очередного ученика, беспокоящегося по сущим мелочам в сравнении с судьбой, которая его поджидает. Он ответил максимально ласково, словно дедушка внуку:

— Нагх, ты сам вершитель своей судьбы, захочешь, останешься в этом теле, а если нет, я уверен, такой талантливый парень найдёт способ изменить такую мелочь как внешность. Как мы говорим: «на всё воля Равновесия, и если сильно захотеть, то оно будет к тебе благосклонно».

Красу не понравилось философствование Гирохи, и он решил отложить этот вопрос на потом. Но пока тот не ушёл, нужно было ещё кое-что уточнить.

— А-а-а, а можно? — Пытался Крас.

Но старый кобольд, его перебил, приложив палец своей руки к его большим губам.

— Нагх, у кобольдов не принято много трепаться, тем более по пустякам. Пожалуй, на сегодня хватит, я исчерпал свой лимит общения. И если честно ты меня сильно притомил. Напоминаешь беспомощного котёнка, который познаёт мир на собственных ошибках. Мы обновили твою библиотеку, можешь там поискать ответы на свои вопросы. Заодно будет, чем заняться.

После этих слов, Гироха развернулся и не торопясь поковылял к выходу, прихрамывая и опираясь на свою трость. Но Крас не понаслышке знал, на что способен этот актёр.

«Вот хренов йода, только корчит из себя дряхлого и немощного старика, я прекрасно помню, как он резво меня лупил в тренировочном зале. Ладно, Серёжа и так есть над чем подумать. Если честно, то хорошо, что у меня появилась цель. Плохо, что я уже потерял месяц и ещё неделю придётся восстанавливаться. Пора ускоряться».