ЭнергоМорф IV. Холпек. Том II: Спуск к ядру

Глава 9

Как ни странно, Гироха не стал тратить время на расспросы о том, зачем Сергею понадобились цепи покрепче — такие, чтобы удержали если не разъярённого скального червя, то уж буйного полярного волка точно. Он лишь хитро прищурился — старый шаман давно научился читать между строк, особенно когда эти строки пахли неприятностями — и отправил помощника на склад.

Тот вернулся быстро, будто боялся, что его опередит чей-то необдуманный поступок, и с шумом вывалил на стол целый арсенал устрашающих приспособлений: цепи со звеньями, достойными средневековой темницы, наручники с заклёпками, словно позаимствованные у параноика-изобретателя, и ещё кое-что, от чего даже у Гирохи бровь поползла вверх.

Шаман мгновенно просек суть затеи — этот бедовый Крас опять что-то замыслил, и, судя по инвентарю, ничего хорошего. Но отговаривать? Бесполезно. Сергей был тем ещё упрямцем: если уж вбил себе в голову какую-то идею, то либо воплотит её в жизнь, либо устроит такой коллапс, что воплотит её вместе с последствиями, в виде разрушенного жилого блока.

Оставалось лишь выбрать из двух зол наименьшее — либо дать парню верёвки и надеяться, что он свяжет только то, что задумал, либо отказать и потом разгребать последствия его «импровизации».

Гироха вздохнул. Лучше уж пусть этот «озорной ребёнок» с лицом взрослого мужчины буянит под присмотром.

— Принёс всё, что попалось под руку, — недовольно бухтел Торби, с грохотом роняя на стол очередную цепь. — Возможно, тут половина — лишнее, но если бы кто-то объяснил, на кой черт вообще нужны эти железяки, может, я бы принёс именно то, что нужно. А так — вот, наслаждайтесь: набор «Сковать пещерного оборотня для плотских утех» перед вами.

Сергей покрутил в руках массивное звено, будто прикидывая, выдержит ли оно нечто большее, чем просто чьи-то запястья.

— Я пока и сам до конца не понимаю, как всё пойдёт, — начал он, намеренно растягивая слова, будто давая себе время на раздумья. — Если вкратце — собираюсь поглотить ядро Патриарха через морфизм.

Тишина повисла на долю секунды, но её хватило, чтобы даже воздух в комнате словно загустел.

— Скользкая дорожка, юноша, — мгновенно отреагировал Гироха, но в его голосе была не злость, а тревога — такая, какая бывает у стариков, видящих, как молодые лезут в пламя, уверенные, что не обожгутся.

— Я в курсе, Марик мне уже всё разжевал, — сверкая глазами, словно новогодняя гирлянда, тараторил Крас. — Пока из минусов — только моё слегка… эээ… нестандартное поведение после поглощения. Ну знаешь, мелочи! Зато плюсы — о-го-го! Он даже привстал на стуле, будто его подбросило невидимой энергией.

Гироха тяжело вздохнул, как человек, в сотый раз объясняющий, почему нельзя гладить диких медведей.

— Дело не в плюсах и минусах, парень. А в том, чтобы знать ту самую грань, за которую шагнуть — всё, обратной дороги нет. Старый кобольд достал свою потёртую фляжку, будто демонстрируя живой пример, сделал аккуратный глоток и продолжил: — Это как с зельями или огненным элем, пришлые их ещё называют наркотики и алкоголь — начнёшь с «ну чуть-чуть», а очнёшься в канаве без штанов.

— Да ладно тебе, я же не дурак! — Крас закатил глаза с таким мастерством, что мог бы давать уроки подросткам. — Я контролирую ситуацию, не маленький уже.

— Х-е-х, — фыркнул Гироха, показывая желтоватые клыки в усмешке. — Так все говорят. Ровно до того момента, пока не начинают разговаривать с невидимыми пауками или пытаться поцеловать молнию. А заканчивается всё одинаково, передозировкой в сортире самого убого трактира.

— А ты, я смотрю, сам не прочь пропустить стаканчик-другой, — едко заметил Крас, бросая взгляд на фляжку. — Мой нюх ещё ни разу не подводил — это явно не персиковый чай. Ладно, не в этом суть.

Он резко перешёл к делу, словно переключая режим с «саркастичного балагура» на «расчётливого стратега».

— Вот что нужно: обездвижить меня так, чтобы руки оставались свободны — мне надо будет держать голову Патриарха. Всё остальное — заковать по максимуму. — Его голос стал жёстче, как стальная проволока. — Если я вырвусь, мало никому не покажется. Разнесу всё к чертям, и вас заодно прихвачу.

Лицо Гирохи оставалось непроницаемым — будто вырезанным из старого дуба, который повидал слишком много, чтобы удивляться чему-либо. А вот Торби знатно занервничал, после услышанного. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, а в глазах мелькнуло что-то среднее между животным страхом и профессиональным интересом. Во-первых: он прекрасно помнил, как Крас надрал ему задницу в тренировочном зале, а во-вторых: если даже Гироха, обычно лишь усмехающийся в лицо любой опасности, говорил, что затея плоха… значит, всё будет гораздо хуже, чем можно было представить. Настолько хуже, что Торби вдруг очень захотелось оказаться где-нибудь очень далеко.

К тому же в нём говорили паразитические частички Сергея, он одновременно боялся за себя и за героя. Торби сглотнул ком в горле. Он будто оказался между двух огней: с одной стороны — элементарный инстинкт самосохранения, с другой — странная, почти братская тревога за этого безумца, который, кажется, вообще не понимал, с чем собрался играть.

— Да ну тебя, всё ты усложняешь! — фыркнул Торби, нервно постукивая пальцами по столу. — Выпей успокоительного эликсира — и руки поднять не сможешь. Или вот ошейник специальный — щёлк, и никакой связи с энергокаркасом. Будешь сидеть, как мешок с ихрянкой, тихий-тихий.

Гироха покачал головой, и его подбородок колыхнулся, словно каменная глыба предостережения.

— Нет, мой юный помощник, — произнёс он с той мудрой усталостью, которая бывает только у тех, кто слишком часто видел, как хорошие идеи оборачиваются катастрофой. — Ты не понимаешь сути. Наш друг Нагх уже давно усвоил простую истину: настоящее знание приходит только через боль. Без страданий — результат дешёвый, а награда… — Старый шаман сделал паузу, обводя присутствующих взглядом, — … она тогда и гроша ломаного не стоит.

— Знаешь, старче, твоя философия — это конечно пять звёзд на Яндекс.Отзывах, — Крас язвительно ухмыльнулся, потирая запястья, и понимая, что Гироха однозначно не знает о чём он говорит, — но я, похоже, реально превращаюсь в мазохиста. Вед, гад, сделал из меня этакую макаку-камикадзе — бегаю, страдаю, самолинчуюсь, и всё заново по кругу. И всё это даже без скидки на психотерапию!

Торби фыркнул, представив Краса в лаборатории с табличкой «Опытный образец №404».

— Хотя ладно, в твоём бреде есть здравое зерно, — Крас театрально вздохнул, разводя руками, — если уж страдать — то по-взрослому: с размахом, с треском, с полным погружением! Готовьте цепи, друзья мои. И… эээ… если вдруг начну превращаться во что-то очень зубастое и недружелюбное — бейте табуреткой по голове. Желательно дубовой. И желательно сильно.

Гироха одобрительно хмыкнул, доставая увесистый деревянный брусок из-под стола, Крас даже не понял, откуда он там взялся:

— Этот достаточно дубовый? Я его ещё в прошлом веке для таких случаев припас.

— Идеально! — Крас бодро потёр ладони, — Ну что, начинаем шоу «Кто кого: ядерный морфизм vs стальные наручники»? Ставки принимаются

— Не парься, юный страдалец, не сбежишь, — Гироха осклабился вовсю ширь морщинистой морды, будто кот, только что придумавший новый способ мучить мышей. — Мы тут не первый век превращаем буйных в кульки. Опыт, так сказать, семейный!

Работа закипела с почти поэтичной жестокостью. Торби, с видом заправского садиста-любителя, с энтузиазмом затягивал узлы, периодически приговаривая: «Ну-ка, потерпи, герой, сейчас будет… ой, то есть… совсем не больно!» Цепи ложились на Сергея с металлическим шёпотом «прощай, свобода», карабины щелкали, как голодные таксочки, хватающие сосиску, а тросы вились вокруг тела, словно змеи, решившие устроить групповые объятия.

Через две минуты Крас лежал, упакованный, как самый неудачный подарок на день рождения. Его локти прижались к груди в позе «вечного извинения», кисти одиноко торчали вперёд, как морковки у снеговика, а все остальное тело выглядело так, будто его залили бетоном, да ещё и придавили парочкой танков для верности.

— Ну что, летун, — Гироха удовлетворённо похлопал по «упаковке», — теперь ты у нас и чихнуть не сможешь без разрешения. Хотя… чихать мы тебе, конечно, не запрещаем. Если получится. Больше из развлечений у тебя ничего и нет.

Торби, вдохновлённый результатом, уже рисовал в голове бизнес-план: «Услуги по упаковке буйных — быстро, надёжно, с гарантией! (Освобождение за дополнительную плату)»

— Ну что, попробуем? — усмехнулся Крас, мысленно представив, как сейчас выглядит со стороны: этакий кокон с торчащими руками, похожий на неудачный эксперимент по скрещиванию гусеницы с человеком.

Он отдал котомке мысленный приказ — и та, с лёгким плюхом, выплюнула голову Патриарха прямо ему в ладони. Словно вендинговый аппарат, выдающий не гамбургер, а что-то явно незаконное. Он провернул тот же трюк, который проворачивал с Умкой. Всё прошло быстро и без проблем, но вот осадочек остался… Он понял, как работает навык пробивания энергокаркаса, и что Гироха был прав, в ближайшее время, Красу не видать таких возможностей как своих ушей. Ведь чтобы проломить даже самую лёгкую защиту, нужно приложить как минимум вдвое больше энергии, чем тратиться на саму защиту. В плане энергопотерь это было чудовищно. Будто обманом проник в закрытый клуб, а теперь понимаешь, что за вход придётся платить не только деньгами, но и куском собственной печени.

Но не это оказалось самым главным и полезным. Крас теперь знал, как противостоять очень низким температурам и его единение с хол, перешло на новый уровень.

«Ну ладно, хоть один бонусный уровень за все эти мучения,» — подумал Крас, ощущая, что холод теперь будет обтекать его, словно старый знакомый, а не враг. Если раньше мороз пытался его придушить, то теперь — будет вальяжно обнимать, как давний собутыльник. Теперь он сможет не просто терпеть низкие температуры — он понимал их, чувствовал их течение, будто они шептали ему на ухо свои ледяные секреты. Оставалось только вернуться обратно на поверхность и закрепить эти навыки.

А вот дальше случилось нечто чудовищное. Сергей почувствовал, как все его нервные окончания взбесились, разум затуманился, и тело налилось небывалой силой.

— Нагх! Нагх, ты меня слышишь⁈

Голос Гирохи пробивался сквозь нарастающий гул в висках, будто кто-то кричал из-под толщи льда. Но слова теряли смысл, распадаясь на отдельные звуки.

Всё тело Сергея взорвалось адреналином. Мышцы напряглись до предела, сухожилия звенели, как перегруженные тросы, а в груди бешено колотилось что-то горячее и яростное — будто вместо сердца теперь работал реактивный двигатель на чистой ярости. Кровь в жилах не текла — кипела.

Зрение залило багровой пеленой. Где-то на краю сознания мелькали обрывки мыслей — «СТОП», «ЭТО НЕ Я», «ВЫРВАТЬСЯ» — но их тут же смывало волной первобытной жажды разрушения.

Его лицо исказилось в оскале, обнажив стиснутые зубы. Слюна капала на подбородок, но он этого не чувствовал. Не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего желания РАЗОРВАТЬ, СЛОМАТЬ, УНИЧТОЖИТЬ.

— Чёрт… Гироха отпрянул, впервые за долгие годы, ощутив ледяную дрожь страха. Перед ним уже не было Сергея. Не было Нагха. Было ЧТО-ТО, что смотрело на него глазами хищника, загнанного в угол и готового на всё.

Цепи затрещали под напряжением.

— Торби! — шаман резко развернулся к помощнику, лицо стало серым. — Беги. Сейчас же. Но было уже поздно.

Крас видел, что Гироха ему что-то говорит, но он его не понимал. В голове засела только одна мысль, что перед ним враг, которого нужно немедленно уничтожить. Голос Гирохи растворился в оглушительном гуле крови в ушах, мир сузился до одного человека перед ним — врага, который должен быть убит, стёрт в порошок, разорван на части. Даже если ценой станет собственная жизнь.

Тело ответило на эту мысль мгновенно.

Мышцы вздулись, перекачанные чистой энергией, сухожилия натянулись, как тетивы, готовые выпустить смерть. Энергощит вспыхнул вокруг него ослепительным синим ореолом — не защита, а предвестник удара. Он напрягся — и цепи, сковывавшие его, затрещали, как тонкий лёд под ногами великана.

А потом — взрыв.

Оковы разлетелись во все стороны с такой силой, что комната на мгновение превратилась в эпицентр фугаса. Тысячи металлических осколков, острых, как бритвы, и мощных как кувалда божественного кузнеца, просвистели в воздухе. Один вонзился Торби в плечо, другой — в бедро, закрутив кобольда как юлу и отшвырнув его к двери с такой силой, что дерево треснуло. Крас уже не видел этого. Он видел только Гироху.

Гироха успел среагировать быстрее, чем успел бы испугаться обычный человек. Его рука инстинктивно рванулась к амулету на шее, и в тот же миг вокруг него вспыхнул многослойный энергощит — переливающийся, как крыло стрекозы, но прочнее стали. Но Красу было плевать. Его пальцы сжали рукояти кинжалов, и лезвия вспыхнули ядовито-лиловым светом, будто жаждая крови. Он не атаковал — он рассекал пространство, используя навык Патриарха — тот самый, что разрывал энергозащиту, как гнилую ткань. Щит Гирохи треснул, завизжал и рассыпался, словно стекло под молотком. Клинок рванулся вперёд — прямо в грудь шамана.

Но старый кобольд не зря прожил столько лет. В последнее мгновение он резко рванулся вбок, и удар, предназначенный для сердца, лишь распорол кожу и мышцы, оставив глубокую, но не смертельную рану. Кровь брызнула на пол, ассиметрично яркими каплями на сером камне.

— Ох, юноша… — Гироха скривился, прижимая ладонь к груди. — Вот это уже… лишнее.

Но Крас не слышал. Не видел. В его глазах пылал только хаос, а в ушах звенело безумие.

Крас замер в низкой стойке, как разъярённый хищник перед прыжком. Его спина выгнулась, мышцы напряглись до дрожи, а в глазах плясали только отблески слепой ярости. Ничего человеческого не осталось — только зверь, готовый растерзать все на своём пути.

Гироха мгновенно оценил ситуацию. Взгляд, которым он скользнул по лицу Краса, был холодным и чётким. Шаман сразу понял — никакого Нагха там не было. Только первобытная ярость, готовая выплеснуться в кровавой бойне. Медлить было нельзя.

Ловким движением шаман выдернул из котомки два флакона. Первый — малиновый, густой, как сироп — он опрокинул в глотку, не моргнув. Эликсир ударил в кровь, как удар хлыста: сосуды вспыхнули жаром, мышцы наполнились стальной силой, а сознание прояснилось до ледяной резкости. Он был готов.

Второй флакон — мутно-жёлтый, с тёмной жидкостью — он швырнул под ноги Красу. Стекло разбилось с хрустальным звоном, и в тот же миг в воздух вырвалось плотное облако ослабляющего ядовитого дыма. Жёлтый туман с хриплым шипением обволок Краса, словно живой, пробираясь в нос, в рот, в лёгкие.

Крас судорожно втянул в себя несколько порций едкого газа — и мир вокруг поплыл. Ноги стали ватными, руки — тяжёлыми, словно налитыми свинцом. Но ярость все ещё клокотала внутри, подпитывая последний, отчаянный рывок.

— Не-ет, так быстро ты не свалишь! — прошипел он сквозь стиснутые зубы и, собрав остатки сил, мощно оттолкнулся от пола.

Тело рванулось вперёд, как окровавленный клинок, выпущенный из катапульты — неистово, безрассудно, с единственной целью: добить врага. Гироха не дрогнул. Его пальцы молниеносно выписали в воздухе сложный узор, и перед ним вспыхнула розовая пелена — барьер, сотканный не просто из энергии, а из древней магии подавления. Крас врезался в него на полном ходу. На мгновение защита прогнулась, дрогнула… но не сломалась. Вместо этого что-то щёлкнуло внутри самого Краса — остро, болезненно, как разрыв пуповины. Связь с ядром оборвалась. Энергокаркас, секунду назад бурлящий силой, вдруг стал пустым. Мышцы онемели. Сознание помутнело. Он рухнул на каменный пол, как подкошенный.

Последнее, что он услышал перед тем, как тьма накрыла его с головой — это спокойный, усталый голос Гирохи:

— Ну что, герой, повеселился? — Гироха стоял над поверженным Красом, скрестив руки на груди. Его голос звучал как смесь усталого наставника и кота, который только что выпустил все когти, но теперь делает вид, что так и было задумано.

— Морфизм — скользкая дорожка, а ты по ней носился, как пьяный трактирщик на льду. Юношеский максимализм — он, конечно, брат-близнец идиотизма. Все молодые думают, что они умнее стариков… пока не получают люлей от реальности. И я-то старый дурак, пошёл у тебя на поводу.

Взгляд шамана скользнул к Торби, который лежал в паре метров, тихо постанывая.

— Хорошо, хоть малец жив остался… Иначе бы он тебе этого не простил. Да и я бы, пожалуй, добавил по первое число.

Повернувшись обратно к Красу, Гироха махнул рукой:

— Отсыпайся. Через час-другой ядро снова подключится, и ты вернёшься в своё обычное, не такое буйное «я». Хорошо хоть, что ты всю энергию потратил на мой щит — а то бы носился тут, как угорелый, до самого утра. Навык-то тебя подвёл… Вот и подумай над этим, пока валяешься.

Он оглядел комнату — разбросанные обломки мебели, порванные цепи, следы крови и энергетических всплесков.

— И… да. Приберись тут, ладно? Этот бардак тебе влетит в копеечку. Вся главная комната — под замену.

Пожав плечами, Гироха направился к Торби, бормоча себе под нос что-то про «молодёжь» и «ну почему я всё ещё этим занимаюсь».

Крас же просто закрыл глаза. Топливо закончилось. Сознание отключилось. Тишина.

Следующим утром:

«Ядришка-шишка, почему так голова раскалывается? Меня что вчера избили до полусмерти? Твою мать, почему моя берлога так выглядит? Почему все стены в дырах и царапинах, пля, вся мебель в труху. Здесь что фугас осколочный взорвали? Или может на радостях я устроил знатную вечеринку? Нет на меня совсем не похоже. А самое главное, почему подводит навык „обучаемость“? Я ни хрена не помню!»

После того как Крас проснулся лёжа посреди полуразрушенной комнаты, он с трудом приподнялся, ощущая, будто в его череп вбили десяток гвоздей. Ладони, прижатые к вискам, лишь слегка смягчали пульсирующую боль. Медленно осмотревшись, он скривился — его некогда уютная комната теперь напоминала последствия урагана, скрещённого с дракой в баре. Обломки мебели устилали пол причудливым пазлом из деревянных осколков, стены были исполосованы глубокими бороздами, будто по ним прошлись когтями какого-то гигантского зверя. Даже светящийся мох на потолке, обычно излучавший мягкое голубоватое сияние, теперь тлел жалкими островками, оставляя углы помещения в зловещих полутонах.

И посреди этого хаоса, словно невозмутимый властелин разрухи, восседал Гироха. Его кресло-качалка с лёгким скрипом покачивалось, а узкие глаза сверкали из-под нахмуренных бровей, словно два уголька в пепелище. Выражение лица старого шамана ясно говорило: «Ну вот, герой проснулся. Теперь будем разбираться».

— Нижеумок! Я же тебе говорил, что морфизм — это не игрушка! Видишь этот погром? — Его трость со звоном ткнула в ближайшую дыру в стене. — Это не буря прошлась, не землетрясение — это твои рученьки постарались! Твоя ненасытная жажда знаний чуть не отправила Торби прямиком в объятия предков! — Гироха ударил кулаком по подлокотнику, отчего кресло-качалка вздрогнуло, как разъярённый зверь.

Шаман наклонился вперёд, и его брови сомкнулись в сплошную грозовую тучу. Взгляд — острый, как ритуальный нож — буквально впивался в Краса.

— Как я понимаю, в твоей дырявой головушке опять пусто? — в его голосе смешались едкая ирония и горькая обида.

Крас беспомощно развёл руками. Виноватые глаза, дрожь в пальцах — всё выдавало полную растерянность. Он искренне не понимал, в чем провинился. Последнее, что помнил — триумфальный момент, когда навыки Патриарха плавно вплелись в его душу… А потом — провал, как будто кто-то вырвал страницу из книги его сознания.

— Старый, вместо того, чтобы обвинять во всех смертных грехах, вешать на меня всех собак, лучше объясни что произошло. Что за ад тут творился? Я не мог такое сотворить, да и техник у меня таких нет, чтобы взрывать посреди комнаты осколочные гранаты, а чую именно это тут и произошло, судя по отверстиям в стенах. Я бы поверил, что устроил погром, если бы знал как. Но осколочные гранаты? — Он фыркнул, подняв обломок стула. — Хотя, видишь эти идеальные срезы? Ни копоти, ни оплавленных краёв. Это не взрывчатка — это что-то другое…

Глаза его сузились, когда мозг лихорадочно перебирал варианты.

— Может, меня подставили? — Он швырнул осколок, который со звоном отскочил от уцелевшего зеркала. — Кто-то мог подложить заряд, пока я… — фраза замерла на губах. Он так и не мог вспомнить «пока я что».

Гироха лишь глубже вжался в кресло, его пальцы сцепились в замок. В глазах читалось: «Ну давай, герой, продолжай отпираться».

— Нет, Нагх, тут не было никаких диверсий. Сейчас ты всё увидишь сам!

Старый шаман медленно достал из складок одежды небольшой пузырёк с мутной фиолетовой жидкостью, которая переливалась, словно жидкий аметист. Не раздумывая, он опрокинул содержимое в глотку, сморщившись от терпкого вкуса, и тут же начал совершать сложные пассы руками. Его пальцы выписывали в воздухе древние символы, между ладоней заклубился фиолетовый дым, напоминающий северное сияние в миниатюре.

Подойдя к Сергею, Гироха мягко, но твёрдо приложил свои жилистые руки к его вискам. Холодок энергии пробежал по коже — это была одна из редких ментальных практик, позволяющая передавать мыслеобразы.

Перед внутренним взором Сергея развернулась вчерашняя картина: он увидел себя, но словно со стороны — дикого, неконтролируемого, с глазами, полными безумия. Своими же руками он крушил стены, метался по комнате, не узнавая друзей… И этот жуткий взрыв, разрушивший половину комнаты. А потом — испуганное лицо Торби, кровь, боль…

Когда видение рассеялось, Сергей опустил голову. Горячая волна стыда накатила на него, сжимая горло. Он впервые за долгое время почувствовал себя… маленьким мальчиком, набедокурившим по неосторожности.

— Вот это поворот… Извини, старый… я правда не хотел такого кошмара. — Сергей скривился, будто проглотил лимон целиком. Его пальцы нервно переплелись в замок.

Гироха вздохнул так, будто в его груди скрипели несмазанные шестерёнки вековой мудрости.

— Извинения я принимаю. Но их нужно адресовать не мне, а Торби, чьи рёбра ты чуть не превратил в решето. — Его голос звучал ровно, как поверхность лесного озера на рассвете. — И кстати… — трость со свистом рассекла воздух, звонко щёлкнув по голове незадачливого героя. — Ты снова назвал меня «старый», птенчик?

Крас потирал макушку, но ухмылка медленно расползалась по его лицу. В этом ударе не было злобы — только вековая усталость наставника, который уже триста лет выбивает дурь из слишком самоуверенных учеников.

— Ай, чёрт! — Крас потёр макушку, на которой уже начинала набухать характерная шишка. — Больно же! Ну не со зла я… Да и привыкай — теперь это твоё новое прозвище, «старый». Постой, я вроде всё понял, но кое-что тут всё-таки не сходится. Мне ясно что с помощью моего запаса энергии я мог превратит цепи и тросы в смертельные снаряды, которые изрешетили всё вокруг, но откуда энергия на пробитие твоего энергощита? Зная тебя, нельзя сказать, что ты хилый малый и скорее всего щит был очень мощным. Ты же не из тех, кто ставит бумажные заслонки. А я после взрыва вообще должен был упасть без сил как мешок с костями, а не ломиться дальше сквозь твои заклинания. Так как я смог его пробить?

Глаза его сверкнули подозрением, когда он впился взглядом в старого шамана кобольдов.

Гироха замер на мгновение, его пальцы привычным жестом нашли фляжку в складках одежды. Металлический «чпок» откручиваемой крышки прозвучал как точка в долгой паузе. Сделав два размеренных глотка — первый для горла, второй для разума — он начал объяснять, попутно вытирая рот тыльной стороной ладони:

— Видишь ли, юный гений самоуничтожения. Дело в том, что когда ты поглощал ядро Патриарха, ты, конечно же, поступил как истинный герой и из-за спешки, не удосужился его толком изучить и просканировать. Твоя самонадеянность из-за гладко проведённой операции с медведихой, вскружила тебе голову хуже дешёвого эля и сыграла с тобой злую шутку. Патриархи волков, стоят на верхней ступени лестницы пищевой цепи Холпека, они очень опасные и могущественные звери. Патриархи волков — не шутки. Будь у них руки, они бы давно построили гильотину для таких самоуверенных дураков, как ты. И поверь, если бы не твоя смекалка, и «гениальный» план с обрушением потолка… — Гироха сделал паузу, давая осознать весь ужас альтернативы, — то ты и твоя Умка сейчас удобряли бы грибы в той пещере.

Старый шаман провёл рукой по подбородку, собирая мысли:

— Все дело в том, что среди дикартовой руды, которую ты обрушил на волка, однозначно встречаются легуритовые включения, а этот метал, способен отрезать ядро от энергокаркаса. Именно из этого металла Торби предлагать тебе вчера надеть ошейник. Когда легурит перерезал связь ядра Патриарха с энергосистемой, тот стал беззащитен, и ты смог его победить. Но ты и представить не мог, насколько его ядро уникально и опасно. Оно оказалось очень плотным и ёмким, в нем остался колоссальный заряд энергии. Ты даже не догадывался, что держишь в себе бомбу. Его ядро — это как бочка с порохом: компактная, но чертовски взрывоопасная. Свой заряд ты потратил на игру в «разорви цепи», а вот энергия на пробить мой щит… — Гироха усмехнулся, — это уже «подарок» от твоего волка. Приятный сюрприз, да?

— Теперь всё ясно, всё встало на свои места! Осталось только с психикой разобраться. Интересно, если я вскрою какого-нибудь хомячка, превращусь в слюнявого нюню? Аха-ха-ха! — Его смех прозвучал неестественно громко в опустошённой комнате, а на лице играла саркастичная ухмылка

Гироха сжал кулаки, и его трость глухо стукнула по полу:

— Нагх, тебе бы только зубы скалить. Из-за твоей выходки мой помощник чудом жив остался! И теперь твой кошелёк тоже будет орать от боли, поверь мне. — голос шамана дрожал от сдерживаемого гнева.

Крас резко поднял брови:

— В смысле? Можно подробнее об этом «финансовом аспекте»? — в его голосе внезапно появились нотки беспокойства.

— В САМОМ ПРЯМОМ! — Гироха рявкнул так, что со стен посыпалась штукатурка. — Кроме полной замены мебели в твоих «шикарных апартаментах» — он язвительно обвёл рукой разрушенную комнату — ты оплатишь лечение Торби. Каждый глоток целебного эликсира, каждую повязку, каждый день реабилитации! Понял, «герой»?

В воздухе повисло тяжёлое молчание. Крас вдруг с интересом разглядывал потолок, будто там внезапно появились крайне занимательные трещины.

— И… сколько же я должен, если не секрет? — Крас нервно провёл рукой по волосам, в глазах мелькнул неприятный холодок предчувствия.

Гироха невозмутимо сложил руки на животе, а его губы дёрнулись в едва заметной ухмылке:

— Мебель — сущие пустяки. Двадцать золотых на ремонт — более чем щедро. Но вот лечение Торби… Сто золотых. Ровно.

— ЧТО⁈ — Крас подскочил, будто сел на раскалённую сковороду. — Сотня за пару царапин? Да за эти деньги можно купить целую больницу с лекарями в придачу! Ты что, лечишь его эликсиром из слёз феникса и перевязываешь золотыми бинтами?

— Ты вообще понимаешь, как тебе повезло? — Гироха с силой ткнул тростью в пол, оставив свежую вмятину на и без того изувеченном полу. — Мы могли все оказаться на том свете благодаря твоему «фейерверку». И знаешь что? Я даже не стану выставлять счёт за свой ущерб — мне куда важнее, чтобы ты лично добывал дикарт для компенсации.

Крас открыл рот, чтобы возразить, но шаман резко продолжил, его голос стал низким и опасным:

— А насчёт Торби ты заблуждаешься. — Он медленно поднял палец. — Без моего заживляющего эликсира он бы захлебнулся собственной кровью за две минуты. — Второй палец. — Осколок выбил ему левый глаз. — Третий палец. — Два звена цепи перебили трахею. — Его рука сжалась в кулак. — Пять сломанных рёбер. Двадцать три глубокие рваные раны. И это не считая сотни поверхностных порезов.

Гироха сделал шаг вперёд, и Крас невольно отступил:

— Так что когда я говорю «сотня золотых» — ты должен сказать «спасибо», что отделался так дёшево. Потому что жизнь моего помощника стоит куда больше.

В комнате повисла гнетущая тишина. Даже разрушенные стены будто затаили дыхание. Крас бледнел с каждой секундой, осознавая всю тяжесть содеянного. Его пальцы непроизвольно сжались, оставляя на ладонях полумесяцы от ногтей.

— Ничего себе дёшево, это весь мой запас, если перевести добытое в золото. Если честно, то я очень надеялся провести пару ночей с Невейдой. — Он нервно провёл рукой по лицу, представляя, как его золото уплывает прочь вместе с мечтами о тёплых объятиях куртизанки. — Одиночество и переизбыток тестостерона отрицательно сказывается на моей психике. Я, между прочим, рассчитывал эти деньги… эээ… инвестировать в улучшение своего эмоционального состояния! Ты же сам вчера понял, что у с головой у меня того, не всё гууд. Вон даже начинаю кидаться на близких людей и вести себя как цепной пёс. — Герой осёкся, оглядев кобольда с ног до головы. — Хотя вы не люди, но суть ты уловил.

Гироха вздохнул так, будто нёс на плечах все глупости мира:

— Нагх, видимо юмором, ты пытаешься успокоить свой эмоциональный фон, но твои шутки — как крики совы в ночи: громкие, но бестолковые. — Трость с лёгким звоном ударила о камень пола. — Морфизм — не игрушка, а ты ведёшь себя, как щенок, нашедший боевой артефакт. Никаких «ночей» — сегодня разгрузка, завтра тренировка, а после — марш обратно в твою берлогу. Месяц без секса тебя не убьёт… — Его губы дёрнулись в ехидной усмешке, — зато нас всех сделает немного богаче.

Крас открыл рот для очередной шутки, но вдруг осёкся, почувствовав, как по спине пробежал холодок. В глазах Гирохи читалось: «Попробуй только поспорь». Тогда герой решил сменить тему:

— Слушай, старый, — Крас внезапно оживился, прищурив один глаз в хитрой гримасе, — а почём нынче потроха полярного волка на вашем рынке? — В его голосе зазвучали нотки азарта, словно он уже видел перед собой стопку золотых.

Гироха тяжело вздохнул, постукивая пальцами по рукояти трости:

— Ах ты ненасытная тварь… — прошипел он, но в уголках глаз заплясали искорки смеха. — Головой думать надо, а не тем, что ниже пояса! Но если уж так хочешь знать — полный комплект органов стоит до пяти золотых. На сколько я помню из твоего рассказа, отряд патриарха состоял их девяти обычных волков — это сорок пять золотых. Минус десять — за провизию, минус тридцать — за кристаллы Пек которыми ты обогреваешь пещеру… — Его ноздри дёрнулись в злорадной ухмылке. — Так что твоей Нивейде опять не светит подзаработать, а тебе помочить кривой отросток в мокрой пещерке. Я всё просчитал.

— А Патриарх? — не сдавался Крас, потирая руки.

— Его внутренности я советую тебе не продавать, ибо могут пригодиться самому, из них можно приготовить очень мощные зелья первой категории.

После услышанных слов Крас широко улыбнулся. Гироха даже немного растерялся от такой реакции юноши. Он чувствовал себя так, будто его обманули.

Крас вдруг расплылся в такой широкой ухмылке, что Гироха невольно отпрянул. Старый кобольд почувствовал себя обманутым торговцем, который только что осознал, что продал реликвию за гроши.

— Ошибаешься, старина, — с победоносным видом произнёс юноша, потирая руки. — Я ведь не рассказал, что Умка последние недели таскала по тушке каждые два-три дня. — Он щёлкнул пальцами перед самым носом ошарашенного шамана. — Так что у меня припрятано ещё десяток комплектов! Как раз хватит на одну… очень тёплую ночь с этой божественной женщиной.

Гироха только хрипло выдохнул, когда Крас продолжал:

— И знаешь, будь ты чуть менее категоричным и позволь мне самому вылечить Торби, я бы сейчас не считал медяки. Но ладно, — махнул рукой, видя как у шамана дёргается глаз, — понимаю, время было критично, да и я, мягко говоря… не совсем адекватен оказался. Так что обойдёмся деньгами.

Крас театрально вздохнул и, откинувшись на уцелевший подлокотник дивана, и философски заметил:

— Как говорили мудрые евреи на моей родной планете: «Если проблему можно решить деньгами — это не проблема, а всего лишь расходы». Хотя… — его взгляд скользнул по разрушенной комнате, — иногда очень неприятные расходы.

— Умные слова у твоих евреев, хотя я без понятия, кто эти загадочные существа. — Гироха тяжело поднялся, его кости похрустели, будто пересчитывая все прожитые годы. ровно через час жду в тренировочном зале. И смотри… — трость угрожающе ткнулась в грудь Краса, — капюшон надень покрепче и старайся не мозолить глаза. Там разгрузишься, потренируемся, а за это время твой жилой блок хоть как-то приведут в порядок.

Крас не стал заставлять ждать Гироху и показывать свою непунктуальность, а быстренько выставил внутренний будильник на пятьдесят минут и занялся необходимыми делами. Он действовал с точностью военного механизма: Душ — три минуты ледяной воды, ровно столько, чтобы смыть остатки сна, но не словить воспаление лёгких. Завтрак — два бутерброда с мясом, проглоченных почти не пережёвывая, третий он сунул в котомку на всякий случай. Экипировка — маскировочный балахон с глубоким капюшоном, который так ненавидел, но сегодня был готов носить даже с колпаком.

Проверив, что нигде не торчит ни прядь волос, Крас скользнул в коридор, двигаясь к тренировочному залу тенью — быстро, бесшумно и максимально незаметно. Его сапоги специально ступали по самым тёмным участкам пола, избегая подозрительных камней. Гироха бы одобрил такую пунктуальность… если бы узнал. Но пока старый кобольд этого не заслуживал.

Вот только его «маскировка» была настолько очевидной, что скорее напоминала шутку. Проблема была даже не в открытом лице — среди кобольдов он выделялся, как медведь в курятнике. После всех трансформаций его рост достиг внушительных 192 см (плюс те самые роковые 10 сантиметров, которые так мешали сейчас), а плечи раздались вширь на добрых два десятка сантиметров. Его угольно-чёрная кожа, столь нехарактерная для этих мест, лишь усугубляла ситуацию — он был живой маяк среди серо-коричневых обитателей поселения.

И всё же нужно отдать должное хитрому Гирохе — старый шаман предусмотрительно выделил Сергею жильё всего в двух минутах ходьбы от тренировочного зала. Благодаря этому герой, пригнув голову и подобрав несоразмерно длинные ноги, сумел преодолеть путь незамеченным. Хотя «незамеченным» — это громко сказано. Скорее, местные жители делали вид, что не замечают эту ходячую гору, тактично отворачиваясь и внезапно находя невероятно интересные предметы у себя под ногами, когда он проходил мимо.

Крас вошёл в полумрак тренировочного зала, где кроме Гирохи и его личного охранника — крепкого кобольда с шрамом через левый глаз — никого не было. Впрочем, это не удивило героя: после вчерашнего «урока» Торби, вероятно, ещё долго будет приходить в себя на больничной койке.

— Ты пунктуален. Это к лучшему. У нас мало времени — если затянем, начнутся вопросы, почему я вдруг тренируюсь с собственным охранником в таком… уединённом месте. — Его губы дёрнулись в ехидной усмешке. — Мне и так каждый день тычут в нос: «Где твой загадочный человечишка? Совет жаждет его допросить!»

Старый шаман резко сжал кулак, и по его лицу пробежала тень:

— Но мы этого не допустим. — Голос стал тише, но твёрже. — Половина того совета — предатели, которые только и мечтают продаться подороже… Гольту или Рейтлу. — Он с отвращением выплюнул эти имена, будто пробуя на вкус что-то гнилое.

Охранник молча переминался с ноги на ногу, бросая на Краса оценивающие взгляды — видимо, прикидывая, сможет ли удержать этого гиганта, если что.

Герой замер, мысленно прокручивая услышанные имена. Рейтл — это хоть что-то знакомое, Гироха как-то упоминал, что отряд этого типа гоняется за ним и Мариком на поверхности. А вот Гольт… Это имя отзывалось в памяти пустотой, и от этого становилось ещё неприятнее.

— Эти двое мне незнакомы, — нахмурился он, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. — Они действительно так опасны? — Интуиция подсказывала, что все именно так и есть.

Гироха едко рассмеялся, звук получился резким, как скрежет металла:

— О, ещё бы! — Трость с глухим стуком вонзилась в пол. — Именно эти два ублюдка рвут глотки громче всех, требуя твоей головы. Гольт — комендант всего Холпека, а Рейтл — его правая рука, которая чаще бьёт по мордам, чем помогает что-то делать. — Шаман наклонился ближе, и его глаза сузились до опасных щёлочек. — Поверь, ты ещё не раз услышишь эти имена. И если бы ты сейчас болтался в Само-а-але, нашей «прекрасной» столице… — он растянул слово с ядовитой иронией, — то уже гнил бы в казематах двадцатого уровня, где даже крысы дохнут от тоски.

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Охранник за спиной Гирохи невольно поёжился, будто представив эти подземные катакомбы. А Крас вдруг осознал, что его жилище в двух шагах от тренировочного зала — не просто удобство, а единственная причина, почему он ещё на свободе.

Крас скрестил руки на груди, его брови сомкнулись в искреннем недоумении.

— Послушай, я проштудировал кучу трудов о вашем народе, но никак не пойму: как можно предавать сородичей после всего, что натворили иномирцы? — Он покачал головой. — Например ваши технологии, между прочим, на голову выше того, что я видел у тех захватчиков. Тогда раде чего?

Гироха уставился на него взглядом, полным горькой иронии — будто Крас лично отвечал за все беды кобольдов.

— Всё просто, как ржавый гвоздь в ботинке, — прошипел старый шаман, сжимая трость до хруста костяшек. — Проклятое влияние пришлых с Холпека. В любом стаде найдётся паршивая овца, которой мало своего стойла. Одним не хватает власти, другим — денег, а третьи просто бесятся от скуки, как щенки, грызущие сапоги.

Он плюнул под ноги с отвращением, а его голос стал резким, как удар кнута:

— А сюда, мой наивный друг, ссылают отбросы общества — воров, мошенников и прочую нечисть. Им ничего не стоит завербовать наших юнцов, сунув им блестящую безделушку или пообещав власть над сородичами. — Гироха мрачно усмехнулся. — Предательство — товар, который всегда в цене.

— В моём мире таких называют «иноагентной оппозицией», — усмехнулся Крас, потирая подбородок. — Продажные рожи, готовые развалить собственную страну за горсть чужого золота, в угоду личным интересам. Финансируются из недружественных стран, критикуют действующую власть и кричат во всё горло, что изменят мир к лучшему. Обычные предатели, короче говоря.

Гироха покачал головой в подтверждение и согласие со словами Краса.

— Нагх, скажи-ка, — внезапно переменил тему старый шаман, — ты ведь встречался с портальными кобольдами у врат переноса?

— Было дело, — нахмурился герой. — Поначалу показалось дикостью, но товарищ объяснил — без них никуда.

— Так и есть. Только для нас это либо ссылка хуже каторги, либо как бы ты сказал…— заветный билет на иноагентную свободу. Патриоты ненавидят эту работу, а предатели готовы убить за неё. — Трость с резким стуком ударила о камень пола. — Каждого кандидата лично утверждает либо комендант, либо староста. Поэтому некоторые готовы на всё — подкупить, оклеветать, даже родную мать продать.

Он внезапно схватил Краса за плечо, впиваясь взглядом:

— Запомни как молитву: меньше всего доверяй именно портальным. Улыбаются в лицо, а за спиной уже продают твой маршрут тому же Рейтлу.

— Спасибо за совет, учту, — Крас хлопнул себя по коленям и встал, всем видом показывая, что разговор пора закруглять. — Но, старина, мы тут болтать пришли или дело делать? У меня, между прочим, сегодня программа насыщенная. И поверь, — он многозначительно подмигнул, — там компания будет куда приятнее вашей.

Гироха буквально откинулся назад, его глаза округлились до размеров монет, а губы дёрнулись от возмущения. Даже его трость на мгновение замерла в воздухе, будто не веря такой наглости. Старый шаман до сих пор не мог привыкнуть к этой фамильярности, хотя в глубине души понимал — герой правда был чертовски прав.

— Ладно, Нагх, — сквозь зубы процедил Гироха, сжимая кулаки, чтобы не запустить в него тростью. — Выгружай по пять кубов дикарта, а Кельян будет таскать их на склад, пока мы тренируемся.

— А-а-а, так вот как зовут второго брата-акробата! — Крас ухмыльнулся, оглядывая молчаливого охранника. — А то из них двоих слова клещами не вытянешь.

Гироха неожиданно фыркнул, и в уголках его строгих глаз мелькнула искорка смеха. Даже Кельян, обычно невозмутимый, слегка дёрнул уголком рта, будто стараясь не рассмеяться.

— Нагх, они воспитаны как воины, а не болтуны, — Гироха резко ткнул тростью в сторону Кельяна, чьё лицо оставалось каменным. — Болтливый язык — лучший подарок врагу. Да и симпатизировать тебе у него причин нет. Если Торби ты ещё как-то растопил, то здесь не прокатит. Кельян потерял слишком многих друзей, ставших рабами пришлых. Хватит трепаться — начинаем.

Крас лишь хмыкнул в ответ и мгновенно сосредоточился. Его сознание нырнуло во внутренний мир, где мысли привычно заскользили по интерфейсу котомки. Через пару мгновений он настроил автоматическую выгрузку: пять кубометров дикарта, порциями по кубу каждые тридцать секунд.

Пространство перед ними ожило — котомка аккуратно «выплёвывала» плотные брикеты по двадцать килограммов каждый, складывая их в аккуратные стопки. Сергей украдкой наблюдал за Кельяном, гадая, как тот справится с почти шестью тоннами груза.

Но мелкий кобольд превзошёл все ожидания. Словно заправский конвейерный робот, он без единого слова принялся швырять брикеты в свою котомку. Его движения были до неприличия точными — каждый бросок попадал точно в цель, без лишних жестов.

Не прошло и пяти минут, как последний брикет исчез в недрах хранилища. Кельян лишь коротко кивнул и стремительно исчез в направлении склада, оставив после себя лишь лёгкое облачко пыли.

В это время Гироха сидел, скрестив ноги, в глубокой медитации. Перед ним на полу выстроились крошечные фиолетовые пузырьки, которые он один за другим опрокидывал в глотку, даже не морщась от их едкого вкуса. С каждым глотком его дыхание становилось ровнее, а по телу пробегали волны энергетических импульсов, заставляя воздух вокруг слегка вибрировать.

Как только последний пузырёк опустел, его глаза резко открылись — зрачки суженные, словно у хищника, сверкали холодным фиолетовым отблеском.

— Нагх, — произнёс он, поднимаясь с земли без единого усилия, будто его тело лишилось веса. — Я не буду разжёвывать технику противостояния отсечению ядра. Либо поймёшь инстинктивно, либо проиграешь. — Будь предельно внимательным.

Он развернул ладони в сторону Краса, пальцы сложились в странный жест, напоминающий клинок.

— Можешь нападать.

Как только слова прозвучали, Гироха превратился в размытое пятно. Его низкорослая фигура мелькала по арене с пугающей скоростью, руки выписывали в воздухе сложные узоры, будто плетя невидимую паутину из энергии.

Крас не стал медлить — ускорился и рванул вперёд, нанося резкий выпад. Но уже через два шага его тело будто налилось свинцом.

— Чёрт!.. — вырвалось у него, когда ноги подкосились под невидимым грузом. Казалось, сотни килограммов давили на плечи, спина горела огнём, каждый сустав скрипел от напряжения. Чем больше он пытался двигаться, тем сильнее сковывало его тело — словно невидимые цепи впивались в плоть с каждым движением.

Гироха остановился в двух шагах, скрестив руки на груди. Его глаза холодно блестели — ни злорадства, ни жалости. Просто факт.

— Недостаточно.

Крас шатнулся, пытаясь удержаться на ногах, но тьма уже накрывала сознание. Его колени подогнулись, и он рухнул на пол арены, обессиленный.

Гироха стоял над Красом, скрестив руки, когда тот пришёл в себя. Его взгляд выражал смесь раздражения и усталого ожидания.

— Ну что, Нагх, хоть что-то дошло до твоей упрямой башки? — спросил он, постукивая тростью по сапогу.

Крас медленно приподнялся, потирая виски, и вдруг осклабился:

— Понял только, что ты — этакий Йода и Баба Яга в одном флаконе. — Он с любопытством уставился на пустые пузырьки у ног шамана. — Это всё из-за твоих зелий, да? Ты отравляешь воздух, а сам пьёшь противоядие?

Гироха закатил глаза так, будто молил духов о терпении.

— Слушай, тебе никто не говорил, что ты бездарь? — Его голос звучал, как напильник по кости.

Крас на мгновение смутился, его обычно чёрная кожа приобрела багровый оттенок.

— Э-э… Нет, кажется, — он потупил взгляд, — ты первый.

В углу зала Кельян фыркнул, быстро прикрыв рот ладонью. Даже каменное лицо охранника не выдержало такой откровенности.

— На сегодня с тренировкой мы закончим! У тебя будет достаточно времени, до следующей, чтобы подумать над своим поведением, осмыслить мои слова и поработать над ошибками. Выгружай скарб и вали отдыхать. И не забудь расплатиться за провизию, последней ходкой Кельян принесёт всё необходимое по списку.

Скомандовал Гироха и уже собирался уходить, закидывая пустые флаконы с свою котомку.

— А-э-эм-м-м, это, ну как бы сказать. — Начал мямлить Сергей, краснея ещё больше. — У меня есть просьба.

— Дай угадаю, ты не можешь сам пойти в бордель и договориться с Нивейдой? Поэтому хочешь попросить меня об этом?

Древний шаман кобольдов говорил так, словно рассказывает обыденные вещи, или читает открытую книгу. Его трость постукивала по каменному полу, а губы растянулись в ехидной ухмылке.

— Слушай старый, как у тебя так получается, предугадывать мысли других людей?

Крас в очередной раз удивился проницательности шамана, а старик, лишь ещё шире улыбнулся, всем своим видом показывая, кто здесь самый мудрый и самый главный.

— Да тут и угадывать нечего, всё в твои глазах написано. А после моих слов, ещё и морда похотливая стала. Не переживай, я старый и мудрый разумный, так что решил этот вопрос ещё утром. Нивейда ждёт вашей встречи не меньше тебя и знаешь — Гироха озадаченно закатил глаза — если честно, то я удивлён.

— И чем же если не секрет? — Поинтересовался Крас.

— Нагх, я видел тебя без одежды и скажем так… э-м-м-м, ты конечно не обделён мужским достоинством, но и гигантом явно не являешься. А чтобы жрица с планеты Скайвен сама была рада предстоящим плотским утехам… нужно быть как минимум магистром сексуального искусства.

После сказанных слов, Крас ощутил смешанные чувства, его одновременно переполняла гордость за свои сексуальные победы, но также присутствовал стыд из-за того, что кобольд так свободно может разговаривать на довольно щекотливые темы.

— Знаешь, размер не всегда имеет значение, главное умение.

С этими словами герой развернулся на сто восемьдесят градусов, схватил свой шпионский балахон с глубоким капюшоном, натянул его, и походкой победителя двинулся в сторону выхода.

— Эй, умник, ты ничего не забыл? Или у тебя уже вся кровь из головы в головку перетекла? Кто будет перегружать руду?

Крас остановился и снова покраснел как помидор, вернее было бы так, будь он белым. Герой посмотрел в сторону Кельяна, и наверно впервые увидел улыбку на его лице.

— Ну вот, хоть хоббита улыбнуться заставил, значит, день прожит не зря. Давай быстрее с этим покончим. Девушек нельзя заставлять ждать, а у меня скоро яйца лопнут от воздержания.

— Смотри не скажи так Нивейде сегодня вечером. — Ответил на его колкость Кельян.

— О-у, ты ещё и разговаривать умеешь, думаю мы подружимся. — Парировал, подмигнув Крас.

Закончив разгрузку руды и запасшись провизией для экспедиции, Крас наконец вернулся в свой отремонтированный жилой блок. Он буквально рухнул под струи душа, с наслаждением зажмурившись, когда горячая вода смыла с него пот и пыль тяжёлого дня.

Пытаясь осмыслить слова Гирохи о тренировке, он беспомощно хмыкнул, его голова не работала — все мысли упорно сворачивали к одному: к Нивейде. Даже радость от того, что энергокаркас, наконец восстановивший связь с ядром и наполнивший тело живительной силой, не мог перебить это навязчивое ожидание.

Вытираясь полотенцем, он вышел из ванной — и замер.

На новом диване, в полупрозрачном платье, играющем на каждом изгибе её тела, лежала Нивейда. Её глаза, тёмные, как ночь Холпека, приковали его к месту. Она молча смотрела на него, искусно прикусив нижнюю губу — до боли знакомый жест, от которого у Краса перехватило дыхание.

Комната вдруг стала жарче.

— Ну что, мой ненасытный принц, — губы Нивейды изогнулись в игривой ухмылке, — готов к настоящим развлечениям? — Её пальцы медленно скользнули по краю платья, подчёркивая каждый изгиб. — Хоть раз вспомнил обо мне за эти дни?

Крас шагнул вперёд, его глаза вспыхнули тем самым опасным блеском, который она так полюбила.

— Забыть тебя? — Он хрипло рассмеялся, снимая полотенце с бёдер. — Да я каждую минуту представлял именно это.

Его ладонь обхватила её талию, а губы нашли её шею — горячо, без прелюдий.

Сергея ждал вечер, который, закончится только под утро. Оставив в его памяти яркие впечатления и запах Нивейды в его сознании. Влюблённые сделают на стене ещё одну трещину, но кому есть дело до отделки?