H.I.V.E. Удача любит смелых

Глава 5

Пришёл в себя на земле. На, мать её, холодной, сырой земле! Мигом вскочил, хотел вытянуть автомат, но того не оказалось на заплечном ремне. Полез в кобуру за пистолетом. А то, что его никто не тронул — это хорошо. Очень хорошо.

Осмотрелся. Машины конвоя нашлись очень быстро. Стояли за двумя частными домами, накрытые маскировочной сеткой под расцветку этих самых домов. Вблизи поможет слабо, но эффект неожиданности для интересующихся этим кластером рейдеров какое-то время поддержит.

Сами дома бывшие, а теперь и нынешние, хозяева строили с любовью, но у них, на мой взгляд, отсутствовал вкус. Не украшают лепниной крышу под скат! И уж тем более она не сочетается с кирпичной кладкой. С камнем или сайдингом с грехом пополам, но вот под обычный красный кирпич! Возмущению моему не было придела.

Нынешнее хозяева, муры то бишь, плевать хотели на эстетику и красоту, только безопасность и, по возможности, незаметность. Поэтому завесили окна профлистами толщиной в сантиметра три. Покрыли некоторые участи обшивкой. Оборудовали на входе ДЗОТ. Ненадёжный против развитых заражённых, но неплохо укреплённый для обороны против людей. Толстая стальная дверь на входе с двумя слоями из железа и алюминия, с амбразурой для пулемёта, с постоянно стоящими рядом мешками с песком и двумя растяжками непрямого действия.

Рассказали мне это на входе Гвоздь и Рыба, чтоб не задел чего ненароком и поздравили с «боевым» крещением, имея в виду то ли сцену в отделе, то ли последующий уход от стаи, и посмеиваясь в усы. Старожилы, мать их!

Посоветовали идти к Жалу, вроде как на распределение доли с рейда в ментовку.

Переступил порог, раздался скрип одинокой половицы. Пошёл по коридору, который тоже поражал своим безвкусием. Картины навешаны, абы навесить! Краска не сочетается с цветом паркета, дорожка ковровая тоже. Тьфу! Наверняка дача кого-нибудь богатого в прошлом. Попади он сюда, явно бы в штаны наложил... Впрочем, может даже обделаться не успел бы, а может, и попал, и успел, и не обратился.

«Думаю о всякой херне, а надо бы о том, как разговор с боссом наладить...», — почесал затылок, обошёл бочком ящик в коридоре, втянул живот и протиснулся в щель прохода. «Заграждения для пустынного кластера слишком надёжные», — отметил, обернувшись. «Слишком...», — пробормотал я и замер.

В темноте сзади как будто что-то мелькнуло на секунду. Словно блеснул взгляд кого-то очень опасного, того, что с интересом осматривал меня. Оценивал, как потенциальную добычу, с разных сторон. С какого бока лучше подойти, чтобы эффективней убить, откусив кусок ещё тёплой плоти. Как ударить, чтобы добыча не поняла, откуда был нанесён удар, просто не успела бы понять.

Спина предательски покрылась мурашками. Они стадом пробежали от лопаток и скрылись где-то в пояснице. Выхватил пистолет и короткими шагами засеменил в направлении кабинета Жала. То и дело оглядываясь в надежде не пропустить удар или хищный взгляд.

Мой Бог не всесилен, если оставил умирать в этом аду. К кому обращаться с мольбой? Кого благодарить за то, что мы избежали смертоносных когтей и клыков тварей, коим нет имени, и что должны довольствоваться прозвищами от будущей еды?

Местные воздают хвалу этому проклятому миру, что обрёк их на вечную жизнь и вечную борьбу за неё. Но я пока слишком чужой для него, хоть и по пробуждению в незнакомом месте уже хватаюсь за оружие и только потом соображаю, где я. Это — лишь базовый инстинкт, что заменяет собой панику, желание убежать от заражённых. Хотя... может, я ошибаюсь, и этот инстинкт есть в каждом мужчине? Может, он просто спит, как спят медведи, пока не придёт тот самый день, когда нужно будет взяться за оружие? Я не знаю. Даже не уверен в том, буду ли бороться за завтрашний день в этом мире

Очнулся перед кабинетом Жала, с пистолетом в дрожащей руке, нервно теребящим ручку двери. Одёрнул себя, выпрямился, глубоко вдохнул, на выдохе сосчитал до десяти. Дрожь в руках прошла, но чувство чужого взгляда на себе не пропало, даже наоборот, прилипло крепче некуда.

Постучал костяшками пальцев в дорогую лакированную дверь тёмно-коричневого цвета. Сначала я услышал сухой кашель с той стороны, а потом одобрительное: «войди». Повернул ручку и легко толкнул дверь.

Кабинет бывший хозяин отделал также безвкусно и вычурно, как и коридоры с фасадом. Поморщившись от обстановки, сел в кресло напротив Жала. Я видел его впервые, как и он меня, поэтому некоторое время мы изучали друг друга.

Высокий лоб, впалые скулы и серые, проникновенные до чёртиков в душе, глаза, — первые черты, за которые невольно цеплялся взгляд, выдавали в нём «усталого» человека, который, тем не менее, во всём может дать фору многим молодым, научить их своим примером, опустив с небес на землю. В общем, суровый мужчина средних лет.

Он спросил:

— Ну, рассказывай, зачем пришёл? — разрывая тишину. — Никак за долей?

— Да. Не думаю, что такие новички, как я решаются беспокоить вас по другим поводам.

— Правильно думаешь, — кивнул Жало. — Но, с другой стороны, на толковых новичков посмотреть стоит лично, а ты будешь толковым, Алеша. Вижу, что парень ты не гнилой, даже правильный больно, но ничего, пообвыкнешься — вся дурь выйдет.

— Насчёт доли...

— Не торопи старика. Помню всё. Бригаду ты, конечно, подставил, но не сильно. Кузов залатать при наших средствах проще некуда. Так что твой вклад в общее дело я оценил на твой ствол, тридцать пачек патронов и две горошины. Патроны получишь у Толстого, я распоряжусь, а горох при мне выпей, — Жало достал из кармана куртки две горошины, покрутил их в руке и передал мне.

— А сода с тарой у вас есть? — спросил, покатывая в руках свою долю.

— И вода, и водка. Считай, как под материнским крылом устроился, разве что, я не буду за тебя делать раствор и процеживать. Это сам, пожалуй, — сказал он, ставя на стол ингредиенты.

Разбавил всё в пропорции один к трём. Треть соды, треть воды, треть водки. Когда горох с содой растворился, я добавил туда остатки спиртосодержащей продукции, подождал, пока вся муть осядет на дно и процедил получившийся напиток в бутылку из-под водки.

Отошёл на середину кабинета, выпустил воздух из лёгких и залпом выпил содержимое бутылки. Шло легко, словно так и должно быть. Поставил пустую бутылку на пол — старое суеверие, про пустую тару на столе, однако, в мире, где все поголовно являются суеверными, такое поведение само собой разумеется.

— Благодарствую, — кивнул Жалу. — Скажите: в коридоре ваш скрытник стоит?

— Мой, а ты как его засёк? — удивился Жало.

— Слишком пристально смотрел, вот и спалился, но потом быстро исправился. Ну, я пойду?

— Иди с миром, Алёша.

В обратном пути по коридорам я не чувствовал взгляда невидимого наблюдателя. То ли скрытник потерял ко мне интерес, выполнив свою задачу, то ли просто отлучился, а может, наблюдал не так пристально.

На выходе из дома меня уже ждал никто иной, как Босяк собственной персоной. Стоял, засунув руки в карманы и шмыгая носом. Всё-таки насколько бы не была тепла ночь, всё равно чувствуешь лёгкий холод, такой приятный холодок.

Увидел меня, вынул правую руку из кармана, протянул для рукопожатия и сказал:

— Здорово, Алеша, сходил к лидеру партии, огрёб пиздюлей?

— Да так, всего помаленьку, — махнул освободившейся рукой. — Рыба доложился?

— Ага, — ответил Босяк односложно. — Пойдём пожрём, а то кишка кишке бьёт по башке, — предложил он.

— Давай, заодно объяснишь, как я на голой земле очнулся и где мы вообще находимся?

— Да легко! Двигай за мной, — сказал мур и пошёл впереди.

Он провёл меня во второй дом поменьше, судя по всему дом обслуги или для гостей. Из нескольких комнат доносились всхлипы и ритмичные скрипы кроватей, из других детский плач, озлобленное сопение и просто непрекращающиеся рыдания.

На вопрос, о причине происхождения этих звуков Босяк ответил: «Не обращай внимания, это пацаны мясо готовят к окончательной разборке. Внешники-то не порадуют дам, у них с этим строго. Сам присоединиться не хочешь?», — и улыбнулся.

Отрицательно мотнул головой и глубоко задумался. Услышь я такое предложение неделю назад, только перейдя из статуса мяса в статус мура-новичка, меня бы не просто покоробило, а вывернуло наизнанку от такой мысли. Да и сейчас покоробило не столько от мысли о таком, сколько от брезгливости. «Похоже, срастаюсь со шкурой», — решил я.

Придя в столовую, что перегородкой в полметра отделялась от кухни, Босяк взял сковородку, две банки тушёнки, пачку макарон, порошковые яйца, кусок сливочного масла и принялся за готовку.

Вдруг, совершенно неожиданно для меня, Босяк перекричал шипение сливочного масла:

— Спрашивай, чо ты там спросить хотел. Кричи, да не переусердствуй, а то я человек вспыльчивый и рука у меня тяжёлая.

— Во-первых: кто занимался моей выгрузкой? — спросил я, сев за ближний к кухне столик.

— А тебе не похер? — удивлённо спросил сегодняшний повар.

— Нет. Не похер. Но я пойму, если ты ничего не скажешь.

— Выгрузили и выгрузили. Воспаление лёгких с пневмонией тебе всё равно не грозит. А приходить в себя мур Алёша категорически отказывался и стоически терпел все терапевтические пощёчины, так что, — Босяк обернулся и начал улыбаться. — Решили выгрузить на земле, авось не пройдёт орда.

— Понятно, — протянул я, оценивая перспективу быть растоптанным проходящей ордой. — Непонятно только одно... мы где?

— На тройнике, куда свезли партию мяса, завтра сюда подъедут внешники. Мы им товар на окончательную разборку — они нам оружие, дронов и прочую снарягу подгоняют. В принципе, снаряжение у разных представителей внешников разное, даже если миры, откуда они пришли, находятся на одном уровне развития, так что опознать в нашей колонне муровскую никто не может. Есть, конечно, дебилы, что машины знаками помечают, типа банды, но живут они недолго и мучительно.

— Спасибо за экскурс в порядки этого мира, опять.

— Да, ничего, — Босяк снял с плиты сковородку и разложил макароны «по-флотски» на шесть порций. — Сочтёмся! — хлопнул меня по плечу и начал есть.

Без речи Босяка и шипения масла на раскалённой сковороде отчётливо стали слышны стенания пленных. Раздражающий, монотонный вой десятка голосов действовал на нервы. Я не стремился им помочь. Они себе не сумели, так почему я должен рисковать своей жизнью ради того, чтобы обеспечить мертвяков кормом?

Машинально начал ковыряться в тарелке. Макароны с тушёнкой и порошковыми яйцами выглядели совершенно не так, как звучали. Да и на вкус были вполне съедобными, и трудно сказать, была ли в этом заслуга повара или просто «звёзды сошлись», но ужин у Босяка вышел отменный.

На сытый желудок стоны и всхлипы уже не казались такими раздражающими. Впервые с момента попадания в этот мир я ощутил приток крови к причинному месту. Портить товар не хотелось, хотя парни, наверняка, всех баб там заездили. Обходиться собственными силами — ниже моего достоинства. С тех пор, как я вёл активную половую жизнь ни разу не прибегал к старинному методу руки и мыла.

Чтобы как-то отвлечься, пошёл на склад, что, неожиданно, развернули в подвале.

Толстяк полностью оправдывал своё прозвище. Однако оружие выхватил достаточно шустро. Когда я только скрипнул дверью, он уже прицелился мне в голову.

Холодный пот выступил на моих висках, пока я пытался сообразить, что сказать резкому оружейнику, но он выручил меня сам:

— Чего пришёл? — недобро щурясь, спросил он.

— За патронами к пистолету. Жало должен был предупредить.

Толстяк убрал пистолет в кобуру. Я выдохнул и смахнул пот со лба, подошёл ближе к стойке, облокотился на неё и стал ждать.

Зав. склада, выложил обоймы на стойку и вернулся к прежнему занятию, то есть сну. Упёр руки в стойку, склонил голову и захрапел.

«Понятно, почему он меня чуть не пристрелил. Ещё бы, проснуться от скрипа входной двери в пустом подвале, ночью, когда не спят только дежурные, а остальные спят, но вполуха. Я бы тоже сначала за оружием потянулся и только потом соображать начал», — размышлял я на пути к машине.

За ожиданием патронов для пистолета нашёлся неожиданный выход. Переночевать в машине — простое решение, что пришло мне в голову только когда от безысходности я чуть не начал сношаться со стенами.

Выйдя из подвала на улицу, как следует побился головой об стену домика. Но «часовой» упорно не покидал пост. Залез в машину, упёрся «третьей ногой» в приборку и закрыл глаза.

Стоило только впасть в дрёму, как сон нарушили ночные курильщики. Пришлось стать невольным слушателем их разговора:

— Да, сбросили пар... отдышаться не могу!

— Брось ты! Вот года два назад к нам принесло одну... мечтательно изрёк Рыба. — Правда тогда и район был другой, и пахан. Всё другое было. И тебя позже принесло. Но сейчас да, неплохо всё-таки вышло.

— А новичок чо?

— Чо?

— Хуй через плечо, — резко ответил первый, затоптав окурок. — Где он? — спросил тот, успокоившись.

— Не знаю, — ответил второй. — Босяк, вроде как, с ним нянчился, а его теперь хер спросишь...

— Ага, пока сам с бабы не слезет, — сплюнул сквозь зубы первый.

— А что у тебя за резон к Алеше есть?

— Та исчез он как-то неожиданно, как бы куда не сквозанул.

«Спасибо за столь высокую оценку моей выживаемости!», — мысленно поблагодарил я первого, чтобы расстроиться от слов второго.

— Куда он сквозанёт-то? Его в большой Стикс выводить нельзя — тут же сгинет.

— Да ну? Хотя... ты прав. Алеша, что с него взять? — усмехнулся первый и зашёл в дом.

— Что с него взять? — тихо повторил второй, скрипнул при развороте кирзачами.

А я, наконец, заснул. Больше за ночь никто не беспокоил.

Проснулся заблаговременно к рассвету. Нашёл Босяка, позавтракал и получил инструктаж. Ничего сложного. Всего лишь уйти в дозор и дать сигнал, когда на горизонте покажутся внешники.

И думал я так оттого, что кластер всего лишь три на три километра. С любовью к пешим переходам, с подготовкой у Босяка и добрым матным словом отправился на восток, ибо именно там находится Внешка и приблизительно оттуда должна прибыть делегация за товаром.

Как выяснилось, тащить на горбу пятнадцатикилограммовую рацию — дело не из лёгких. А выяснился этот факт только когда уже хотелось выплюнуть лёгкие, и удерживал от этого только инстинкт самосохранения.

Последний километр до точки, откуда я должен наблюдать за округой, преодолел на силе воли. С кровавыми мозолями на ногах, ослепленный солёным потом, с тянущим к земле грузом, я раненным лебедем помчался к недостроенной школе. Из глаз брызнули слёзы счастья.

«Я добрался! Наконец-то добрался! Теперь только устроить лежанку, доложится и отдыхать!», — думал я, подбирая позицию и пытаясь смотреть на это дело со стороны снайпера. Где линзы бинокля не будет бликовать? На фоне чего я стану незаметен для врага? И где обзору ничего не помешает?

По всей стройке то тут то там валялись белые человеческие кости, ошмётки одежды, стрелянные гильзы. Большинство из бедолаг нашли свою смерть в углу, зажатые, возможно, сломленные, они стали топливом для эволюции кого-то из развитых заражённых.

Спустя двадцать минут тяжёлых дум и брожений из угла в угол я отдышался и выбрал позицию наискосок от бетонной колонны. Со стороны, откуда должны появится внешники, я не виден, зато мне прекрасно видно всё и даже чуть больше, чем надо.

Поставил рядом с собой рацию, переключил тумблер, нажал пару кнопок и сквозь помехи услышал голос Рыбы:

— «Цербер 2», «Цербер 2», приём, как слышно?

— Приём, «База», слышно херово. Прибыл на точку, начинаю наблюдение. Запрашиваю инструкции для нестандартных ситуации.

— Это каких, «Цербер 2»?

— Нападение заражённых, рейдеры и прочее неуставное, — веселился я.

— На этот случай, если можешь отбиться — отбивайся, если можешь бежать — беги. Если рацию не представляется возможным эвакуировать — уничтожь. Чего я тебя учу-то, как маленького? — возмутился Рыба. — Фильмы военные видел небось? Вот и действуй, как там, только не геройствуй. Как понял?

— Вас понял. Конец связи.

«Отчитался, теперь можно и отдохнуть...», — с такими мыслями я начал своё наблюдение.