H.I.V.E. Удача любит смелых

Пролог

Есть в жизни что-то такое, что ищет каждый. Не цели, их человек ставит для себя сам, соответственно и искать их не нужно. Они просто есть или нет, и ты к ним стремишься или стоишь на месте. И не тепло родной души или родительского дома. Ты можешь убеждать себя в том, что здесь, в съёмной двушке с девушкой под боком тебе так же хорошо, как в отчем доме, откуда заставили бежать обстоятельства или теснота гнезда, что ощущается с первыми перьями и пощекотавшим их вольным ветром... Так что же ищет Человек?

Этим вопросом я задался, увидев обычного вокзального бомжа. Не сказать, что он наслаждался таким существованием, но научился довольствоваться малым. Заросший он рад тёплому дождю, что выбьет пыль. Голодный он рад купленному пирожку и будет долгое время благодарить человека, что смилостивился над ним. Замёрзший он будет рад ночевать под вокзальной крышей. И он рад, потому что всегда готов к худшему. Он не расстроится, если всё пойдёт не так, попробует снова, пойдёт в другое место, умрёт, но никогда не будет клясть жизнь, потому что нашёл своё место в ней.

Своё место в жизни ищет каждый, зачастую отождествляя этот процесс с другим, не менее важным, поиском «места под солнцем».

Это не совсем правильно. Поиск «места под солнцем» — это цель, стремление к благам и удовольствиям в жизни с помощью личных накоплений. Тогда как поиск «места в жизни» означает нахождение себя, чувство, что в данный момент времени и всегда, какие бы цели перед тобой не стояли, ты занимаешься своим делом. Не обязательно принося счастье другим, но если так случилось... Что ж, поздравляю, ты помогаешь другим находить своё место под солнцем.

Я вот тоже ищу своё место в жизни и место под солнцем, хоть и понимаю всю разницу — не могу удержаться и не смешивать. Место под солнцем у меня уже есть: своя квартира, работа с достойным заработком, учёба для самосовершенствования и продвижения себя выше по карьерной лестнице, девушка...

Впрочем, это неважно. Важно другое: поезд вывез нас — всех пассажиров — из города и сейчас стук колёс не заглушался шумом улиц.

Опустил окно, прислушался, красота; где-то сзади и слева кто-то пилит лес, видимо, попилили бюджет — попилят и лес. Впереди сгущается туман и несётся нам навстречу товарняк с какими-то химикалиями. Несёт так, что хочешь — не хочешь, а окно закрыть придётся. Своей носоглоткой я дорожу и лечиться в отпуске от химического ожога не собираюсь.

Закрыл окно, легче не стало, даже наоборот — запах усиливался со страшной силой. Встал, вышел в проход. Оказывается, не я один недовольный, другие тоже высыпали со своих мест и уже во всю задалбливали проводницу вопросами. Одна тучная дама нависла над бедняжкой с явно недобрыми намереньями, начиная от простого «припугнуть» и заканчивая самым реалистичным при её габаритах «съесть». Брр, не хотелось бы мне пересечься с такой в тёмном переулке!

Решил: «Да ну их нахрен! И без меня на этом празднике то ли жизни то ли смерти одной проводницы и так многовато народу». И зашёл обратно в купе.

Несмотря на то, что с товарняком мы уже минуту как разошлись, запах не выветривался. Снова открыл окно. От простого движения закружилась голова. Выдавив сдавленное «Ух!», словно страдал от сердечной недостаточности, завалился на полку, ударившись головой.

— Ух, сука! — потянулся к ушибленному затылку, руки ходили ходуном. Горло сдавило. Лёг. Тут же провалился в беспамятство.

Очнулся от того, что кто-то яростно долбил в дверь. Странно, я, вроде, не запирался. Долбили яростно, явно из последних сил, так как постепенно стуки стихали. Зато нарастало странное утробное рычание. За дверью завизжали низким женским голосом.

Вот это мне уже совсем не нравится. Попытался встать, по голове словно кто обухом двинул. Во рту сухость такая, как будто перед тем, как сесть в поезд, в одного раздавил литра три водки, без закуски и с продолжением. Ноги подгинаются.

Визги за дверью смолкли, а урчание сменилось на противное чавканье. Что там за химикаты такие везли?! Вонять перестало, значит впиталось. Судя по звукам за дверью, там не детские мультики приехали снимать.

Блять! Я заперт в купе, в голове каша, тело не слушается и ломит, во рту пустыня. Паника, это паника.

Пытаюсь сосредоточиться — голова болит только сильнее. Фокус теряется. Нужно достать лекарств из аптечки, хотя, думаю, анальгин тут мало поможет.

Кое-как сдёрнул с верхней полки свою сумку. Сумка упала с грохотом. Чавканье за дверью превратилось в напряжённое урчание. Но «ходячий» оказался слишком тупым, чтобы обнаружить источник шума или наоборот слишком умным и посчитал выламывание двери бесперспективным (надеюсь).

Сердце колотилось как бешеное, словно запертый в клетке зверь, что видит своё дитя, но не может дотянуться. Присел на корточки, уши заложило — неприятно, но в сравнении со всем остальным — пустяк.

Аккуратно дёрнул собачку на молнии, боковой карман почти беззвучно раскрылся. Нашёл пачку анальгина, закинул две таблетки, взял бутылку из той же сумки, запил. Не помогло, но в движении всё не так хреново.

Решил, что надо выдвигаться по железке к городу, всё-таки вот так вот сидеть и ждать, пока вирус тебя переборет — не самое лучшее занятие. А найти родственников и умереть в их компании, ожидая эвакуации — достойная цель.

Распотрошил свою сумку в поисках того, что может пригодиться. Нашёл полицейский фонарик — забота девушки, не иначе. Обмотал на запястье, в случае чего есть чем сопротивляться на последнем пути. Взял туристический нож, консервный, распихал по карманам куртки, что тоже лежала в сумке и ждала своего часа. Файер он же фальшфейер стал последней вещью, что я решил взять с собой. Своя ноша, конечно, карман не тянет, но не в том случае, когда ты дрыщ в предсмертном состоянии.

Встал, оценил свои габариты, соотнёс их с размерами окна. Пролезаю — уже неплохо. Плохо то, что всё так же хреново и минута за минутой становится хуже, хотя казалось бы; куда уж хуже?

Размахнулся и со всей дури, на какую способен, саданул фонарём по окну. Дури хватило на здоровенную трещину в стекле. Ударил в то же место ещё раз. И ещё. С пятого удара, когда на стекле уже не осталось живого места и оно покрылось паутиной трещин, окно всё же поддалось.

Сиюминутная радость сменилась беспокойством, когда зомби заскрежетал руками по двери с таким напором, что брошенная сумка с вещами, служившая какой-никакой, а подпоркой, задрожала.

Чтобы не умереть так же быстро и бесславно, как та женщина за дверью, прыгнул в объятия леса рыбкой. Приземлился крайне неудачно, носом в гравий. Тормозил локтями, зацепил рукой осколки, благо куртка кожаная выдержала, но локти всё равно изрядно потёрлись.

Встал и, пошатываясь, побрёл по железке походкой, неотличимой от мертвяка. Да и целиком я сейчас на живого походил мало. Лицо всё разбито и ободрано, сам бледный, причёска «я упала с самосвала тормозила головой». Для полной достоверности образа мне не хватает только утробного рычания, но, боюсь, неживые собратья по человеческому виду не оценят.

***

Спустя два часа ковыляния со скоростью тихоходки я устал. Адреналин схлынул, угрозы для жизни не наблюдалось, а аппетит разыгрался волчий. Потянулся в карман за телефоном, посмотреть время. Похлопал по одному карману, потом по второму, во внутренний залез — не нашёл. Видимо, оставил в вагоне.

Много чего полезного оставил в вагоне, брал только то, что посчитал критически важным для выживания, даже спичек не взял, блин... Со злости пнул камешек, сел на рельсу, высморкался.

Не герой я. Герой бы сразу подумал о семье, о девушке и побежал бы со всех ног к ним, спасая всех встречных-поперечных и разя одного зомби за другим. А я что? Сразу выскочил в окно и иду в город только из-за того, что другую дорогу не знаю.

Сплюнул горьковатую пыль, в который раз приложился к бутылке с водой — жажда не проходила, но хоть что-то. Повертел её в руках, внутри осталось на два глотка. Совсем не экономлю.

Если злополучный товарняк проехал со своими химикатами особого назначения через город там наверняка есть заражённые, а значит... А что это значит? Чёрт! Мало фильмов про зомби смотрел до сего дня, а после того, что произошло в поезде, как-то не тянет.

Но, если подумать логически, то ничего серьёзного, в сущности, там произойти не могло, сквозная линия по краю города с одним вокзалом да парочкой ларьков около путей, жилые дома, квартирки. Армейцы наверняка справились, а если нет, то в городе меня ждёт смерть.

Всё, хватит рефлексировать, Саня! Передохнул? Возьми свою жопу в руки и беги в город к родным, всё равно у тебя плана нет и не будет! Фух, вроде помогло!

***

Спустя минут сорок по моим внутренним часам я вышел на совершенно другую железку, более старую, узкую и поросшую травой.

Пробежать мимо не мог, как и пропустить развилку, хоть и держусь на морально-волевых и по зрению могу позавидовать даже кроту, но свою-то, мать её, железную дорогу я знаю. Сколько раз с пацанами по ней в поход километров на десять срывались и не вспомню теперь. Чертовщина какая-то! То люди в зомби превращаются от химикатов, то по знакомой до трещинки железке прихожу в совершенно другое место!

— А-а-а! — проорался на весь лес и как-то даже легче стало. Словно кто опять переключатель щёлкнул.

Поворачивать назад смысла не видел, зачем? Чтобы опять к поезду прийти? Нет, спасибо, я лучше помру от усталости, чем от того, что какая-то тварь будет жрать мою плоть. И восставать таким же тупым куском мяса не хочется.

Так и брёл потерянный и злой на весь мир и, в частности, на тех, кто эти чёртовы химикаты произвёл, чтоб их черти ебли в аду калёной кочергой! Добил последние два глотка выдохшейся газированной воды. Пожар не умолкал.

В голову стали лезть всякие бредовые мысли. Самовнушение перестало помогать, стал расцарапывать до крови лицо, которое жутко чесалось к тому же. Решение двух проблем одним действием, так сказать. Только в обоих случаях помогало мало, лицо не перестало зудеть и стало кровоточить, а мысли как лезли, так и лезут.

Ещё через полчаса перестал соображать зачем иду, куда иду, встал и тупил в одну точку.

В себя привела только пуля, просвистевшая миллиметрах в трёх от уха и обжёгшая его.

— Ай, блять! — подпрыгнул и залёг. Если стрельнули так, значит хотели проверить, живой или мертвяк, или стрелок криворукий. — Мужики, человек я! Че-ло-век!

— Ну да, ни одного говорящего мертвяка мы пока не встречали, — усмехнулся кто-то в тени. — Босяк, проверь!

В мою сторону выдвинулся мужик в «горке» с лёгкой разгрузкой и АКМом на плече. Лицом типичный уголовник: небритый, с татуировкой на лысой голове и хитрыми блестящими глазами.

Он подошёл ближе, пнул меня под рёбра. Перевернул на спину.

— Да не, Шныра, вроде на мертвяка не похож. Чистый свежак судя по взгляду!

— Ну так ему же хуже, — гыгыкнул Шныра. — Пакуй!

Приклад АКМа как снотворное на мне использовали впервые...