Графиня – служанка (СИ)

Глава 73. Последние распоряжения

Говорят, что дважды в одну воронку снаряд не попадает. Но я и тут стала исключением. Жаль, конечно, что так получилось, но ничего уже не поделаешь. Всё, что в моих силах — это выжать максимум пользы из собственной смерти. Дерек Норенхайт получит своё сполна уже послезавтра, так что вопрос с ним можно считать уже решённым. Остаются Эйден, Маддалена и дед Гонро — больше ведь у меня всё равно никого нет. Так что останется закрыть эти три счёта, и всё. Никому больше ничего не буду должна. Когда я просила Роура рассчитать безопасное расстояние, то немного слукавила: прикрытие нужно было не мне, а Маддалене, так как именно её безопасность меня волновала в первую очередь.

В тот вечер, когда она перебирала покупки, мы с Эйденом обсуждали внезапно свалившееся наследство и пришли к выводу, что девочку могут использовать в качестве рычага давления на старшего брата. Поэтому так важно было передать её куратору целей и невредимой. Эйдену вообще казалась странной вся эта история с завещанием, ведь если вспомнить теорию Морлея-старшего, то после осечки в первом браке, в жёны он выбирал здоровых женщин и магически сильных. А предприимчивость третьей госпожи Морлей практически исключала выкидыш на нервной почве: такие мадам будут холить и лелеять себя до последнего, чтобы получить ценный приз. Даже в том случае, если потребуется набраться успокоительным по самые брови. Эйден решил проверить, всё ли «чисто» было с семьями отца через своих информаторов.

Моей задачей было по максимуму оградить Маддалену от улицы. Учитывая её способности, мне пришлось воспользоваться эффектом «полуправды»: сказать, что плохо знаю Сторнвуд, так как приехала из Гренхолда, поэтому, чтобы не заблудиться и не быть объявленными в розыск, лучше нам с ней без Эйдена в город не выходить. Вот с обещаниями перед отъездом пришлось быть предельно аккуратной, подбирая слова, но у меня была вся ночь впереди, чтобы самой поверить в то, что буду говорить. По крайней мере, мой внутренний «детектор лжи» подтвердил, что Маддалена действительно сказала правду, что понимает: у меня есть работа и поручения, которые необходимо выполнять. Всё-таки её способность была больше сродни эмпатии, чем чёткой фильтрации правдивости слов собеседника, как у меня. Теперь Маддалена в безопасности, и я могу без зазрения совести сказать, что выполнила его просьбу насчёт сестры. Роур, конечно, будет снова бухтеть, что нарушила слово и покинула дом… В конце концов, я ведь добралась без приключений до инквизиции. Вот и домой вернусь тоже. Не думаю, что ко мне кто-то рискнёт приблизиться, когда неподалёку крутятся два инквизитора, не скрывающих свои ауры. Могу даже не оборачиваться, чтобы убедиться в своих догадках: я их чувствую. В одном уверена наверняка: они появились по просьбе Ферро, ведь эта пара присоединилась ко мне спустя минут десять после того, как вышла от него. Мне остаётся лишь догадываться, насколько «золотым мальчиком» является целитель и как велико его влияние, несмотря на свою должность. Достаточно лишь нескольких слов, брошенных Эйденом, чтобы понять, как «непрост» Ферро. А если учесть, что у него дядя работает в одном из департаментов, думаю, что остальные родственники тоже не самые завалящие посты занимают.

Ноги сами меня вынесли к конторе поверенного. Раз так всё складывается, то я решила договориться о встрече на завтра, чтобы оставить распоряжения насчёт доставшихся от Эдена денег и недвижимости. Ферро подтвердил, что можно составить аналог односторонней дарственной, то есть без участия одаряемого непосредственно при заключении соглашения, согласно которого всё тут же будет считаться собственностью тех, на кого его напишу, следовательно, моя казнь на это никак не повлияет. В отличие от того же завещания, которое автоматически будет аннулировано, а всё, что будет в нём указано, конфисковано в пользу государства. Такой расклад меня категорически не устраивал. На мою удачу поверенный оказался не занят, поэтому согласился сразу принять и оформить все необходимые бумаги. Документы у меня были с собой, а все данные Эйдена и Маддалены он взял из архива.

— Скажите, а у вас есть доверенное лицо в Гренхолде или подручный, способный передать деньги вместе с письмом человеку, который там живёт?

— Я могу направить всё, что посчитаете нужным, в гильдию, а там уже вручат адресату.

— Отлично. В таком случае могу я воспользоваться вашим пером и бумагой?

Поверенный не только предоставил всё необходимое, но даже специально вышел из кабинета на то время, пока я писала благодарность деду Гонро за всё, что он для меня сделал. О причинах, побудивших меня на этот поступок, писать не стала, чтобы не волновать старика. Пусть считает, что у меня всё хорошо. Внизу письма и на конверте специально нарисовала знак, означающий, что сумма, указанная в приписке, является возвратом долга, а значит, не подлежит снятию процента смотрящими. Я отписала деду Гонро именно те деньги, которые должен был мне выплатить Эйден, если бы наша договорённость насчёт моей работы на него, включая «компенсацию за причинённый вред здоровью» из-за отворота.

Когда поверенный вернулся, я протянула ему запечатанный конверт вместе с запиской, на которой вывела нужную сумму.

— Не удивляйтесь, пожалуйста, такому странному адресату: этот человек когда-то спас мне жизнь, поэтому хочу отблагодарить его.

Поверенный даже бровью не повёл, лишь уточнил, действительно ли на паперти можно найти Гонро из Эренбаха. Я подтвердила. Поэтому, отминусовав от тех денег, которые мне достались от Эйдена, он поделил остаток поровну между господином Морлеем и его младшей сестрой. Особняк в Рогарне теперь принадлежал Маддалене. Когда вырастет, сможет его продать, чтобы купить что-то своё, не напоминающее ни об отце, ни о мачехе. Эйдену, соответственно, достался загородный дом. Теперь я точно никому ничего не должна.

Дома меня встретил мечущийся по прихожей Роур. Посмотрев на меня, он было открыл пасть, чтобы высказать всё, что думает по поводу моей отлучки, а потом с шумом выдохнул и уплёлся в свой любимый камин. Без Маддалены в доме было непривычно тихо и тоскливо. Всё-таки Эйдену очень повезло с сестрой, а меня они поймут. Может, не сразу, но со временем точно.

Я поднялась в кабинет, достала полученные от поверенного бумаги и оставила на столе. Хотела сразу уйти, но потом подумала, что некрасиво будет вот так, не попрощавшись. Покопавшись в поисках чистых конвертов, так как хранящиеся в верхнем ящике перевела на переписку с пансионом, наткнулась на обтянутый тёмно-зелёным бархатом квадратный футляр. Я никогда не имела привычки лезть в чужие вещи — теми же письменными принадлежностями разрешил пользоваться Эйден, когда попросила у него позволения, но сегодня руки сами открыли коробочку. Красивый золотой перстень с прямоугольным изумрудом. И, судя по размерам, женский. Захлопнув футляр, положила на место и продолжила поиски конвертов.

Одно письмо написала Эйдену, второе — Маддалене. В принципе, они мало чем отличались по содержанию друг от друга: слова любви, благодарность за проведённое вместе время и извинения, что мне пришлось так поступить. Оставив на столе два запечатанных конверта, закрыла дверь на ключ, так как возвращаться в кабинет было больше незачем.

Приготовив нехитрый обед, я села за стол, а потом принесла из гостиной кресло. Конечно, оно отличалось от того, что уничтожили инквизиторы, но всё равно хотелось вспомнить те немногие моменты, когда забиралась в него с ногами, а рядом был Эйден.

— Лара! Лара, ты что задумала?! Что за письма в кабинете? Что за распоряжения о дарении?! — Роур взобрался на стол и потормошил меня лапкой, стоило мне задремать.

— Я? Да ничего особенного. Решила все дела доделать, чтобы потом ни у кого проблем не было. Ты только послезавтра спрячься, чтобы тебя инквизиторы не почуяли. Их здесь будет очень много. Кстати, всё хотела спросить: а как ты умудряешься говорить, как раньше, если кольцо Лаэтанна всё ещё у тебя на хранении?

Элементаль поочерёдно выплюнул части кольца, а затем с помощью языка снова отправил в пасть:

— Да за щеками удобнее всего их носить оказалось. Но, Лана, какие инквизиторы? Говори!

Я пересказала Роуру наш разговор с Ферро. Растерянный элементаль сел на край стола, вцепившись пальчиками в кромку:

— Неужели нет никакого выхода? Я так надеялся, что этот талантливый сопляк тебе поможет. Он ведь всегда брался за самые сложные случаи и раз за разом выходил победителем, даже когда его грозились отчислить из академии за самоуправство и манеру плевать на авторитет признанных мастеров-целителей…

— Как видишь, Роур. Я оказалась просто невозможным случаем.

— Ты точно решила привести сюда Дерека Норенхайта?

— Да. Из-за него погибла вся семья Норы, а затем и она сама не захотела стать марионеткой в его руках. Его одержимость нужно остановить, а других способов я не вижу.

— Хорошо, Лара. Послезавтра я уйду из дома, как только инквизиторы начнут снимать защиту. Свою уберу чуть раньше, чтобы у них не возникло ненужных подозрений.

— Слушай, Роур? А как у тебя с ювелирным делом обстоит?

Элементаль насторожился, а затем лапкой дотянулся до моего лба.

— Нет, я ещё не сошла с ума. У меня появилась идея, как ещё можно спровоцировать «дядюшку Дерека». В одном из шкафов Эйдена, там, где хранятся заготовки и инструменты для артефактов, точно есть золотая и серебряные проволоки. На одном из семейных портретов Норенхайтов я видела похожее кольцо-перстень. Ты же можешь сделать копию тех колечек, которые у тебя хранятся, а недостающие детали просто сами придумаем? Издалека «дядюшка Дерек» точно не различит разницу, а так узнаем наверняка, действительно ли он тоже хотел заполучить этот артефакт. Тебе всего-то понадобится разогреть три кусочка металла, а затем спаять.

— Можно попробовать. Могу даже продавить какие-нибудь нейтральные символы, похожие на изображённые на кольце.

— Отлично! А на центральном фрагменте поставь какую-нибудь загогулину с текстом по контуру. Да хоть с тем же «Идите к чёрту!», но чтобы красиво.

Роур хрюкнул, совсем как поросёнок, а затем и вовсе расхохотался:

— Знаю я один такой символ с девизом. Который даже в самом завалящем припортовом кабаке шёпотом произносят, чтобы головы не лишиться.