Графиня – служанка (СИ)

Глава 1. С возвращением, Элеонора!

— Иди ко мне… Иди за мной…

Я не понимала, что происходит. Вроде только что сидела на скамейке, греясь в лучах весеннего солнышка, как внезапно стало темно. Кромешная тьма окутала со всех сторон, даже не разберёшь где небо, где земля, где верх, где низ. Тело стало совершенно невесомым и абсолютно не ощущалось. И снова раздался странный голос.

— Не уходи! Вернись… Вернись к себе… Вернись в себя…

Не знаю почему, но я пошла на этот голос, потянулась за ним… Неожиданно горло и лёгкие обожгло так, словно вдохнула какие-то ядовитые испарения. Меня стал раздирать такой кашель, что сложно было сдерживаться.

— Нора… Моя милая Элеонора, наконец-то, ты очнулась! Я так за тебя беспокоился!

С трудом разлепив глаза, я увидела склонившегося надо мной темноволосого мужчину лет сорока пяти-пятидесяти на вид. Довольно привлекательного для его возраста, но было в его глазах что-то такое хищное, что убивало весь шарм и отталкивало. Причём на уровне внутреннего отторжения.

— Нора, как же ты всех напугала! Вроде лёгкая простуда… А тут молниеносная лихорадка…

Нора? Я Нора? Странно, ничего не помню. В голове царил полнейший туман.

— Конечно, ты — Нора. Графиня Элеонора Мария Норенхайт. Наследница дома Норенхайт, а я — Дерек. Дядя Дерек, — медленно и при этом мягко пояснил мне мужчина, словно ребёнку.

Я что, задала свой вопрос вслух? Очередной приступ кашля заставил согнуться меня почти пополам.

— Сейчас-сейчас, выпей, станет легче… Немудрено, что после такого жара ты хочешь пить, — дядя поднёс к моим губам стакан с водой и чуть приподнял подушку, чтобы мне удобнее было сделать глоток.

Живительная влага потекла внутрь меня, смачивая раздражённое горло. Внезапно внутри головы я чётко услышала:

— Беги! Беги от него!!!

Я поперхнулась и непонимающе уставилась перед собой, переводя взгляд то на дядю, то на зажатый в его руке стакан.

— Нора, что случилось? Тебе снова плохо?

Сжав виски обеими руками, я покачала головой. Похоже, начинаю сходить с ума, так как крик с мольбой о бегстве повторился снова, но звучал с каждым разом всё слабее и слабее, а в комнате, кроме нас двоих, больше никого не было.

Но тут дядя с какой-то непонятной мне ненавистью посмотрел на стакан, а затем вскочил бормоча:

— Это же надо было перепутать!

Внутри меня всё похолодело от ужаса, вдруг галлюцинации в виде голосов в голове — это последствия…

— Я выпила что-то не то?

— Нет, совсем нет. Тебе не о чем беспокоиться. Просто я хотел дать тебе отвар от простуды, чтобы жар не вернулся.

Однако поспешность, с которой дядя ответил, меня ещё больше насторожила. Я обвела немного мутноватым взглядом комнату. Ничего знакомого не обнаружила. Мебель была старомодная, скорее даже старинная… Но ощущение, что я нахожусь здесь впервые, не покидало меня. Но ведь так не должно быть, если это мой дом? Или не мой?

Пользуясь моим замешательством, дядя сунул в мои руки стакан, из которого машинально отпила, так как непрекращающаяся жажда продолжала мучить до сих пор. Перед глазами всё резко закружилось, и я потеряла сознание.

Когда пришла в себя, в комнате была одна. От малейшего движения сильно кружилась голова, хорошо хоть кашель перестал беспокоить, хотя в горле до сих пор присутствовали неприятные ощущения. Снова захотелось пить, но для этого нужно было встать, чтобы сделать несколько шагов до столика со стоящим на нём графином с отваром. Странно, в прошлый раз их вроде было два. Я снова пригляделась и увидела, как блестит в ярких солнечных лучах на белой скатерти хрустальный графин с водой. Вот тонкие, хрупкие пальцы касаются изящной изогнутой ручки и наполняют стакан до половины. Но стоило моргнуть, как видение исчезло. Вокруг меня по-прежнему царил полумрак, разгоняемый тусклым настенным светильником.

Так, спокойно, Нора, ты просто ещё слишком слаба из-за настигшей тебя болезни. Едва подумала так, как словно наяву увидела всё ту же руку, приподнимающую толстый пушистый ковёр, а затем вытаскивающий из-под подцепленной ножом паркетной дощечки два бумажных миниатюрных кулёчка. Вначале высыпала в воду тот, что поменьше, размешала ножом, выпила. Сразу накатила какая-то непонятная сонливость. Затем плеснула немного воды на дно стакана, вытряхнула в неё содержимое второго, уже практически не разлепляя глаз, взболтала и залпом опрокинула в себя. Горло неприятно обожгло, дыхание стало сбиваться…

Я протёрла руками лицо, прогоняя очередное наваждение, а отняв их, едва не вскрикнула. Родинка! Родинка на безымянном пальце правой руки! Приглядевшись внимательно к своим рукам, осознала, что именно их видела в обоих видениях! Это что, какой-то кошмар, и на самом деле сейчас сплю? Чтобы убедиться сплю или бодрствую, сильно ущипнула себя за запястье. Однако наливающийся под белой кожей синяк прямо-таки кричал, что всё происходящее не сон. Лучше я всё-таки выпью отвар, а затем лягу спать. Утром на свежую голову думать всяко будет легче.

Пошатываясь, я дошла до столика, однако не удержала графин, и он выпал из рук, залив ковёр отваром. Длинный ворс мгновенно впитал в себя всю жидкость, не оставив мне ни малейшего шанса на утоление жажды. На полном автоматизме развернулась и прошла до бархатной портьеры. Сдвинув в сторону тяжёлую ткань, увидела дверь.

…вот рука нажимает на латунную ручку, чтобы пройти в купальню.

Стоп. Какая купальня? Разве это не ванная комната? Судорожно сглотнув, я приоткрыла дверь и действительно увидела то, что мне пригрезилось. Или не пригрезилось, а просто уже когда-то совершала эту последовательность движений? Учитывая, что почти ничего не помню до того момента, как очнулась лежащей на кровати перед дядей, возможно, так обрывочно возвращается память. Ничего, сейчас умоюсь, попью из-под крана и лягу спать. Я повернула вентиль, однако ничего не произошло. Только трубы загудели, словно где-то в подвале перекрыли воду. Крутанула второй… То же самое. От накатившей слабости немного повело в сторону, пришлось вцепиться руками в края раковины, чтобы не упасть. И только тут заметила висящее перед собой небольшое зеркало, из которого на меня испуганно смотрела юная девушка со спутанными длинными светлыми волосами. Это я? Но мне ведь чуть меньше, чем дяде. Ничего не понимаю.

— Нора? Ты зачем встала? Тебе нельзя вставать!

Какая Нора? Я же Лара! Лариса Корновская!

Голова снова закружилась, и я начала оседать на пол, благо дядя подхватил меня, не дав упасть. Потом он отнёс в кровать, но пока бегал куда-то, слабость опять взяла своё, погрузив в глубокий сон до самого утра. Будто специально дав хорошенько отдохнуть перед тем, как одно неприятное открытие последует за другим.