Графиня – служанка (СИ)

Глава 2. Что тут творится?

Следующее моё пробуждение пришлось на предрассветные часы. Словно толкнул кто-то так, что я подскочила на месте. В окно тихо барабанили капли дождя, но что странно — сна не было ни в одном глазу, хотя обычно в такую погоду всегда хочется спать, независимо от того, выспался или нет. Я прислушалась. В доме стояла какая-то абсолютно мёртвая, противоестественная тишина. Да, ночью обычно все спят, но всё равно какие-то шорохи да раздаются. А тут… Ничего. Только моё дыхание и звуки дождя.

Тихонько перевернувшись набок, я бездумным взглядом скользила по окружающей обстановке. На столике у кровати снова стоял полный кувшин. В памяти тут же вспыхнули события прошлого дня: как пришла в себя, как увидела дядю… Дядя. Почему-то мне ещё вчера показалось, что не всё, что он говорил — правда. А ещё эти предупреждающие об опасности голоса и видения… И кто же я?

Приняв полусидячее положение, прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться. И тут меня ждал просто взрыв мозга! Словно перед глазами замелькал калейдоскоп воспоминаний, но такой странный, что хотелось закричать «Хватит! Остановись!» Безумная нарезка кадров из жизни Лары и Норы. Только теперь я точно была уверена, что я — Лара. Лариса. И мне было не 17 лет, как Норе, а в два с половиной раза больше. Жаль только, что из мириад картинок, проносящихся мимо не совсем получалось составить единое целое. Но как я оказалась в теле Норы? Ведь сидела спокойно во дворике Паллиативного центра, грелась на солнышке, обласканная лёгким весенним ветерком… Впрочем, это только название красивое и загадочное для большинства моих современников было. Хоспис попросту. Стоп. Если Нора умерла, тогда и я — тоже? Иначе как объяснить моё появление здесь? Бред какой-то. Ладно, постепенно со всем разберусь, хватило бы только времени. Одно я знала точно, вернее, чувствовала — Нора панически боялась дядю, иначе не решилась на столь отчаянный шаг. Это мне с моей опухолью в голове оставалось не так много, а у девушки вся жизнь была впереди. Придётся и мне быть с «дядей Дереком» настороже. Тем более что вчера мне его поведение показалось странным.

В комнате стояла настолько нестерпимая духота — тело стало липким от пота. Надо открыть окно, чтобы впустить хотя бы немного свежести. Стараясь лишний раз не шуметь, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания, я прокралась к шторам и осторожно выглянула на улицу. Ничего, кроме утреннего тумана, не было видно. Взявшись за ручку, чуть повернула её и аккуратно потянула на себя створку. Ничего. А ведь только что «видела», как Нора ещё совсем недавно распахивала окно настежь. Я прощупала деревянную раму настолько, насколько позволял рост: всё-таки потолки в комнате были очень высокими, не чета привычным мне «хрущёвским». Соответственно, и окна здесь были огромными. Зато подоконник — широк и мог позволить с комфортом устроиться на нём, обложившись подушками. Есть! Подушечки пальцев коснулись холодного металла. И ещё. И снова. Похоже, что рамы совсем недавно забили гвоздями, причём явно торопились: настолько неаккуратно была выполнена работа, жуть. Но зачем? Чтобы Нора не выпрыгнула? В таком случае, почему этого не было сделано раньше? Ответа на этот вопрос я не находила. Память ничего не показала. Зато, стоило мне рукой коснуться стекла, как снова услышала в голове «Беги!». Но сказано было так, словно это слово произнесли по слогам. Бе-ги… Бе-ги… Бе-ги… Будто капли дождя дробью их отбивали.

На лестнице послышались шаги. Дядя Дерек? Так. А ведь на меня всегда нападала страшная жажда после снотворного. И вчера я слишком «внезапно» уснула… Мой взгляд снова остановился на графине с так называемым «отваром». Я быстро подскочила к столику, благо ковёр глушил все мои шаги, наполнила стакан почти до середины и заметалась, не зная, куда его вылить. Меня терзали смутные сомнения, что помимо снотворного в отваре была ещё какая-то дрянь, знатно дурманящая мозги. А мне сейчас нужна была светлая голова, чтобы разобраться во всём. Ладно, под подушку, надеюсь, дядя не полезет. А к утру влага испарится. Если мне повезёт, конечно. Сказано — сделано. Я вернулась к окну, держа в обеих руках стакан, на дне которого осталось немного жидкости.

— Нора? Ты зачем подошла к окну? (Настоящее волнение. Правда) Простудишься же. (Ложь) Тебе не стоит подходить и близко, иначе опять сляжешь. (Правда. Ложь)

Дядя Дерек, а это действительно оказался он, изображал почти искреннюю тревогу, вот только на каждую его фразу у меня в голове словно счётчик щёлкал, уведомляя о правдивости сказанного. У Норы такого точно не было.

Я устало покачнулась и вполне натурально зевнула, прикрывая рот ладошкой:

— В комнате очень душно, хотела проветрить немного. Не получилось. Пожалуй, ещё вздремну немного…

Поставив стакан почти на самый край столика, добрела до кровати и буквально рухнула в неё, натягивая мимоходом на себя одеяло почти до самого носа.

— Да-да, Нора. Ещё слишком рано, поспи. Сон — это лучшее лекарство. Так все лекари говорят.

Лицемер. Я-то видела из-под ресниц, как он радостно улыбнулся, заметив, что «отвара» в графине убыло. Ничего. Мы ещё повоюем! Раз мне дали второй шанс на жизнь, глупо будет его упустить! Дождавшись, когда дверь за дядей закроется, а шаги на лестнице стихнут, отодвинула подушку в сторону, а сама откатилась на другой край кровати, чтобы не спать на мокром. Вот только не учла, что на простыне останутся разводы.

Я лежала и смотрела на это треклятое пятно, проявляющееся неровными бежевыми контурами на белой ткани, и думала о том, как выкрутиться. Была бы вода в кране, успела бы застирать, а так… Придётся импровизировать. Вообще странно: если дядя так печётся о здоровье племянницы, то почему ухаживает за ней лично, а не позовёт лекаря? Не доверяет? Или поблизости такого нет? Можно было приставить служанку следить за мной на тот случай, если действительно станет плохо. Но нет, каждый раз, стоит мне очнуться, он тут как тут. Неужели ему так нравится по лестнице бегать? Мог бы и поближе перебраться. По крайней мере, в памяти Норы я нашла упоминание, что на этом этаже как раз располагаются комнаты членов семьи, а вот этажом ниже — гостевые. Получается, что либо дядя не имел своей спальни, либо почему-то предпочёл переселиться в другую. Первый вариант был исключён, так как Нора боялась входить в некоторые двери, судя по её воспоминаниям. И все они так или иначе были связаны с «горячо любимым родственником». Кстати, а он родной дядя или скольки-то там «юродный»? Ладно, по ходу дела пойму.

Вернёмся к предыдущему вопросу: почему сменил комнату? На ум приходила лишь одна версия: чтобы контролировать меня, держа по какой-то причине в полузабытьи, нарочно подпаивал своим «отваром», другой-то альтернативы нет, поэтому перекрыл воду на всём этаже, а сам от удобств отказываться не захотел. Вполне годное объяснение. Но если Нора является наследницей, не проще ли от неё избавиться и получить всё после неё? Или есть ещё и другие претенденты? Если да, то я точно являюсь пешкой в его игре. Вопрос только: в какой? Что именно он задумал? Как же всё-таки сложно тыкаться во все углы подряд, словно слепой новорожденный котёнок!

Меж тем солнце всё выше и выше поднималось над горизонтом, а в доме по-прежнему царила тишина. Разве слуги уже не должны были уже приступить к выполнению своих обязанностей? Память Норы точно показывала мне несколько лиц в униформе. Куда же они в таком случае все делись? Одни сплошные загадки.

Снова послышались шаги на лестнице. Так, Лара, в прошлый раз ты выпила почти весь стакан и выпала из реальности почти на половину дня. Сейчас прошло всего несколько часов, но и доза была значительно меньше. Так что можно и «проснуться». Вполне выйдет убедительно и притворяться пребывающей в объятиях Морфея не придётся. Я же не актриса, могу случайно выдать себя, чем навлеку лишние подозрения. В общем, до того, как приоткрылась дверь в комнату, успела положить подушку на место и улечься на неё, будто так и проспала всё это время. Весьма удачно вышло, что до этого не задёрнула до конца штору, и теперь солнечные лучи светили мне прямо в лицо. Щурясь, я приоткрыла глаза:

— Доброе утро, дядя.

— Доброе, Нора. Как ты себя чувствуешь?

— Вполне сносно. Думаю, если сейчас умоюсь, станет получше. Я пыталась ночью немного освежить лицо, но воды почему-то в кране не было…

— Да, где-то в подвале прорвало трубу, пришлось перекрыть подачу воды. Я послал за мастером, но когда он придёт, как скоро обнаружит причину поломки, и уж тем более — починит, даже не знаю. Не до того как-то было. Временно приходится брать воду из колодца.

Надо же, какой молодец! Трижды соврал, не моргнув глазом. И про прорыв, и про вызов мастера, и про колодец.

— Может, стоит попросить слуг принести ведро тёплой воды и таз?

— Нора, ты что, не помнишь? Когда ты простудилась, я всех отправил прочь, чтобы не заразились…

Я наморщила лоб, пытаясь уловить хоть какие-нибудь фрагменты воспоминаний, но ничего не вышло.

— Видимо, ты всё-таки сильно ударилась головой, когда вставала во время лихорадки. Вот откуда твоя слабость и потеря памяти…

О, какая восхитительная ложь! Зато как он обрадовался, что ничего не помню.

— Наверное…

Дядя подошёл к столику и снова налил в стакан «отвар»:

— Пока выпей, чтобы уже наверняка защитить себя от возвращения лихорадки, а я пока что-нибудь придумаю насчёт утренних процедур.

Да чтоб тебя! Пришлось принять «лекарство» из рук сердобольного родственничка и изобразить, что действительно пью, потихоньку цедя жидкость в рот, но не глотая. Внезапно я согнулась пополам, немного покачалась, опрокинув в себя остатки «отвара», но тут же фонтаном выпустила обратно прямо на кровать, «случайно» сбив подушку. А так как развернулась в этот момент полубоком, то особо ничего дядя не увидел.

— Кажется, мне снова нехорошо… Тошнит…

Ещё и закашлялась, изображая рвотные позывы. Не знаю, как Станиславский, а я себе мысленно аплодировала. Кажется, даже дядя поверил в мой спектакль, пробормотав, что не стоило так часто давать мне средство на голодный желудок. Он явно перепугался, потому что сразу убежал, пообещав вскоре вернуться. Что ж, посмотрим, какой следующий ход он сделает.