Графиня – служанка (СИ)

Глава 27. Месть

Первые два дня после встречи с дражайшим «родственником» отработала как в тумане. Даже деньги считали Роб или Том, смотря кто из них занимался сбором подати в тот день. Местные жалели ещё больше, ведь немало свидетелей оказалось моей травмы. К тому же конь «дядюшки Дерека» много чего разнёс на своём пути, бургомистр выставил Норенхайту приличный счёт, ещё и Король со своим не опоздал. В общем, выиграли все: и пострадавшие, и я. Даже вдвойне: теперь можно было за свою безопасность не беспокоиться. Роб шепнул, что тот господин искал свою племянницу пропавшую, которую посчитали погибшей из-за буйства источников, но считающий, та жива. В ратуше покрутили у виска и ответили, что никого, похожего на Элеонору Марию Норенхайт не встречали. Я даже рискнула спросить, вдруг это обо мне речь, а что? Графиня же? Графиня! Подумаешь, что Тёмного города. Роб хохотал так, что я думала, стены рухнут. А потом Смотрящий похлопал меня по плечу, едва не посадив самый настоящий синяк вместо нарисованного, заявив, что на тонкую воздушную нимфу с оленьим взглядом я никак не гожусь, даже если перестану есть. Сделал комплимент, называется. А с другой стороны… Это насколько же восприятие «дядюшкой Дереком» действительности искажено, если он болезненную худобу Норы описывал, как неземную красоту и хрупкость. Угу. Неземную. Гуманоидную никак. А на третий день меня позвали к Королю. В который раз убеждаюсь в азарте главного над всеми Просящими. Выслушав мой план, он не только дал «добро», но и сам захотел поучаствовать. С моей точки зрения, идея была банальна до невозможности, а вот для него в новинку. Ведь одно дело — распускать слухи и совсем другое, то, что предложила я.

Свой рабочий день я начала прямо у ступеней лечебницы. Ранним утром потянулись первые страждущие помощи. У кого были деньги, ночью вызывали лекарей на дом, остальные ждали, когда хорошенько рассветёт, чтобы не стать случайной жертвой Берущих.

— Подайте хоть грош… — я заунывно проголосила, жалея, что не умею, как дед Гонро, пускать слёзы по желанию. А сама тем временем совала практически под нос левое предплечье с длинным кривым распухшим швом, из-под которого вот-вот должен был прорваться устрашающего вида нарыв. Больные, вздрагивая, шарахались в сторону, а я продолжила, понизив голос до шёпота:

— Не ходите сюда, если дорого здоровье. Меня вон как «полечили», что теперь никто не берётся исправить. Последние деньги этим упырям отдала, теперь к хорошему лекарю и обратиться не на что…

Первый же больной сунул «жертве лекарского произвола» и похромал в обратную сторону. Следующая дама, охнув, погладила распухшую от явного флюса щёку, обогатила меня на целых три гроша, а семенящий за ней мужчина сразу повернул назад. Таким образом мне удалось отвадить шестерых и не сказала бы, что в ущерб для собственной персоны. Кто-то давал больше одной монетки, чем вполне покрывал гипотетический ущерб от тех, кто уходил не подав. Только спустя пару часов лекари, обеспокоенные отсутствием работы, начали поглядывать в окна, пытаясь понять, в чём дело. Я только усмехалась, подглядывая за ними украдкой. Услышав, как за моей спиной открывается вторая, внутренняя дверь, служившая защитой от сквозняков, так как первая была распахнута и запиралась лишь на ночь, быстро спустила вниз рукав, прикрывая фальшивый шов.

— Ты! Пошла прочь отсюда! Ты отпугиваешь пациентов! — прогремел недовольный голос того самого лекаря, отказавшего мне в лечении.

Я изобразила на лице максимально невинное выражение, отчего мнимые ожоговые рубцы окончательно перекосили глаз и рот, придав мне зловещий вид:

— А разве здесь стоять запрещено? Не слышала. А что люди уходят, так, видимо, вашими услугами недовольны…

Лекарь прищурился, внимательно вглядываясь, а затем завопил ещё громче:

— Я узнал тебя! Ты нарочно решила тут встать, чтобы отомстить, да?!

Надо же, какой догадливый. Ничего, я ему ещё больше «догажу» вместе с остальными Просящими.

— Убирайся, иначе стражников позову!

— Ваша воля… лекарь, — руками-то развела, а вот с места не сдвинулась. Трогать меня руками мой оппонент побрезговал, снова скрылся внутри лечебницы, послав за стражем одного из помощников. Пробегавший мимо мальчишка, подмигнул мне, дескать, следящие с безопасного расстояния наблюдатели довольны разыгранным спектаклем, но в случае чего, в обиду не дадут. Так что появления стража ждала спокойно.

Завидев местного представителя закона, лекарь выскочил на крыльцо, брызжа слюной:

— Уберите её, она тут своим видом всех пациентов распугивает! И вообще, она…она… РЯЖЕНАЯ!!!

Страж нахмурился и подошёл ко мне вплотную, намереваясь разглядеть повнимательнее. Вот только кто бы ему дал! Придерживая левой рукой повязку, которая была намотана вокруг лица, я заслонила таким образом одну сторону лица, а правой сдвинула бинты в сторону, демонстрируя шов, который весьма удачно был покрыт мазью зеленоватого оттенка. Какую выдали, такой и воспользовалась. Это красную нужно будет потом на рубец наносить, когда нитки уберут.

Стражник даже отпрянул назад, увидев такую красоту:

— Обвинениям не нахожу подтверждения.

Больше в мою сторону он не смотрел. Побагровевший лекарь попробовал было возразить, но тут встряла я:

— Мне кажется, Король будет весьма недоволен, что притесняют его подданных, пытающихся хоть как-то свести концы с концами. Особенно не имея возможности заработать на пропитание честным трудом.

По выделенному мной интонацией слову стражник сразу понял, какого именно «короля» имею в виду. Естественно, получать нагоняй от начальства из-за претензии главного Просящего, который мог урезать ежемесячный взнос в казну города, он не хотел, а потому, буркнув, что всё в порядке и впредь беспокоить его или его сослуживцев не стоит, удалился. Лекарь ещё немного потопал ногами, но ничего больше поделать не мог. Если даже стражник отказался со мной связываться…

Нет, лекарь всё-таки попытался отвлечь от меня внимание новых больных, но присутствие чрезмерно радушного эскулапа, усиленно загораживающего меня, отпугивал их ещё сильнее, чем мои причитания и демонстрация ужасной раны на руке. Итого за день лечебница потеряла тридцать четыре потенциальных пациента. Зато местные частнопрактикующие лекари обогатились ровно на такое же количество. А ближе к вечеру мой театр военных действий обогатился новыми персонажами. Из-за угла показалась парочка зажиточных горожан, причём судя по одежде, весьма и весьма, неспешно прогуливающаяся на закате. Регина была поистине великолепна: изображая абсолютную увлечённость своим спутником, в какой-то момент отчаянно вскрикнула, а затем начала падать, словно подвернула ногу. Король, как истинный джентльмен, подхватил на руки пострадавшую из-за собственной невнимательности девушку и понёс к лечебнице.

Лекарь, видимо, решил, что сможет взять реванш за их счёт, выскочил на крыльцо тут же. Не зря же целый день провёл у окошка, пока другие его коллеги и помощники занимались теми пациентами, которые уже находились непосредственно в самой лечебнице в силу состояния своего здоровья.

Проигнорировав мечущегося лекаря, Король, обратился с вопросом ко мне, аккуратно доставая грош, чтобы не уронить Регину:

— И как тут лечат? Хорошо?

— Даже не знаю, господин. Меня вот лечить отказались даже за деньги. Пришлось к другому обращаться лекарю. Вот тот хорош, правду говорю. Даже не побрезговал, пока рану зашивал. Так что, если дороги ножки вашей прелестной спутнице, подумайте…

Король метнул нахмуренный взгляд на лекаря, а затем опустил грош обратно в карман, доставая уже серебряник:

— Здоровья тебе.

Мне оставалось лишь поблагодарить щедрого господина и насладиться рвущим на своей голове волосы лекарем, пока Король с Региной на руках подзывал «случайно» проезжающего мимо Роба.

Постояв ровно до того момента, как солнце окончательно исчезло за горизонтом, я ушла. Кстати, серебряник возвращать не пришлось: таким образом Король показал, что остался весьма доволен «наказанием» лекаря.

На следующий день я снова заняла место возле лечебницы, а меж тем по городу поползли слухи, что обращаться именно в это заведение не стоит. В этом Просящие точно не участвовали. Даже желающих полечиться было гораздо меньше, чем накануне, хотя население Гренхолда вполне допускало поток около полусотни в день. На третий даже мне нечего было собирать, поэтому, откровенно поскучав несколько часов кряду, собралась уйти перекусить и не возвращаться. Как потом рассказывал Том, лекарь чуть ли не насильно пытался затащить в лечебницу хоть кого-нибудь из Просящих, чтобы тот или та передали остальным, что их там ждут и даже готовы первую помощь оказать безвозмездно за то, чтобы потом постояли у крыльца или упоминали, где их вылечили.

Это только спустя некоторое время я узнала, что лекаря, сгубила, по сути, собственная жадность, когда он уговорил ликвидировать «бедное» крыло, в котором обычно оказывали помощь Просящим и обнищавшим горожанам, и сделать ставку на более обеспеченных. Зато урок усвоил хорошо, вернув всё как было.

Я около месяца выполняла поручение Короля, прежде чем получить новое. Потихоньку я втянулась в новую жизнь, продолжала совершенствоваться в искусстве гримирования, а по вечерам с удовольствием делилась своими достижениями и идеями с дедом Гонро, пока мы с ним вместе готовили ужин. Даже «призрак дядюшки Дерека» канул в небытие и не больше не беспокоил в кошмарах.

Новое задание состояло в том, чтобы присматривать новые места, куда можно передвинуть или поставить Просящих с точки зрения перспективности. Несмотря на то что теперь свободно могла чередовать дни «стояния» с хождением по городу, выкупила два дня, чтобы заказать для деда Гонро кровать, а затем попросить знакомых Просящих её сколотить уже в жилище. Всё-таки осень на носу. Ещё радовалась, что к тому моменту, когда на Гренхолд снова опустилась жара, швы были сняты, а рубец почти исчез, превратившись в полосу. Я как раз возвращалась от того самого лекаря, к которому отвёл Король, когда почувствовала на себе пристальный взгляд. Но даже обернуться не успела, как на плечо опустилась рука, а позади раздалось:

— Не кричи…

Так как мой новый образ предполагал наличие палки, исполняющую роль трости, наугад замахнулась ей назад. Вот только убежать не удалось — на голову обрушился удар, и свет перед глазами померк.