Жена на полгода

39.

Лорнет лежал рядом с ней — именно на нём отразился свет моего магического фонаря. У Абелии с детства было слабое зрение, но родители не разрешали ей пользоваться ни пенсне, ни лорнетом, полагая, что подобные инструменты помешают ей выйти замуж. И когда после свадьбы я подарил ей лорнет, ее радости не было предела. Она любила читать и получила возможность предаваться этому занятию без прежних сложностей. Она научилась пользоваться им без стеснения и расплакалась как ребенок, когда одна из линз разбилась. Я в тот же день отправил Барруа в столицу за новым лорнетом.

Воспоминания ранили больнее, чем шпага, и я отступил назад, не в силах более находиться в душной каморке.

Я знал, что в замке было много потайных комнат и ходов, и о некоторых из них никому из нынешних его обитателей известно не было. Но откуда об этой комнате узнала Абелия? И зачем ей понадобилось сюда приходить?

Вопросов было много, но ни на один из них ответить она уже не могла.

Месье Тьери — офицер из следственной канцелярии — прибыл на следующий день.

Это был немолодой уже человек, выказавший нам уважение ровно в той степени, в которой он мог себе это позволить. Он осмотрел останки Абелии, изучил механизм, приводивший в движение дверь в тайную комнату, побеседовал со слугами. При этом меня и моего отца он допросить не пожелал. Как не соизволил и сесть с нами за один стол, попросив принести еду в отведенную ему комнату.

Впрочем, его желание поесть в одиночестве я вполне понимал — обстановка в столовой за обедом была гнетущей.

Отец негодовал, обвиняя во всём случившемся саму Абелию, проявившую, по его мнению, ненужное любопытство. Мартин напомнил ему, что для открытия дверей требовалось как минимум два человека, а значит, она была там не одна, но его светлость гневно возразил, что сам он в детстве легко проворачивал подобные штучки, приставляя к стенным панелям в нужных местах тяжелые стулья. Селеста за всю трапезу не произнесла ни слова, но глаза ее были покрасневшими от слёз.

Но больше всего, как ни странно, меня волновало отношение Айрис — она старательно избегала смотреть в мою сторону, и это задевало и даже пугало меня.

Я мог ее понять, но от того, что я понимал, это не становилось менее обидным. Все остальные, сидевшие за этим столом, знали меня давно, и от того, что случилось в эту ночь, их отношение ко мне не могло перемениться. Она же была знакома со мной меньше месяца и знала меня не с самой лучшей стороны.

И вот казалось бы — она была для меня человеком посторонним, и я мог бы пренебречь суждением той, с которой оказался связан договором всего на полгода.

Но нет я хотел, чтобы она хотя бы взглянула на меня, поддержала словом или улыбкой.

Когда мы уже поднимались из-за стола, Селеста спросила:

— Что теперь будет? Снова начнется следствие?

— Разумеется! — несколько громче необходимого откликнулся Дюпон.

Он хотел продолжить свою мысль, но отец не позволил ему этого сделать.

— Чушь! Все сроки для следствия уже вышли! Какой резон ворошить прошлое?

Уверен, маркиз Вебер меня поддержит.

А вот в этом я совсем не был уверен. Мы уже отправили к его светлости слугу с письмом и ожидали прибытия маркиза в самом скором времени. Но в том, что он захочет узнать, что случилось с его дочерью, даже если для этого придется отвечать на множество каверзных вопросов следователя, я не сомневался.

— Если следователь окажется слишком ретив, я обращусь к его начальству, —заявил отец, но это было настолько неуместно, что я поморщился. Но это не возымело на отца никакого действия, и выходя из комнаты, он продолжал говорить о том, что Лефевры вхожи к самому королю, и с этим следует считаться.

Месье Тьери пожелал допросить меня только вечером — мы разговаривали в кабинете, и я впервые сидел не за своим письменным столом. Я словно был гостем в собственном кабинете, и это, вкупе с пронзительным и недоверчивым взглядом следователя, заставляло меня нервничать куда больше требуемого.

— Подтверждаете ли вы, ваша светлость, что женщина, обнаруженная в тайной комнате в восточном крыле вашего замка — это ваша первая супруга Абелия Вебер?

— Да, подтверждаю, — мой голос прозвучал слишком хрипло, и я прокашлялся. —рядом с ней был ее лорнет, и одета она была в платье, которое шилось перед ее последним визитом в столицу.

Я хорошо помнил, как Абелия перед поездкой в Версен выбирала ткань на платье —она не любила ярких нарядов и в итоге остановилась на бордовом бархате.

— Ну, что же, — кивнул месье Тьери. — Мадемуазель Ганьер, мадам Томази и ваш дворецкий сказали примерно это же.

А что еще он хотел услышать? Опознать Абелию по самим останкам было уже невозможно. И мне было тяжело думать о том, что Селесте и Каринн тоже пришлось отвечать на эти ужасные вопросы.

— Прежде вы утверждали, ваша светлость, что ваша жена покинула замок, намереваясь отправиться в монастырь. Но теперь, в свете вновь открывшихся обстоятельств вы, быть может, желаете переменить свои показания?

Он говорил почти доброжелательно, но я понимал, что это — всего лишь желание заманить меня в ловушку.

— Нет, не желаю, - я покачал головой. — Всё то, что я говорил прежде, является правдой.

— Но вы же понимаете, ваша светлость, что сейчас мы уже знаем, что ее светлость, не покидала замок. Кто-то заманил ее в восточное крыло и хладнокровно оставил умирать в каменном мешке. Надеюсь, вы не станете утверждать, ваша светлость, что ваша жена была чрезмерно любопытна или мечтала, как месье Дюпон, найти старинный клад?

Я вынужден был признать, что на Абелию это было не похоже.

— Я не сомневаюсь, — продолжил месье Тьери, — что ваш адвокат будет настаивать на том, что ее светлость могла прийти туда одна и открыть комнату, подперев чем-то ту панель, на которую следовало надавить. Но вы же понимаете, что даже если она вошла в тайную комнату сама, а потом случайно или по глупости нажала закрывающий дверь рычаг, то кто-то из слуг должен был обратить внимание на подпорку у панели и сказать об этом вам — тем более, что маркизу искали по всему замку. Конечно, сейчас ваш отец может заставить кого-то из горничных или лакеев заявить, что всё было именно так, и что подпорка была, но они не посчитали это важным. Но сразу хочу сказать, что подобная ложь лишь усугубит ваше положение.

Более того — чтобы не тратить время на обсуждение ложных версий, я сообщаю вам, что осмотр места преступления, — эти слова он особо выделил голосом, — дает нам основания утверждать, что ваша жена вошла в тайную комнату не сама — ее туда втащили. Наверняка к тому моменту она уже была без сознания или даже мертва. А поскольку убийца полагал, что о тайной комнате никому не известно, он даже не потрудился скрыть следы своего преступления.

Из всего того, что он сказал, я ухватился лишь за несколько слов:

— Так вы думаете, что Абелия могла быть мертва, когда попала туда?

Он кивнул.

— Возможно, более точно причину ее смерти сможет установить наш судебный врач.

Не удивлюсь, если ее отравили.

Как ни странно, но это предположение показалось мне почти благом. Мне невыносимо было думать о том, что Абелия металась в каменной ловушке, пытаясь докричаться до слуг, а потом медленно и мучительно умирала от голода или от удушья.

— Нет никаких признаков того, что ее светлость пыталась выбраться оттуда. Судя по всему, всё время, что она провела там, она не двигалась. А теперь скажите, ваша светлость, — следователь подался вперед как завидевшая добычу охотничья собака, — кто еще, кроме вас, мог знать о существовании этой комнаты?

Я сжал ладони так, что костяшки пальцев побелели, и холодно ответил:

— Я понимаю, господин следователь, что вы не поверите мне, что бы я ни говорил.

Но я даю вам слово, что именно об этой комнате я не знал. В этом замке еще много мест, что остаются тайными для всех, в том числе и для хозяев. Чистая случайность, что мой кузен наткнулся именно на эту комнату.

Месье Тьери усмехнулся:

— Разумеется, ваша светлость, это чистая случайность. Но согласитесь, очень неприятная для вас. И я надеюсь, вы понимаете, что я просто вынужден задержать, вас на некоторое время — чтобы вы не смогли оказать влияние на ваших слуг и друзей. Если я не сделаю этого, боюсь, общественность будет возмущена - на сей раз оснований для вашего задержания более чем достаточно.

Я не был удивлен. К этому всё шло еще тогда, когда погибла Габриэлла. И я не собирался требовать особого к себе отношения или подключать свои связи, чтобы поставить месье Тьери на место. Он был прав — вокруг смертей моих жен было слишком много странного, чтобы можно было этого не заметить. И сам я слишком долго старался закрывать на это глаза. Именно мое бездействие, возможно, привело к тому, что мои жены лишились жизни.

И сейчас я беспокоился на за себя — за Айрис.

Мы вышли из кабинета вдвоем, но за дверью к нам присоединились еще два человека в невзрачных темных одеждах. Я увидел, как к нам метнулся отец, изрыгавший проклятия и обещавший дойти до самого министра юстиции, но встретив его взгляд, только покачал головой, призывая его остановиться. Он замер, на месте, и руки его бессильно опустились. Впервые в жизни я увидел слёзы на его глазах.

Селеста тоже плакала. Ей не позволили подойти ко мне, и она махнула мне рукой с лестницы. Я чуть наклонил голову, приветствуя их всех.

— Я положил в саквояж сменную одежду, ваша светлость, — сказал Барруа, и я поблагодарил его улыбкой.

— Позвольте мне поговорить с женой, — я обернулся к следователю, и тот не возразил.

Айрис стояла у дверей — взволнованная и какая-то особенно красивая в простом сером платье. Она не подбежала ко мне, не бросилась на шею, да я этого и не ожидал. Но когда я сам подошел к ней и взял ее ладонь в свою, она не отдернула руку.

— Айрис, я не делал этого, что бы там кто ни говорил и ни думал. Не знаю, сумею ли я доказать свою невиновность, но больше всего меня сейчас беспокоит то, что я ‘оставляю вас одну. Прошу вас — будьте осторожны!

В её глазах не было слёз, но они были темнее, чем обычно - так темнеет голубое небо перед самой грозой. Она выслушала меня молча, и когда я задержался еще на мгновение, ожидая ответа, кивнула. Я не знал, что означал этот кивок — ее согласие с моей просьбой или то, что она верила мне, но когда я уже готов был продолжить путь, ее пальцы дрогнули, и я ощутил ответное пожатие — легкое, но такое важное для меня.