Жена на полгода

30.

В этот вечер мы ужинали все вместе. Мы с Селестой предпочитали поглощать пищу молча, а вот мужчины разговаривали много и на самые разные темы. Я надеялась, что они пустятся в воспоминания, но нет — беседа касалась преимущественно текущих политических вопросов.

Месье Дюпон, хоть и силился делать вид, что принадлежит к высшему обществу, на самом деле был в него не вхож, а потому говорить так запросто о короле, его высочестве и прочих важных персонах не мог. Но зато он охотно поддакивал всему тому, что изволил говорить герцог Лефевр и, похоже, жадно впитывал каждое его слово, чтобы потом, при случае повторить всё это в том кругу, где он вращался.

Коснулся разговор и готовящейся военной экспедиции к Дальним островам, и это был единственный вопрос, по которому герцог и месье Дюпон разошлись во мнениях — Лефевр полагал это мероприятие слишком опасным и потому безрассудным, а его племянник всячески поддерживал решение его величества.

Первой из-за стола поднялась мадемуазель Ганьер. Затем я. Как ни странно, но маркиз предпочел выйти из столовой вместе со мной, предоставив возможность, отцу и кузену продолжить беседу. И когда мы отошли от дверей на приличное расстояние, его светлость спросил:

— Не возражаете, моя дорогая, если эту ночь мы проведем вместе?

Я хотела съязвить и отчитать его за подобное предложение, но вовремя сообразила, что это — одно из условий договора, и теперь, когда в замке появился посторонний человек, нам следует показать всем, что мы отнюдь не пренебрегаем супружескими обязанностями.

Подумав об этом, я почувствовала жар на щеках и отвернулась, чтобы маркиз не заметил моего смущения. Но судя по его короткому смешку, это всё-таки от него не ускользнуло.

— Конечно, дорогой! Я приду к вам через четверть часа.

Он поцеловал мою руку, и мы разошлись по своим апартаментам. Оказавшись у себя, я велела Камиле подать мне шелковую сорочку и парчовый халат и сообщила, что эту ночь проведу в спальне мужа.

— И это правильно, ваша светлость! — одобрительно кивнула горничная. — На вашем месте я старалась бы так поступать как можно чаще. Говорят, вода камень точит.

Если его светлость привяжется к вам за это время, то уже не сможет с вами расстаться. Мне Жак сказал, что за обедом его светлость так на вас смотрит, так смотрит!

Я фыркнула. Ох, уже и сказочник этот Жак! Но отчего-то эти слова весьма польстили моему самолюбию. И всё-таки я возразила:

— Нам с маркизом совершенно ни к чему привязываться друг к другу. Это —временный брак, и он не может иметь продолжения.

Но Камила в этот вечер была настроена крайне романтично.

— А я слыхала, ваша светлость, что иногда такие браки становятся очень даже настоящими. Матушкина знакомая как-то рассказывала, что ее племянница как раз вот так стала женой сержанта королевской гвардии. Сначала побыла у него в гарнизоне временной женой, а потом, когда он в отставку вышел, он уже не захотел с ней расставаться. Вы, поди, и сами знаете, что временный брак нетрудно сделать настоящим — нужен только пройти через церковный обряд.

Формально сделать это было действительно нетрудно, но на самом деле такие случаи были крайне редки. И уж меньше всего такую практику можно было применить к нам с маркизом.

Камила поняла это и сама и вздохнула:

— Я понимаю, что его светлость не сможет сделать вас своей настоящей супругой, но такие важные господа часто, помимо официальной жены, имеют еще и даму сердца. Так почему бы вам такой дамой не стать? По моему разумению, маркиз Ренуар стоит того, чтобы держаться за него обеими руками в любом статусе.

Я не останавливала ее только потому, что ее разглагольствования отвлекали меня от собственных беспокойных мыслей. Никогда прежде я не оставалась наедине с мужчиной, тем более — ночью. И хотя я не боялась, что его светлость нарушит уговор и покусится на мою честь — это было не в его интересах, — сама ситуация была довольно щекотливой.

И потому, когда я переступила порог его спальни, дрожь пронзила всё мое тело.

— Вы замерзли? - удивился маркиз.

Я покачала головой, ругая себя за такое проявление страха. Мне совсем не хотелось, чтобы маркиз считал меня истеричкой.

Кровать и в самом деле была огромной, и это несколько подбодрило меня. Если мы расположимся на разных ее сторонах, то, пожалуй, не сумеем друг друга коснуться даже случайно.

— Прошу вас, располагайтесь! — сказал хозяин. — И советую вам хорошенько выспаться — бал потребует много сил. С каждым из гостей потребуется перекинуться хотя бы несколькими ничего не значащими фразами. При этом ты понимаешь, что они приехали сюда отнюдь не из дружеского к тебе расположения, а чтобы было что потом обсудить. Замок Ренуар — источник местных домыслов.

— Но если вы относитесь к балам подобным образом, — я осторожно села на краешек кровати, — то зачем вы вообще устраиваете их? Тратить столько времени и денег только для того, чтобы обеспечить кого-то поводом для сплетен?

Он усмехнулся:

— Верность традициям. К тому же, это еще и способ развлечь самого себя. Может быть, вам тоже понравится наблюдать за гостями — среди них попадаются весьма забавные особы.

Я легла спать, не снимая халата. Остаться в тонкой сорочке рядом с чужим для меня мужчиной было решительно невозможно. Впрочем, и сам маркиз снял только свой камзол. Темноту комнаты разрезал только неяркий свет одного магического кристалла.

Когда я шла сюда, мне казалось, что я не смогу заснуть, но, как ни странно, я провалилась в сон, как только моя голова коснулась подушки.

Но проснулась я раньше, чем наступило утро — от шума за окном. Что-то стукнуло по карнизу, и я вздрогнула и открыла глаза.

Этот звук разбудил и маркиза — его светлость вскочил раньше, чем это сделала я.

Секунда - и в его руках оказалась шпага. Он что, держал ее возле кровати?

Он подошел сначала к одному окну, потом — к другому. Но, кажется, на улице всё было спокойно. По движению его руки в комнате вспыхнули еще несколько магических фонарей, и стало светло.

— Должно быть, это снег упал с крыши, — Ренуар попытался улыбнуться, но я видела — он был встревожен.

И эта шпага, что была под рукой. Чего он боялся в собственном доме, в окружении родных и преданных ему слуг?

И я только сейчас подумала о том, что всё-таки существует пусть и малое, но вероятие того, что маркиз невиновен. И если это так, то его страх вполне объясним.

Но если он не был замешан в гибели своих жен, то почему он вел себя так безучастно? Почему не сделал ничего, чтобы их защитить?

— Простите, я вас разбудил, — он положил шпагу на пол и сделал несколько глотков воды прямо из кувшина, что стоял на столе.

— Ничего страшного, — ответила я. И, может быть, не стоило спрашивать его об этом, но я не смогла промолчать. — А вы никогда не думали, ваша светлость, что смерти ваших жен были отнюдь не случайны?