Жена на полгода

26.

Старшая повариха мадам Мелиса оказалась невысокой, румяной и очень словоохотливой женщиной. Я спустилась к ней на кухню после обеда, когда она уже была свободна от своих обязанностей, ибо за ужин отвечал обычно месье Бонифас. Конечно, посещение кухни хозяйкой замка было делом не совсем обычным, но на этот раз это было оправдано — близился тот самый «сладкий вечер», для которого каждая из проживавших или работавших в замке женщин должна была испечь что-то вкусное, и я подумала, что будет неплохо узнать подробности этого действа.

— Прошу вас, ваша светлость, садитесь вот сюда! — повариха обмахнула табурет своим передником. — Простите, у нас тут жарко и шумно.

Кухня была огромной, и мы расположились в той ее части, где было относительно спокойно. На противоположной стороне высокий мужчина в белоснежном колпаке зычным голосом отдавал распоряжение снующим туда-сюда поварятам.

— Не обращайте внимания на месье Бонифаса! — не преминула уколоть соперника мадам Мелиса. — Он слишком много кричит и не умеет распорядиться так, чтобы его поняли с первого раза. Наверно, ваша светлость, вы пришли, чтобы узнать насчет завтрашнего сладкого вечера? О, этой традиции в замке уже много сотен лет! В такие дни все здешние женщины без всякого разбора сословий собираются вот тут, на кухне, чтобы к вечеру приготовить печенье, пироги или пирожные.

— Но что же делать тем, кто не умеет готовить? — задала я вопрос, который давно уже крутился у меня на языке. — Вы помогаете им?

Но мадам решительно и даже с некоторым торжеством замотала головой:

— Ни в коем разе, ваша светлость! Ежели какая-то из знатных дам никогда прежде не делала ничего подобного и не знает, с какой стороны подступиться к продуктам или к печи, то я, конечно, подскажу, где взять муку, масло или противень. Но во всё остальное вмешиваться мне непозволительно.

— А если кто-то испечет то, что никто не захочет даже попробовать? — я представила себе такую ситуацию, и мне стало нехорошо. — Разве над таким кондитером не станут насмехаться? Вы только подумайте, как это будет обидно, а ведь речь идет о праздничном вечере!

Мадам Мелиса сочувственно покивала головой:

— Не без этого, ваша светлость. Бывает и такое. Но эта традиция идет из глубины веков — однажды, после двадцатилетней войны, в замке не осталось никого из прислуги, и хозяйка вынуждена была готовить еду сама. С тех пор и повелось показывать свое кулинарное мастерство несколько раз в год, по большим праздникам. Поначалу в такие дни готовили и супы, и жаркое, но благородным дамам не очень хотелось пачкать свои ручки мясом и рыбой, вот и свелось всё в итоге к пирогам да печенью. Ну, а если над кем-то посмеялись раз, так будет ему урок. И коли женщина не глупа, так он пойдет ей впрок и заставит к следующему празднику научиться печь хотя бы самые простые вещи.

Я поблагодарила ее за столь поучительный рассказ. Говорить сейчас на тему, которая волновала меня куда больше, было сейчас невозможно — слишком много, народа было на кухне, и я решила, что приглашу мадам Мелису в свои апартаменты после «сладкого вечера» — вот тогда и расспрошу ее про ее бывших хозяек.

На следующий день с кухни были изгнаны все лица мужского пола. Кто-то из женщин начал готовить свои шедевры прямо с утра, я же сказала, что появлюсь там к обеду — мне хотелось, чтобы яблочный пирог, который я собиралась готовить, был подан к столу еще теплым.

— Ах, ваша светлость, поглядели бы вы, что там творится! — делилась со мной впечатлением Камила. — Повсюду рассыпаны мука и сахарная пудра. Мадам Мелиса так сердится! Говорит, что мы перевели уже двухнедельную норму продуктов. А уж как она трясется над дорогими специями! Но я их не трогала, ни-ни.

Для моей лепешки требовалось только самое простое. Уж не знаю, что там у меня получилось, но я велела Жаку непременно ее попробовать, а то и съесть всю целиком — даже если вкус у нее будет самый противный.

Я похвалила горничную за находчивость, а сама еще раз мысленно перечислила ингредиенты, что требовались для моего пирога. Этот пирог мы часто пекли дома на праздники, и он выходил у меня превосходным. Но то — на знакомой кухне, в окружении близких мне людей, которые всегда готовы были поддержать, подсказать. Я вспомнила, как Габи учила меня его печь — я тогда была еще ребенком, и чтобы замесить тесто на столе, мне приходилось вставать на низенький табурет.

Это был пирог без изысков (на дорогие продукты у нас не было денег), но с изюминкой, которая отличала его от прочих и приводила в восторг тех, кто пробовал его впервые.

Я пришла на кухню, когда большинство женщин уже приготовили свои шедевры и вернулись к обычной работе. У плиты я застала только мадемуазель Ганьер и мадам Мелису, которая наблюдала за девушкой с плохо скрытым превосходством.

А Селеста от такого внимания еще больше терялась и нервничала.

Девушка собиралась готовить пирожное из запеченных взбитых с сахаром яиц, но, когда по ее просьбе повариха принесла яйца из ледника, я покачала головой.

— Пусть они прежде немного побудут в тепле — так они лучше взобьются. И миску нужно хорошо протереть — чтобы там не осталось ни следа жира.

Мадемуазель поблагодарила меня за совет и удалилась, сказав, что вернется сюда через час, а мадам Мелиса странно хмыкнула. Но я забыла о них, как только взялась за свой пирог. Мне нужны были яблоки, сахар, мука, масло, немного лимона и шоколада. И да — сыр из сыворотки! Именно он придавал пирогу изысканный и необычный вкус.

Я почистила яблоки, мелко порезала их и смешала с лимонным соком и сухарями.

Отдельно взбила сыр с сахаром, яйцами и маслом. Добавила к сыру муку, шоколад и яблоки.

Чтобы запечь пирог, требовалось чуть больше получаса. Я подумала, что это —прекрасная возможность пообщаться со старшей поварихой тет-а-тет, но на кухню вернулась Селеста. Чтобы ей не мешать, я села чуть в стороне.

Запах, что шел из духовки, будил во мне воспоминания, и мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть выступившие на глазах слёзы. Как мне хотелось бы, чтобы Габриэлла сейчас была рядом — чтобы мы готовили этот пирог вместе, а потом угощали им всех вокруг и радовались, получая в ответ возгласы удивления и восторга.

— Славный получился пирог, ваша светлость! — похвалила меня мадам Мелиса, когда мы достали противень из печи. — Я поставлю его в самый центр стола.

Так она и поступила, и когда я пришла в столовую залу, где на огромном столе уже стояли всевозможные вкусности, то именно мой яблочный пирог занимал почетное место. Здесь были и простое печенье, и сырные лепешки, и пироги со всевозможными начинками, и даже красивейшее пирожное с башнями из взбитых сливок (наверняка, плод трудов самой мадам Мелисы).

И хотя я была уверена в качестве своего пирога, наблюдать за тем, как мужчины начали пробовать его, было крайне волнительно. Поскольку именно этот пирог был выделен на столе особо, ни для кого не было секретом, кто его пек.

Но вот его попробовал месье Томази, и по тому, как его лицо осветила мягкая и одобрительная улыбка, я поняла, что он произвел на Даниэля впечатление. А вот герцог Лефевр мой пирог демонстративно обошел стороной, но я была к этому готова.

Женщинам тоже не воспрещалось поучаствовать в дегустации, и я отдала должное и пирожному мадам Мелисы, и меренгам мадемуазель Селесты, и даже лепешке Камилы, большую часть которой уже героически запихал в себя лакей Жак.

Маркиз Ренуар припозднился, но когда он вошел в залу, все почтительно расступились, пропуская его к столу. Он тоже, как и большинство присутствующих, предпочел начать с моего пирога.

Я замерла, когда первый кусочек исчез у него во рту, и приготовилась к тому, чтобы принимать очередную восхищенную похвалу. Но нет — на лице его светлости появилось выражение не восторга, а ужаса. Он вздрогнул, резко поставил тарелку на стол и вышел из комнаты, не произнеся ни слова.

В пирог попало что-то, чего не должно было там быть? Это была первая мысль, что пришла мне в голову. Быть может, уголек или твердый орех, который попался маркизу на зуб? Ведь если бы его светлости просто не понравился вкус пирога, то вряд ли он стал бы демонстрировать это столь оскорбительным образом.

Достаточно было свести всё это к шутке и переключиться на другие лакомства.

Я так и стояла в стороне — растерянная, ничего не понимающая, с трудом сдерживая слёзы, — до тех пор, пока ко мне не подошла Селеста.

— Не переживайте так, ваша светлость, — тихо сказала она. — У вас получился отличный пирог! Я сама только что его попробовала.

— Отличный? — горько усмехнулась я. — Настолько отличный, что маркиз не смог проглотить более одного кусочка?

— О, ваша светлость, поверьте, это не имеет к вам никакого отношения! — она тоже, как ни странно, заметно нервничала. — Это давняя история, и лучше вам ее не знать. И не сердитесь на его светлость — уверяю, он совсем не хотел вас обидеть.

— Не хотел, но обидел, — возразила я. — И если мой пирог оказался настолько плох, то лучше бы его светлость сказал мне это в лицо.

— Да нет же, Айрис! — мадемуазель Ганьер впервые назвала меня по имени — должно быть, от волнения. — Ваш пирог превосходен! Но он настолько необычен, что напомнил и его светлости, и мне еще один такой же праздник. Ах, мне не хотелось бы говорить об этом, простите!

Но я посмотрела на нее столь требовательно, что она сдалась:

— Несколько лет назад точно такой же пирог — с сыром и яблоками — приготовила в замке другая женщина. Я тогда еще подумала, что это очень странный рецепт. Я и подумать не могла что можно вот так соединить сыр и яблоки и получить такой замечательный вкус.

— Другая женщина? - мой голос дрогнул. - И кто же это был?

Я уже догадалась обо всём сама, но всё-таки хотела услышать подтверждение из уст Селесты. И она, после некоторых колебаний, всё-таки сказала:

— Это была Габриэлла, одна из жен его светлости.