Жена на полгода

35.

Я не знала, что это было — случайность или чей-то умысел. Но что-то слишком много случайностей было в этом деле.

— Вы видели? — мой голос дрожал. И не только голос — я вся дрожала и совсем не от холода. — Мне показалось, там кто-то был.

Маркиз посмотрел наверх и покачал головой:

— Я не заметил, но не удивлюсь, если вы окажетесь правы. К сожалению, кто бы там ни был, он успеет спуститься быстрее, чем мы поднимемся туда — и на чердак, и на крышу ведут несколько лестниц.

Это я понимала и сама — злоумышленник (если он всё-таки там был) уже наверняка как ни в чём ни бывало сидит у себя в комнате.

— Но я расспрошу слуг, — пообещал Ренуар, — может быть, они видели, как кто-то. поднимался на чердак или спускался оттуда.

— А ваш кузен уже покинул замок? — Мартин Дюпон по-прежнему казался мне самой подходящей кандидатурой на роль преступника — слишком весомый мотив у него был.

— Нет, он всё еще здесь. Завтра я устраиваю большой праздник в Монтерси – с музыкой на Ратушной площади и фейерверком — так что некоторые гости задержались здесь на пару дней. Но, знаете, Айрис, я много думал о нашем с вами прошлом разговоре и теперь с уверенностью могу заявить, что Мартина точно не было в замке, когда исчезла Абелия. Мы тогда находились в ссоре, и он не приезжал даже на нашу свадьбу. Но довольно разговоров! Вы вся дрожите — вам следует немедленно переодеться и согреться у камина. И пусть ваша горничная не отходит от вас ни на шаг. Велите ей ночевать в ваших апартаментах и на ночь заприте дверь. И еще, Айрис — никуда не ходите одна. Если вам захочется отправиться на прогулку, сообщите мне, и я буду вас сопровождать. Не знаю, что здесь происходит, но до тех пор, пока мы это не выясним, следует быть предельно осторожными.

Мы пошли ко крыльцу, и я чувствовала себя так дурно, что предпочла опереться на руку Ренуара. А когда мы поднимались по ступенькам, его светлость сказал:

— Поверьте, Айрис, я совсем не хотел подвергать вас опасности. Но теперь я уже жалею, что втянул вас в эту историю. Возможно, будет лучше, если мы расторгнем наш брак досрочно. Разумеется, вы получите всё то, что предусмотрено договором.

— Давайте поговорим об этом завтра, ваша светлость. Сейчас я не способна рассуждать здраво.

Он понимающе кивнул, проводил меня до моих апартаментов, и ушел только тогда, когда на звук колокольчика прибежала Камила.

Горничная помогла мне переодеться, усадила перед камином и принесла горячего чаю с мёдом. Она всё хлопотала и хлопотала вокруг меня, пока я не велела ей молча посидеть в соседней комнате — мне хотелось подумать.

Я боялась делать записи на бумаге, поэтому список всех подозреваемых вела только мысленно, и сейчас мне было решительно необходимо изучить его более основательно.

Если память не подвела маркиза, Мартина Дюпона нельзя было обвинить в исчезновении первой жены его светлости, и если исходить из того, что дела всех четырех жен были связаны, то кузена Ренуара следовало исключить из этого списка. Но что-то мешало мне это сделать.

А что, если пропажу Абелии следовало отделить от всего остального? Быть может, она на самом деле ушла из замка сама, а потом заблудилась в горах, упала в пропасть или была растерзана дикими зверями.

Более того — и гибель Нинон Ландре могла быть случайной. Не рассчитала свои силы, заплыла слишком далеко.

А вот уже потом кто-то очень умный и хитрый мог додуматься использовать эти случаи в своих интересах и придумал легенду о проклятии Лефевров. Нужно было лишь рассказать об этом нескольким особо любящим посплетничать светским кумушкам, и дело сделано. Возможно, этот человек надеялся, что это удержит барышень от брака с маркизом, но когда тот женился в третий раз, этому человеку пришлось действовать уже самому, не полагаясь на случай. Я не знала, как можно было убедить Эдит пойти в старую башню, а Габи сесть на лошадь, но как-то ему это удалось.

И если всё было именно так, то сбрасывать Дюпона со счетов нельзя было ни в коем случае — ведь именно он утверждал, что читал о проклятии Лефевров в старинной книге.

Но если это был он, то зачем ему покушаться на меня? Он знает, что наш с маркизом брак — временный. Я задала себе этот вопрос и сама же ответила на него. Ему нужно поддерживать версию о проклятии Лефевров! Это удержит благородных девиц от желания стать маркизой Ренуар.

Хотя у меня были и другие подозреваемые, о которых, правда, я не могла рассказать маркизу, боясь, что он примет меня за сумасшедшую.

Под номером два в моем списке шла мадемуазель Ганьер. Да, мадемуазель была слишком слаба, чтобы убивать кого-то своими руками, но этого и не требовалось —нужно было лишь побудить жен маркиза сделать то, что привело их к гибели. Что, же касается мотива, то им могли быть сильные чувства, испытываемые Селестой к Ренуару. Я не была уверена в этом, но находясь столько лет рядом с привлекательным и умным мужчиной, было совсем нетрудно в него влюбиться.

Рассчитывать на брак с ним в обычных обстоятельствах она не могла — для него такой брак стал бы мезальянсом. Но если бы никто другой уже не соглашался выйти за него замуж, то, быть может, он и обратил бы свой взор на ту, что всегда была предана ему.

Под номером три я записала Даниэля. Да, это было подлостью с моей стороны, но я всего лишь пыталась быть объективной. Мадам Томази так долго находилась рядом и с маркизом, и с его отцом, что это было трудно объяснить обычной привязанностью. Быть может, ее когда-то связывало с герцогом Лефевром нечто, большее, чем желание быть полезной его сыну. И не мог ли Даниэль тоже быть сыном герцога? Конечно, бастард не мог претендовать на титул, но если бы с Ренуаром что-то случилось, Лефевр мог признать своего незаконнорожденного ребенка, и тогда ситуация менялась. Впрочем, я надеялась, что эта версия окажется ложной — я испытывала симпатию к месье Томази.

К тому же, если преступником был именно Даниэль, то ему куда проще было бы (раз уж он решился на убийство) погубить самого Ренуара, а не нескольких его жен.

Прежде я полагала, что этому могло мешать заклинание отката, о котором прочитала в книге, но если маркиз не обманывал, то способность использовать это заклинание передавалась в семье его матери только по женской линии, и он ею не обладал. А значит, и месье Томази, и даже месье Дюпон, возжаждав титула, могли пойти по более простому пути. Но почему-то не пошли, и всё это снова возвращало меня к мысли о Селесте.

Впрочем, в этом списке были и другие люди. Например, маркиз Вебер, пожелавший отомстить за исчезновение дочери — в таком случае его внешняя приветливость, была всего лишь напускной. Или отец Нинон Ландре, который, не добившись официального правосудия, мог решить осуществить его сам.

Не исключала я и того, что Абелия могла быть жива. Быть может, она не исчезла, а сбежала с другим мужчиной, но разочаровалась в том и вернулась в замок. А тут обнаружила, что место маркизы уже занято, и от этого у нее помутился рассудок.

Не исключала я всё-таки и мадемуазель Шамплен, хотя эта версия и не казалась мне убедительной.

А еще в списке могла оказаться любая из молодых служанок, которая захотела отомстить за то, что когда-то Ренуар ее соблазнил, а потом бросил. Или, напротив, кто-то из слуг, чью жену, дочь или сестру маркиз обесчестил.

Я так и заснула в кресле у камина и проспала до самого ужина.