Жена на полгода

18.

Мадам Преваль пришла в восторг от новости о моем временном браке с маркизом.

Она пожелала мне всего наилучшего и посоветовала получить от этого союза как можно больше приятностей.

А когда мадемуазель Тьери ядовито усмехнулась: «Ну, вот и вы, мадемуазель Мюссон, не посчитали зазорным кому-то продаться», наша хозяйка дала ей решительный отлуп:

— Не думаете же вы, дорогая Арлет, что выйти замуж за маркиза и выйти замуж за низшего офицера на дальней пограничной заставе — это одно и то же? Как можно сравнивать одного из первых вельмож страны и, уж простите великодушно, мужлана, привыкшего разговаривать только со своими солдатами?

Это прозвучало несколько грубовато, но, похоже, маркиз Ренуар был любимчиком всего Монтерси, и жители городка готовы были броситься в бой за своего сюзерена.

— И, тем не менее, через несколько месяцев, после того как закончится срок действия договора, и меня, и мадемуазель Мюссон ожидает одно и то же — скучное одиночество, скрашивать которое можно будет лишь воспоминаниями о наших недолгих браках, — возразила моя соседка.

Я участия в этом споре не принимала — если бы мадемуазель Тьери знала, что толкнуло меня на этот брак, она воздержалась бы от сравнений.

— Вот уж нет, дорогуша, — продолжала стоять на своем мадам Преваль, — эти шесть месяцев Айрис проведет в настоящем замке. И неужели вы думаете, что его светлость допустит, чтобы его, пусть и временная, жена хоть кому-то уступала своими нарядами и драгоценностями? Поверьте — она, как и его настоящие жены, будет ездить в карете с гербом и есть с фарфоровых тарелок.

Мадемуазель Тьери рассмеялась:

— Вот уж, право, ей бы лучше ничуть не походить на его предыдущих жен — не то она закончит столь же печально. Ведь всем известно, что над Лефеврами нависло.

проклятие, и именно поэтому его светлость вынужден был заключить хотя бы такой брак. Да-да, я слышала, что ни одна благородная девица уже не соглашается стать его женой.

Парировать и этот выпад мадам Преваль уже не смогла — но не потому, что утратила свой боевой пыл, а потому, что перед дверью ее булочной как раз остановилась карета его светлости. Но Арлет и сама предпочла прикусить язычок —повторить в лицо маркизу всё то, что она сказала за его спиной, она бы ни за что не решилась.

Впрочем, Ренуар в булочную так и не зашел — за моим саквояжем явился кучер.

Мадам Преваль обняла меня со всей теплотой, на какую только была способна. И, как я ни отказывалась, она всё-таки вручила мне большой шоколадный торт в круглой, перевязанной бантом коробке.

— Ах, милочка, может, и не скромно так говорить, но его светлость любит мои торты и непременно требует, чтобы мадемуазель Мишель заказывала их на все торжества. Да-да, он тот еще сладкоежка!

Такая характеристика маркиза совсем не вязалась с тем представлением, что сложилось у меня в голове, но я предпочла просто улыбнуться в ответ.

Я села в карету и сразу почувствовала себя неуютно. Мы с маркизом сидели друг против друга, но я предпочитала смотреть не на него, а на дорогу. Теперь я оставалась совсем одна — без поддержки родных и знакомых. И только сейчас я осознала, на какое безрассудство решилась.

С чего я взяла, что сумею сделать то, что не удалось судебным дознавателям?

Если бы найти доказательства, изобличающие Ренуара, было так легко, то это давно уже кем-то было бы сделано. У его погибших жен наверняка были отцы и братья, готовые за них отомстить, и если даже они не нашли, как привлечь маркиза к ответу, то на что рассчитывала я?

Накатившая на меня паника была столь сильной, что я едва не потребовала остановить карету. Меня удержало только то, что мы уже выехали из города, а оказаться одной в темноте, на занесенной снегом горной дороге, было еще страшней.

Я боялась поднять глаза на своего визави — мне казалось, что он сразу же увидит в моем взгляде ненависть и догадается, что я не просто так согласилась на этот брак.

Так мы и ехали в молчании первую половину пути. А потом его светлость заговорил.

— Я понимаю ваш страх, мадемуазель! — сказал он с неожиданной мягкостью в голосе. — Не каждая девушка на вашем месте решилась бы принять мое предложение. Но раз уж вы приняли его, я надеюсь, вы сдержите взятые на себя обязательства.

— Равно как и вы свои! — сразу же парировала я.

— Разумеется! — серьезно и спокойно (конечно — он-то ничем не рисковал!) подтвердил он. — В моем слове вы можете не сомневаться. А теперь давайте обсудим несколько важных деталей. Думаю, вы понимаете, что теперь мы должны будет обращаться друг к другу менее официально, чем прежде — иначе у окружающих появятся подозрения. Если не возражаете, я буду называть вас Айрис.

Вы также можете обращаться ко мне по имени.

Я вздрогнула и покачала головой:

— Простите, ваша светлость, но я не уверена, что смогу это делать без усилий.

Я слишком хорошо помнила, как Габи называла его Ноэль — когда я подумала об этом, меня передернуло от отвращения.

— Вы замерзли? — сразу же забеспокоился он. — К сожалению, я не подумал о том, чтобы захватить для вас шубу. Но уже завтра в замок прибудет портниха, и вы получите новый гардероб — в том числе и теплые вещи, без которых в наших краях не обойтись. Да, и я надеюсь, что вы сможете поставить себя перед слугами и моим окружением так, как подобает маркизе Ренуар. Наш брак временньй, но это не отменяет того факта, что на эти шесть месяцев вы — моя законная жена, и все обязаны будут относиться к вам соответственно. И кто бы что ни думал о нашем союзе, он не посмеет это высказать вслух.

Я не нашлась, что сказать на это, и просто кивнула.

— И еще вынужден предупредить вас, что в замке сейчас находится мой отец, а вот он, смею вас заверить, от нашего брака будет не в восторге, так что заранее приготовьтесь к его гневу и упрекам. Он — старый брюзга, но он — мой отец, и я стараюсь относиться к нему с почтением. К счастью, он слишком хорошо воспитан, чтобы устраивать скандалы, так что, надеюсь, свое недовольство он изольет только на меня. И не пытайтесь завоевать его расположение — это невозможно. Но потерпеть его вам придется всего несколько дней — после праздничного бала он уедет в свое поместье.

Я снова кивнула, хотя и видела, что маркиз ждал от меня какого-то словесного, ответа. Но что я могла сказать? Меня страшили все, кто находились в замке Ренуар. Любой из них мог находиться в сговоре с маркизом и быть причастным к гибели его жен. Я никому не могла доверять.

— В замке много слуг, — продолжил его светлость, — и любое ваше желание будет исполняться незамедлительно. Горничные и лакеи, несмотря на всю преданность нам, любят совать свои носы в хозяйские дела, поэтому предупреждаю вас — в их присутствии мы вынуждены будем вести себя как настоящие супруги, и я рассчитываю, что вы не станете шарахаться от меня всякий раз, когда я решу взять, вас под руку. Время от времени мы будем проводить ночи в одной спальне, но не волнуйтесь — кровать там достаточно широкая, чтобы не докучать друг другу. И запомните — даже у стен есть уши, а потому даже когда мы будем разговаривать, наедине, старайтесь говорить достаточно тихо, чтобы нас никто не услышал.

— Я всё поняла, ваша светлость, — ответила я, когда мое молчание стало уже просто невежливым, — и постараюсь ни в чём вас не разочаровать. Но вы сказали про праздничный бал... Стоит ли проводить его теперь, когда в вашем доме появилась временная жена, которую вы вряд ли захотите представлять людям своего круга?

Этот бал совсем не радовал меня. Я была слишком самолюбива, чтобы спокойно воспринимать жалостливо-презрительные взгляды, что станут бросать на меня гости. Они все будут думать, что я продалась маркизу за деньги, и вряд ли посчитают нужным это скрывать.

Ренуар усмехнулся:

— Напротив, этот бал уместен как никогда. Общество должно убедиться, что у меня появилась жена, и что мы друг от друга в полном восторге. Полагаю, вы умеете притворяться?

О да, ваша светлость! Вы даже не представляете, насколько хорошо!

Но вслух я сказала другое:

— Я буду стараться, сударь!