Железный человек

Глава 8

Про Александру Дмитриевну Урюпину я, честно говоря, подзабыл. Что называется, выпустил из зоны внимания. Хотя, справедливости ради, Александра Дмитриевна — не та девушка, которая не найдёт способ отыскать того, кто ей нужен. Понадобится — из-под земли достанет. Поэтому угрызений совести я не испытывал.

Александра не была охотником и Знаками пользоваться не могла. А следовательно, оставалась всё это время в Питере. Впрочем, к Ползунову я наезжал часто, и если бы у Александры было желание вернуться в Поречье, она бы, верно, поставила меня в известность. Хотя, кто её знает — может, уже давно пользовалась услугами других охотников, которые к инженеру повадились ходить, как к себе домой. Нашему брату ведь только покажи место, откуда не гонят. Уже через неделю там будет очередной Оплот.

Повозка остановилась. Мы с некроинженером выскочили, влетели в больницу, пронеслись по коридору и обнаружили мечущуюся возле какой-то двери Александру. В руках она держала непривычный аксессуар — трость.

— Владимир Всеволодович! — кинулась ко мне Александра. Заключила в объятия. — Как хорошо, что вы пришли! Я не знаю, что делать, это такой ужас!

— Тихо, тихо! — Я погладил девушку по спине. — Где Ползунов? Он жив?

— Жив, вот только что меня выставили прочь. Операцию делать будут.

— Операцию?

— Ну да, ведь…

Я буквально отшвырнул Александру к некроинженеру. Дверь выбил пинком и вошёл в палату с криком: «Операция на мозге в восемнадцатом веке? Вы тут совсем все *********, что ли⁈»

К счастью, я успел вовремя. В палате находились четверо. Двое, видимо, врачей и двое мужиков попроще — санитаров. Все они стояли возле головы Позунова. Санитары закручивали какую-то хрень типа тисков, а один из врачей кровожадно поигрывал подобием коловорота. Все они уставились на меня в изумлении.

— Что вы делаете? — возмутился тот, что держал коловорот. — Здесь операция!

— Нахрен такие операции! Фу! Кыш! Чтоб ещё лет двести я слов таких не слышал! У вас что, охотников в столице мало⁈

Санитары угрожающе двинулись на меня. Видимо, перчатка на руке не являлась для них авторитетом. Ребята полагали, что в больнице они — цари и боги, что тут и стены помогают.

Убивать парней не хотелось, а самый безобидный Удар был у меня раскачан до такой степени, что запросто мог их если не прикончить, то уложить рядом с Ползуновым. Поэтому я выхватил меч и заставил его вспыхнуть огнём.

Это всегда производило впечатление, произвело и на сей раз. Санитары попятились, даже обладатель коловорота сделал шаг к окну.

— Вы не понимаете, — забормотал второй врач. — Это же Иван Иванович Ползунов, гениальный инженер! Если не сделать трепанацию, он может умереть!

— Вот поэтому я здесь и оказался. Отвалите от пациента!

Подойдя к Ползунову, я простёр над ним свободную руку. Меч не убирал, во избежание.

Для начала прокачал Знак Остановить кровь. Согласно справочнику, на третьем уровне этот Знак мог останавливать кровь от потерянных конечностей. Но кто ж знает, может, и с внутренними кровотечениями управится. В конце концов, Знаки работают сами по себе, а описания составляли люди. Скованные рамками своего опыта и общего развития медицины на конкретный исторический период.

Остановить кровь я кастанул дважды. Потом — Костоправа, тоже два раза. Мне показалось, будто голова Ползунова дёрнулась в стрёмных тисках. Теперь настала пора Заживления. Его я, не скупясь, тоже провёл два раза, а потом полирнул всё это Восстановлением сил.

— И что? — спросил врач с коловоротом, когда я опустил руку. — Вы его исцелили?

— Надеюсь, — процедил я.

Ползунов издал слабый стон.

— Как будто бы цвет лица стал здоровее, — заметил второй врач.

— Всё это — антинаучный бред! — махнул коловоротом первый.

— Антинаучный — да, но не бред, — поправил его я. — Впрочем, согласен, всегда лучше прикрыть себе задницу на всякий пожарный.

Родий у меня было полно, поэтому я решил заодно прокачать ветку, к которой раньше не прикасался. Но вот теперь пригодится.

Знак Удержать дух, открытие, первый уровень, минус пятнадцать родий. Работает на умирающих от старости и болезней.

Второй уровень, минус десять родий — работает на умирающих от ядов.

Третий уровень, ещё десяток родий — самое то для умирающих от физических повреждений.

Справочник упоминал о четвёртом уровне, который, собственно, был уже чутка про другое — он позволял призвать одного голого духа, без тела. Но это было, во-первых, не актуально, а во-вторых, требовало ранга Тысячника.

Я снова поднял руку над Ползуновым. Рука уже подрагивала. Всё-таки Целительные Знаки — это не просто так, побаловаться. Силу поджирают будь здоров. По внутренней моей шкале, мана просела изрядно, осталось меньше трети. Но уж на один последний Знак должно хватить.

Я кастанул Удержание духа и покачнулся. Амвросий, который недолго думая ввалился в операционную вслед за мной, незаметно придержал меня за плечи.

— Сиди тут, — приказал я ему. — И не позволяй этим маньякам сверлить череп живого человека.

— Сделаю, — кивнул Амвросий и, облизнув губы, поглядел на санитаров. — Братушки! Мне бы, это. Водички, а?

Вроде бы тихо спокойно попросил, но прозвучало так, будто если через минуту воды не будет — зарежет. Санитары бочком выдавились из палаты прочь. А я обнаружил, что до сих пор сжимаю огненный меч.

Погасил, убрал. Покосился на мучающегося сушняками Амвросия.

— Вы что, реально до сих пор вия празднуете?

— Вий не каждый день бывает!

— Это безусловно. Но, как бы, зима близко. Охоты мало будет. Поэкономили бы, что ли…

— Тю! Здесь мало будет — в Пекло подадимся. Или хоть в тот же Полоцк. Глеб рассказывал, у них там круглый год весело. Без корки хлеба не останемся.

Да, в столице у охотников мышление работало не так, как в Поречье. Хотя, справедливости ради, тут и возможностей побольше. Если бы скотина Мефодий всё это ещё искусственно не блокировал, Земля ему стекловатой…

Я вывел из палаты Александру — которая, оказывается, тоже успела просочиться за мной. Мы нашли скамеечку. Сели.

— Иван Иванович будет жить? — волновалась Александра. — Вы же вылечили его?

— Должен, — твёрдо сказал я. — Дадим ему сутки времени оклематься, потом поговорить можно будет. А пока вы мне расскажите, что случилось. Какого рожна вы с ним вообще забыли ночью на улице?

— Мы не были вместе! Не подумайте ничего такого!

— Александра Дмитриевна, дорогая вы моя. «Такого» мне придумывать не надо, свои фантазии я воплощаю в жизнь регулярно и с удовольствием. Соответственно, за друзей, к коим отношу Ползунова и вас, только порадоваться могу. Не в коем случае не осуждаю, просто не понимаю — зачем на улице-то? Холодно уже, не май месяц. И Ползунов — не подросток, живущий с мамой. У него и в доме места полно.

— Я сняла квартиру неподалеку от дома Ивана Ивановича.

— На хре… то есть, я хотел сказать, рад за вас. А зачем?

— Ну не могу же я, незамужняя девушка, позволить себе проживать в доме холостого мужчины! Это неприлично.

— А, ну да. Только теперь я уже вообще ничего не понимаю. Ползунов в доме, вы в квартире, но при этом почему-то ночью оба на улице.

— Потому что вы меня не слушаете!

Я всем своим видом изобразил готовность внимать.

— Иван Иванович чрезвычайно много работает. Буквально днюет и ночует в мастерской. Забывает даже о том, что человеку необходимо питаться, и это в его-то годы! Он ведь уже не молод. Ему тридцать пять лет.

— Ну да, совсем старик. Одной ногой в гробу. И что?

— Я взяла на себя смелость присматривать за Иваном Ивановичем. Слежу за тем, чтобы он своевременно принимал пищу. Чтобы вернувшись вечером домой, не закрывался у себя кабинете и продолжал работать, а ложился спать, как все нормальные люди.

— А каким образом вы это исполняете, проживая в другой квартире?

— Иван Иванович любезно предоставил в моё распоряжение две комнаты в своём доме.

— И вы живёте там?

— Ну да, я ведь так и говорю.

— Вы говорите, что у вас есть квартира.

— Конечно же, есть! Я приличная девушка!

— Но живёте при этом у Ползунова?

— Если того требуют обстоятельства.

— То есть, каждый день?

— Ну, конечно. Я же вам объясняю, Ивана Ивановича необходимо постоянно контролировать…

— Ой, всё. — Я поднял руки. — Больше даже пытаться вникать не буду. Правила приличия — не мой конёк; точка. Давайте по существу. Где были Ползунов и вы прошлой ночью?

— Иван Иванович задержался в мастерской. Было уже очень поздно, я волновалась. Обычно он появлялся хотя бы к одиннадцати, а тут уж полночь, а его всё нет. Мы с Игнатом решили идти в мастерскую.

— С Игнатом?

— Лакей Ивана Ивановича, вы его знаете. Юлиан Юсупович уже лёг спать, а одну меня этот упрямый старик не отпустил.

— Правильно сделал. И что?

— Мы прошли буквально несколько шагов, когда услышали крик. Кричал Иван Иванович, громко: «Негодяй! Не смей!» Я закричала: «На помощь!» и бросилась бежать. Игнат тоже побежал, но он не так проворен, как я. Когда я подбежала, увидела, что Иван Иванович лежит на земле, а этот мерзавец снова замахнулся тростью! Я его толкнула — с разбегу, изо всех сил. Он упал. Увидел, что я не одна, что ко мне спешит Игнат. И исчез. Просто растворился в воздухе — так же, как иной раз вы.

— Угу. И что это такое было, по-вашему? Ограбление?

— Не похоже на ограбление. Нападавший выглядел вполне прилично, в цилиндре и в плаще. Впрочем, было темно, я толком не разглядела. Может быть, всё это старое и…

Я покачал головой.

— Даже если приличный господин поизносился, на гоп-стоп он вряд ли пойдёт. Скорее уж чего-нибудь стырит тихопёрдом, например, матушкины серебряные подсвечники. Впрочем, чужая душа — потёмки. А это, насколько понимаю, та самая трость?

Я заметил, что набалдашник трости, которую сжимала Александра, покрыт засохшей кровью.

— Это? — Она посмотрела на трость так, будто до сих пор не замечала. — О… Да. Это он выронил, когда я его толкнула. Орудие уби… Ах, Господи, что я несу! В общем, нападающий бил этой тростью. Ударил Ивана Ивановича по голове.

— Та-а-ак. Вы позволите?

Александра протянула мне трость. Я взял её и внимательно осмотрел. Тёмно-коричневая, набалдашник деревянный, но посеребрённый. Краска облупилась, не в последнюю очередь, полагаю, благодаря нападению.

Увесистая хрень… Ага, вот, в набалдашнике просверлена дырочка. Ну да, ну да, плавали, знаем — свинец залит. И вполне обыденный аксессуар лёгким движением руки превращается в смертельное оружие. Ох и повезло Ползунову, крепкий у него череп! Ну и Александра удружила, конечно, вовремя забеспокоилась.

Ближе к концу трости я обнаружил то, что, собственно, искал. Аристократы — люди специфические, им нравится всё подписывать. Даже на трусах, носках и платках монограммы вышивают. Как будто кто-то ворует у них трусы и потом выдаёт за свои… Хотя, впрочем, может, и ворует. Чужая душа, повторюсь, потёмки. У каждого свои извращения.

Ага, вот — аккуратно вырезанная подпись.

— «Доктор Алоизий Бон», — прочитал я. — Ну вот, уже есть, с чего начать. Вы, случайно, не знаете доктора Алоизия Бона? — обратился к Александре.

— Нет. Но я ведь не местная.

— Точно. Совсем забыл. Вы буквально светитесь столичным шармом.

— Правда?

Несмотря на трагические обстоятельства, Александра получила видимое удовольствие от комплимента.

— Да чтоб я сдох! Ладно, господин некроинженер, погнали.

— Куда? — встрепенулся Юлиан Юсупович. До сих пор благоразумно сидел рядом с нами, но благоразумно не отсвечивал.

— Сперва — искать трезвых охотников, должна быть такая диковинка в Петербурге, верую. Нужно организовать Ползунову полноценную охрану, сменить Амвросия. Вряд ли это было случайное нападение. А дальше — искать некоего доктора Алоизия Бона. И засовывать ему в задницу сей инструмент. Полагаю, набалдашником вперёд будет правильнее.

Александру я уговорил ехать домой, отдыхать после бессонной ночи. Некроинженера взял с собой, нужно было, чтобы охотники запомнили его в лицо.

— Ох, — сказал некроинженер, войдя вместе со мной в кабак.

— Чего? — удивился я. — Устали люди, бывает. Все когда-нибудь устают, даже охотники.

Празднование победы над вием закончилось. Об этом свидетельствовали тела охотников, живописно разбросанные на лавках по всему кабаку. От богатырского храпа в окнах дрожали стёкла.

Под это звуковое сопровождение подавальщики выметали осколки, выносили разбитые табуреты и лавки и собирали на подносы уцелевшую посуду.

— Мать пресвятая богородица! — обреченно сказал кабатчик, увидев перчатку на моей руке. — Где ж я так нагрешил-то?.. — Воздел глаза к небу, перекрестился. — Чего изволите, господин охотник? Только, извиняюсь заранее, пиво ваши товарищи выхлебали всё. Подождать придётся, покуда новые бочки привезут. С минуты на минуту ожидаю.

Я кивнул.

— В товарищах ни секунды не сомневался. Догадывался, что сражаться будут до последней капли. Но сам я — не праздновать, не боись.

Я пошёл по кабаку, разглядывая лежащих на лавках охотников. Высматривал знакомые лица. Увидел Демида, порадовался за мужика. Закончив разборки на собрании, времени он даром не терял.

— Демид! — я потряс охотника за плечо.

— Хр-р-р, — мелодично отозвался Демид.

Я вздохнул. С Ползуновым поиздержался, Сила пока толком не восстановилась.

— Принеси воды холодной, — попросил одного из подавальщиков.

Получив ведро, плеснул Демиду в лицо. В ту же секунду Демид вскочил. В руке появился меч.

— Спокойно! Это я, Владимир. Помощь твоя нужна.

— Сей момент.

Узнав меня, Демид убрал меч. На секунду прикрыл мутные глаза. После того, как их открыл и потряс головой, посмотрел на меня взором трезвым и ясным. Я поставил в памяти зарубку, что противоядие у него прокачано до очень приличного уровня.

— Чего?

— Ты ведь знаешь инженера Ползунова?

— Да кто ж его не знает? Иван Иванович — человек, на всю столицу известный.

— На этого человека сегодня ночью напала какая-то сволочь. Пытались убить.

Демид нахмурился.

— Кто посмел⁈

— Насколько я понимаю, кто-то, кому очень не хочется, чтобы Ползунов продолжал заниматься разработкой нового оружия.

Некроинженер ахнул.

— Да что вы такое говорите, Владимир Всеволодович? Неужто вы думаете, что…

— Тут и думать нечего, очевидный факт. Как только Ползунов получил от императрицы деньги и распоряжение продолжать работу, ни в чём себе не отказывая, на него тут же напали. А нападавший, которого спугнула уважаемая Александра Дмитриевна, свалил с места происшествия посредством Знака Перемещения. Нападавший — не охотник, иначе вряд ли стал бы лупить Ползунова тростью, заюзал бы что-нибудь поинтереснее. Но некоторым набором амулетов обладает. Впрочем, хрен с ним, с нападавшим, эту тварь я сам разыщу. А тебя прошу покараулить Ползунова.

— Добивать придут? — сообразил Демид. — Коли не добили?

— Запросто. Сейчас при Ползунове Амвросий, но он не в лучшей форме, отдохнуть бы мужику.

Демид снисходительно кивнул.

— Амвросий — Пятидесятник, и выше вряд ли поднимется. А я — Боярин. Сделаем, Владимир, не сомневайся. Мимо господина Ползунова мышь не проскочит.

— Вот и славно. Отправляйтесь тогда прямо в больницу, дорогу Юлиан Юсупович покажет.

— А ты?

— А я — урода этого искать, который почему-то решил, что бессмертный.

Демид нахмурился.

— Может, не ходил бы один? Давай-ка я с тобой, а Амвросия после сменим. Ты ни города, ни людей не знаешь, мало ли что. Ежели этому гаду откуда-то известно, что государыня деньги выделила на мастерскую, то, выходит, шишка он немалая? Такому по-простецки морду бить не полезешь.

— Ничего, если надо я и сложно набить могу. Да не волнуйся, Демид. Я ж не в бой, а на разведку пока. Погляжу хоть, что за тварь такая.

— Ну смотри, дело твоё.

Демид и некроинженер упылили ловить извозчика. А я призвал Путеводное Яблоко.

— Доктор Алоизий Бон. Есть такой?