Железный человек

Глава 15

Силуэт за окном исчез.

— Мне уйти, может? — предложила Земляна.

— Вот до чего ж ты ядовитый человек, Землян! Хорош уже. Работаем.

Юлия подбежала к нам, кутаясь в пальто, через пару минут.

— Вы не один? — удивилась, увидев Земляну.

— Владимиру втроём больше нравится, — отозвалась та.

— И то правда, втроём лучше! Я думаю, может, и больше потребуется…

— Что случилось? — спросил я. — Абрамов домогается?

— Давайте отойдём.

Мы отошли подальше от дома, в глубину сада. Нашли среди облетевших деревьев беседку и сели там. Юлия начала рассказывать.

— Да, конечно, господин градоправитель домогаться начал сразу же. Я ему передала от вас привет, как вы и наказывали. Он рассердился, на несколько дней отстал. А потом — снова начал. Я не давала ему никаких поводов и никаких надежд, клянусь!

— Верю, верю…

— Это продолжалось до начала прошлой недели. И вдруг — как отрезало. Он потерял ко мне всякий интерес. Зато внезапно воспылал страстью к собственной жене.

— Какой ужас, — сказала Земляна. — К собственной жене!

— И то правда, — не удержался я. — Секс с женой — это ж инцест какой-то. Ничего святого в человеке.

— Вы понимаете, — смущаясь, объясняла Юлия, — они каждую ночь… Да так громко…

— А тебя завидки взяли — кинулась Владимира искать? — фыркнула Земляна.

— Что? О Господи, нет, что вы такое обо мне думаете! Я… Нет!

— Ладно, ладно, — кивнул я. — Ну, проснулся у Абрамова интерес к жене. Может, к семейному психологу походили. И что?

— Я поначалу думала, приворожила она его. Не слепая же, верно, заметила, что он ко мне неравнодушен. Но смотрю — а госпожа Абрамова как будто и сама не рада тому, что происходит. Целыми днями бледная да вялая. Уже больше недели всё хозяйство на мне одной. Раньше-то она всегда приглядывала, не доверяла полностью. А сейчас — будто вообще всё равно. До всего! А как ночь наступает — так они опять…

— И сейчас?

— И сейчас, наверное. Время как раз то.

— Так а проблема-то в чём? — недоумевал я. — Не, ну можно, конечно, объяснить, что исполнять супружеский долг нужно потише. Как-никак, в доме дети и посторонние, которым это не ахти как интересно. Но это ж его дом, Абрамова. Я, как бы, до такой-то степени в личную жизнь не стал бы лезть. Не нравится — уходи…

— Вы не дослушали. Вчера днём мне срочно понадобилось кое-что уточнить у господина Абрамова, и я пришла в городское управление. А там мне сказали, что его нет на месте!

Земляна присвистнула.

— То есть, он ещё и на стороне успевает хвостом крутить? Силён мужик! Слушай, Владимир, а может, он — того? Какое-нибудь зелье прикупил, для мужской силы, да перебрал? Можно бы выяснить, откуда! Глядишь, ещё одного торговца накроем.

— Да что же вы никак не дослушаете! — возмутилась Юлия. — Его больше недели нет на работе, больным сказался! Вы понимаете? Господина Абрамова уже полторы недели никто не видит, кроме нас. А домой он приходит поздно ночью. И сразу — к жене! А под утро уходит и пропадает.

Стало тихо. Мы с Земляной переглянулись, разом позабыв обо всех перебранках.

— Думаешь о том же, о чём и я?

— Огненный змей…

— Похоже на то. Только вот куда же он дел Абрамова?

Земляна с мрачным видом провела большим пальцем по горлу.

— Да ладно тебе мрачняков нагонять. Может, всё не так уж и плохо. Давай поищем, у меня и девайс подходящий есть. — Я кастанул Яблочко. — К Афанасию Абрамову, градоправителю, веди!

Сгусток света полетел в одному ему известном направлении, прочь от дома.

— А разве вы не остановите это существо в доме? — спросила Юлия, поднявшись.

— Позже, — откликнулась Земляна. — Если сейчас кинемся, он женщину убьёт. Следующей ночью с ней поговорим, подготовим. И засаду сделаем.

— Да, — только и сказал я, ибо добавить было нечего. Во всём, что касалось работы, Земляна шарила отлично. — Спасибо за сигнал, Юлия! До завтра!

И мы побежали за яблочком.

— Апгрейднуть бы тебя, — проворчал я, обращаясь к яблочку. — Перемещение прикрутить. Чтобы ты не просто дорогу показывало, а сразу и перетаскивало куда нужно.

Мы в очередной раз остановились перед залитой грязью колеёй. Осень, разбитые телегами дороги становились всё более непролазными. Заморозков население Поречья и окрестностей ожидало с нетерпением.

Я ждать не стал, кастанул Мороз. Жидкая грязь превратилась в лёд, по нему и перешли. Миновали северные ворота — Поречье закончилось. Дальше Яблоко плыло-летело вдоль тракта.

— Далеко ещё? — спросила Земляна.

— Да чтоб я знал. Говорю же, самая простецкая версия навигатора попалась. Ни тебе расстояние, ни пробки. Маршрут — и то не показывает. Может, оно в Петербург ведёт. А может, и ещё дальше.

— Да вряд ли сильно-то дальше, — усомнилась Земляна. — На что огненному змею далеко ходить?

— Без понятия. Может, шаги нахаживает, чтобы с друзьяшками мериться. Кто их, этих тварей, разберёт. Хотя… — Я посмотрел на яблоко. — Слушай. А не прокачать ли тебя?

До сих пор эта мысль не приходила мне в голову, потому что попросту не воспринимал Яблоко как Знак, наравне с другими. Оно ведь было подарком Лесовички, вот я и привык думать, что это какой-то отдельный девайс. Хотя, по сути-то — обычный Знак. Так почему бы, спрашивается, не сработать прокачке?

Я привычно сосредоточился. Минус пятнадцать родий. Ого! Зато яблоко налилось светом, осветило участок дороги перед нами, будто прожектором. И в свете этого прожектора появилась голографическая картина. Толстый ствол сосны и висящий на нём Абрамов. Он был прикручен к стволу чем-то, подозрительно напоминающим разорванную на полосы рубашку. В пользу этой версии говорило отсутствие на Абрамове рубашки. Голова градоправителя была опущена.

— Это он? — спросила Земляна.

— Ну, борода похожа.

— Он жив?

— Да чёрт его знает, поближе бы посмотреть. Отсюда-то не разберёшь. И где это место находится, тоже непонятно. Если мы прямо сейчас с дороги в лес свернём, через пять минут десяток таких сосен отыщем.

— Зря только Знак прокачивал?

— Выходит, так.

Яблоко негодующе встрепенулось И вдруг взмыло вверх.

Сосна с висящим на ней Абрамовым уменьшилась, стало видно, что растёт она на опушке леса. Яблоко поднялось ещё выше. Масштаб вновь изменился, оказалось, что лес привыкает к деревне. Небольшой, стоящей на берегу реки. Один из домов выделялся среди других. Большой, в пять окон, с затейливой резьбой и даже подобием декоративного балкончика возле чердачного окна.

— Терпилицы! — уверенно объявила Земляна.

— Эк ты сразу жёстко. Где?

— Да не «где»! Деревня так называется, Терпилицы. Я по старостиному дому узнала. Вишь, красивый, резьбой изукрашенный?

— Ага. И далеко до этих Терпил?

— Прилично. Вёрст тридцать будет. К утру, глядишь, дойдём.

— Не, нафиг. Пешком — пусть сами ходят. Стой тут, я за кобылой сгоняю.

Возмущению Твари, разбуженной среди ночи, не было предела.

Подняли, не покормили, заставили скакать к чёрту на рога чёрт знает зачем. Тут, как назло ещё и дождь зарядил. Приличный хозяин, заявила Тварь, в такую погоду самую завалящую собаку на улицу не выгонит, сгорит со стыда. А мне, бессердечному отморозку, как так и надо. Если бы Тварь опубликовала свои возмущения где-нибудь на пикабу, активисты из Защиты животных уже бы пришли меня расстреливать.

Тварь возмущалась так долго, что я был уверен — сказала всё. До момента, пока мы не прискакали к тому месту, где оставил Земляну. Тут оказалось, что в словарном багаже Твари присутствуют такие резервы, о наличии которых и не догадывался. Защитники животных, выслушав Тварь, подняли бы из могилы и расстреляли ещё раза четыре.

Даже Земляна молчала, не огрызалась. Слушала Тварь, как иные слушают классическую музыку. Подозреваю, что запоминала особо интересные обороты.

Когда Путеводное Яблоко остановилось — как всегда, внезапно, — а вместе с ним остановилась Тварь, погруженная в прослушивание Земляна едва не полетела на землю. Я придержал её. Спешился.

Тварь остановилась в том самом месте, которое мы видели на голограмме. Сосна на опушке леса и примотанный к сосне Абрамов.

Сделав два шага, я понял, что ближе подходить смысла нет. Абрамов был мёртв. Судя по запаху, давно. Видимо, убили его в ту ночь, когда Юлия впервые услышала доносящиеся из хозяйской спальни характерные звуки. Сомнений в том, что место Абрамова рядом с его женой занял огненный змей, не осталось.

Земляна это тоже поняла. Подошла ко мне.

— И что теперь? Оживлять будешь?

— Зачем? Что с ним произошло, и так понятно. Чего попусту покойника тревожить. Закопаем пока здесь, потом решим, что жене говорить.

Я разрезал тканевые полосы, которыми Абрамов был примотан к дереву. Вместе с Земляной мы принялись копать могилу. Хоть и паршивый был человечишко, а всё же болтаться на дереве не заслужил.

— Тварь! — спохватился я, когда мы опустили Абрамова в могилу и закидали землёй. — Ты где?

Скастовал нескольких Светляков.

— Здесь, — раздался голос откуда-то издали.

Чёрное, как смоль, тело Твари с темнотой практически сливалось. Если бы не два вспыхнувших прожектора-глаза, фиг бы я её нашёл. А голос показался каким-то подозрительно довольным.

— Что ты там делаешь?

— Жру.

— О Господи. Что?

— Ягодки. Вкусненькие.

— Клюкву, — сказала Земляна.

— Да-а-а! — Тварь снова сладострастно нырнула мордой в кочку.

— Хватит жрать, домой пора.

На это Тварь ответила выразительным чавканьем.

— И что теперь? — спросила Земляна. — Будем ждать, пока клюква не закончится?

— Не закончится, — обнадежила Тварь, — тут много.

— Ну и жри, — махнул рукой я. — А мы домой. Там тётка Наталья как раз собиралась к завтраку пышек напечь.

— Пышек? — встрепенулась Тварь.

— Да ты-то не дёргайся, тебе всё равно не достанется.

— Это мне не достанется⁈

— Ну, а кому? Думаешь, мы ждать будем, пока ты тут налопаешься? Ко мне как раз Харисим собирался в гости зайти.

— Харисим? Этот проглот⁈

— Кто бы говорил, — фыркнула Земляна.

— Хозяин, ну подожди хоть минутку! — Тварь мгновенно сменила тон. — Тут же самое вкусное осталось! Ту же… Что-о⁈ — Речь вдруг сменилась возмущённым ржанием. — Да ты… Да вы… А-а-а!!! — Тварь вдруг завопила. Вполне по-человечески.

Мы с Земляной переглянулись и бросились к ней.

— Под ноги! — крикнул на ходу я.

Через несколько шагов под ногами захлюпало болото. Как Тварь-то ухитрилась не провалиться?

Спросить её об этом не получилось. Тварь с головы до ног облепили лягухи.

Странное поведение. Обычно они сначала заплевывали жертву ядом, а потом уже, когда упадет замертво, рвали на части. Сейчас почему-то решили обойтись без прелюдий. Впрочем, разорвать Тварь тоже оказалось не просто. Она по-собачьи отряхивалась и била перед собой копытами, пытаясь стряхнуть лягух. Их острые зубы не причиняли ей, по-видимому, никакого вреда.

Лягухи, как положено тупым низшим тварям, выводов из происходящего не делали. Упав на землю, бросались на кобылу снова.

— Как их бить-то⁈ — крикнула Земляна. — Чтоб её-то не задеть⁈

— Никак. Тварь! Скачи отсюда во весь опор! При твоей скорости — они сами отвалятся. У забора жди, скоро приду.

Тварь понятливо гоготнула и рванула прочь. Лягухи посыпались с двух сторон от неё, как капли воды с веника.

— Девочки — направо, мальчики — налево, — предложил Земляне я.

— Да тебе любой повод, лишь бы налево!

Земляна бахнула по лягухам с правой стороны Заморозкой. По болоту пролегла красивая дорожка изморози, усеянная лягухами.

Я долбанул слева. Дорожек стало две.

— У тебя длиннее! — обиженно заявила Земляна.

— Я не виноват. Это всё природа… Блин! Голову!

На реакцию Земляна не жаловалась. Шарахнулась в сторону и прикрыла голову руками. Я сбил Ударом ринувшихся на неё лягух.

В ту же секунду просвистело у меня над головой. Земляна вернула любезность.

Мы встали спина к спине. Лягухи пёрли и пёрли. Оголтело; так, будто мы нанесли им кровную обиду.

— Ну и прорва, — сказала Земляна, тяжело вытирая пот со лба — когда битва наконец закончилась. — Одна я бы не вывезла, ушла бы Знаком.

— Я, пожалуй, тоже. — Я выдохнул, оперся на меч. — А прорва — наверное, потому, что мы у них добычу отобрали.

— Абрамова?

— Угу. Они, небось, ждали, пока сгниёт посильнее. Предвкушали вкусняшку, причмокивали. А тут мы. Всю малину обгадили.

— Фу, — решила Земляна. — Давай лучше кости жечь.

Лягухи принесли мне сорок семь родий. Земляне сказал, что сорок три, потому что у неё было сорок четыре. Большую длину дорожки, усугубленную большим количеством костей, она бы мне не простила, до утра бы дулась.

Тварь поджидала нас у забора.

— Ну и где вы шляетесь? — прозвучали добрые слова привета. — Я тут уже три часа стою! Аж копыта затекли.

— Скажи лучше, как так получилось, что тебя лягухи подрать не сумели? — Я запалил над Тварью Светляка, принялся осматривать. — Точно не ранена?.. Так. А перепачкалась ты где?

Тварь была вся покрыта какой-то мерзкой слизью.

— Не трожь! — Земляна схватила меня за руку. — Это же яд лягушачий!

— Блин. Точно.

То есть, лягухи своей тактике не изменили, ядом таки плевались изо всех сил. Только вот Твари этот яд, как выяснилось, побоку. Она его присутствия на шкуре даже не заметила.

— Чего пристали? — обиделась Тварь. — Разбудили, скакать заставили голодную, ягодок поесть не дали! А теперь ещё придираются…

— Ладно, не галди. — Прежде, чем взять Тварь за повод, я накинул Доспех. — К колодцу пойдём, мыть тебя будем. Открой ворота, Землян.

— Да ещё чего! — возмутилась Тварь. — В колодце вода холодная. Я на речку пойду, сама искупаюсь.

— Угу. Чтобы яд по течению утёк, а я потом голову ломал, почему в деревне мор пошёл? Нет уж. Я из кухни горячей воды принесу, не замёрзнешь.

В кухне я обнаружил Марусю и Данилу, который зашёл по какому-то хозяйственному делу с утра пораньше. Узнав, что я собираюсь делать, оба страшно возмутились. Я же всё-таки барин, негоже мне, при живой-то дворне, самому лошадей мыть. Данила даже попытался отобрать ведро. Ха! Наивный. Отобрать. У меня. Ну-ну, удачи.

— Не, ребят, — сказал я. — Спасибо, конечно, да только Тварь перепачкалась в яде тварей. Я, конечно, верю, что вы будете тщательно соблюдать технику безопасности при работе с токсичными отходами, но лучше всё-таки сам.

Набрал воды, подхватил какую-то более-менее приличную тряпицу и вышел. Тварь ждала у колодца, смотря на меня мрачным взглядом.

— Ты лучше скажи мне, сивка-бурка, вещая каурка, с какой такой радости на тебя лягушки напали? Пошли к оврагу.

— Совсем, что ли? — ржанула Тварь. — Какая я тебе сивка-бурка, да ещё и каурка⁈ Я — вороная, чернее южной ночи!

— Ладно-ладно…

— Откуда ж мне знать, что у этих сволочей в головах творится? Кинулись и кинулись.

— Ну, просто, ты же — тварь. И они — твари. Я думал, вы как-то заодно…

Мы пришли к тому самому оврагу, где когда-то по весне мы с Данилой прикопали Мандеста. Который потом восстал в виде упыря. И в результате там же мы его и сожгли. Место так и осталось осквернённым, Данила говорил, что рос тут какой-то не то фикус, не то берёза — в общем, оно сдохло. Я посчитал, что раз такая пьянка, то немного лягушачьего яда никак уже делу не повредит.

Начались помывочные работы. Земляна стояла рядом, старательно помогая эротическими танцами. В смысле, не то чтобы буквально. Просто она то и дело зевала, потягивалась, демонстрируя хороший прогиб, и взгляд мой постоянно на неё соскальзывал.

— Тварь твари — рознь, — заметила Тварь.

— Ну, это-то да. И что твари вместе не охотятся обычно, это я тоже знаю. Но всё-таки, если тварный вепрь, скажем, нарвётся в лесу на волкодлака или тварного медведя — они что, могут подраться?

— Да шут их знает, чего они там, в лесах, исполняют. Я за ними слежу, что ли?

— Ну хорошо. А ты-то, блин, откуда вылупилась такая нарядная?

— И того не знаю, — пригорюнилась Тварь. — Помню, что жеребёнком бегала по лесу, пока деревенские не забрали.

— Угу. Тебе, значит, доброе дело сделали, а ты всю деревню закошмарила.

— Пусть ещё спасибо скажут! Я, вообще-то, не просила меня из леса забирать. Мне, может, дикая жизнь милее была.

— Ох, Тварь… Сложный ты персонаж. Объёмный и противоречивый.

— Сам ты толстый! — Тварь обиделась окончательно.