Железный человек

Глава 14

Ко мне обернулись все. Гул кабака сменился настороженной тишиной.

— Ты ж гля, какой нарядный господин пожаловали! — глумливо протянул кто-то. — Только вид у него больно перекошенный.

— Не иначе как кошель карман оттягивает, — немедленно отозвался другой голос. — Поможем доброму господину?

Ко мне с двух сторон выдвинулись, ухмыляясь щербатыми ртами, две оборванные личности.

— У вас со слухом плохо? — поинтересовался я. — Сказал же: Стенька Рябой. Никого другого я не звал.

Удар. Удар.

Я скастовал их на минимальной мощности, но оборванцам хватило. Один впилился спиной в стол, с которого посыпались плошки и стаканы, другой врезался в толстую размалеванную бабу и рухнул на пол вместе с ней. Баба завопила.

— Хватит? — спросил я. — Первый урок вежливости — бесплатно, промоверсия. За второй заставлю заплатить.

— Хватит, — вытирая с рожи пролившееся пиво, крякнул оборванец, прилетевший в стол.

А в дальнем углу поднялась со стула фигура, в которой я опознал Стеньку.

Он махнул мне рукой.

— Иди сюда.

— Не, не угадал. Это ты иди сюда. Беседу проведём на свежем воздухе, я тут вашей кислятиной дышать не нанимался. Вы помещение проветривали хоть раз? Это ж никакой респиратор не поможет.

Я вышел на улицу. Через минуту за спиной хлопнула дверь. Ко мне подошёл Стенька.

— Нехорошо ты себя ведёшь, охотник! Невежливо. Люди огорчились.

— Знаешь, вот последнее, что меня может интересовать, это огорчения твоих так называемых людей. И не припомню, кстати, чтобы обещал раскланиваться. — Я повернулся к Стеньке. — Зачем звал? Министр прорезался?

— Ну.

— Ну так докладывай, не тяни.

— За Николку Хромонога спрашивал.

— И что ты сказал?

— Как ты велел. Что, мол, зарезали, камень на шею привязали, да в Неву сбросили.

— Поверил?

— Чёрт его знает, там по роже не поймёшь. Но, видать, поверил, коли новое задание дал.

— Что за задание?

— Возле фабрики Ползунова потолкаться. С работягами знакомство свести, разузнать, как там что устроено. Где чего берут, что с этим делают. Во сколько у рабочих смена, в какое время сам Ползунов в мастерской находится, и всё такое прочее.

— Сколько времени он на это дал?

— Требовал за три дня разнюхать, я отбрехался. Сказал, за три никак не получится. Неделя нужна, не меньше.

— Это правильно. Спешка нам ни к чему… То есть, план у тебя поменялся, — пробормотал я. — Ты уже знаешь, что Ползунов жив и вот-вот будет здоров. Про охрану в больнице тоже наверняка разузнал и понял, что убийство Ползунова — не вариант. И ты нацелился на мастерскую…

— Чего делать-то? — спросил Стенька.

— Делай то, что он просил. Есть вероятность, что за твоими людьми будут приглядывать. Пусть они действительно потолкутся возле фабрики, сведут знакомство с рабочими, и далее по списку.

— А потом что?

— А потом я тебе расскажу, что ты будешь Министру докладывать. Троице-Петровский собор знаешь? Тот, где вия убили?

— Ну.

— Вот, там меня и жди через неделю. В ваши трущобы я больше не полезу, сапоги жалко. А своим передай, чтобы в следующий раз крепко думали перед тем, как на охотника варежки разевать. Я не каждый день в таком хорошем настроении, как сегодня. Всё понял?

— Всё.

— Отлично, люблю понятливых. До связи.

Я изобразил мечом Знак и перенёсся в Давыдово.

Николку Хромонога, который по официальной версии покоился на дне Невы, на самом деле переправил к себе в усадьбу. Не придумав другого места, где он не будет мозолить глаза моим домашним, затащил в подвал. Предварительно связав и заткнув пасть, разумеется. Даниле приказал часов через несколько проверить, как он там. Если будет хорошо себя вести, дать напиться, организовать ведро для отходов жизнедеятельности и снова связать. Дальше я вернусь и буду решать вопрос лично.

Материализовался я у себя в башне.

Собирался спокойно спуститься в подвал, но услышал, что со двора доносятся возбужденные голоса. Вышел на балкон.

Картина маслом: все мои домашние, включая Тварь и Терминатора, а также Гравий с Земляной столпились вокруг чего-то, лежащего посреди двора. И вели бурное обсуждение, что с этим чем-то делать.

— Выбросить, — предлагала Тварь. — Как будто сам сбежал! Давайте я его в Невгин отнесу. Там змеи водятся, сожрут. Ну и я заодно полакомлюсь.

Тварь плотоядно облизнулась. Не иначе как вспомнила змеиные яйца. Вот зараза! Небось, как меня в Пекло везти, так фиг допросишься.

— А если его змеи не сразу сожрут? — возразил Захар. — У Владимира Знак есть, Путеводное Яблоко. Кого угодно разыскать может. И что тогда?

— Тогда давайте просто закопаем.

— А что скажем, когда Владимир это место найдёт? Что он сам закопался?

— Ну да. А что такого? Как поглядел на ваши рожи, так сразу и пошёл закапываться. Вы себя в зеркале видели? Вурдалаки, и те красивше.

— Одна ты тут красавица, — буркнула Земляна.

Кобыла не стала спорить.

— Да я-то — конечно. — Она гордо выпрямилась. Встряхнула гривой и сверкнула глазами. Младенец на руках у Терминатора на всякий случай заревел. — Но меня-то он не видел! Только вас. Эх-х, и не повезло парню! Погиб во цвете лет, красоты не познав…

Тётка Наталья вдруг всхлипнула.

— Это я виновата! Я барину всё и расскажу, как есть.

— Рассказывай, — согласился с балкона я. — Заинтриговали, хороший крючок. Проду гоните!

Домашние обернулись к балкону, расступились. Я увидел то, что до сих пор за их спинами не видел. На земле лежал Николка Хромоног. По-видимому, мёртвый — если его собрались закапывать.

— Ох, ба-арин! — всхлипнула тётка Наталья. И разрыдалась.

Выяснилось следующее. Где-то с полчаса назад сидящий в подвале Николка очухался после моего Удара и начал подавать признаки жизни. Ну, как мог, так и подавал — со связанными руками, ногами и заткнутым ртом получалось невнятное шебуршание.

Шебуршание услышала тётка Наталья, кроме неё в доме никого не было. Решила, что в подвале снова появились изведенные было Захаровым амулетом мыши. Храбрая женщина зарядила две мышеловки, зажгла свечу и полезла в подвал. В неясном свете увидела жуткую фигуру с заткнутым ртом и выпученными глазами, подпрыгивающую на полу в попытках привлечь к себе внимание. С воплем «Вурдалак! Спасайте, охотнички!» тётка Наталья выскочила из подвала.

Охотнички в составе Гравия, Земляны и Захара бросились спасать. Чей конкретно удар ушатал Николку — тут они во мнениях расходились. Возможно, приложили руку все трое. Как бы там ни было, «вурдалак» при ближайшем рассмотрении оказался не вурдалаком и вообще не тварью. А тут ещё прибежал Данила и сообщил, что этого персонажа барин припёрли самолично, аж из Петербурга. Для чего сложили в подвал, не ясно, но однозначно не для того, чтобы охотники соревновались в меткости. Потому как, если бы собирались убить, то на кой-ляд сажать в подвал? Ухайдокали бы сразу, и всех делов.

Изъянов в логике Данилы не обнаружили. Николку попытались оживить всеми доступными средствами, но не преуспели. Три охотничьих Удара — это, мать их, три охотничьих Удара. А восстанавливающие Знаки что у Земляны, что у Гравия серьёзно прокачаны не были. Всегда как-то находилось куда пристроить родии помимо этой ерунды.

Николку извлекли из подвала и стали держать совет, что делать. Я застал этап, на котором к обсуждению подключилась Тварь.

— Ясно, — сказал я.

И переместился Знаком во двор. Присел над изрядно помятым и попачканным Николкой. Выглядел он так, как будто один раз его уже закапывали. Хотя, справедливости ради, поломанные кости охотники срастили.

Я скастовал Восстановление сил. Со второго Николка порозовел и задышал.

— Вот! — торжествующе сказала Тварь. — А я что говорила? Рано его закапывать, надо хозяина дождаться!

— Что ты говорила, я слышал, — усмехнулся я.

Николка мне был, в общем-то, не то чтобы нужен, но убивать дурака не хотелось. Хотя и позволять ему возвращаться в Питер тоже нельзя. Формально-то он мёртв! И если напорется на министра — а при своей удачливости непременно это сделает, — нехорошо получится.

Ну и ладно. Слава богу, других городов на Руси полно. В Полоцке вот, например, есть совершенно прекрасный трактир, в котором двери посетителям открывать некому. Приходится хозяйской дочке трудиться. А она, между прочим, несовершеннолетняя.

Хотя, с другой стороны, нахрена хозяину кабака работник-клептоман? Если у человека зависимость, ударом по башке такого не вылечить, тут терапия нужна, а у меня времени нет. Сил. Ну ладно, ладно, желания у меня нет. Вошкайся тут со всякими…

Николка застонал, открыл глаза и посмотрел на всех мутным взглядом.

— Где я? — простонал он.

— В аду, — любезно доложила Тварь. — Сейчас черти жарить начнут, погоди немного.

Николка только замычал в ответ и, закрыв глаза, схватился за голову.

— Что, болит? — спросил я. — Вот и у Ползунова тоже болела. Чуешь кармический закон в действии?

— Я не хотел…

— Так и ребята не хотели. Так сложились не зависящие от нас обстоятельства. Ладно, народ, тащите его в какую-нибудь комнату, пусть очухивается. Там посмотрим.

— Мы? — уточнил Захар.

— А кто? Кто его вырубил и из подвала выволок? Мы в ответе за тех, кого вырубили и вытащили из подвала. А я пойду заниматься тем, чем больше всего люблю.

— С Марусей? — усмехнулась Земляна.

— С тёткой Натальей, — возразил я. — Маруся, при всём моём к ней уважении, не настолько опытна, чтобы удовлетворить мои взыскательные аппетиты. Тётка Наталья, как там у нас насчёт пообедать?

После вкусного обеда я сжал в руке троекуровский амулет, представил себе пещеру железного человека и попытался туда переместиться. Не-а. Видать, внутри сидит, строит наполеоновские планы по истреблению сибирских лесов. Гринписа на него не хватает, сволочь.

Ну и чем тогда заняться? С Ползуновым до утра — подвес. По Министру — неделю ждать. Железный человек к себе не пускает. Отлично! В кои веки можно поделать ничего.

— Вот, говорили ж тебе, что зима для охотников — время дохлое, — проворчала Земляна.

Она поднялась ко мне в башню. Не секса окаянного ради, а так, посидеть. Чтобы сиделось красивше, мы с ней взяли с собой немного настойки.

— А ещё ведь даже не зима, — заметил я. — Хотя в Сибири, вон, леший даже по снегу исполняет…

— Ну, хочешь, в Сибирь махнём?

— Да я бы махнул, но там железный человек в пещере сидит, не выходит пока. А может, защиту какую поставил.

— Да и бог с ним. К человеку можем не соваться, просто с охотниками местными поболтаем. Может, наведут на кого. Завалим, например, вепря. А?

Честно говоря, перспектива шарашиться по сибирским снегам меня вдохновляла гораздо меньше, чем перспектива делать ничего. Тем более, что по опыту моего обитания в этом мире, такого рода передышки случались не часто. Земляна прочитала ответ по моему лицу и развела руками.

— Ну, как хочешь. Тогда только Пекло предложить могу.

— В Пекло — можно, — кивнул я. — Хоть сейчас. Я там уже бывал, кстати. Правда, на самой окраине…

— Бывал? — подалась вперёд Земляна и уставилась на меня загоревшимися глазами. — Как там? Расскажи!

Я описал битву с летучими змеями. Земляна слушала жадно, впитывала каждое слово.

— Эх, повезло, — вздохнула она, когда история, не богатая поворотами сюжета, завершилась.

— Что живым ушёл? — хмыкнул я. — Ну да, повезло. А чего тебя-то так в это Пекло тянет?

— Тварей бить! — Земляна даже не задумалась. — Только я не дура. Понимаю, что раньше Сотницы туда соваться смысла нет. Мне бы для начала из Пятидесятников выйти. Всё случая жду полусотней покомандовать.

— Надо не ждать случая, а создавать возможности.

— Ну уж! Это только тебе на каждом углу то колдун, то вий, то ещё чего похлеще встречается. А мне всё только мелочь какая-то попадается, даже смотреть смешно, тьфу!

— Значит, не готова ты сейчас к чему-то крупнее.

— Чего это⁈

— Ну… Есть у меня такая теория, что жизнь никогда не даст тебе больше, чем ты можешь вывезти. Если сталкиваешься с большими проблемами — гордись, жизнь о тебе высокого мнения. Изволь соответствовать. Ну и если вывез — то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но в то же время жизнь не даёт и сильно меньше твоего предела. Постоянно держит в тонусе.

— Мудрёно, — покачала головой Земляна.

— Короче. Не надо тебе пока в Пекло, вот я о чём.

— Тебе, значит, надо, а мне — нет?

— Я, заметь, в Пекло по собственному желанию и не лезу. Был там всего раз, по делу. Дело сделал — вернулся. А ты, кстати, в мой Орден вступить не хочешь? Он сейчас один из самых модных, на подъёме.

Земляна призадумалась.

— С одной стороны, тут привыкла уже, — сказала она, глядя в пространство перед собой. — С другой, под тобой — лучше, чем под Авросом.

— Это в каком смысле?

— В пря… Владимир! — Щёки покраснели. — Да как ты подумать такое мог⁈

— А чего я-то? Я — ничего. Вот вечно, придумают какую-то пошлость, а Владимира — виноватым, — пригорюнился я и набулькал себе наливки.

— Не знаю я, — вздохнула Земляна. — Тех, кто из ордена в орден бегают, никто не любит. Я и сама же первая их ненавижу. И становиться такой не хочу.

— Ну нет так нет, я ж не настаиваю. Нам это вообще никак не помешает.

— Я не сказала «нет»…

— О, женщины! Ладно. Посидели — хватит. Пошли приключений искать.

— Это куда ещё?

— Известно, куда. В трактир. Первейшее место для поиска приключений. Вы со мной, коллега?

— Сам калека. Пошли.

И мы перенеслись в мою комнату в трактире Фёдора.

Внизу было шумно и весело, но без перегибов. Хорошая такая кабацкая атмосфера. Пьяный потрёпанный интеллигент, пошатываясь, ходил меж столов и наяривал на скрипке что-то пронзительное и душевное. Иногда ему пихали деньги — больше чтоб отошёл и не мешал разговору, чем из уважения к искусству.

— Владимир Всеволодович! — материализовался рядом со мной сам Фёдор. — Вы как чувствуете.

— Что чувствую?

— Всё решительно чувствуете! Барышня та, Юлия, которая у вас в комнате обитала, нынче приходила, вас спрашивала. Просила передать, что вы ей для чего-то срочно нужны.

— Ну вот тебе и приключения, — сказал я Земляне и обратился к Фёдору: — А где она обитает? Что случилось, не сказала?

— У господ Абрамовых. В подробности не вдавалась, только настоятельно просила упомянуть, что нуждается в помощи.

— Понял, принял, сей же момент отправляюсь. Спасибо, Фёдор. Так служить!

Фёдор вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Мы с Земляной вышли из трактира на прохладную улицу.

— Что за Юлия? — поинтересовалась Земляна.

— Да, там…

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно, между прочим. Я её в Полоцке встретил. Она от бывшего мужа убегала, он её как раз при мне настиг. Бывший колдун, стал упырём. Ещё и с друзьями. Пришлось всех убить. Там с Глебом познакомились.

— И с Юлией.

— И с Юлией.

— И ты в Поречье её приволок.

— Ну, такой уж я человек. Стараюсь всех к месту пристроить. А поскольку пока знаю не так много мест, пристраиваю, куда могу.

— Значит, пристроил Юлии. Так и говори.

— Тьфу, Земляна! Да что у тебя одна похабщина на уме-то?

— С кем поведёшься — от того и…

— Я не такой, вот вообще ни разу!

Земляна только засмеялась. Да хрен там — засмеялась. Заржала самым наглым образом.

— Тут повернуть надо, — буркнул я. — Позволь, Светляков зажгу.

— Ты в них не путаешься ещё?

— В ком?

— Ну, Марусю Юлей не называешь?

— Осторожно, лужа! Чего под ноги не смотришь? Ноги намочишь — простудишься, вон, погода какая стоит.

— Ох, спасибо, ты такой заботливый, Владимир.

— Я тоже тебя люблю, Настя.

— Че… Да я тебя сейчас!

Вскоре мы добрались до дома градоправителя. Ночь. Все приличные люди спят, даже неприличные об этом подумывают.

— Как бы её наружу выманить, — задумался я.

— А хреном перед окном помаши — мигом выскочит, — внесла рацпредложение Земляна.

Я только головой покачал. Если уж в эту голову что-то запало — можно только переждать. Сопротивление бесполезно.

Расположение комнат в доме я помнил превосходно. Помнил комнаты дочерей, спальни Абрамова и его супруги. Комнату горничной. Гостевую, в которой ночевал. Других гостевых как будто не было. А если и были, то «дежурная», та, что чаще всего используется, наверняка эта. То есть, по логике Юлия должна быть там. Рискнём.

Найдя нужное окошко, я подобрал маленький камешек и бросил в стекло. Стекло звякнуло. Почти сразу за ним показался силуэт. Я подогнал Светляка к своему лицу и помахал рукой.