Эпоха Титана

Глава 17

Потянулся и хрустнул шеей. Ольга замерла у соседней койки, где перевязывала кому-то руку. Увидев вошедших, резко выпрямилась. Бинт выпал из рук.

— Я что-то не поняла, — сразу повернулась она к охранникам.

Голос звучал выше обычного.

— Кто вам позволил забирать больного отсюда? Этот лейтенант — врач? Или вы?

Охранники немного опешили от такого напора. Переглянулись между собой.

— Ну… — замялся один из них.

Кольцова подошла ко мне и начала проверять моё состояние своей магией. Руки дрожали, хотя она пыталась это скрыть. Лицо сосредоточенное и даже напряжённое, пот выступил на лбу.

— Так… так… — закрыла она глаза и выпустила магию.

Наклонилась ко мне, и я впечатался в её вырез декольте.

— Это всё из-за меня и медкорпуса, — прошептала она мне еле слышно, — Олег и все остальные, они узнали.

Её дыхание участилось. Пальцы, что касались моего тела, были холодными и влажными.

— Мне плевать, — ответил.

— Ничего не говори обо мне. Прошу тебя, — девушка зачем-то положила на меня руку и посмотрела так, будто хочет со мной близости.

В её взгляде мелькнуло отчаяние. Это уже не та, что шантажировала меня. Это испуганная девушка, которая чего-то очень боится. Хмыкнул про себя и где её уверенность и вся бравада?

— Владимир, пожалуйста, — сжала она мне плечо и запихнула кое-что под майку.

Поднялся и направился к мужикам, что меня ждали. Её страх меня не касается. У меня свои дела. Бояться встречи? Это точно не про меня. Тем более с удовольствием свалю с этого «замечательного» места. Слишком много оно пробуждает реакций и эмоций в моём теле.

Когда вышел из медкорпуса, неподалёку увидел Матросова и Мамонтову. Они проводили какой-то инструктаж на улице. Заметили меня, переглянулись быстро, почти незаметно.

Потом Борис бросил в мою сторону взгляд. Губы сжал, едва заметно покачал головой. Предупреждение? Мамонтова вообще отвернулась, будто меня не видит. Ещё одни хотят, чтобы я помалкивал. Неужели они все так боятся этого человека из СКА?

Погода испортилась. Опять. Небо затянуло облаками, и начал идти дождь. А ещё ветер подул — резкий, холодный, будто специально к моменту.

Зелёнка работала, но вот перелом руки ещё не до конца сросся. Мне Оленька даже сделала какую-то штуку на конечность, чтобы её зафиксировать, и повязку на плечо.

Капли стучали по крыше административного здания, когда мы подошли. Звук монотонный, навевающий тоску. Охранники торопились, видимо, тоже не хотели долго находиться под дождём.

Зашли. Меня проводили в маленькое помещение для двоих человек. Стол и два стула. Когда уселся за него, почувствовал себя старшеклассником за партой первого класса.

За столом сидел тот самый пижон тридцати лет в костюме. Черты обычные, ничем не примечательные — такого встретишь в толпе и не запомнишь. Но глаза… Глаза внимательные, изучающие.

На столе перед ним лежало: несколько папок, ручка, блокнот, стакан с водой.

— Итак… — оторвался от папок мужчина. Голос спокойный, поставленный, — Я лейтенант службы безопасности аномалий, Чешуя Вадим Семёнович.

— Понятно, — кивнул.

Лейтенант поднял брови и улыбнулся. Видимо, ожидал от меня какой-то реакции. Страха? Трепета? Подобострастия?

— Что вы, Владимир, знаете о нашей службе? — спросил он, слегка наклонив голову.

— Ничего, — пожал плечами.

— Тогда понятно, — закрыл папку Чешуя, — Поэтому вы себя так расслабленно ведёте. Не понимаете всей серьёзности нашего с вами разговора.

В его тоне появились новые нотки. Не угроза пока, но намёк на неё. А что мне нужно сделать? Трястись? Заикаться? Смешной муравей. Как вообще может вызвать страх то, что человек где-то работает или служит?

— Позвольте, я вас немного просвещу, Большов, — Чешуя откинулся на спинку стула, принял более свободную позу, — Наверное, начну немного издалека… В ПРИ есть несколько сил, которые влияют на наш дом. Первая и самая важная — император, потом идут старые аристократические роды с землями и… военные.

Лекция? Интересный подход.

— Зачем я тут? — прервал его.

Не собираюсь слушать его самолюбование. Лейтенант нахмурился, словно я помешал ему в каком-то таинстве.

— Продолжу, — чуть дёрнулся Чешуя, восстанавливая самообладание, — Аномальщики, корпусы, живцы, ловцы и всё остальное подчиняется нам, службе контроля аномалий. Именно мы ответственны за сетки, аномалии, гигантов. Изучение, сдерживание, разработка инструкций и вообще всё. Понимаете, Владимир?

Он хочет, чтобы я понял — они главные. Ещё один словоблуд.

— Именно благодаря нашим усилиям человеческий род имеет будущее, — продолжал Чешуя, и в интонации появились нотки гордости, — Мы передаём ядра для дальнейшей работы алхимикам и артефакторам. Мы распределяем ресурсы через совет между всеми силами в нашей стране.

— Распределяете ядра? — повторил я то, что меня заинтересовало.

— Именно, — улыбнулся Чешуя, довольный моим вниманием, — Совет… Это сейчас не важно. Теперь вы понимаете, какой властью я наделён благодаря императору?

Почесал нос. От него пахло, точнее, воняло. Что-то сладковатое и приторное… Духи, кажется. Люди любят многое маскировать, в том числе и свои запахи, свой страх.

Из нового — информация о верхушке власти. Лейтенант очень выделил, что император стоит отдельно от военных и аристократов. Получается, три силы.

Крайне напряг момент с распределением ресурсов. Тут есть какой-то специальный орган, который занимается этим вопросом. Зачем? Люди любят усложнять. Хотя всё на самом деле проще. Предположу, что для баланса сил.

— Допустим, — кивнул, — Зачем я тут?

Достаточно. Игра в «покажи мне, как ты важен» надоела. Переходим к делу.

— Владимир Николаевич, — открыл папку Чешуя, — Я тут расследую… — сделал он паузу, наблюдая за моей реакцией, — Скажите, замечали ли вы что-то странное? Любая мелочь или деталь.

Началось. Сначала показал мне своё место в иерархии, теперь переходит к настоящим вопросам.

— Погода ведёт себя как продажная девка. Настроение у людей тут тоже меняется постоянно, — ответил.

— Ха, — хмыкнул лейтенант, и в первый раз его улыбка показалась искренней, — Неплохое начало, и, пожалуй, я с вами соглашусь. Но меня интересуют нарушения… Чего-либо: инструкции, должностные обязанности, странное поведение.

— Вадим Семёнович, — чуть наклонился вперёд, изображая заинтересованность, — Я простая наживка, что без году неделя тут. Всё, что я видел, это: плац с тренировками и казарма. Вот сегодня ещё аномалию и гигантов. Вы уверены, что вы хотите общаться именно со мной?

Ух… Вот это напрягся, чтобы походить на такого же человека, как и Чешуя. Сам бы ответил просто: «отвали».

— Ну чего же вы скромничаете, Большов? — покачал головой Чешуя, тон стал более дружелюбным, — Молодой человек, помощь мне — это помощь СКА. А мы… умеем быть благодарными.

Пряник после кнута. Классическая схема. Сначала показал власть, теперь предлагает сотрудничество на выгодных условиях.

— Если благодаря вам мы раскроем нарушения в корпусе, то без награды вы не останетесь. И вам гарантирована полная неприкосновенность. Кто знает, может быть, через годик-другой сможете поступить к нам. А это… Ну, я думаю, вы понимаете.

Ничего себе. Меня пытаются купить? Сжал кулак и вдохнул. Муравей торгуется со мной, будто я базарная баба…

— Я ничего не видел, — отрезал, чтобы он понял.

Чешуя замер. Улыбка не исчезла, но стала холоднее. Зрачки сузились — едва заметно, но я это уловил.

— Эх, — сморщил он губы с показным сожалением, — Зря… Молодость, что с неё взять.

— Владимир, я уже в курсе ваших близких отношений с некоторыми людьми тут, — продолжил он, листая папку.

Перешёл к давлению. Показывает, что знает больше, чем я думаю. Поднял бровь. Ну давай, удиви.

— Господин Матросов, к примеру. Зачем вы его посещали? Или госпожа Мамонтова, с чего у неё такой интерес к вам?

— Борис… Иванович хотел, чтобы я стал лидером группы, — сквозь зубы ответил, — А Василиса… проверяла возможности наших ребят. Если это является близкими отношениями…

— Ладно, — кивнул лейтенант, — Перейдём тогда к более насущным вопросам. Похищение живца некой личностью, которую никто не видел, кроме вас.

— Ничего нового не скажу.

— Упорствуете? — облизнулся Чешуя, — Первый случай у вас в казарме, а потом именно вы предупредили остальных. И выглядит это так…

— Что тут что-то творится, и никто не в курсе, — закончил за него, сдерживая злость.

— Это тоже, — согласился лейтенант, — Но и ещё — что вы как-то с этим связаны. Помимо прочего, мне поручено изучить данный вопрос и найти виноватых, и пока у меня есть только вы, Большов — свидетель. Но кто знает… как быстро может измениться ваш статус.

Ну наконец-то. Мне начали напрямую угрожать, а то я уже переживать начал.

— Понятно, — кивнул.

— Перейдём к следующим вопросам, — взял ручку и начал писать Чешуя, движения резкие, раздражённые, — Повреждённый артефакт сетки рядом с аномалией.

— Не в курсе, — сразу ответил я, — что вы имеете в виду.

Всё-таки видел.

— Но именно вы там стояли, — поднял взор пижон из СКА.

Ну давай, поиграем.

— Когда проверяли данный артефакт? — спросил.

— Сетка обследуется каждый день.

— Я спросил, когда проверяли именно данный артефакт.

— Такой информации у меня нет, — помотал он головой, — Получается, вы уже в курсе произошедшего и признаёте?

Чешуя улыбнулся.

— Нет, лишь использую ваши доводы и здравый смысл, — парировал, — Если у вас нет информации, когда его проверяли, то он мог быть испорчен когда угодно и кем угодно. Предположу, что группы постоянно собираются рядом с сеткой и артефактами. Поэтому и пытаюсь понять, как вы пришли к выводу, что это я?

Володя… Не зря ты много читал и учился. Слабые люди часто сражаются на словах. Не думал, что скачусь до этого.

— Допустим, — кивнул Чешуя, — Смею заметить, что вы умны. Но перейдём к другой проблеме. Ваша группа. Для начала вы не следовали инструкции и повели двух гигантов к ловцам. Создали риск.

Меняет тактику. Раз логикой зацепить не получается, давит фактами нарушений.

— Они могли уйти за барьер в любой момент, — выдохнул.

— В любом случае это ваша ответственность. Я не умоляю вашего подвига и сражения с гигантом. Но не только вы, но и ваша группа… Поступила неправильно. Плюс ещё напали на своего в присутствии куратора и меня.

— Нервы, — пожал плечами, — Не сдержались.

— Нарушения… много нарушений. И всё под вашим руководством. Видимо, вы ещё не доросли до такой почётной должности, как лидер группы.

Улыбнулся.

— Поэтому… Раз вы не хотите сотрудничать, то вы мне связали руки. Я вас снимаю с должности.

— Плевать, — озвучил свои мысли.

Выражение Чешуи дрогнуло. Он ожидал, что угроза подействует, а я отреагировал равнодушно.

— Ещё вы будете наказаны магическим подавлением, — продолжил он, интонация стала тише, — А это… Узнаете сами. Свободны!

Встал и смерил взором мужика.

— И помните, Большов, если вы решите сотрудничать, то многого можно избежать, — сказал он мне на прощание.

Последняя попытка. Оставляет дверь открытой для переговоров.

Меня повели в казарму. Пытались купить, угрожать и в конечном итоге наказали. Вот она, цена человеческих усилий. Удивительно, что тут вообще кто-то старается. Хотя что ещё слабым людишкам остаётся?

Рвать жилы и надеяться, что кто-то это заметит, а если нет — отвечать за свои действия, даже если они на благо.

Стоило мне только появиться в казарме, как сразу поднялся шум.

— Володя, — закричал Зяблик, выскакивая откуда-то.

Все были на ногах. Ребята столпились полукругом, зрачки блестели возбуждением. Какая-то детская радость от встречи, будто я вернулся из долгого путешествия и привёз им подарки.

— Ты… просто… человечище, — хлопнул меня по плечу рыжеволосый, широко улыбаясь.

— Благодаря тебе мы… герои, — подхватил Вася, кивая с энтузиазмом.

— Два гиганта, — сказал кто-то за моей спиной восхищённо.

— Одного Володя своими руками убил и ещё голову притащил, — добавил ещё кто-то.

В их версии всё выглядит эпично, героически. Смерть товарищей стирается на фоне «великой победы».

— Ты нечто, — заявил Зяблик, веки горели восторгом, — Лучший лидер, который может быть. Все твои тренировки… Я думал, что ты издеваешься, а оказывается, нет. Они нас спасли. Я боялся и действовал.

В его словах звучала искренняя благодарность.

— Успокоились, — чуть повысил тон, прерывая поток восторгов.

Все затихли, повернулись ко мне с ожиданием. Думали услышать что-то ободряющее, поддерживающее их эйфорию.

— То, что вы называете успехом, я называю провалом.

Тишина. Улыбки медленно сползали с лиц. Кто-то моргнул недоверчиво, кто-то нахмурился.

— Что? — вылупился Вася, словно услышал богохульство, — Провал?

— Двое погибли, — добавил сухо, — Дальше вы действовали правильно, но потом одна из групп зачем-то вышла ко второй, что не нужно было. Плюс вас почти догнали… Очень много ошибок.

Выражения вытянулись. Эйфория испарялась на виду, сменяясь растерянностью. Они не понимали, как можно назвать провалом то, что принесло им славу в корпусе?

— Но мы же справились, — чуть ли не закричал Зяблик, — Двоих сразу, одного голыми руками. Да мы легенды теперь в корпусе. Видел, как на нас смотрели все?

В его словах слышалась отчаянная попытка удержать ощущение победы. Им нужно было чувствовать себя героями — это помогало справиться с травмой.

— Если вам так легче думать… — пожал плечами, — Вперёд. Вы выжили, теперь нужно понять, что можно было сделать по-другому.

Все замолчали. На лицах появились признаки размышлений — болезненных, неприятных. Пришлось думать не о славе, а об ошибках. О том, что могли спасти погибших.

— Коля-сука, — фыркнул Зяблик, найдя более удобную мишень для гнева, — Это он виноват, что двоих наших сожрали. Если бы не он… Всё было бы хорошо.

— Да, — мгновенно поддержали остальные с облегчением.

Нашли козла отпущения. Теперь можно сбросить вину на него и снова чувствовать себя героями. Удобная психологическая защита.

— Он поступил… по-своему, — кивнул, — Но вы в реальном бою поняли, что это такое, когда всё идёт не по плану, когда угроза серьёзнее, чем ожидалось.

— Но именно он к этому привёл, — настаивал кто-то.

Дверь открылась, и в проёме показался Коля. Выражение опухшее, синяки под веками, повязка на носу. Двигался медленно, осторожно.

Все немедленно замолчали. Атмосфера в казарме накалилась. Ребята смотрели на него с презрением и ненавистью.

— Тварь… — зашипел Зяблик, слова дрожали от ярости, — Ты посмел прийти к нам после всего, что было? У тебя нет чести, вообще ничего. Ты мусор. Ублюдок.

Коля стоял и слушал. Не защищался, не огрызался. Просто стоял, опустив голову, и принимал поток оскорблений.

— Убьём его, — предложил один из ребят, сжав кулаки.

— Нет, — оборвал его, — Хотели что-то сделать? У вас был шанс, и вы его упустили. А теперь уже поздно.

— Но… он предатель, — влез Вася, зрачки горели негодованием.

— Объясни, — кивнул Коле.

А сам пошёл к кровати. Пусть разбираются сами. Устал от разговоров и людей. Слишком их много и часто. Сорвал фиксирующую повязку с руки. Она почему-то раскрошилась. Гипс? Поднялся и направился за шваброй. Убрал за собой.

Проверил работоспособность руки. Пойдёт. Завалился на койку и закрыл веки. Все мысли сосредоточены на ядрах гигантов и том, как мне развить магию в этом теле.

То, что дала Ольга в прошлый раз. Там не было информации полезной, кроме общей. Что-то зашуршало, и я вспомнил, что Кольцова запихнула мне под футболку. Шесть листов. Новая порция про магию? Ну хоть какая-то хорошая новость.

Посмотрел на буквы, и они снова заплясали. Да твою ж… У этого, оказывается, есть название, на которое мне плевать. Убрал обратно под футболку.

На фоне ребята пытались выяснить отношения с Колей. Его обвиняли, обзывали, толкали, а он молчал. Стоял как битая собака и принимал всё.

И только потом он поведал им историю — почему он так поступил. Про семью, про долги, про сестру. Слова дрожали, фразы путались, но он рассказывал.

Остальные даже послушали его. Постепенно злость в их интонациях сменялась чем-то другим. И что удивительно, многих тронули сопли про семью. Напор, с которым давили, исчез.

— Коля… — тихо произнёс Вася, и в словах звучала растерянность, — Ты… дурак! Вот.

— Знаю, — кивнул парень, тон хриплый.

— Из-за тебя погибло двое, и тебе с этим дальше жить, — добавил Зяблик, но агрессия уже ушла.

— Знаю, — поморщился Коля, — Я не прошу меня прощать, просто хотел, чтобы все поняли, почему я так поступил.

Поднял голову. А больше сказать им нечего. Хмыкнул про себя. Какие же они все «добрые», что аж тошнит. Вот только эта доброта — это слабость. Если выживут, то поймут это. А Коля… Я бы его убил, но зачем мне пачкать руки о того, кто и так сломался?

«Ядра», — мысленно вернулся к главному. Думал, что в этой вылазке найду конкретный способ, как мне возвращать силу Титана, но нет. Нужно больше информации. Вот только где её взять?

В казарму зашли. Поднял взор. Пузатов.

Наш куратор выглядел усталым, выражение мрачное. За ним никого — пришёл один.

— Внимание, — повысил он тон, стараясь звучать официально.

Все повернулись к нему. Разговоры стихли.

— С данного момента вашим лидером больше не является Большов.

— Что⁈ — Зяблик оттолкнул Колю и шагнул ближе.

— Решение начальства, — пожал плечами наш куратор, избегая смотреть в упор.

— Бред… — пацан сжал кулаки, слова задрожали от ярости, — Да если бы не он, мы бы сдохли. А так двух гигантов на первой вылазке завалили. И это награда?

— Я… — начал Пузатов, но Зяблик его перебил.

— Для чего нам стараться? — пошёл к куратору рыженький, — Рисковать жизнью? Если в итоге нас даже за людей не считают. Что, слишком хорошо? Испортили вам статистику? Должно было остаться трое, а не восемь?

В его интонации звучало отчаяние человека, который вдруг понял — справедливости нет. Что система может наказать даже за успех. Улыбнулся. Забавно видеть, как они реагируют на настоящую жизнь.

— Я… — опешил от такого напора Пузатов, попятился, — Это не моё решение. Всё! Теперь Коля.

— В жопу иди, — Зяблик махнул рукой, тон сорвался, — Ни я, ни кто другой не будет его слушаться. Хотите — сажайте в карцер, бейте… Плевать! Володя нас тренировал, благодаря ему мы выжили. Он нас спас и даже этого идиота. А вы его скидываете?

Вася смотрел на рыжего во все глаза. Тот, кто ещё вчера казался ему просто циничным задирой, сейчас говорил за всех них. Защищал их общие интересы.

Куратор не знал, что ответить. Метался взором по всем, словно искал поддержки. Но видел только враждебные выражения.

— Так решили в СКА, и это не обсуждается, — сказал он наконец, пытаясь говорить твёрдо, — Думаете, что вас по-другому наказать не могут? Ну тогда давайте, покажите своё неповиновение. И знаете что? Это вы виноваты. Не напади вы на своего при мне и лейтенанте СКА, ничего бы не было. Хотите кого-то винить? Вините себя.

Зяблик заткнулся. Слова попали в цель.

— Большов? На выход, — сказал мне Пузатов, — У тебя по расписанию подавление магией.

— Что? — теперь шагнул к куратору Вася, черты побледнели, — За что? Вы понимаете, что можете его убить? Он же не маг?

— И снова это не я и не моё решение. В следующий раз будете думать головой, — пожал плечами Пузатов.

— Что это за подавление? — спросил Зяблик.

— Несколько магов выпускают в человека энергию по нервным окончаниям. Одно из самых жестоких наказаний. Физически ничего, вот только нервная система будет перегружена. Боль… Адская, и ещё можно умереть.

Поднялся и пошёл к Пузатову. Тело немедленно отреагировало на слова Васи. В горле ком, мышцы словно свинцом налились, и ещё пот выступил. Но я шагал вперёд, выбивая этот страх из себя.

— Мы лишь куски мяса, — крикнул Зяблик в спину уходящему Пузатову, — Суки, твари!

Дверь закрылась за нами с глухим стуком. Ребята остались в казарме с их криками возмущения и бессильной яростью.

Меня сопроводили к плацу. Шли молча, только шлёпанье ног по лужам да стук дождя по крышам. Холод пробирался под одежду, влага прилипала к коже.

— Знаешь, кто тебя будет наказывать? — спросил меня Пузатов, когда мы вышли из здания.

Тон у него был каким-то неуверенным. Не злорадство, не равнодушие — что-то между сочувствием и профессиональным долгом.

— Плевать, — хмыкнул я.

Это мы ещё посмотрим, хватит ли у них силёнок сделать мне хоть что-то.

— Матросов и Мамонтова вызвались сами, — улыбнулся куратор, но улыбка вышла кривой, неестественной.

Он ожидал от меня реакции — удивления, страха, возмущения, но её не было. Я смотрел на него спокойно, почти равнодушно.

Интересно. Значит, те двое, с кем у меня были «близкие отношения», как выразился Чешуя, сами захотели меня мучить? Или их заставили? А может, это способ контролировать процесс?

Они смотрят в сторону. Не хотят встречаться взором. Если я «умру», то все их тайные вылазки, их контрабанда, их странная игра против системы… Никто ничего не докажет. Идеальное решение для тех, кто хочет замести следы.

— Послушай, — остановился Пузатов, оглянулся на охранников, — Я не хочу тебе зла и просто выполняю приказы, как и все тут.

В его интонации зазвучали извинительные нотки. Мужик пытается оправдаться перед собственной совестью. Типичное поведение слабака, который участвует в несправедливости, но хочет сохранить хорошее мнение о себе.

Только не нужно ещё одной исповеди. Веди меня к наказанию, надеюсь, там хоть молчать будут.

— На вот, — мне протянули какой-то квадратик.

Рука Пузатова дрожала. Он несколько раз оглянулся, проверяя, не видит ли кто-то.

— Это… — понизил он тон до шёпота, — Поможет тебе, чтобы не сойти с ума и не сдохнуть.

Посмотрел на предложенное. Что-то растительное, высушенное. Пахнет травами, но не теми, что я знаю. Лекарство? Наркотик? Яд?

— Не думай, что я тебя отравить хочу, — хмыкнул мужик, словно прочитав мои мысли, — Мне тоже не по душе, что тут человек из СКА. Не знаю, чем ты ему не понравился… Наказание слишком жёсткое и не по уставу, но кто с них спросит? Император?..

В его словах слышалось сожаление, которое лишь больше меня напрягало.

— Ты правда хорош, и я хочу, чтобы ты остался в группе, а не стал овощем. Бери.

Взял квадратик. Похож на сушёный лист какого-то дерева. Структура плотная, но хрупкая. Что делать с ним, ещё не решил.

Доверяю ли я Пузатову? Нет, как и всем тут. Мы двинулись дальше. Дождь усиливался, превращаясь из мелкой изморози в полноценный ливень. Капли били по лицу, стекали за воротник. Холодно и мокро. Отличная погода для пыток.

На плацу поставили какой-то столб. Грубо сколоченный, из толстых брёвен. Там уже стояли несколько человек: Патрушев, Матросов и Мамонтова, и тот маг, что с нами ездил.

Патрушев выглядел довольным — маленькие зрачки блестели от предвкушения. Матросов стоял прямо, выражение каменное. Взор направлен куда-то в сторону, старательно избегал смотреть на меня. Мамонтова курила. Дым от сигареты смешивался с дождём, исчезая в серой мороси. Тот маг — водник, кажется — просто стоял и ждал.

Дождь усилился. Пожалел, что взял с собой листы от Ольги. Промокнут же.

Меня поставили рядом со столбом и начали связывать. Верёвки грубые, жёсткие, пахнущие сыростью и чем-то затхлым. Затягивали туго. Руки немедленно начали неметь. Волокна впивались в кожу, оставляя красные следы.

Матросов и Мамонтова старались на меня не смотреть. Интересная реакция.

Могу ли я вырваться и убить тут всех? Да, но потрачу всю силу Титана. Это на крайний случай.

— Готовы? — спросил Патрушев, потирая руки.

В его интонации звучало нетерпение. Он, видимо, ждёт этого момента, хочет увидеть, как я буду «страдать».

— Подождите, — вмешался Пузатов, шагнув вперёд.

Все повернулись к нему. Патрушев нахмурился.

Куратор подошёл ко мне, наклонился ближе. Капли дождя падали с его волос, стекая по лицу.

— Ты положил в рот? — спросил он заговорческим тоном, так тихо, что другие не расслышали.

Мотнул головой отрицательно.

— В кармане? — спросил он и немедленно полез в мою одежду.

Нащупал то, что мне дал, достал и быстро запихнул мне в рот. Хотел выплюнуть, но вдруг ощутил, как моё ядро в позвоночнике зашевелилось.

Странно. Что это за штука? Лист растворялся на языке, оставляя горьковатый привкус с намёком на что-то мятное. И ядро реагировало — слабая пульсация, едва заметное тепло, распространяющееся вдоль хребта. Словно что-то внутри проснулось, потянулось.

— Всё, — отошёл Пузатов, выпрямился, — Я объяснил, что делать, чтобы не умереть. Мы же этого не хотим? — посмотрел он на всех.

Вопрос повис в воздухе. Патрушев молчал, явно недовольный задержкой. Скулы напряглись, веки прищурились. Матросов кивнул почти незаметно, челюсть сжата. Мамонтова затянулась сигаретой глубже, дым вырвался из ноздрей.