«Он был уже слишком стар для юных дев, но еще слишком юн для старых»
Из частной характеристики одного мужчины в самом расцвете сил
Аленка стояла на краю конопляного поля.
— А хорошо пошла, — осторожненько заметил Серега, выбираясь из лесу. — Нет, ну ты просто посмотри, какая красота…
Конопля покачивалась, расправляла листики и тесня друг друга. И поди ж ты, стволы конопли казались плотными, но вот огромные коровы меж ними проходили легко.
На краю поля развалился Яшка, явно успевший побывать на самом поле, и на поле, но другом, с которого принес клочья репейника, намертво впившиеся в шерсть, и на болоте, ибо второй бок, репейником не тронутый, а еще ноги и частично довольную Яшкину морду покрывал толстый слой грязи. Причем данное обстоятельство Яшку ничуть не смущало.
— Ален, а Ален… — Серега сделал еще шажочек. — Так-то, глядишь, и замуж тебя спихнем… вот радость-то будет!
И хихикнул, но осторожненько.
— Знаешь… мне тут Сашка предлагал медведей в карету запрячь. Мол, очень аутентично получится. Да и Свириденко однозначно впечатлится.
— Это он пусть поймает сперва…
— Ну, я бы не была уверена, что не поймает, хотя… я скорее к батюшке подойду. Попрошу для ради такого случай… думаю, впечатлить Свириденко он не откажется. Ты как, Серега, готов хомут примерить?
— Злая ты, Аленка, — братец нисколько не испугался. — Гляди, этак и нынешний жених сбежит. Чего тогда? Ай…
Аленка все же успела ухватить Серегу за ухо.
— Вот… нечестно так! Когда ты там, а потом тут… отпусти.
— Оторву, и будет в округе одноухий медведь.
— Не оторвешь.
— Почему это?
— Потому что ты нас любишь и жалеешь…
— На свою голову, — ухо Аленка все ж отпустила.
— Ален, а Ален… а он тебе нравится?
— Пока не знаю.
— Вроде ничего такой… мелкий только.
— Это просто вы здоровые, а так нормальный.
— Защищаешь, — с чувством глубокого удовлетворения произнес Серега. — Значит, нравится.
— Может, и нравится, только… мы знакомы всего пару дней.
— И что с того? Вон… на руках носил? Носил… — Серега палец загнул. — Поле распахал? Распахал… засеял. Даже коноплю вырастил. И все ради тебя!
Яшка поднял голову и вздохнул, а потом перевернулся на спину и поерзал, пытаясь содрать репей. Вот куда он опять влез-то?
— Глядишь, и полчища врагов повергнет… и за ручку с тобой гулял. Или думаешь, я не видел?
Видел.
И сопровождал, правда, проявив невиданное прежде благоразумие и держась в стороночке. На глаза опять же не попадался, как и те, другие, что в лесу обжились. О них Аленка не спрашивала. Зла не чуяла, и ладно бы…
— Верно, но… может, я ему не глянулась.
— Ага, и поэтому в плуг впрягся, — Серега прихлопнул комара. — Слушай, а объяснять это добро как станете-то?
— Понятия не имею. А плуг… плуг это еще ничего не значит. Вы ж, мужики, все дурноватые. Дай только повод подвиг совершить… хотя бы трудовой.
— А… — Серега крутанулся. — Вон, идет твой трудовой подвиг… слушай, а почему у него рожа такая довольная?
— Тебя увидел. Говорю ж, с утра медведей ищет…
— Э… давайте вы как-нибудь сами… — Серега отступил, чтобы развернуться, скидывая человеческое обличье. Еще мгновенье, и огромная звериная тень растворилась среди прочих.
— Трус несчастный, — буркнула Аленка, поправив кепку. А потом вытянула руку и замахала: — Я тут!
— Знаю, — у Александра успел загореть, а то и обгореть, нос и еще уши. Пока только красные, но к вечеру точно облезут.
— Откуда?
— Почуял. Как-то вот… А Сереге передай, что это не по-мужски перед трудностями отступать. Или это не он был?
— Он. Обычно их мало кто различает. Они хоть и погодки, а выглядят, что близнецы.
— Ну… меня учили запоминать лица, — Сашка повязал на голову бандану. Кажется, в прошлом году с ней Маруся ходила. Точно. Тогда она была более розовой, но к концу лета выгорела, и серебряные дубовые ласточки почти слились с фоном. — Трус несчастный…
Аленка с трудом удержала улыбку.
Нет, замуж… обычаи обычаями, но есть в них нечто донельзя дурноватое, если так-то. Пришел. Поле вспахал, засеял… оно, конечно, в голодный год полезные умения, но хочется чего-то другого.
Чего?
На руках опять же…
— Ты на меня так смотришь, что как-то вот не по себе становится.
— Примеряюсь, — мрачно сказала Аленка.
— К чему?
— К тому, чтоб замуж выйти…
— А… тогда ладно.
Не испугался.
Странно…
— А хорошо получилось, — Сашка запрокинул голову, разглядывая синие дебри. — Красиво даже, если так-то… живописно.
— Красиво, — согласилась Аленка. — Только и впаяют за это тоже красиво.
— Не впаяют… я решил вопрос.
Сказал он это спокойно и даже уверенно. И главное, что именно тогда, когда на дороге появилась машина.
— Вот помяни же ж…
Этот черный приземистый джип Аленке был знаков. Надо бы Марусю кликнуть.
— А это кто? — поинтересовался Сашка.
Джип же, после поездки по проселочной дороге уже не совсем и черный, скорее серовато-пятнистый, притормозил близ конопляного поля.
Интересно, кто донес?
— Участковый наш, — ответила Аленка, раздумывая, не воспоследствовать ли примеру братца. Лес от рядышком, можно сгинуть и сделать вид, что конопля эта — не их, не местная.
Дикая конопля.
Выросла в результате природного катаклизма.
Дядя Никифор даже сделает вид, что поверит… жаль, что только он.
— Познакомишь? — Сашка подвинул бандану выше, и на лбу появилась белая разделительная линия.
— Познакомлю, — Аленка решительно шагнула вперед, и конопля, чуя силу, спешно расступилась, прокладывая дорогу.
А хорошо все-таки пахнет…
Знакомо, главное. И девчонкам тоже, но вот точно понять, что за запах, не выходит.
— Доброго дня, Никифор Анатольевич, — сказала Аленка, выбравшись из зарослей.
Участковый явно был впечатлен.
Он застыл, запрокинув голову, уставившись то ли в небеса, то ли куда пониже, туда, где суетились над конопляными верхушками мелкие птахи. А может, бабочки впечатлили. Так-то бабочек изрядно налетело, прям даже удивительно.
— Д-доброго, — участковый вздрогнул и очнулся. — Это… что такое⁈
— Это? — Аленка оглянулась.
— Это редкое эльфийское растение. Можно сказать, эндемик Предвечного леса! — сказал Сашка и руку протянул. — Доброго дня. Я Александр.
Участковый нахмурился, всем видом своим выражая неготовность к столь близкому знакомству. Но руку все-таки пожал, осторожно так. Потом опять к полю повернулся.
— Редкое, стало быть…
— Очень редкое.
— И что за оно?
— Так… конопля… голубая. Эльфийская.
— Конопля.
— Голубая, — с нажимом произнес Александр. — Эльфийская.
— Но все-таки конопля…
— Для технических и кормовых нужд.
— Но…
— Разрешения будут, — Александр посмотрел на участкового с прищуром.
— Сабурова, — участковый провел обеими руками по лысой голове. Была она какой-то круглой и при том завораживающе идеальной формы. Даже уши нисколько не мешали этой идеальности. Разве что выделялись слегка, как выделялись седые до белизны брови. — Ты же понимаешь, куда вам эти разрешения засунут?
— Куда? — поинтересовался Александр, так, для поддержания разговора.
Участковый вздохнул с укором.
— Вот туда и засунут, куда природой оно не предназначено. Нет, я понимаю, что у вас ситуация, но это вот… это вот… — он руку протянул. — Это ни в какие ворота… ну ладно, Таська, у нее в голове ветер… но ты-то вроде серьезною была. Маруся… как… допустила-то⁈
— Дядь Никифор, вы не переживайте так. Просто вот… получилось.
— Получилось у них, — буркнул участковый. — Получилось у них… вот… понимаю, что получилось. Дело молодое… хотя обычно другое что получается, чего законным браком прикрыть можно. А у вас? Как фату ни вешай, а этот срам не прикроешь. Ладно, ты мне другое скажи, Алён, почему оно до сих пор тут стоит? Убрали бы потихому… и чтоб мне убрали! К вечеру же! Странно, что никто еще не донес-то…
Стена конопли зашаталась, загудела и стебли потянулись к участковому, явно желая взглянуть на смелого человека поближе.
— Чего она? — тот отступил. — Алён? Твоих рук дело?
— Наших, — поспешил заверить Александр. — Точнее… есть у нас тут один специалист… уникальный. Можно сказать, всецело владеет аутентичной технологией посадки…
— Тут и другие владеют… технологиями посадки… в полной мере. А ну брысь! Ишь ты, будет листья к властям тянуть! — участковый шлепнул по листу. — Стало быть, не уберёте…
— Не получится, дядь Никифор… она ж видите? Она хорошая… так-то ласковая, — Аленка коноплю погладила.
— Она-то, может, и ласковая… но Свириденко — еще тот упырь… в общем, прячьте тогда этого вашего специалиста куда подальше. И сами тоже. Вон, в отпуск… или еще куда… и братьев заодно уж, чтоб глаза не мозолили. Я потяну, сколько можно… там же ж пока комиссию, пока то да сё… закажу экспертизу… но… сама понимаешь… — участковый сунул пальцы под воротничок. А рубашка сизая, застиранная, и сама форма явно не новая. — Буду сильно кобенится, то и уберут. Мне прошлого разу прямо сказали, что на пенсию пора, что засиделся и не понимаю современных политических тенденций. Я бы и пошел, и сыновья вон кличут, чтоб переехал. Но… обещал же за вами приглядывать.
Он махнул рукой.
— Хотя ж толку-то от моего пригляду… а оно теперь… вот и чего ты лезешь-то? — участкового, похоже, сам факт того, что конопля норовит забраться в карман, не особо-то смущал. — Конфетку хочешь? Ишь ты, почуяла… вот скажи, Алён… может, ты её как-нибудь… на от, только отстань. Да не спеши, сейчас разверну… так вот, может, ты её как-нибудь от дороги уберешь-то? В лесок попросишь перейти…
— Не выйдет, — покачала головой Аленка. — Она тут обосновалась. Надолго.
— Тогда… лесок как-нибудь? Чтоб вокруг? Да повыше, погуще… такой, дубовый или еще вот, слыхал, живую изгородь поставить можно, колючую. Очень бы пригодилась.
Он и руки поднял, чтоб конопле удобней было конфетку брать. И тотчас шлепнул по второму листу.
— Попрошайка…
— Не выйдет, дядь Никифор. Силы у меня пока не те.
— Вот… тогда… даже и не знаю, чего делать-то… ну… я-то сказал…
— Разрешения будут, — повторил Александр. — Вот… сегодня привезут.
— Это хорошо… это сойдет на первое время. Так и напишу, что разрешения имеются… что растение это… как ты там сказал?
— Эндемик.
— Он самый… эльфийский. Да… по магическому ведомству… на регистрационный учет поставлю. Попытаюсь тишком, чтоб не засветить бумаги. Но вот… — участковый покосился на Александра, точно пытаясь понять, стоит ли он доверия. И заговорил быстро и шепотом. — Там… Свириденко людишек стягивает. Раньше его банда только в Осляпкино сидела. А теперь вон в Козельцах приехали три автобуса… эта… частная охранная компания. Тоже, что характерно, с разрешениями… сунулся было проверить, так такого получил, что не в свое дело лезу… и в усадьбу народец прибывает. Аленушка, уходили бы вы, пока можете…
— Куда?
— А хоть куда. Чую, готовиться что-то… и такое от… что повод ему только и надобен, чтоб начать. А это вон — это ж не повод… это, считай, приглашение…
— Может, сообщить куда? — поинтересовался Александр.
— Куда? — Никифор провел ладонями по круглой голове, стирая пот. И вытащил из кармана еще одну конфетку. — Меня ж не просто так в участковые ушли. Я уже сообщал… один раз своему начальству. Другой… решился вон через своего, а ему спустили, мол, проверяйте, что у вас там твориться. Третий вовсе в Петербург сунулся, подал, изложил, как умел… так… Дом у матушки моей сгорел. Диво, что сама живая осталась… а главное, Свириденко потом новый поставил. Из доброты и человеколюбия. Он у нас тут вовсе очень добрый и страсть до чего человеколюбивый. Вона, машину выделил…
— Думал, ваша.
— Куда мне такую-то… я ж тут на голом окладе сижу который год. Намекают, стало быть, что не рады… тоже повода ищут, да чтоб по-тихому, — Никифор засунул мятые фантики в карман. — Это управлению нашему подарок от неравнодушного гражданина. А ему, стало быть, в ответ грамоту и благодарность. Алён… ежели чего, то я, конечно, приду, да только… пользы-то от меня немного. Своих я вон еще утречком отправил, как бусы эти увидал…
Конопля успокаивающе погладила человека по плечу.
— Ничего, отобьемся как-нибудь, — Александр выпустил шарик силы, который близлежащие побеги поспешно обняли и уволокли в глубины синего поля. — К нам вот тоже подкрепление прибыть должно…
— Так… ежели чего, вас же после и обвинят… что устроили тут…
— Это, — Александр создал еще один шар, вдвое против прежнего. — Это если останется, кому обвинять…
— Это он шутит, — поспешила заверить Аленка. — А вы, дядь Никифор, не переживайте… мы тут комиссию ждем. Высокую… от самого государя-императора… он и разберется, и с коноплей, и с Свириденко.
— Комиссию?
Слово было простым и понятным, а потому, сколь ни странно, успокоило.
— Будет ли толк от той комиссии… в Осляпкино вон каждый год катаются, что на праздник. И все-то потом довольные друг другом… но если что… кой-какие бумажки у меня есть. Для комиссии…
— А вы зачем вообще приехали-то? — прервала бормотание участкового Аленка.
— Приехал? Ах да… — он хлопнул ладонью по лбу. — Люди тут пропали. Утречком Севрюгин заявление подал. Дескать, отправил специалистов оценить состояние земель, а они взяли и сгинули.
— Тут? — Аленка нахмурилась.
— Тут.
— Какие тут у Севрюгина земли?
— А вот того не знаю… но утверждает, что их оборотни задрали и сожрали.
— Ложь! — возмутилась Аленка.
— Тише, тише… я знаю, что ложь… этакую пакость жрать ни один вменяемый зверь не станет, не говоря уже о человеке. Но вот проверить сигнал обязан. Сигнал от машины тут пропал… на этом вот месте, — он криво усмехнулся. — Теперь же ж везде технологии… Севрюгин за своими людьми приглядывает. Начальство мое за мною… хотя тут, конечно, связи нет.
— Тогда как он определил?
— Ну… говорит, позвонили, сказали… а потом сгинули. А так-то думаю, что он их сюда услал пакость какую утворить. Но чегой-то не так пошло.
— В конопле заблудились, — ответил Александр, уже чувствуя, у кого можно спросить про потерявшихся специалистов. Заодно, глядишь, и результаты оценки земель узнать получится.
— Стало быть, не видели?
— Не видели, — ответила Аленка. И Александр кивнул, подтверждая, что тоже не видел.
— Так и напишу… следов борьбы не обнаружено. Машины тоже… небось, медведи машину жрать бы не стали…
— Не стали бы, конечно. И людей тоже…
— От и ладно, — он развернулся и двинулся к машине. — От и хорошо…
— Погодите, — окликнул участкового Александр. — А звать-то вас как?
— Так Никифор я… Мишуков. А тебе зачем?
— Да… записать. Мне наставник еще когда говорил, что, если с памятью плохо, то записывать надо. Вот я и записываю… слушайте, а вы случайно не знаете, где коня взять можно?
— Коня? — этакого вопроса от Александра явно не ждали. — Так… у меня-то есть, да только… он старый совсем. А вам зачем?
— В гости собираются, — Аленка погладила лист. — Марусю с Таськой пригласили вон… наряды есть, карета тоже. Коня не хватает. Хотя…
Мысль, пришедшая в голову, была дурной, наверное, впервые Аленка ощутила тот прилив нездорового энтузиазма, который прежде был свойственен лишь её братьям.
— Будет вам конь, — сказала она. — Если, конечно, сумеешь с ним сладить. Но смотри, он еще та заразина.