Эльфийский бык 2

Глава 10 О сложностях реконструкции одежды и некоторых нюансах императорского бытия

Конечно, я злоупотребляю властью. А что еще с ней прикажете делать?

Искреннее недоумение одного императора

На кухне обнаружился Император.

Вот… у Бера сразу появилось желание сказать гадость. Какую-нибудь… в конце концов, они там делом заняты серьезным, а он на кухне сидит.

С пренаглою рожей.

И пирожки поедает. В одно, заметьте, лицо. Пусть и венценосное.

— Как дела? — поинтересовался Император.

— Спасибо, неплохо… — Бер поставил сундук — все же откопать удалось довольно много и не в руках же это тащить — на пол. — Кстати, Марусь, скажи честно… ты эльфов любишь?

— В принципе или конкретно? — Маруся поставила на стол огромную посудину, с виду напоминавшую ладью. Если бы викинги отливали ладьи из чугуна.

— В принципе… как насчет явиться на бал в образе эльфийской красавицы?

— Издеваешься? — в руке намеком появилась скалка.

— Интересуюсь… Ваньке наряд нашли, просто офигенный. И женский в пару имеется. В эльфийском так сказать, стиле… но есть некоторые нюансы.

— Я не влезу?

— Влезешь, — Иван поставил свертки рядом. — Платья дам шьются таким образом, чтобы… в общем, не отвлекаться сменой гардероба при некоторых… изменениях в очертании фигуры.

— Это они умно придумали, — согласилась Таська. — Давайте ужинать. Аленка пирожков прислала. Потом сама заглянет…

— Вижу, — Бер поглядел на императора с упреком, но то ли взгляд был недостаточно выразительным, то ли, что куда вероятнее, совести у венценосца совсем не имелось, ибо тазик с пирожками он на стол не поставил. И вообще от себя не оторвал.

— Руки помойте, — велел Император. — А потом уже и за стол.

В посудине обнаружилась картошка.

С лучком и морковкой. С кусками мягкого душистого мяса. А ко всему этому прилагались маринованные огурчики, и помидоры, и лепестки зеленого лука, и хлеб…

Молоко опять же.

А еще сыр.

Сыр Бер в прошлой жизни недолюбливал, но не потому, что имел что-то против. Скорее уж помнилось, как в детстве его этим сыром пытались откармливать, причем домашним и почему-то кислым. То ли тетушка, искренне полагавшая себя отличным сыроделом, все же технологию не блюла, то ли именно по рецепту сыр был кислым, но… сохранилось, в общем, некоторое предубеждение.

— Пробуй, — Таська подвинула блюдце и глянула строго. — Сама делала.

— Это из конопли? — с надеждой поинтересовался Бер.

Потом, после тетушкиного, все прочие сыры тоже казались кислыми, даже те, что с приправами. Даже мексиканский, посыпанный толстым слоем молотого красного перца, который Беру подсунули, пытаясь заверить, что уж этот-то сыр преодолеет его предубеждение с психологическим барьером вместе.

Но…

Когда Бер сумел как-то отдышаться, он все одно ощутил во рту эту характерную кислинку забродившего молока. И теперь, глядя на аккуратные белые ломтики, Бер подумал, что стоит бы отказаться.

Вежливо.

Можно даже соврать, что у него аллергия и вообще острая сыронепереносимость.

— Да нет, пока просто из молока, — ответила Таська, подвигая тарелку еще ближе. — Из конопли не скоро будет. Пока коровы выпасутся, пока переварят, потом молоко выдоить надо, отстоять. Сепарировать, смешать… в общем, даже молодые сыры не за час, и не за два делаются. Сила, конечно, процессы ускоряет… и в целом есть пара родовых секретов, но все равно настолько все ускорить не получится. Но этот удачный вышел. Ты пробуй, пробуй, не стесняйся…

И Бер, выдохнув, решился. Он отломил кусок и сунул в рот, уже готовясь глотать слюну и бороться с гадостным привкусом. Но…

Сыр был…

Не кислым.

Скорее даже сладким. Не сахарно, нет, а… как-то так, что и не объяснишь. И ореховый привкус ощущался, и свежесть, и то, что во рту сыр стал плавиться и растекаться по языку, только заставляло жмуриться от удовольствия.

— А мне… — донеслось обиженное. И Бер поспешно стянул пару кусков, пока тарелка не ушла к Императору. У него, чуялось, отнять сыр будет сложно. И главное, куда только лезет-то? Сам тощий, неказистый, а целый тазик пирожков, считай, в одно рыло умял.

И картошки навалил гору.

— Что? — взгляд Бера явно заставил величество нервничать. — Я просто проголодался… прогулки на свежем воздухе и все такое… там это… завтра доярки подъедут. То есть, дояры.

— Дояры? — переспросила Маруся.

— Ага. Надо, чтоб оформили…

— Дояров? — уточнила Таська.

— Ну… да… там… родственник мой дальний… — Александр слегка заерзал. — В общем… у него племянников много… скучают… заняться им нечем… вот и решили помочь. Поработать.

— Доярами?

— Ну да. Дядька так и сказал. Желают освоить новое дело. Потом, может, свою фирму… то есть, ферму поставят. В перспективе. Будут коровок растить, молочко доить. Но это когда научатся. А неумеючи — какое молоко? Так что, стало быть, на практику. Производственную.

Девушки переглянулись.

— Палишься, Сань… — шепотом произнес Иван. — Причем, конкретно так…

— В штат зачислим, — Император тоже смутился. — И для отчетности хорошо. И для комиссии… и в целом веселее будет.

А Беру подумалось, что куда тут веселее-то.

— Уверен, что получится? — Его Императорское величество попытался накинуть на плечи кафтан из алого бархату. Один из четырех, обнаруженных Бером на чердаке.

— Нет, — честно признал Бер. — Но… сугубо в теории… ты не порви! Это ж историческая ценность…

— Ага… ап-п-чхи…

От чиха кафтан сполз с плеч и упал грязной тряпкой. На кучу тряпья исторические ценности походили больше всего. Вот Ваньке хорошо. Он отошел в соседнюю комнату, где переоблачился, а после явился пред ясные взоры девичьи.

— Ух ты… — выдохнула Таська. — Теперь — натуральный эльф!

Уши у Ваньки покраснели.

— Только облезлый слегка, — Император облизал пальцы и икнул. Сыр, как Бер и подозревал, величество и умяли. Весь.

— Это подправим… скоро Аленка прийти должна.

— А где она?

— В лес пошла. За цветами, травами…

— Одна? — посуровел Александр.

— С братьями.

— Ночь на дворе.

— Ночь. Но после дождя вчерашнего многие травы выйдут, — Таська устроилась в массивном кресле. — Так она сказала, а она в травах знает.

— Это да… конопля уже выше меня будет, — то ли похвастал, то ли пожаловался Император. — Бер, тебе помочь?

— Помоги.

Почему-то сидящий без дела Император несказанно раздражал. Еще и ручки на колени положил.

— Разложи вон… рядом. Смотрите, технически реально восстановить эти два, — Бер указал на кафтан, который император недавно изволил примерить, и ферязь. — А вот остальные буду использовать в качестве донорского материала. Там шитья прилично, хватит, чтобы реставрировать и металл. Но это золото. Вы его можете выплавить или я просто вытяну. Получится… прилично получится. На роскошную одежду раньше не жалели.

— А потом?

— Потом тоже можно вытянуть, если захотите. Но реально в реставрации дороже уйдет. Как историческая ценность.

— Торговля историческими ценностями должна проходить под надзором государства, — напомнил Император.

— Тебе не говорили, что ты душный?

— Кто?

— В самом деле… кто ж тебе скажет, — Бер разложил платье. — Сил у меня не так и много, поэтому предлагаю поэтапно. Сначала с рубахами нижними разберусь, там тонкое сукно, вышивка, но лишь по горловине, так что должно быть легко. Заодно вспомню, как оно…

И если не получится, не так обидно будет.

— А там и все остальное…

Бер вытянул руки, спину выпрямил, надеясь, что вид у него в достаточной мере уверенный, поскольку сам он уверенности не испытывал. Одно дело работать под присмотром наставника, который, если что пойдет не так, подхватит и подстрахует. И совсем другое вот…

Дрожь в руках он унял.

И сосредоточившись, принялся выплетать базу заклятья. Сила тянулась тонкими нитями, ровными, как никогда. Вот рунный круг, на долю мгновенья вспыхнув синим светом, упал на ткань старого кафтана, чтобы впитаться без остатка. И Бер поспешил добавить второй.

Вот так.

Теперь осторожно… снимая слой за слоем, убирая и отсекая лишнее, правда, аккуратно, чтоб не отсечь и нелишнее. До исходного, до того, который напитался силой и теплом человеческого тела. Вытаскивая из ткани, из шитья память о том, каковым оно было. И получилось же… Бер знал, как это выглядит со стороны.

Ткань светлеет.

Или темнеет, возвращая себе исконный цвет. Прорехи будто сами собою затягиваются, потому как движение материи на тонком уровне не заметно. Главное, что все выправляется и выпрямляется… хотя слабые места надо будет отметить и доработать вторым кругом.

Закрепить не забыть.

— Офигеть… — сказал Император, выбивая на долю мгновения из того чудесного состояния почти всемогущества, в котором Бер пребывал. И зачем-то добавил. — А я носки зашивать умею!

— Правда?

Ванька, уже переодевшийся, сел рядом и подал воды.

— Ты как?

— Да… — Бер завершил связку, закрепляя эффект. — Нормально.

И понял, что и вправду вполне себе нормально. Нет ощущения, что его до дна выжали. Разве что взмок слегка, зато рубаха… и шитье восстановилось, сложный узор, который надо будет зарисовать для отчетности. И Сергею Трофимовичу отправить с благодарностью за науку.

Он там как раз книгу по костюму пишет. Обрадуется.

Правда, обзовет Бера обалдуем, который с минусовым опытом лезет к серьезным вещам, а потом все одно похвалит.

Наверное.

Вода была студеной до того, что зубы свело.

— Пей-пей, — велел Александр и пирожок протянул. — И закусывай. Водичка хорошая… а то вид у тебя бледноват. Слушай, а оно должно так…

Он указал на вторую рубаху, которая превратилась в черные лохмотья.

— Должно, — пирожок Бер взял. — Моя сила вытягивает из вещи её исходный образ. Если повреждения небольшие, скажем, как на табуретке или там разбитой чашке, или еще какой мелочи, то я могу просто взять и восстановить. Склеить там, используя собственный материал вещи. На ювелирке так часто делают. Ну и вообще… тогда лучше всего выходит. И потом найти место, где был скол, невозможно.

Пирожок оказался с капустой.

Вкусный.

И вода тоже вкусная.

— А трогать можно? — поинтересовалась Таська.

— Уже — можно… так вот, когда повреждения большие, то собственной материи не хватит. Ну или хватит, но тогда одежда…

— Подсядет. Как после стирки. Марусь? Смотри, какая красотень… — Таська подняла рубаху и прижала к себе.

— Это мужская, — счел нужным предупредить Бер. — Но женский наряд я тоже нашел.

— На тебя не налезет, — Маруся мрачно разглядывала серое и довольно-таки невзрачное с виду платье из эльфийского шелка.

— Примерь, — предложил Иван. — Мне… тоже стоит потренироваться. А для этого надо, чтоб платье было надето… вот, это нижняя рубаха… а это наверх.

— Так вот… лучше всего взять две вещи, чтобы вторая была родственна первой… тут и тут был лен. Поэтому я взял часть вещества из льна той рубашки и встроил в плетение этой.

— А с носками так можно? — поинтересовался Император. — Что? Ты бы знал, до чего это муторное дело, особенно когда на пятке рвутся. Дырка получается круглой. И как ты её ни зашивай, неудобно.

— А зачем тебе вообще носки зашивать? — удивился Бер. Как-то у него были другие представления о жизни императоров.

— Ну… мой наставник полагал, что я должен владеть основными бытовыми навыками.

— Сурово…

— Так научишь? Хочу его удивить.

— Думаешь, удивится?

— Знаешь, — Александр с сожалением посмотрел на миску, в которой пирожков почти не осталось. — Есть у меня подозрения, что реконструкцией носков его не удивить, но… я попробую. Вообще почему такому простому заклинанию не учат? Иголки, нитки… я пальцы в кровь исколол!

— Потому что оно не простое, — сказал Бер. — Если заимствовать, то нужно наложить одну печать, причем двухсоставную, на вещь-донор, а вторую — на ту, которую восстанавливаешь. При этом важно сродство, иначе может получиться алый шелковый кафтан с синими бархатными пятнами… ну и в целом нюансов хватает. Тут рубашки, считай, одинаковые, а вот дальше…

Он перебрался поближе к одежде и пощупал плотный бархат.

— В общем… надеюсь, силенок хватит…

Хватило.