Два дня до солнца

Глава 1. Ловушка без выхода

― Я хочу вас убить.

Вилку так и не получается донести до рта.

В кафе шумно, пахнет горячим хлебом и еловой свежестью ― только закончился дождь. Солнечные лучи смело заглядывают в помещение, очерчивая собеседника золотистым ореолом.

Ему лет двадцать пять. Может, двадцать семь. Вроде обычный европейский тип лица, но внешние уголки век чуть приподняты к вискам, отчего кажется, что в его венах есть примесь азиатской крови. Странное ощущение, потому что сами глаза не тёмные: правый голубой, левый зелёный. И смотрят так, что голова почему-то начинает кружиться. Волосы светлые ― выгоревший ковыль под палящим солнцем. Прикрывают уши и касаются шеи. Кажется, в ухе серьга. Но не скажу точно, серебряный блик мог просто привидеться. На нём тёмно-серый костюм. Белая рубашка расстёгнута на две верхних пуговицы.

Длинные пальцы держат вилку и нож. Он увлечен своим обедом. И в то же время его слова совсем не вяжутся с таким стильным обликом и спокойным тоном.

― Простите?

― Господин Шуткач, вы меня прекрасно слышали, ― произносит он.

Кривая улыбка на чуть изогнувшихся губах. Брошенный взгляд, от которого зелено-голубой волной исходит нечто, что не дает шевельнуться.

И повтор совершенно нейтральным голосом, с лёгкой хрипотцой, которая похожа на шорох просыпающегося песка и скрип старой рамы:

― Я хочу вас убить.

― За что?

― За то, что ваши персонажи убивают моих.

Кажется, я ослышался. Или это просто настолько шумно в кафе, что всё смешивается в монотонный гул?

На меня снова смотрят. Почему-то становится холодно. Ветер, что ли, подул? И верно, окно распахнуто, а на улице хоть и конец апреля, но временами ещё прохладно.

Я не знаю, что сказать. Как нужно вести себя с психами? Нормальными такие разговоры не назовешь. Особенно учитывая, что с этим человеком я ранее никогда не виделся. Хотя внешность яркая, непременно бы такого героя написал.

Он сам подсел за мой стол, поинтересовавшись, свободно ли. Я не возражал. В это время здесь всегда много людей. Кафе уютное ― с интерьером под маленькую Францию с огромными окнами и массой безделушек на полках и барной стойке. Мягкие диванчики, широкие столы, улыбающиеся со стен девушки, которые собирают виноград…

Мы перекинулись парой ничего не значащих фраз о погоде и нашей весне, что дурманит медом цветочных деревьев и буйством зелени. Про кофе, который тут недурен.

Я невольно отметил, что он заказал латте с густой белой пенкой, посыпанной лавандовыми лепестками. Во рту вмиг появилась сладость сиропа, который обычно добавляют в такой кофе. Один раз попробовал и зарёкся. Не моё.

Но ему явно нравилось: с такой нежностью не обводят ручку чашки, где налита дрянь.

Всё было культурно. Прилично. А потом резко ― убить. Он говорит о персонажах… Значит, читал мои книги. Что за ерунда?

Он откладывает приборы. Тарелка чиста. Кладет деньги, не дожидаясь счета. Поправляет рукав ― мигает золотая запонка пиджака.

― Подумайте над моими словами, господин Шуткач, ― произносит он как ни в чем не бывало.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он встает и проходит мимо.

― Подумайте и примите правильное решение, ― бросает на ходу.

Я чувствую аромат кардамона и лавра. И понимаю: так пахнет безумие.

Некоторое время сижу, не в силах пошевелиться: словно сковали по рукам и ногам. Затем вздыхаю и смотрю в свою тарелку. Паста с креветками уже не так привлекательна, как до этого. В желудке словно тяжелый камень, занявший всё пространство.

Аппетит испортился после такой беседы ― и неудивительно, но ходить голодным неправильно. Делаю глоток остывшего кофе. Хм, неужели мы столько говорили?

Беру телефон, открываю Автор.Тудей, пролистываю комментарии к последней главе. Так, часть ругает автора, что «опять на самом интересном месте», часть «с нетерпением ждёт проды».

Уж таковы реалии нынешнего автора электронных книг ― глава в несколько дней с цепким крючком в конце, чтобы читатель пришёл на следующий день. Каждый из нас по-своему раб истории. Только один её читает, другой ― пишет.

И мне… это нравится.

Чтобы признаться себе, что хочу зарабатывать на жизнь писательством, мне понадобилось несколько лет. А ещё ― смелость.

Возможно, в больших городах, услышав ответ на вопрос: «Где вы работаете?» ― «Я писатель», люди не заострят внимания. В городах поменьше на тебя… смотрят. Нет, смотрят.

Бездельник? Фантазёр? Просто странный парень? Что это за такая профессия для здорового лба ― писатель?

Никто не задумывается, что если книги есть, значит, их кто-то создает. И писатели живут среди обычных людей, пьют обычный кофе, едят яичницу на завтрак, ездят на маршрутках, стоят в очередях и… всё такое прочее.

У нас две руки и две ноги, потертые джинсы и кроссовки, оставившие тысячи следов на улицах, и… ветер в голове. Он настолько силён, что позволяет оторваться от земли и взмыть в миры, о которых никто не слышит. Выйти через распахнутую этим же ветром дверь, посмотреть на то, что не видят глаза окружающих, и вернуться, чтобы записать.

Я так часто слышал, что «писатель ― это не работа», что практически поверил. Был переводчиком в бюро. Но не прекращал писать. Мечтать, что когда-нибудь смогу стать знаменитым. Подержать в руках свою бумажную книгу, провести пальцами по матовому корешку, обводя пальцами буквы «Антон Шут».

Псевдоним я придумал ещё в восемь лет. С такой фамилией грех было его не взять.

А потом в мир офисных часов и так-надо-жить жилистым колоском, острыми локотками, расталкивающими серую толпу, влился Господин Фриланс. Появлялись знакомые, которые тоже умели выходить через двери сознания в другие миры. Накалывали на кончики пальцев боль и страх, жажду и бездну, веселье и смерть. И писали. Писали, несмотря на неверие окружающих, боязнь не соответствовать чьим-то ожиданиям, ужас перед разгромными отзывами и ещё хуже ― игнором.

Но у всех была мечта и желание добиться поставленной цели.

И мы добились.

Я пролистываю ленту уведомлений. Замечаю, что кто-то кинул награду. Четырёхзначная цифра.

Моргаю в недоумении. Кто так расщедрился?

Подпись: «Последней книге Горгонид».

Допиваю кофе, отодвигаю тарелку. Что за ерунда? «Горгониды приходят ночью» ― мой цикл, рванувший на вершину топа сайта. Детективное городское фэнтези про потомков Горгон, которые на самом деле не умерли, а просто перебрались подальше от греческих островов в Тавриду и тут уже живут много веков.

История внезапно зашла читателям, и я не собирался останавливаться. Там маячило ещё тома три, а то и больше. Какая последняя книга?

Имя пользователя ― Дан Ярасланов.

Хмурюсь. Профиль пустой, даже аватарки нет. Зарегистрировался год назад. Других книг в библиотеке нет, как и комментариев.

― Ещё что-нибудь? ― раздается над ухом приятный голос официантки: будто флейту окунули в мед, и теперь она звучит тягуче и сладко-сладко.

― Нет, спасибо, ― отзываюсь я. ― Счет, пожалуйста.

А пальцы сами летают над сенсорной клавиатурой, набирают в поисковике Да…н Яра… сла… нов.

Глупость, конечно. Но нужно проверить, мало ли.

Внезапно гугл выдает синюю россыпь названий сайтов на белом фоне.

Я замираю. Просто не верится…

На меня смотрят разноцветные глаза с легким прищуром. Зелёно-голубая волна, сбивающая с ног. Светлые волосы откинуты назад. На губах улыбка. В руке поблескивает золотыми гранями ручка, которой он оставляет автограф.

Дан Ярасланов. Писатель и литературный обозреватель. Интеллектуальная проза. Мистика. Хоррор. Лауреат премий «Большая книга» и «Ясная поляна».

Интервью, интервью, статьи, написано четыре книги. Это в три раза меньше, чем у меня, только вот мне такая популярность и не снилась. Другая ниша, другой жанр, другие люди.

Наверное, мне должно быть стыдно, что не знаю такого коллегу. Но… это разные миры. Я слишком далек от пиара, от встреч с читателями, от всего того, что происходит в больших городах и других странах. Впрочем, я даже не всё знаю про мероприятия Киева, что говорить о других.

Ярасланов… Как черт из табакерки. Я знаю, откуда ты взялся, но почему ты здесь?

Оставляю деньги и чаевые для официантки с голосом-медовой флейтой, накидываю джинсовую куртку и выхожу из кафе.

Солнце светит так ярко, что приходится надеть темные очки. Мокрый асфальт, подрагивающие на ветру листья деревьев ― свежие, словно умытые после апрельского дождя. Белые и розовые шапки цветов, над которыми деловито жужжат пчела.

Весна пришла. Весне ― дорогу.

Я решаю пройтись. Слишком хорошо на улице. Не хочется думать, что он приехал сюда, чтобы…

Убить вас.

Такого не бывает. Или бывает, если у человека не всё нормально с головой. Может, у Ярасланова какое-то психическое заболевание, заставившее всё бросить и приехать в Херсон, чтобы разыскать Антона Шута?

Глупость какая-то.

Я, кстати, упустил, где он там сейчас живёт. Явно не здесь, на пропыленным портовой пылью и прожженным знойным солнцем юге.

Рука сама тянется в карман за сигаретами. Тут же шиплю сквозь зубы: забыл купить. Приходится зайти в магазин. А, ещё надо воды взять и печеночный паштет для Фрони. Вообще-то Афрания, но мне он панибратство позволяет всей широтой своей кошачьей души.

Когда-то я подобрал его у подъезда, маленького и измученного, уже не надеявшегося, что кто-то из проходящих мимо людей обратит внимание на крохотную чернушку со смешным белым пятном на носу.

Сейчас Фроня ― здоровенный котище весом в шесть килограмм, свято верящий, что только благодаря ему я добился признания на литературном поприще.

Беру упакованный колбаской паштет. Взгляд невольно задерживается на рыжей девчонке рядом. Волосы у нее густые и волнистые, цвета ржавчины, свободно разметались по плечам и спускаются ниже лопаток. На молочной коже ― россыпь веснушек. Желтое платье, босоножки на танкетке, на левой ― потерся ремешок. Тонкая, худая, кажется, можно переломить пальцами. Руки словно веточки, косточки на запястьях так выпирают, что невозможно отвести взгляд.

Она берет творог и сметану, а потом резко поднимает на меня глаза.

Жёлтые, как жидкий янтарь, который по странному стечению обстоятельств вдруг растаял на солнце, напитался его лучами, вобрал в себя их жар.

Мне вдруг кажется, что невозможно дышать. На голову обрушивается волна зноя: тягучего, бездонного, невозможного. Он окутывает до самых щиколоток, связывает по рукам и ногам.

Исчезают окружающие звуки. Нет ни людей, ни мира вокруг.

Мы вдвоем, будто на Краю Света.

А потом она улыбается. На нижней губе появляется маленькая ямочка, словно не губы вовсе, а спелый плод, у которого примяли бочок.

― Разрешите? ― произносит она.

И я понимаю: надо посторониться. Сглатываю, смотрю на неё, как последний идиот. Неловко становлюсь боком, давая пройти. Она легко, как юркая степная змейка, проскальзывает между мною и грузным мужчиной, достающим из холодильника пельмени.

Едва задевает плечом. По телу пробегает ток. От неё пахнет сладко, с ноткой летних цветов и ветра. А ещё ― дикой сушью. Жаркая рыжая девчонка. Если бы меня спросили каким должно быть лето, я бы указал на неё.

Несколько минут стою, провожая её взглядом. Рыжие волосы слишком ярко горят, словно языки пламени, превращённые длинные упругие нити: ловят свет солнечных лучей и рассыпают вокруг.

Опомниться выходит, только когда она скрывается из виду, спрятавшись за стрижеными затылками и каштановым каре.

Я разворачиваюсь и иду к хлебному отделу. Беру нужное, оплачиваю и покидаю магазин.

На улице, разумеется, никого похожего на рыжую девчонку.

Наваждение какое-то ― будто меня забрали из апреля и швырнули в безумный июль, когда небо до ужаса синее, воздух замирает и тебе кажется, что ты плывешь по жаре.

Но нет никакого июля. Вот она весна, вот пакет с покупками и… улица с парой прохожих.

Хочется пожать плечами, но я сдерживаюсь. Сегодня определенно очень дурацкий день: сначала этот псих, теперь… теперь психом становлюсь я.

Нехорошо. Мне сегодня ещё текст писать, в психа поиграю как-нибудь в другой раз, когда устрою себе выходной.

***

Дома меня встречает Фроня. Вытягивает струной спину и пушистый хвост. Многозначительно смотрит, намекая, что пора есть. Это ты, хозяин, шатался не пойми где, а кот твой честно нёс службу в королевстве Спальния. Спал за себя, за тебя и даже за соседку ― очаровательную Анну Назаровну.

Поэтому, едва скинув обувь, кормлю кота. И только потом уже могу уделить внимание себе.

Включаю ноутбук. Пока он загружается, щелкаю кнопкой электрического чайника, достаю из шкафа фильтр для кофе по-вьетнамски. Прекрасное изобретение, позволяющее заварить кофе даже такому ленивцу как я. Все просто: на обычную чашку ставится металлический заварник в виде чашки поменьше с дном-ситом; ещё один фильтр ― внутри. Всего-то и нужно сыпануть одуряюще пахнущие кенийские зёрна, залить кипятком, накрыть плоской крышкой. Ждать.

Ждать, пожалуй, самое сложное.

Я сажусь за стол, снова открываю сайт, параллельно ― вордовский файл с текстом. Фон обязательно серый ― не так режет глаза. Терпеть не могу белый лист. Есть в нём что-то угнетающее.

Так, что тут на сайте?

Опять комментарии.

«Автор, зачем так? Я теперь не смогу до следующей проды!»

«Знаете, а вот сглупил Кирюха, конечно… Зачем было так неосмотрительно лезть в логово камнелюдей? Одноглазый сожрёт его на ужин не подавится».

«Да, ла-а-адно, Кир сам его скрутит и вернется к Альке. Кстати, а секс когда?»

Хмыкаю. Война войной, а секс по расписанию.

Кирилл ― главный герой романа. Потомок Горгон, расследует всякие аномалии. Алька ― его девушка и напарница. Одноглазый… тот, с кем лучше не связываться.

Встаю, забираю чашку с кофе и снова сажусь на рабочее место.

Некоторое время уходит, чтобы ответить на комментарии. Да, бывает, что их слишком много, на всё не ответишь, но я стараюсь. Мне нравится живое общение, тот самый фидбек, который дает автору почувствовать поддержку читателей, а читателям ― возможность создавать историю вместе с автором.

Взгляд цепляется за награду.

Ярасланов.

Фамилия такая… словно блики солнца прыгают между зеркалами, врезанными в черный металл. Черт знает, почему эта ассоциация. Металл, зеркала, ключевая вода ― такая, что аж зубы сводит.

Сам не осознаю, что снова открываю поисковик и пытаюсь понять, кто такой Дан Ярасланов и что ему может быть от меня нужно.

Фотографии. Выставки. Улыбка, которой можно разрезать напополам. Опять этот прищур. В голубой глаз словно опрокинули июньское небо, в зелёный ― майское разнотравье с осколками изумруда. Изумруд явно был с трещиной, с глубоким изъяном, но от этого только интереснее. И ходить по этой траве нельзя ― сразу ступни в кровь.

Вот Ярасланов подписывает книги в библиотеке. Вот выступает на презентации. Вот курит на улице.

Тиражи… хорошие тиражи.

И книги такие, со стильными, немного непривычными сетевому автору обложками. Лёгкая безуминка и двухцветная концепция.

Хмурюсь. В груди появляется раздражение, скребет когтями, тычет в экран с улыбающимся Яраслановым.

Смотри-смотри, Антон. Вон чего человек добился, пока ты тут пишешь своё фэнтези для мальчиков и девочек. Плевать, что последние давным-давно вышли из подросткового возраста.

Встряхиваю волосами, отбрасываю их назад. Откидываюсь на спинку стула ― она тут же чуть поскрипывает.

Это проклятая линейка успешности, под которую так или иначе мы пытаемся подстроиться. Не продал тираж ― неудачник. Не приняли рукопись в издательство ― неудачник. Пишешь для сетевой аудитории ― да у тебя же нет бумажных книг, не писатель! Отдаешь все в бумагу ― не имеешь солидного заработка за электронку? ― неудачник! Работаешь в несерьёзном жанре?.. Ну вы поняли.

Мудрость приходит позже. Когда перерастаешь свои юношеские мечты и страхи. Не стыдно делать то, что тебе нравится. Не стыдно писать развлекательную литературу. И то, что ты её не пишешь ― тоже не стыдно. Не бывает плохих жанров. Плохие писатели… Плохой писатель тот, у кого нет читателей. Всё остальное ― просто ярлыки.

И сейчас, глядя на Дана Ярасланова, я прекрасно понимаю, дело совсем не в том, что он пишет. А в нём самом.

Я быстро сворачиваю вкладку и возвращаюсь к файлу.

Надо работать.

Пальцы резче и громче, чем обычно отстукивают «Глава 12, где Кирилл попадает в ловушку без выхода».