Дракон для жениха [СИ]

Глава 5

— Пожалуйте сюда, барон, — храня любезно-отстраненное выражение лица, гофмейстер провел пана Иохана через анфиладу комнат, запрятанных в лабиринте дворца, и остановился в небольшой полутемной гостиной. — Будьте добры подождать.

— Чего или кого мне ждать? — крикнул пан Иохан ему в спину, но гофмейстер уже вышел, тщательно притворив за собой дверь.

Барон огляделся. В гостиной не было ничего интересного, за исключением того, что эта комната, в отличие от предыдущих, через которые ему пришлось пройти, не являлась проходной. И, судя по тому, что в ней было очень тихо, она была удалена от части дворца, открытой для посетителей. Этот факт еще более усилил смятение барона, и без того пережившего беспокойную ночь. Кому и зачем понадобилось приглашать его в приватный покой?

В ожидании он присел было в кресло, но понял, что в таком положении вскоре его настигнет сон. Недосып давал о себе знать — глаза саднило, как будто в них насыпали пригоршню песка; к тому же, несмотря на волнение, барона одолевала зевота. Тогда он поднялся и принялся прилежно изучать картины, украшавшие стены гостиной. Полотна, в его понимании, оказались лишь немногим лучше тех, что висели в парадной зале герцогского дворца. Здесь пан Иохан не увидел никаких дряблых старцев. С потемневших картин на него глядели разнообразные мужские и женские лица — некоторые молодые, попадались даже симпатичные, но все без исключения до того серьезные и даже мрачные, что хотелось отвернуться и сплюнуть. Суровыми взглядами портреты ощупывали барона, и тот почувствовал себя словно на экзамене. Вот сейчас потребуют принести розги и всыпят горяченьких за невыученный урок. Неприятное впечатление усугублялось полумраком, царившим в гостиной — плотные портьеры почти не пропускали свет. Пан Иохан поежился и поспешно отошел к окну, где, как ему казалось, мрачные взгляды с портретов не могли его достать. Подумав, он раздвинул шторы, от души надеясь, что они не просто элемент декора, и за ними скрывается настоящее окно.

Окно оказалось самым настоящим. Вело оно в один из многочисленных потаенных внутренних двориков, засаженных розами. Сейчас было не время для цветения роз, и аккуратно посыпанные песком дорожки пустовали, никто не прогуливался по ним, вдыхая сладкий аромат и любуясь алыми и розовыми атласными лепестками. И все-таки пану Иохану нестерпимо захотелось выйти из сумрачной тихой гостиной в этот розовый садик. Он подумал, что за другими портьерами вполне может скрываться застекленная дверь, ведущая во двор, но проверить свое предположение не успел: за спиной послышалось шуршание женских юбок, пахнуло травянистой свежестью.

Пан Иохан обернулся. У двери, прислонившись к ней спиной, стояла и улыбалась посланница Великого Дракона. Сегодня на ней не было ни вуали, ни даже шляпки, и ничто не мешало разглядеть яркие солнечные блики в смеющихся карих глазах. Пан Иохан подумал было, что она ошиблась дверью, но ни в улыбке ее, ни во взгляде, не было ни малейшего намека на смущение или растерянность.

— Добрый день, барон, — сказала она так спокойно и просто, как будто они расстались только сегодня утром, после совместного завтрака. — Простите, что заставила вас ждать.

— Так приглашение исходило от вас? — кое-как совладав с удивлением, пан Иохан тоже старался говорить спокойно.

— Формально — от его императорского величества. Мне хотелось встретиться с вами, и я попросила вашего императора составить приглашение.

— Зачем же такие сложности? Что мешало вам просить о встрече от своего имени?

Посланница тихонько вздохнула.

— Мой… статус здесь предписывает некоторые правила поведения в вашем обществе. И встречи с абориге… с местными жителями в эти правила не укладываются.

На языке у пана Иохана так и крутился вопрос, чего ради она пошла на нарушение каких-то там правил, чтобы встретиться с ним. Впрочем, это был не единственный вопрос, который его занимал. Но дать волю любопытству было бы по крайней мере нетактично, и пан Иохан промолчал, надеясь, что дама в ближайшее время объяснит все сама.

По-прежнему улыбаясь, она прошла на середину комнаты и остановилась перед бароном в горделивой позе, положив одну руку на спинку кресла, а вторую заложив за спину.

— Вам известно, кто я? — проговорила она официальным голосом.

— Вы — дракон и посланница Великого Дракона… — в тон ей ответил пан Иохан. Не удержался и добавил: — Что бы под этим ни подразумевалось.

Великолепная улыбка даже не дрогнула.

— Сомневаетесь в существовании Великого Дракона?

— Сомневаюсь в существовании драконов вообще.

— Вы полагаете, что я — аферистка? — высокомерно осведомилась посланница.

Что я несу? — ужаснулся пан Иохан. Того, что уже сказано, достаточно, чтобы отправить меня в Лазуритовую крепость на пару десятков лет.

Дама смотрела на него с нескрываемым интересом.

— Вы всегда говорите то, что думаете, барон? Кажется, среди ваших… соплеменников это редкое качество. Впрочем, простите — я истязаю вас вопросами, а сама до сих пор не представилась. Меня зовут Улле.

— Улле?..

— Мое настоящее имя вам не осилить, — посланница снова улыбнулась, как будто прочтя его мысли. Подойдя к окну, она остановилась так близко к пану Иохану, что он вынужден был податься назад. Его снова обдало волной травяной свежести. Каким парфюмом она пользуется? Как барон ни ломал голову, никак не мог припомнить этот аромат. — Не возражаете, если я задерну шторы? По некоторым причинам мне хотелось бы, чтобы о нашей встрече знало как можно меньше людей.

— Понимаю — статус…

— Верно, статус. Конечно, это перестанет быть тайной, если мы с вами придем к соглашению…

Пан Иохан проглотил очередной недоуменный вопрос. Сказал только, слегка поклонившись:

— Я к вашим услугам, пани Улле.

— Панна, — поправила она спокойно. — Но скажите, барон, что означает эта ваша фраза? Просто вежливая формула или вы действительно готовы оказать мне любую услугу?

Разыгрывает она его, что ли? или издевается?

— В большинстве случаев это просто вежливая формула, — сдержанно ответил пан Иохан.

— А в вашем случае? Что лично вы подразумеваете, когда произносите эти слова? Вот прямо сейчас? Вы любезны и держитесь безупречно, но я вижу, что вы смущены и растеряны. Вы не понимаете, чего я от вас хочу. Так это?

— Так, — не стал отпираться пан Иохан.

Посланница Улле засмеялась, и тут произошла странная вещь: она как будто встряхнулась всем телом, и светская, немного надменная дама исчезла; перед бароном, подбоченившись, стояла лукавая задорная девчонка.

Он когда-то слышал о людях, в теле которых уживались сразу две души. Или, говоря по-ученому, разум которых делили между собой две личности, совершенно между собой несхожие. Причем сменять друг друга они могли с неподдающейся осознанию быстротой. Такие люди считались душевнобольными и содержались в особых клиниках. И вот сейчас пан Иохан заподозрил, что имеет дело с больной женщиной, иначе как объяснить произошедшую с ней перемену?

Но, с другой стороны, как душевнобольная попала в императорский дворец?

В полном смятении барон смотрел на смеющуюся Улле, не зная, что ему делать.

— Видели бы вы сейчас себя со стороны, — проговорила она сквозь смех. — У вас совершенно уморительный вид! Ох, простите, барон. Иногда мне еще бывает трудно сдерживаться. Эта форма… с трудом поддается контролю. Сейчас я успокоюсь. Вот так. Я уже спокойна.

Сумасшедшая, окончательно решил пан Иохан. Впрочем, похоже, не буйная. И то хорошо. Но как бы от нее отвязаться?

Или все-таки его водят за нос с какой-то загадочной целью?

— Скажите, барон, разве вам не будет приятнее, если мы поговорим как два разумных существа, а не как раздувшиеся от сознания собственной важности жабы? Мне лично кажется очень странным ваше поведение друг с другом. Если не ошибаюсь, у вас это называется манерностью? — Улле села в кресло, энергично закинула ногу на ногу и, снизу вверх взглянув на пана Иохана, покачала головой. — Мне говорили о вас, как о человеке, не слишком придерживающемся светских условностей и не подверженном суевериям. Именно поэтому я и выбрала вас, чтобы обратиться с просьбой…

— Кто вам говорил обо мне?

— М-м-м… некоторые ваши знакомые, — живо отозвалась посланница, принимаясь играть с длинной ниткой жемчуга, которая охватывала ее шею и спускалась на грудь. — От них я, кстати, узнала, что вы небогаты, честны, в юности служили в кавалерии и участвовали, кажется, в каких-то внутренних имперских конфликтах; сочиняете неплохие стихи — кстати, хотелось бы с ними ознакомиться, — любите сестру, чтите память покойной матери, преданы своему герцогу, с неохотой говорите о вашем отце, и вас не очень-то жалует императорский двор и церковь.

Все это Улле выпалила на одном дыхании. И чем дальше она говорила, тем сильнее возрастало изумление пана Иохана.

— Вы что же, наводили обо мне справки?

— Ну, в общем, да.

— Зачем?

— Там, в храме, вы показались мне весьма здравомыслящим человеком. Мне… захотелось узнать о вас побольше.

— И только-то?

— Разве это недостаточно веская причина? — Улле пожала плечами. — Так как же, правда это, что мне о вас рассказали?

— Со стороны виднее… особенно насчет стихов.

— О, да вы еще и скромны! И терпеливы: до сих пор ни о чем меня не спросили. Ну, почти ни о чем. Хотя очевидно, что вы так и лопаетесь от любопытства.

— Так уж и очевидно?

— Со стороны виднее, — поддразнила Улле. — Ну же, барон, спросите хотя бы уже, что мне от вас нужно.

— Что вам от меня нужно? — послушно спросил пан Иохан.

— Так-то лучше. Наконец, перейдем к делу, а то вы, люди, очень уж любите ходить вокруг да около. Итак. Мне нужно, барон, чтобы вы стали моим проводником в вашем мире — то есть, я имею в виду мир людей, — и познакомили меня с вашим образом жизни.

— В… каком смысле? — опешил пан Иохан.

— В прямом. Я хочу узнать, как вы, люди, живете. Познакомиться с вами поближе. Увидеть, каковы люди за пределами стен императорского дворца. Мне сказали, что вы вхожи в различные дома, вас принимают многие семейства, как знатные, так и нет. У вас нет предрассудков, и вы многое можете мне показать… и объяснить.

— Послушайте, сударыня… — проговорил пан Иохан, начиная закипать. — Я не знаю, кто вы такая… но крепко подозреваю, что вы меня с какой-то целью разыгрываете!

— То есть как это — вы не знаете, кто я такая? — удивленно округлила глаза Улле. — Этот вопрос мы уже обговорили.

— Я не верю, что вы — дракон!

— Вот как? Кто же тогда я?

— Обычная женщина, разумеется. Правда, при этом хитрая и расчетливая авантюристка, которая каким-то образом умудрилась убедить императора и Церковь в своей принадлежности к божественному народу! — пану Иохану очень хотелось добавить, что она еще и сумасшедшая, но по здравому размышлению он воздержался.

— К божественному народу! — повторила Улле, так и покатившись со смеху. — Ой, не могу! Божественный! Скажите, а вы когда-нибудь видели живого дракона?

— Разумеется, нет, — сквозь зубы ответил барон. Он покраснел и чувствовал себя полным идиотом. Больше всего ему хотелось, чтобы этот глупый и безумный разговор поскорее закончился. Он подозревал, что стал жертвой какого-то розыгрыша, задуманного на самых верхних уровнях власти; но никак не мог понять, зачем императору устраивать ради него такую сложную мистификацию.

— Почему же вы тогда оказываетесь верить, что я принадлежу к народу драконов?

— Потому что драконов не существует.

— Да откуда же вам знать?

— …А если бы они существовали, — пан Иохан чувствовал, что падает в пропасть, но уже ничего не мог поделать. Оставалось только зажмуриться и ждать неминуемого конца. — …то уж наверное выглядели бы не так, как вы!

— А как бы они выглядели? — с любопытством спросила Улле.

— Посмотрите наверх.

Посланница послушно подняла взгляд к потолку, расписанному маленькими, но снабженными всеми необходимыми атрибутами, дракончиками. С минуту она внимательно разглядывала их, потому перевела смеющиеся глаза на пана Иохана.

— Такие крошечные и такие зубастые? — невинным тоном проговорила она.

Барон окончательно потерял терпение.

— Сударыня, если вы пригласили меня, чтобы надо мной посмеяться, — хотя не понимаю, чем привлек ваше высочайшее внимание, — то должен сообщить, что на роль шута я не гожусь. Посему прощайте.

И он решительно направился к двери, не имея никакого понятия, как будет выпутываться из лабиринта бесконечных дворцовых покоев. Впрочем, тут же мрачно подумал он, быть может, и выпутываться не придется. Вполне может статься, что за дверью уже поджидают гвардейцы — за десять минут он наговорил достаточно, чтобы оказаться под стражей.

Но выйти из комнаты ему не дали.

— Погодите, барон! — Улле быстро вскочила с кресла, в несколько шагов догнала пана Иохана и встала перед ним, глядя в глаза. Она уже не смеялась. — Не уходите. Простите, если я вас обидела. Я вовсе не хотела над вами посмеяться. Вы… неправильно меня поняли.

— Я вас вообще не понял, — сухо отозвался пан Иохан.

— Ох, — на мгновение она спрятала лицо в ладонях, но тут же снова подняла голову. — Это трудно объяснить. Но зато я теперь понимаю, за что вас недолюбливают церковники и император.

— С церковниками я мало имел дела, а трения с его величеством возникли совершенно по иной причине… Но все-таки, сударыня, кто вы такая и чего от меня добиваетесь?

К его удивлению, Улле весьма по-свойски взяла его за руку и подвела к креслу. Пан Иохан не стал противиться и сел, все еще внутренне кипя от возмущения, но и мучаясь любопытством по-прежнему. Посланница села напротив него.

— Давайте забудем этот глупый разговор, барон, и начнем все сначала, оставив в стороне вопрос о драконах, в которых вы все равно не верите, — заговорила она. — Положим, я приехала в составе дипломатической миссии из дальних краев — так оно и есть, — и не знаю ничего ни о людях вашей страны, ни о том, как они живут. Но очень хочу узнать. И прошу вас стать моим провожатым. Ввести меня в дома, где вы бываете, познакомить с вашими друзьями. Почему я обращаюсь именно к вам? Потому что мне рекомендовали вас как человека достойного.

— Хм, — с сомнением проговорил пан Иохан, задавшись вопросом, кто из его знакомых мог дать ему такую характеристику.

— Кроме того, вы мне понравились, — добавила Улле совершенно спокойно, словно подобная откровенность между незнакомыми мужчиной и женщиной была в порядке вещей.

— Но в Дюрвиште есть люди гораздо более достойные и знатные, — возразил пан Иохан. — Если вы обратитесь к его величеству, он, несомненно, порекомендует вам…

— Но я хочу, чтобы меня сопровождали вы, барон. Вы согласны?

Пан Иохан задумался. Что бы там ни говорила посланница Улле, история попахивала — да что там, просто благоухала! — крупной мистификацией. Кто такая эта женщина? Дракон? Сумасшедшая? Дипломатический деятель? Но откуда, из какого государства? Почему она так хорошо говорит на орхонском языке, принятом в Империи, если никогда не бывала в этих краях? С какой целью она появилась в Дюрвиште? Почему так стремится войти в столичное общество? Простое ли любопытство тому причиной? Почему ей покровительствует император? С кем из знакомых пана Иохана Улле сошлась настолько близко, что они разболтали даже о службе в армии и натянутых отношениях с отцом? Слишком много вопросов, и барон предчувствовал, что ответа на них эта странная женщина не даст. Во всяком случае, не скоро.

С другой стороны, чертовски же интересно узнать, что кроется за всем этим! Пан Иохан знал, что никогда не простит себе, если откажет и навсегда утратит возможность разгадать эту загадку. Опять же, оставшись в Дюрвиште в качестве сопровождающего странной посланницы, он отсрочит свадьбу, которая ему, откровенно говоря, как кость в горле. Если сослаться на волю самого императора Якова (а почему бы и нет?), герцог не станет возражать. Наверное.

— Я согласен, — наконец сказал пан Иохан, взглянув на Улле. Та просияла, а он решительно добавил: — Но только при одном условии.

— Каком же?

— Докажите, что вы дракон.

— Уверены, что вам это нужно? — с сомнением протянула Улле.

— О да, уверен. А что, есть какие-то трудности? Ведь убедили же вы как-то императора и первосвященника.

— Вам мало того, что дама просит вас об услуге? Вам непременно нужно убедиться, что эта дама — дракон?

— Непременно.

— Упрямый вы человек, барон, — вздохнула посланница. — Странно, что мне ничего не сказали о вашем упрямстве… Ну хорошо, смотрите.

— Только учтите, что гипнозу я не поддаюсь, — поспешно предупредил пан Иохан.

— А вы в него верите? — со слабой улыбкой спросила Улле.

— Нет, не верю.

— Тогда вам не о чем волноваться, барон.

Она поднялась из кресла и несколько секунд стояла, ничего не делая. Глядя на нее во все глаза, пан Иохан пытался справиться с охватившим его волнением, с предвкушением какого-то волшебства. Хотя какое тут могло быть волшебство? Наверняка Улле попытается ввести его в гипнотический транс — с этой новомодной забавой, распространявшейся, как чума, даже среди самых образованных людей, он был хорошо знаком и считал ее чистой воды шарлатанством. Но посланница не призывала его смотреть на раскачивающийся блестящий предмет и не бормотала невнятных загадочных слов. Она просто стояла, свободно опустив руки и слегка наклонив вбок голову… и вдруг исчезла. В том месте, где Улле только что находилось, повисло облачко золотистого тумана, истекающее внутренним светом, как соты — медом. Изумленный пан Иохан несколько раз закрыл и открыл глаза, изо всех сил ущипнул себя за руку… облачко никуда не девалось. Более того, его уши наполнял мелодичный звон, чем-то схожий одновременно и со слитным звоном множества насекомых на летнем лугу, и с позваниванием связки серебряных колокольчиков, и с детским заливистым смехом. Воздух наполнился свежестью, о которой уже и позабыли в наполненном паровыми механизмами городе, и пан Иохан уловил в нем отчетливые морские и травянистые нотки. Сияющая свежесть золотой волной хлынула в сердце, отчего-то заставляя его радостно забиться. Не веря себе, пан Иохан встал и медленно обошел облачко кругом, а потом поднял руку и попытался его коснуться. Как и следовало ожидать, пальцы его свободно прошли сквозь золотистую дымку, но тело вдруг тряхнуло короткой и пронзительной болью, от которой в глазах потемнело, сердце сбилось с такта, а рука отнялась до самого плеча. Задохнувшись и едва не вскрикнув, пан Иохан шарахнулся назад.

— Простите, — услышал он сконфуженный голос Улле, а мгновением позже, когда зрение прояснилось, увидел и ее саму, стоящую на прежнем месте. — Я забыла вас предупредить, чтобы вы не дотрагивались…

— Что это было? — выдавил пан Иохан. Если бы не потерявшая чувствительность рука, он непременно решил бы, что все это: и золотистое облачко, и серебристый звон, и несказанная свежесть — все ему примерещилось. — Что за морок вы на меня навели?

— Морок? — удивилась посланница. — Вы что, не верите собственным чувствам?

Барон тяжело упал в кресло и принялся ощупывать плечо. Пострадавшая рука висела плетью, как будто чужая.

— Я просил вас доказать, что вы дракон. А вы? что вы мне показали, сударыня?

— Себя, — просто ответила Улле.

Потребовалось некоторое время, чтобы пан Иохан отошел от полученного шока. Чувствительность к пострадавшей руке возвращалась медленно. Сидя на подлокотнике его кресла, Улле терпеливо и настойчиво разминала его кисть и предплечье, пока барон не ощутил болезненного покалывания в мышцах. Для осуществления лечебной процедуры пришлось снять сюртук, и пан Иохан испытывал некоторую неловкость, оставшись при даме в одной рубашке (к тому же с закатанными рукавами) и жилете. Впрочем, Улле, казалось, не было до этого никакого дела. Да и что взять со светящегося облачка… Барон начал подозревать, что она вообще воспринимает одежду как необходимую условность.

— Я показала вам свою истинную форму, — терпеливо разъясняла Улле, продолжая терзать пальцы своего невольного пациента. — Это, конечно, мало похоже на ту зубастую крылатую ящерицу, в виде которой вы представляете себе дракона. Но однако же я и есть дракон. Мне сейчас трудно объяснить, как это может быть, но если вы согласитесь принять мое предложение, я как-нибудь сумею подобрать нужные слова…

Пан Иохан поднял на глаза и обнаружил, что она смотрит на него с лукавой улыбкой.

— Почему вы не показались мне этой самой ящерицей?

Улле усмехнулась.

— С чего вы взяли, что я могу принять форму дракона — дракона в вашем представлении?

— А разве нет?

— В догадливости вам не откажешь, — похвалила она. — Но двадцатифутовый дракон вряд ли уместился бы в этой комнатке, а в меньшего вы просто не поверили бы.

Пан Иохан от души расхохотался.

— А зачем вы меня ударили?

— Поверьте, это не нарочно… долго объяснять, — Улле отпустила его руку и щелкнула крышкой изящных дамских часов, крепившихся цепочкой у нее на талии. — Мне пора идти. Обещаю, я вам все объясню… если вы скажете «да».

И она проникновенно заглянула ему в глаза. Пана Иохана вдруг обдало жаркой волной. Как будто она делает мне предложение… то самое, руки и сердца, — мелькнула безумная мысль. Чтобы отогнать смущение, он поднялся и принялся раскатывать рукава рубашки, сосредоточившись на этом занятии и одновременно исподволь прислушиваясь к себе. В сердце все еще звенел тихонько отголосок беспричинной радости. Что же такое он все-таки видел?..

— Скажите, скажите же, что вы согласны, — умильным голоском повторяла Улле. Не доставало только молитвенно сложенных рук. Пан Иохан посмотрел на нее и невольно улыбнулся. Где та ехидная девица, которая разнесла в пух и прах творения древнего мастера, работавшего над росписью столичного храма? Взгляд карих глаз — сама невинность и наивность, ресницы беспомощно трепещут. Какая актриса пропадает!

— Я согласен, — ответил пан Иохан, в глубине души опасаясь, что Улле тут же завизжит от радости и бросится ему на шею с благодарностями. Но ничего подобного не произошло. Трепещущие ресницы опустились и поднялись — в глазах посланницы уже не было и в помине никакой наивности. Очень деловой такой стал взгляд.

— Отлично! — заявила Улле, энергично взмахнув рукой. — В таком случае, барон, ждите: вскоре я извещу, когда и где мы встретимся.

И она протянула ему ладонь, причем, судя по тому, как она ее держала — вовсе не поцелуя, а для пожатия. Пан Иохан принял руку, но медлил, не решаясь ни на какое действие. В глазах Улле мелькнуло нетерпение.

— Что-то еще, барон? — она снова взглянула на часы.

— Да, пожалуй, — медленно проговорил пан Иохан. — Понимаете ли, имеются некоторые обязательства, вынуждающие меня вернуться в Наньен. Чтобы освободиться от них, необходим прямой приказ императора.

— Будет вам приказ, — легко согласилась Улле. — А могу я поинтересоваться, что это за обязательства?

— Моя свадьба, — помедлив, ответил барон.

— А! Понятно. Значит, та милая девчушка, которая была с вами в храме…

— Моя невеста.

— И вы, значит, пообещали девушке, что женитесь на ней, — со странным выражением начала Улле, — а теперь готовы отказаться от обязательств?

— Я ничего не обещал девушке. У нас соглашение… с ее братом, — неохотно сказал пан Иохан. — Простите, панна Улле, но это долгая история, а у вас, насколько я понимаю, совершенно нет времени ее выслушивать.

Улле слабо улыбнулась и погрозила ему пальцем.

— Мы еще успеем наговориться. А пока — прощайте, барон. Вскоре увидимся.

Она отняла руку, которую пан Иохан продолжал держать, так и не решившись ни поцеловать, ни пожать ее. И удалилась так стремительно, что он не успел даже спросить, как отыскать выход из дворца. Оставшись один, он в растерянности стоял посреди комнаты и пытался собрать мысли воедино. В голове царил полный сумбур. Десятки вопросов наслаивались друг на друга, надвигались лавиной, угрожающей погрести под собой любого, кто неосторожно попытался бы просто коснуться ее, извлечь из слитной массы один из вопросов и попытаться найти на него ответ.

— К черту все вопросы и тайны, — пробормотал пан Иохан, натягивая сюртук. — Нужно подумать о более насущных вещах.

Более насущной представлялась необходимость выбираться из дворца. Улле ни словом не обмолвилась о том, что пришлет к нему слугу, и барон опасался, что выпутываться из лабиринта дворцовых покоев ему придется самостоятельно. К счастью, не прошло и минуты после ухода Улле, как за дверью послышалась размеренная поступь, и в гостиной возникла исполненная достоинства фигура гофмейстера.

— Прошу следовать за мной, барон, — церемонно обратился он к пану Иохану. — Я провожу вас.

Барон охотно воспользовался приглашением.