Дракон для жениха [СИ]

Глава 13

После того, как брата увели, Ядвися некоторое время сидела в гостиной, закусив губы, и напряженно размышляла. Разумеется, уезжать из Дюрвишты она не собиралась ни одна, ни в сопровождении герцога Иштвана; а если бы ее попытались к этому принудить, она сопротивлялась бы всеми возможными способами и не постеснялась бы пустить в дело зубы и ногти. Впрочем, до таких крайних мер, она надеялась, не дойдет.

Эрика сидела рядом с ней, ни жива, ни мертва, и боялась пошевелиться. Арест пана Иохан представлялся ей концом света, и кое-как держалась она только потому, что ей стыдно было снова расплакаться и разнюниться перед подругой, решительный настрой которой служил образцом для подражания.

Вдруг Ядвися вскочила, схватила шляпку и устремилась к зеркалу.

— Собирайся, — бросила она через плечо изумленной Эрике.

— Куда мы идем? На вокзал?

— Вот еще! Сначала мы идем в кафе, чтобы поесть…

— Но я и думать не могу о еде! — запротестовала Эрика. — Я не проглочу и кусочка!

— Поесть придется, — отрезала безжалостная Ядвися. — А потом мы навестим еще разочек пана Даймие, поскольку он пока единственный наш знакомый в Дюрвиште. Надеюсь, он сможет нам помочь. Нужно сообщить ему об аресте, и пусть он придумает, как устроить с Иоханом свидание, и заодно разузнает, в чем конкретно его обвиняют. Подумать только, это негодяи не удосужились даже показать официальные бумаги! Явились, как будто так и нужно! И братец тоже хорош — поплелся как овечка на бойню! Ума не приложу, что это с ним приключилось. Совершенно на себя не похож!

Рассыпаясь искрами от негодования, Ядвися совладала-таки с шляпкой и повернулась к подруге.

— Ну? Ты готова? Пойдем уже, я просто умираю с голоду!

Эрике невдомек было, как можно в такой трагический момент думать о еде, но накативший страх перед появлением в общественном месте без приличествующего ее положению сопровождения заглушил все прочие чувства. Она промолчала и только взволнованно кивнула, подтверждая свою готовность проследовать на улицу. Ведь правда же, не съедят ее там?

Девушки вышли на полутемную лестницу и стали спускаться. Миновав пролет, они увидели, что навстречу им быстро поднимается какая-то женщина. Ее лицо было скрыто полями летней светлой шляпки, но, поравнявшись с ней, Эрика все-таки заглянула ей в лицо и удивленно ахнула: это была та самая женщина из храма, которая насмехалась над изображениями Великого Дракона. Женщина быстро взглянула на нее и остановилась.

— Панна Эрика? — проговорила она вопросительно.

Эрика кивнула, глядя на нее во все глаза.

— Вы меня помните? Мы с вами встречались… не очень давно.

Эрика снова кивнула.

— Я не назвала тогда своего имени, — любезным и светским тоном продолжала женщина. — Позвольте исправить свою оплошность сейчас. Вы можете называть меня панна Улле. А ваша спутница… — она взглянула на пылающую любопытством и нетерпением Ядвисю. — Вы, наверное, сестра барона Криуши? Я права?

— Как вы догадались? — удивленно округлила глаза Ядвися.

Панна Улле сладко улыбнулась.

— Вы с братом очень похожи…

— …неужели? все говорят, что между нами нет совершенно никакого сходства…

— …кроме того, — не дала себя сбить Улле, — он так много о вас рассказывал, что я видела вас перед собой как наяву — вот в точности такой, какая вы есть.

— Рассказывал обо мне? — с сомнением повторила Ядвися. Манера, в которой представилась женщина, показалась ей очень подозрительной. «Можете меня называть…» Что за странный оборот? Она смерила панну Улле пристальным взглядом. Уж не новая ли это подруга Иохана? У него было довольно времени, чтобы завести роман. — Позвольте спросить: вы с моим братом хорошо знакомы?

— Да-да, мы с паном Иоханом весьма сблизились за последнее время, — ответила женщина, и Ядвися отметила про себя: «Ну, так и есть. Еще одна поддавшаяся чарам моего милого брата». — Кстати, он теперь у себя? Ведь вы от него идете?

— Его теперь нет, — ответила Ядвися, выразительно стрельнув глазами в Эрику. — молчи, мол. — А по какому вы делу? Может быть, я могу что-нибудь ему передать?

— У меня к нему личный разговор. Очень странно, что он ушел. Я рассчитывала непременно застать его дома…

— Вы договаривались о встрече?

— Нет, но… — панна Улле запнулась. — Вы не будете возражать, если я подожду его в квартире? Мне обязательно нужно его увидеть.

Девушки переглянулись. В печальном взгляде Эрики явственно читалось: «Неужели между паном Иоханом и этой женщиной такие близкие отношения, что она запросто навещает его у него на квартире? Неужели она так ему нравится и ему приятнее быть с ней, а не со мной?» — «Нос выше! — ответил ей решительный взгляд Ядвиси. — Это еще не установлено!»

— Боюсь, увидеться с ним вы не сможете, — сказала она после короткого раздумья, в результате которого пришла к выводу, что скрывать факт ареста ни к чему. Если арест предполагался тайным, то чем больше людей о нем узнают, тем хуже для той личности, которая арест инициировала. Если же никакой тайны нет… Рано или поздно весть об аресте разнесется по всей Дюрвиште, это несомненно. И центром распространения новости станет, конечно, салон пана Даймие. После неодобрительного восклицания брата, упрекавшего сочинителя в излишней болтливости, Ядвися поняла, что на молчание этого человека полагаться не стоит…

— Боюсь, увидеться с ним вы не сможете, — повторила она. — Во всяком случае, в ближайшее время. С полчаса назад явились гвардейцы и увезли его.

Это сообщение, казалось, ничуть не удивило панну Улле, а только слегка взволновало.

— Ох, какая досада! Все-таки я не успела! — воскликнула она, всплеснув руками. — А куда его увезли?

— Я как раз собиралась это выяснить.

— Да, выяснить это необходимо! — заявила панна Улле и, схватив обеих ошарашенных девиц за руки, повлекла их вниз по лестнице. Они даже не упирались, уступив ее напору. — Пойдете, скорее пойдемте!

У дома ждал элегантный экипаж. Ядвися и Эрика, словно загипнотизированные, забрались в него без единого вопроса. Экипаж тут же тронулся, и о своем намерении зайти в кафе и поесть Ядвися вспомнила уже только на соседней улице. Возвращаться было поздно, и оставалось утешаться тем, что пан Даймие вспомнит о долге радушного хозяина и предложит назойливым гостьям какие-нибудь закуски. Впрочем… не было ведь ни слова сказано о том, куда они направляются! Так куда же эта странная панна Улле везет их?

— Куда мы едем? — спросила Ядвися, изо всех сил сопротивляясь желанию высунуться в окошко и крикнуть вознице: «Остановитесь!»

— К пану Александру Даймие, — совершенно спокойно отозвалась Улле.

Ядвися попыталась припомнить, говорила ли она этой женщине о том, к кому собиралась идти, — ничего такого не вспомнила и недоуменно нахмурилась.

— Но ведь…

— Разве вы не к нему направлялись? — с невинным видом спросила панна Улле.

— К нему-то к нему, но…

— Значит, все хорошо.

Ядвися откинулась на подушки, все еще хмурясь. Было в этой женщине что-то такое, что ей совсем не нравилось. Возможно, дело было в призрачной полуулыбке, не сходящей с полных розовых губ Улле. Уж очень неуместной эта полуулыбка казалась в данных обстоятельствах.

День клонился к вечеру, и салон «Ветка сливы» открыл свои двери для гостей. Сегодня, впрочем, в салоне царила предгрозовая атмосфера, которая обещала вот-вот разразиться бурей; едва переступив порог, Ядвися поняла, что в воздухе пахнет скандалом. Общество нынче собралось не слишком многочисленное и преимущественно мужское, что было редкостью. Сам хозяин не слишком спешил показаться гостям, и девушки в сопровождении слуги прошли несколько комнат, прежде чем нашли его. Пан Даймие с несчастным и озабоченным выражением лица стоял, согнувшись над диваном, на котором развалился некий молодой человек в военном мундире. Молодой человек курил трубку и, дико раздувая ноздри, бешеными глазами неотрывно следил за крупным бородатым мужчиной во фраке, который огромными шагами расхаживал по комнате, схватившись за горло, будто его что-то душило, и закатив глаза под самый лоб. «Нет, вы смерти моей хотите! — задушено пищал он. — Да-да, смерти! Я не могу так, у меня бронхит!» Молодой человек цедил сквозь зубы, продолжая злобно трепетать ноздрями: «Бронхит — болезнь воображаемая, все это чушь!» Даймие, чуть не плача, увещевал обоих: «Голубчики, умоляю вас, ну не ссорьтесь же, ведь мы все хорошие друзья!» Его никто не слушал. Понаблюдав некоторое время за живописной группой, Ядвися поняла, что если они сами себя не объявят, никто их попросту не заметит. Она обернулась к панне Улле, чтобы обсудить с ней план наступления на хозяина салона, но обнаружила рядом одну только растерянную Эрику.

— А где панна Улле? — нетерпеливо спросила Ядвися.

Герцогская сестра пожала плечами.

— Не знаю… Может быть, она отстала по дороге?

Ядвися обдумала это предположение и решительно отмела его: панна Улле не выглядела как человек, который может отстать и потеряться в не слишком многочисленном светском обществе. Гораздо более вероятным казалось, что она из каких-то своих соображений намеренно ускользнула, предоставив девушек самим себе. Ядвися не очень огорчилась по этому поводу, полагая, что они с Эрикой и своими силами сумеют организовать правильную осаду крепости… то бишь, пана Даймие. Тем более что сейчас он выглядел весьма уязвимым, пребывая в явном смятении чувств. Сообщение об аресте пана Иоахана должно было, по соображениям Ядвиси, добить его, сделать сговорчивым и готовым выполнить любые просьбы гостьи, включая и требование немедленной аудиенции у императора.

Появление неугомонных девиц, вероятно, мало его обрадовало, но он уже был настолько огорчен и встревожен ссорой между гостями, что огорчаться и тревожиться сильнее было попросту некуда. Мужчины, впрочем, при виде Ядвиси и Эрики присмирели и приняли любезный вид. Молодой офицер даже соизволил подняться с дивана и поклонился, звонко щелкнув каблуками. Пан Даймие рекомендовал спорщиков как своих собратьев по перу: бородач был барон А., а офицер — граф Фрез. Лирические романы барона были хорошо известны Ядвисе, и теперь она с удивлением разглядывала его, не в силах осознать, что за страницами, над которыми она вздыхала ночи напролет, стоит такой внушительный и крепкий, полный здоровья мужчина, а вовсе не бледный юноша с горящим взором, как она по наивности себе воображала.

Спорщики немедленно взяли девиц в оборот, позабыв о разногласиях, и пан Даймие немного расслабился и успокоился — однако ж, рано. Значительно на него глядя, Ядвися намекнула, что у нее к нему есть важный разговор, который желательно бы провести с глазу на глаз. Гласность гласностью, но она все же не решалась заявить об аресте брата прилюдно. Пан Даймие лучше нее придумает, как преподнести скандальную новость обществу, он светский человек, а она всего лишь провинциальная барышня. Очень не хотелось сесть в лужу перед лицом таких значительных личностей. Выведут еще потом в романе, стыда не оберешься…

Усилия Ядвиси не пропали даром. Догадавшись, что сигнализирует взглядами она не просто так, пан Даймие галантно взял ее под руку и, извинившись перед остальными гостями, увел ее в соседнюю комнатку, где никого, кроме них, не было. Прикрыл двери и с обреченным видом повернулся к Ядвисе.

— Что-то еще стряслось?

— У меня две новости, пан Александр, — повела та классический зачин. — Одна добрая, другая злая… — и она обстоятельно поведала о том, как неожиданно застала брата на квартире у герцога и как затем, прежде чем она успела его расспросить, явились гвардейцы и увели его. Сочинитель слушал и покрывался пятнами, а когда Ядвися умолкла, схватился обеими руками за пухлые щеки.

— Так я и знал, что случится что-нибудь в этом роде, — простонал он. — Чуяло мое сердце, что вся эта история с посланницей Дракона обернется бедой…

— Насколько это серьезно, как вы думаете? — озабоченно спросила Ядвися.

— Я думаю, — продолжал стонать пан Даймие, скорбно на нее глядя, — что ваш брат теперь в Лазуритовой крепости.

— Почему же непременно там?

— Потому что из-за него чуть было не погибла посланница… а впрочем, как знать, быть может, и погибла? Он ничего не говорил о ней?

— Нет, мы не успели толком поговорить.

— И о королевне Марише не упоминал? Хотя бы мельком?

— Говорю же вам, — начала сердиться Ядвися, — нас прервали гвардейцы. Вот почему нам с братом необходимо увидеться, и я прошу вас поспособствовать этому.

Пан Даймие всплеснул пухлыми руками.

— Ах, да что я могу! Вы преувеличиваете мое влияние, панна!

— Можете вы хотя бы порекомендовать кого-нибудь, кто в силах помочь?

Сочинитель снова схватился за щеки и сильно потер их.

— Возможно, Фрез мог бы помочь… у него связи… Кроме того, — быстро, с особым выражением зашептал он, подавшись вперед, — он дерзкий человек и предан ее высочеству королевне Марише. Он готов рискнуть и спасти ее высочество; быть может, он рискнет и спасет вашего брата…

— Минутку, минутку, — перебила заинтригованная Ядвися. — От чего это нужно спасать ее высочество? Да еще с риском?

— От чего спасать? Да от Дракона же!

— Не понимаю вас.

— Ах, да ведь вы ничего не знаете! Королевна Мариша избрана невестой Великого Дракона и вскорости должна отбыть к своему жениху. Есть люди, которые не хотят допустить этого и готовы за нее бороться. Только, умоляю, панна Ядвига: молчите! Ни слова никому об этом, иначе многие головы полетят с плеч. Император скорее отдаст единственную дочь Дракону, нежели допустит бунт против его воли…

Ядвися задумчиво смотрела не него. Новость о существовании под носом у императора группы заговорщиков нисколько ее не поразила и не взволновала. Мужчины вечно во что-то путаются, жить без этого не могут. Гораздо больше ее заинтересовало другое: императорская дочь удостоилась великой чести и будет ритуально обвенчана (что бы это ни означало) с загадочным и могущественным существом, которого не видел никто из ныне живущих людей. Но ведь она с самого начала была перед глазами у посланцев, так зачем же было устраивать все эти смотрины? Боялись прогадать?

Отчего-то Ядвися совсем не испытывала к бедняжке жалости, ей только было любопытно: что же Великий Дракон делает со своей человеческой супругой? Вероятно, что-то не очень хорошее, раз Маришу вознамерились спасать от его когтистых лап.

— Хорошо же, — проговорила она. — Эти господа готовы подставить свои шеи за королевну. Но из чего следует, что они с такой же готовностью подставят шеи за моего брата?

— Да ведь он тоже причастен к этой истории.

— И что же?

— По правде говоря, — потупился пан Даймие, — я намекнул Фрезу, что пан Иохан приближен к посланцам и может быть полезен. Фрез за это ухватился: им очень не хватает информации, а ваш брат, раз уж сопровождает посланницу в обществе, наверняка знает что-то такое, чего не знает больше никто. Если Фрез узнает, что пан Иохан угодил в темницу…

— Минуточку, — снова перебила Ядвися, нахмурившись. — Вы что же, хотите втянуть моего брата в заговор?

Сочинитель так и съежился и стал вполовину меньше.

— Нет-нет… — промямлил он. — Что вы, панна Ядвига, я даже не думал…

— Охотно верю, что не думали! — отрезала она. — Но втянули. Или вот-вот втянете… — она нахмурилась еще сильнее и задумалась. — Впрочем, — сказала она минуту спустя как бы про себя, — хуже быть уже не может, Иохану и без того грозит смерть или пожизненное заточение… если я верно понимаю.

— Очень верно понимаете, очень верно, — поддакнул пан Даймие, с надеждой на нее поглядывая.

— Только обещайте, что не станете ни во что втягивать Иохана против его воли, — сурово потребовала Ядвися. — Знаю я, как это бывает: сначала спасают человеку жизнь, в после начинают на этом играть и принуждают к поступкам, которые в других обстоятельствах человек ни за что не совершил бы.

— Пообещать я могу что угодно, но только от меня ничего не зависит, панна Ядвига. Поговорите об этом с графом Фрезом. Он свиреп только с виду, а вообще милейший человек, уж вы мне поверьте… И… позвольте спросить… — в маленьких глазках сочинителя блеснуло любопытство, — откуда у вас такие познания в части спасания жизней и дальнейших обязательств?

— В книгах прочитала, — Ядвися вздернула голову и встала, всей позой выражая готовность немедленно вступить в схватку с заговорщиками. — Что ж, пойду поговорю с графом. Вы со мной, пан Александр?

Сочинитель тут же пообещал ей всяческую помощь и содействие; но едва они вступили в гостиную, он снова съежился вдвое против прежнего: буря продолжалась, хотя уже и в меньших масштабах благодаря присутствию Эрики. И точка приложения ее сил (если можно так выразиться) несколько сместилась. Мужчины взялись наперебой бомбардировать бедняжку Эрику литературными анекдотами, и каждый старался перещеголять другого в остроумии и ядовитости; фонтаны сдобренного ядом красноречия сопровождались пламенными взглядами, скрещивающимися где-то в районе затылка Эрики. Видно было, что красноречие мужчины расточают в пику друг другу. Они сели по обе стороны от Эрики, и та принуждена была вертеть головой туда и сюда, в зависимости от того, кто говорил в данную минуту. Ядвисе, впрочем, показалось, что рассказчики уже несколько выдохлись, и пламень в их взглядах остывал.

Ядвися поступила к дивану и оглянулась на пана Даймие, напоминая ему об обещании помочь и поддержать. Тот откашлялся и провозгласил, вклинившись в очередную тираду барона А.:

— Господа! Минуту внимания, господа. Я должен сделать небольшое объявление. Или, вернее, дополнение… небольшое, но весьма важное… Панна Ядвига, с которой вы имели честь сегодня познакомиться — сестра барона Иохана Криуши.

Барон А. и граф Фрез встали и уставились на Ядвисю с новым вниманием.

— Того самого барона Криуши? — приподнял бровь граф.

— Того самого, — подтвердила Ядвися с высокомерным спокойствием.

— Панна в курсе дела? — обеспокоено повернулся к сочинителю барон А.

— О да, — сказал пан Даймие и бросил выразительный умоляющий взгляд на Ядвисю. — Панна выразила готовность помочь нам всем, чем только сможет, но сначала, в свою очередь, она сама хочет попросить о помощи. Дело касается ее брата…

На несколько секунд все замолчали. Фрез весьма бесцеремонно разглядывал Ядвисю, и она платила ему той же монетой, изучая его лицо. Это лицо ей не очень понравилось: широкоскулое, с крупными, как бы несколько размазанными чертами, маленькими серыми пристальными глазами и слегка приплюснутым носом, оно свидетельствовало о крайнем упрямстве и не склонном к компромиссам характере. Лицо барона А., с окладистой ухоженной бородой и большими ясными глазами, вызывало больше симпатий и доверия. К тому же он и вел себя куда деликатнее.

— Итак, что же стряслось с бароном Криушей? Чем мы можем помочь? — наконец, громко и отчетливо проговорил Фрез, продолжая в упор глядеть на Ядвисю. Она решила, что довольно уже стоять и села рядом с Эрикой. Сели и мужчины.

Ядвисин рассказ был краток — она почти ничего не знала. Несколько слов вставил слегка воспрянувший духом пан Даймие, который знал, по крайней мере, некоторые подробности катастрофы «Ариеля». Заговорщики внимательно слушали. Барон А., казалось, был огорчен и взволнован известием об аресте пана Иохана, на широком же светлом лице Фреза не дернулся ни единый мускул. Ядвися уже поняла каким-то особенным чутьем, что именно от этого не слишком приятного ей человека зависит многое, если не все, и на протяжении рассказа смотрела только на него; и к концу совсем пала духом: глядя на его невозмутимую физиономию, она решила, что вмешиваться он не станет. Очевидно, на помощь пана Криуши они не слишком рассчитывали и не очень-то в ней нуждались. Вот-вот, ждала Ядвися, Фрез с равнодушным видом скажет: «Нас это не касается», — и отвернется. Но Фрез не торопился отворачиваться, и напротив, принялся выпытывать у нее малейшие подробности: что говорил да что делал пан Иохан, когда сестра видела его в последний раз, да что именно сказали гвардейцы, когда заявились по его душу, вплоть до мельчайшего жеста и взгляда. Он был очень настойчив и спрашивал отрывисто и придирчиво, как на допросе. Ядвися рассказала все, что смогла вспомнить, то есть очень немногое, и Фрез остался видимо не удовлетворен.

— Плохо, очень плохо, — проворчал он, наконец. — У вас была хорошая возможность все разузнать, но вы ею не воспользовались…

Ядвися, покоробленная его тоном, раздраженно пожала плечами.

— Хотела бы я посмотреть, как вы взялись бы за дело.

— Еще увидите, панна, еще увидите.

Далее граф Фрез решительно заверил ее, что сделает все возможное, чтобы прояснить положение пана Иохана. («Верьте ему, верьте! — шепнул на ухо Ядвисе пан Даймие. — Граф человек слова, раз пообещался, то непременно сделает, пусть даже придется расшибиться в лепешку!» Ядвисе, конечно, очень хотелось поверить). С тем и распрощались, условившись, что как только будут какие-нибудь новости об арестованном, Ядвисе тут же дадут знать.

— Вы, полагаю, останетесь на квартире у герцога Наньенского? — полюбопытствовал пан Даймие, и она ответила в утвердительном смысле. И тут же подумала, что самое время попросить взаймы немного денег.

На обратном пути пришлось таки зайти в кафе, так как за всеми разговорами девушки совершенно забыли о завтраке. И только выйдя от сочинителя, Ядвися вновь поняла, насколько проголодалась. Теперь, впрочем, наступило уже время для обеда, и они с Эрикой основательно подкрепились супом, говядиной и кофе, а затем неспешным прогулочным шагом отправились на квартиру герцога. Дел у них больше никаких не было, а потому они могли позволить себе небольшой променад.

По дороге они говорили о новых знакомых. Мнения их решительно разделились: насколько Ядвисе не понравился граф Фрез, настолько он понравился Эрике («очень решительный и серьезный господин; видно, что честный»). И совершенно наоборот обстояло с бароном А. («Видно, что лукав и увертлив», — припечатала Эрика, невероятно изумив Ядвисю этим заявлением, и особенно — тоном, которым заявление было сделано. «Из чего же ты это заключила?» — «По глазам увидела…У него глаза так и бегали, ты не заметила?»).

— Хотелось бы знать, выйдет ли что путное из этой затеи… — вздохнула Ядвися, приостанавливаясь перед подъездом дома, где располагалась герцогская квартира. — Впрочем, все равно нам больше не на кого рассчитывать. Других знакомых в Дюрвиште у меня нет. Разве что попросить о помощи твоего брата, вот только…

Она не уточнила, что именно скрывалось за этим «вот только», но Эрика, верно, поняла ее и не стала спрашивать. В молчании они поднялись по лестнице.

Дверь была открыта, хотя Ядвися точно помнила, что запирала ее; девушки неуверенно остановились у порога и переглянулись.

— Может быть, пан Иохан вернулся? — робко предположила Эрика.

Может быть… — поколебавшись, ответила Ядвися и потянулась было к дверной ручке.

— Погоди… можно спросить у консьержа…

— Будет тебе! Чего ты все боишься? Не воры же посреди дня к нам забрались.

Как и утром, она бесстрашно вошла в квартиру, нарочито громко стуча каблуками. На этот раз навстречу ей тут же раздались шаги, и из комнат в коридор вышел высокий светловолосый мужчина, в котором Ядвися, даже против света, тут же узнала герцога Иштвана. Он не дал девушкам сказать ни слова, схватил их обеих за руки и почти грубо втащил в освещенную солнцем гостиную. Поставил перед собой и по очереди оглядел их. Эрика тут же покаянно повесила голову, а Ядвися бесстрашно взглянула герцогу в глаза — и поняла, что он взбешен до последней степени. Храбрости в ней сразу поубавилось. В отличие от Иохана, который все таил в себе, герцог никогда не давал себе труда сдерживать сильные чувства, и от его гнева можно было серьезно пострадать. Ядвися решила, что лучше не переть напролом, а для первой минуты выказать смирение и раскаяние, и присела в глубоком книксене. Однако же, это не помогло.

— Вы сейчас же соберете вещи, — яростно сказал герцог Иштван, глядя поверх склоненных девичьих голов, — и вечерним поездом отправитесь обратно в Наньен. Слышите меня? Вечерним поездом! Сегодня же!

Очевидно, он не знал еще ничего о последних событиях, и Ядвися сочла своим долгом его просветить. Однако, чтобы объяснить ему ситуацию, требовалось для начала его успокоить и привести в состояние, когда он будет способен спокойно и трезво слушать. Уже через минуту Ядвися поняла, что смирение и кротость ничего не дадут, и решила переменить тактику. Рискуя шокировать и напугать еще больше и без того уже испуганную Эрику, она скользнула к герцогу, поймала обеими руками его руку и горячо ее поцеловала. Герцог Иштван вздрогнул, очень покраснел (чем весьма удивил Ядвисю) и впал в то самое состояние, которое требовалось для внимательного слушания. Не меньше его покраснела и Эрика, но на нее никто не обратил внимания. Герцога усадили на диван и принялись излагать ему события сегодняшнего беспокойного дня.