Найденыш 16. Дорога в грядущее

Глава 20

Окрестности Твери, июль 2017 года

Миновав последние блокпосты с солидным огневым прикрытием, Никита свернул с основной трассы, проскочил по мосту, под которым неторопливо протекала какая-то речушка, и поехал по старой асфальтированной дороге, сжатой с двух сторон сосновым лесом.

Миновав очередной поворот, он остановился, вылез из машины, вытащил из-под майки медальон, простучал пальцами условный сигнал — и Азафа появилась перед ним во всём блеске багрово-алых всполохов. Она знала, что Повелителя не смутить обнажённым телом, скорее наоборот, могла рассердить, поэтому подбоченившись, продемонстрировала новое платье, созданное личным воображением в своём дворце. Гибкая фигурка, затянутая в шёлк небесного цвета, была чудо как хороша. Но Никита с улыбкой покачал головой:

— Переоденься. Мне нужно, чтобы ты была в такой же одежде, как у меня, только аккуратной, без дырок и потёртостей.

— У людей какая-то странная мода пошла на пятнистые костюмы, — фыркнула Азафа, внимательно разглядывая форму, и даже погладила ладонями ткань, чтобы ощутить текстуру.

— Девочкам тоже нравится, — усмехнулся волхв. — Ну как, запомнила?

— Да, Повелитель. Я скоро…

Джинири исчезла с таким же эффектом, и, не обманув, вернулась через две минуты. Никита специально засёк время и удовлетворённо кивнул. Девица явно делала успехи. Камуфляж с большими зелёно-коричневыми пятнами выглядел прилично, без единой дырочки и потёртостей, но в то же время нельзя было сказать, что он новый. Даже кепи не забыла, молодец. Положив одну руку на бедро, Азафа волнующе изогнулась, а сама постреливала глазками, оценивая реакцию хозяина.

— Чудесно, — кивнул Никита и показал рукой на машину. — Садись в кабину, я по дороге тебе всё объясню.

— Будем воевать? — с надеждой спросила джинири. — Мы давно не веселились, я уже заскучала в своём дворце.

— Надеюсь, не будем, — рассмеялся волхв. Дождавшись, когда красивая попутчица примостится рядом, неторопливо поехал дальше. «Серая» зона скоро должна закончиться, и потом пойдут блокпосты мятежников. — Но обещаю, пошумим хорошо.

Пока Азафа крутила головой по сторонам и ойкала каждый раз, когда колесо налетало на мелкую колдобину, Никита размышлял, покручивая руль. Войско князя Трубецкого явно рассчитывало быстрым маршем дойти до столицы, используя шок властей от катастрофы в Ливадии. Московские бояре, вероятно, в тот момент не знали, что Великий князь Михаил остался жив, поэтому мгновенно выдвинули кандидатуру одного из Романовых претендентом на русский престол. А что заставило Трубецкого остановить свою армию? Слухи, что в Петербурге появился один из Меньшиковых? Значит, Михаил Михайлович вовсе не предатель, а крупная наживка для тех, кто в последнее время слишком громко выражал своё недовольство императором?

Никита не был столь близок к трону, как министры и родственники императора, поэтому об интригах, царящих наверху, мог лишь догадываться. Но вот такая мысль сейчас его пронзила и заставила по-новому взглянуть на происходящее. И, честно говоря, испытал облегчение, что Великий князь Михаил со всей вероятностью, подыгрывает Александру. Да, такие догадки уже давно мелькали в голове Никиты, но не хватало фактов. Хотя, учитывая характер младшего брата, император использовал того вслепую.

А не мог князь Трубецкой бросить своё войско, осознав проигрышность ситуации? С севера все дороги уже заблокированы, со стороны Москвы, которая уже должна прийти в себя, рано или поздно выдвинутся армейские части, преданные императору. И мятежники окажутся зажатыми с двух сторон. Участь их предрешена, в этом нет никаких сомнений. Может, и правы были Меньшиковы, что решили разыграть крупную карту? И дело-то не в англичанах или «Опус Деи», а в доморощенных предателях?

— Вижу людей, — прервала молчание Азафа.

Впереди показался блокпост. Перегороженная толстой жердью трасса; наскоро возведённый неподалеку свежий сруб, обложенный мешками с песком; поставленный поверху пулемёт на сошках; на другой стороне дороги застыл пятнистый бронетранспортёр, направивший длинный ствол автоматической пушки с пламегасителем в сторону приближающейся тарахтящей колымаги, и с десяток вооружённых людей в чёрной униформе. Понятно: мятежное войско собрано из нескольких боярских кланов, у каждого из которых боевое крыло имело свои цвета. Кому принадлежали «чёрные», Никита не знал. Герб на одежде плохо просматривался. Шевроны могли намеренно изготовить плохого качества. Знающий — да разглядит. А барону Назарову было совершенно безразлично, кто именно их остановит. Заметив, что постовые напряглись и приготовили оружие к бою, он снизил скорость и остановился за десять-двадцать метров до блокпоста, не выключая двигатель. Азафа с нетерпением постукивала ноготками по приборной панели, словно бойцовая собака, ждущая, когда хозяин спустит её с поводка.

— Делаешь только то, что я прикажу, — в очередной раз предупредил её Никита. — А пока улыбайся, больше слушай, разговаривать буду я.

— Да, Повелитель, — кротко ответила девица, но в глазах мелькнули алые искорки.

К пикапу направились трое. Один из них, не доходя несколько шагов до машины, остановился, сбросил автомат с плеча и демонстративно направил ствол на кабину. Ещё один быстро проверил, что лежит в кузове и грамотно прикрыл товарища с сержантскими нашивками на левом плече.

— Кто такие, куда едете? — спросил тот Никиту, когда дверное стекло ушло вниз, и даже привстал на цыпочки, чтобы посмотреть, не затаился ли в ногах сидящих ещё кто-нибудь. — Руки держим на виду, лишних движений тоже не делаем. Девка, тебя тоже касается.

— Так в село, уважаемый, — добродушно улыбнулся волхв, демонстрируя покладистость. — Лесники мы, по делам в Игнатовку надо. Продукты купить, лекарства какие, патронов.

— Оружие есть?

— Нет. Старшой сказал не брать. Неспокойно ныне, могут и конфисковать. Чё творится-то, служивый?

— Не твоего ума дело, — спрашивающий Никиту вояка, судя по возрасту и ухваткам, имел опыт боевых действий. — А девка эта, кто она тебе? Жена, невеста, подруга?

— Коллега! — хохотнул волхв. — Вместе с нами на кордоне служит.

— Больно странная она какая-то. Не русская, что ли?

— Полукровка, — негромко ответил Никита, заговорщицки подмигнув. — Мамка в молодости с горячим парнем из Бухары слюбилась, вот и получилась красотка.

— Документы давай!

— Какие документы, служивый? Я на пару часов с кордона отлучился, туда-сюда метнуться, — волхв развёл руками, показывая сожаление, что нет у него удостоверяющих личность бумаг.

— Где ваш кордон находится? — не расслаблялся вояка.

— Знамо где: в лесу! — ухмыльнулся Никита и неопределённо мотнул головой в сторону, где сидела Азафа.

— Костыль, прыгай в кузов, сопроводишь этих… лесников к штабу, — приказал сержант, продолжая держать на прицеле барона. — Пусть выяснят досконально их личности, свяжутся с кордоном, если из села позвонить можно. А то мало ли, вдруг лазутчики переодетые. Девка меня смущает. Будут плохо себя вести, разрешаю стрелять на поражение.

Костыль ловко запрыгнул в кузов и дважды стукнул кулаком по кабине.

— Погнали!

Никита дождался, когда поднимут импровизированный шлагбаум, миновал его и прибавил скорости. Через километр показалась развилка. Основная дорога шла прямо, а ответвление от неё уходил вправо.

— Гони, не сворачивай! — гаркнул Костыль, ловко уцепившись за низкий борт пикапа.

Проехав часть села, утопающего в зелени и заставленного военной техникой, преимущественно внедорожниками, БТРами и армейскими грузовиками, Никита по приказу Костыля остановился возле двухэтажного брусового здания, на фасаде которого красовалась надпись «Кафе. Гостиница». В глаза бросилось большое количество военных в чёрной и «песочной» униформе. Вероятно, каждая боевая группа состояла из двух клановых отрядов, хорошо знающих друг друга. Плохо, что на рукавах бойцов отсутствовали опознавательные знаки в виде герба или чего-то, что могло идентифицировать их принадлежность. А гадать Никита не привык.

— Выходим! — приказал Костыль, спрыгивая вниз.

Когда Никита и Азафа выполнили его приказание, раздался восторженный свист при виде стройной фигурки в полувоенной униформе, и насмешливые голоса тут же посыпались со всех сторон.

— Ты кого привёз, Костыль? Шпиёнов поймал? Откуда такую кралю выцепил?

— Спокойно, — процедил Никита, держа девицу за руку. Он явственно почувствовал, как она напряглась, сжала его пальцы так, что суставы хрустнули. — Помни, действовать только по моему приказу.

— Уймитесь, бесы! — сопровождающий погрозил кулаком. — Сначала требуется начальству их показать, а уж потом оно решит само, кого куда.

— Лучше «к кому»! — крикнул кто-то из молодых бойцов. Раздался смех. — Или «под кого»!

— Тебе, Карась, ещё рано о бабах думать! — весело ответил Костыль, шагая сбоку от Никиты и Азафы. — В мишень сначала научись попадать!

И снова взрыв хохота.

Войдя в помещение, Никита огляделся. Типичное кафе, довольно просторное, со столиками, цветами на стенах, занавесками на окнах, длинной стойкой, за которой сейчас никого не было.

— Двигай туда, — качнул стволом автомата Костыль куда-то в направлении неширокой лестницы с фигурными балясинами. Оказывается, за ней находились две двери, на одной из которых висела табличка, отливающая серебристым напылением: «Директор Васильков А. Е.». На второй — более скромная: «Бухгалтерия».

— Левая, — подсказал сопровождающий, уловив замешательство Никиты и девушки. И вдруг спохватился, когда тот сделал шаг к двери. — Так, стоять! Руки поднял!

И быстро обхлопал Никиту, начиная с подмышек и заканчивая ногами. Потом повернулся к девушке.

— Барышня, будьте так добры, ручки на затылок!

— Даже не вздумай ко мне прикасаться! — джинири зашипела по-змеиному, не глядя на Костыля. — Нет у меня этих чёртовых железок!

— Ладно, заходите, не стесняйтесь, — смутился сопровождающий и на всякий случай отступил на шаг назад, словно боялся, что девица вцепится в него накрашенными ноготками.

Никита пожал плечами и потянул на себя дверь. Вошёл в обыкновенный кабинет, довольно просторный, со шкафами, уголком отдыха, офисным столом. Широкое окно было распахнуто настежь, чтобы табачный дым побыстрее выходил на улицу. Двое широкоплечих мужчин нещадно дымили, склонившись над какой-то картой.

— … как и предлагал ранее, нужно идти по просёлочным дорогам, — услышал Никита ворчливый голос одного из них, с бычьей шеей, на которой расположились несколько складок, словно застывшие толстые гусенички. — Иначе…

Он прервал разговор и резко развернулся. Рявкнул:

— Какого чёрта? Кто разрешил войти?

— Господин майор, лесников на блокпосту тормознули, — вывернулся из-за спины Азафы Костыль и козырнул. — В село ехали, якобы за продуктами.

Мужчины в камуфляже с интересом уставились на расслабленно стоящего Никиту и смуглолицую красотку в облегающей фигуру униформе. Судя по оброненной фразе вот этот майор с бритым черепом и мощной шеей вполне мог быть Владимиром Нагим. К тому же внимательный взгляд волхва зацепился за татуировку в виде якоря на тыльной части правой руки. Если Нагой служил на флоте в звании капитана третьего ранга, что соответствовало майору в сухопутных войсках, то тогда многое сходится. Татуировку он мог набить как на службе, что маловероятно, так и позже, в память о ней. Так себе, косвенное предположение, но версия о штабе, дислоцирующемся в Игнатово, а не в Бурашево, начинала обрастать плотью.

— На детекторе проверили? — спросил второй мужчина, чуть ли не близнец по фактуре, такой же кряжистый, крупный, но более подвижный. Чисто выбритый подбородок, аккуратно подстриженные усы, льдистые искорки в радужках глаз указывали на преобладающую Стихию одарённого. Хорошо, если это сам Репнин, значит, и князь Трубецкой где-то рядом.

— Никак нет, — Костыль поудобнее устроил автомат на плече. Приведённая в штаб незнакомая парочка не собиралась, кажется, устраивать скандал, стояла спокойно, не дебоширила. — Откуда у нас такой прибор? Лучше бы парочку волхвов на блокпост поставили, быстрее бы получилось проверить.

— Разговорчики, рядовой! — рыкнул майор и пристально вгляделся в Никиту, словно переключился на магическое зрение. — Кто вы, сударь? На лесника вы походите так же, как и я — на киноактёра. Одарённый… А вот девушку я не могу «увидеть». Какая-то странная энергетика.

За спиной Никиты раздался щелчок флажка предохранителя на автомате.

— Григорий Старицкий, господин майор, — представился волхв. — Вологодский дворянин. А это моя девушка, Азафа. Познакомились в Бухаре, полюбили друг друга. Родители были против. Пришлось бежать от многочисленных родственников, пока не прибили. Нас выследили в Вологде, ну мы и оттуда улизнули, второй месяц колесим: Ярославль, Углич, Ростов Великий. В Твери хотели осесть, а тут что-то непонятное началось.

— Какая трогательная история, — хохотнул второй мужчина без опознавательных знаков на камуфляже. — Сейчас заплачу. Что делал вологодский дворянин в Бухаре?

— Так я же торговыми делами заправляю, — улыбнулся Никита. — Ткацкая фабрика у меня есть. А самые хорошие ткани можно приобрести на Востоке.

— А чего же лесником прикинулся? — майор с любопытством поглядел на Азафу. Видать, нравилось ему, что девица зыркала на него с видом дикой кошки. Или пытался пробиться через плотную завесу защитного кокона, коим окутала себя джинири. — И невесту свою потянул в зону боевых действий.

— Как раз и хотел спрятаться где-нибудь здесь, пока родственнички не угомонятся, — Никита уже прощупал аурный контур второго мужчины. Одарённый среднего уровня. Создавать конструкты для своей защиты может, но для серьёзной атаки силёнок не хватит. Не дотягивает он до уровня даже архимага. И кто же он такой? Хоть бы имя назвал! — А там привыкнут, поймут, что у нас с Азафой всё серьёзно. Я ведь и калым готов был выплатить.

Джинири с улыбкой прижалась к Никите, просунула руку под его локоть и вызывающе глянула на мужчин.

— Она хоть по-русски талдычит? — поинтересовался майор. — Как ты с ней общаешься?

— Понимаю и говорю, — улыбнувшись, Азафа показала белоснежные зубки.

— Так, говорите, из Твери едете? — резко переменил тему второй, и, подойдя к столу, открыл серебряный портсигар, вытащил сигарету и щелчком пальцев вызвал огонёк, от которого и прикурил. Джинири поморщилась от запаха, а вот небольшое пламя отразилось в её глазах, радужка заалела. — Какая там обстановка?

— Кругом войска, — пожал плечами Никита. — Город полностью под контролем императорской гвардии.

— Где блокпосты, можешь показать? — майор прекратил гипнотизировать Азафу и отошёл к столу.

— Я в ваших делах не участвую, сударь, — Никита сознательно пошёл на обострение ситуации, поняв, что майор клюнул на джинири. Это ему и было нужно. — Люди говорят, вы подняли мятеж против императора. Как-то не хочется попасть под раздачу…

— Род Меньшиковых перестал существовать, — резко сказал второй, выплёвывая слова вместе с сигаретным дымом. — А ваша помощь будет оценена командованием ополчения.

— Вы даже своих имён не назвали, господа, а уже склоняете меня к предательству, — заметил Никита. — Я ведь присягу императору Александру давал.

— Я — майор Нагой, — поморщившись, всё же ответил мужчина с бритой головой. — Мой соратник, майор Репнин. Командующий ополчением — князь Трубецкой. Итак, господин Старицкий, вы видите, что мы ничего не скрываем, не боимся называть свои фамилии. Скоро в Петербурге произойдёт формальное отречение оставшихся в живых членов Рода Меньшиковых от престола, чтобы больше никогда и никто из этой «Семьи» не смел встать во главе государства.

«Они ждут сигнала от своих сторонников в Петербурге, догадался Никита. Вот почему мятежники застопорили движение и даже не делают попыток накатить на позиции императорских войск».

— Я бы хотел удостовериться в серьёзности ваших намерений, — делая вид, что находится в затруднении, Никита стал мяться, переступать с ноги на ногу. — Ведь официально о гибели императора и цесаревича никто не сообщал.

— Уже известно, — усмехнулся Репнин. — По нашим каналам поступила информация. Буквально два часа назад. Так что скоро мы объявим по всей стране, что в России будет новый правитель.

«Врут как дышат, восхищённо подумал Никита. Ладно, подыграем».

— Я готов рассказать, что видел в Твери, но только в присутствии командующего, коим является князь Трубецкой, — горделиво выпятив подбородок, волхв добавил: — Я дворянин, давал присягу на верность престолу, и помогать мятежникам не намерен.

— А если голову тебе отверну, мальчишка? — ощерился Нагой. — Откуда я могу знать, кем ты являешься на самом деле? Может, лазутчик полковника Болдырева? И девка твоя… не впечатлился я вашей историей, любовнички. Поэтому посидите некоторое время под замком. Проверим вашу историю. Глядишь, всплывёт что-то интересное.

— Вы не имеете права так поступать с дворянином! — выпалила Азафа, сверкая глазами, отчего стала выглядеть настолько прекрасно, что оба вояки загляделись на неё, словно кролики на удава.

Защитная магия, видимо, сработала, и Репнин первым мотнул головой, сбрасывая морок.

— Имеем, имеем… Боец, уведи их наверх, — приказал он, открывая ящик стола. Покопавшись в нём, не глядя вытащил два ключа и бросил их Костылю. — Только в разных комнатах закрой. И пока побудь на страже. Я найду людей, чтобы тебя сменили, и ты мог вернуться на блокпост.

— Слушаюсь, господин капитан! — Костылю, видимо, было без разницы, кто раздаёт приказы. Он ловко поймал ключи, мельком взглянул на бирки с номерами комнат.

— Дайте слово дворянина, что не станете пользоваться магическими техниками и пытаться сбежать отсюда, — посмотрел на волхва Нагой.

— Пока не встречусь с князем Трубецким, буду вести себя прилично, — честно глядя в глаза майору, ответил молодой человек.

Никита за Азафу не переживал. Она могла в любой момент вернуться в медальон, и даже преграда в виде стены ей не помешает. Достаточно какой-нибудь щели, вентиляционной решётки, да даже открытого окна в смежных комнатах — и джинири окажется с ним. Это демонам без разницы, каким образом явиться на вызов. Но сейчас им рано светиться. Волхв надеялся, что смог заинтересовать своей персоной Нагого и Репнина, а точнее, Азафой. Ради этого и брал девицу с собой. Наживка сочная, яркая. Странный дворянин с восточной девицей разъезжает под видом лесника, выдумал какую-то любовную историю… Захочет ли князь Трубецкой встретиться с ними обоими? Если план Никиты сработает, то вся троица скоро окажется пред лицом генерала Дивиера, а там и сотрудники ИСБ подтянутся. Конечно, это не вся верхушка мятежников, но арест или ликвидация Трубецкого разом нарушит все их планы.

Второй этаж представлял собой длинный коридор с двумя рядами номеров. Их было всего десять, по пять с каждой стороны. Костыль открыл дверь с цифрой три и мотнул головой:

— Заходи, красавица. Сиди тихо, не балуй. Вздумаешь через окно вылезать — пристрелят. У нас ребята нервные, шуток не любят.

— Она будет вести себя спокойно, — с нажимом сказал Никита, и Азафа едва заметно склонила голову, показывая, что поняла приказ.

Закрыв на ключ дверь, Костыль коротко бросил:

— Четвёртая комната.

— Могли бы и рядом поселить, — посетовал Никита. — Я беспокоюсь за свою невесту.

— Не переживай, боярин, — усмехнулся конвоир. — Может, девица сама захочет поменять свою судьбу. Выйти замуж за князя или за драного дворянина — две большие разницы.

— Боец, я твои слова запомнил, — холодно произнёс Никита. — Когда выйду отсюда, тебе лучше мне на глаза не попадаться. Сверну шею.

— Ух, какие мы грозные! — Костыль, кажется, потерял чувство самосохранения, забыв одну истину: дворяне между собой всегда договорятся, а вот такие языкастые могут стать блюдом на столе. Он протянул ключ Никите. — Открывай давай!

А сам вскинул автомат, контролируя пленника.

Волхв пожал плечами, провернул ключ, и, оставив его в замке, вошёл в комнату. Дверь захлопнулась. Костыль вряд ли будет торчать в коридоре, но пока не стоит вызывать Азафу, чтобы не насторожить охранника. Мятежники, конечно, странные. Посадили одарённого под стражу без блокираторов, не допросили как следует с пристрастием. Видимо, посчитали молодого дворянина лопухом, безусым пацаном, не знающим жизни. Что ж, пусть и дальше так думают.

Никита осмотрел небольшую комнату с аккуратно застеленной кроватью, тумбочкой, стулом, парой стульев. Всё, что нужно усталому гостю, есть. Довольно занимательно, почему в столь небольшом селе находится гостиница? Может, поэтому сюда и передислоцировалась часть мятежного войска? Тогда почему здесь не расселились офицеры? Их ведь не двое, а гораздо больше. Эта загадка осталась неразрешимой из-за многих нелогичностей. Не столь она важна в данной ситуации.

Волхв подошёл к окну, отодвинул штору с цветочным принтом в сторону, поглядел вниз. Его комната выходила на площадь перед гостиницей. Ещё одна ошибка Нагого и Репнина. Надо было пленников посадить в какой-нибудь чулан, а вместо этого дают возможность разглядывать, что происходит на улице. Полный непрофессионализм, работа «на авось».

Возле штаба народа поубавилось, как и техники. Парочка внедорожников, распугивая валяющихся возле заборов собак, пронеслись в сторону блокпоста. Следом за ними пропылил БТР.

Создав несколько «амёб», Никита послал их в коридор. Две мерцающие ауры неподвижно застыли предположительно в том месте, где в комнате находилась Азафа. Охрана решила поразвлечься? Чёрт, этого ещё не хватало. Джинири свернёт дурачкам шеи, поднимет шум, который сейчас не нужен. Никита ждал князя Трубецкого, а срыв задания мог затянуть мятеж на неопределённое время.

Нет, дисциплина победила. Ауры охранников дрогнули и поплыли куда-то в конец коридора, мимо его комнаты. Наверное, курить пошли. В торце здания есть окно.

Никита лёг на кровать и даже задремал, думая о своих жёнах, переживающих за него. «Кольчужка» постоянно напоминала о Тамаре едва заметной вибрацией. Его Берегиня была рядом, пусть и находилась за тысячу с лишним километров отсюда.

Ворвавшийся в открытую форточку рёв подъезжающего БТРа и едва слышимый на его фоне слабоватый рык внедорожника разбудил Никиту. Он вскочил на ноги и подошёл к окну. Возле штаба наметилось оживление. В сгущающихся сумерках плохо виделось, кто пожаловал в гости к Нагому и Репнину. Судя по большому числу хорошо вооружённых бойцов, окруживших парочку фигур, прилетели важные птицы. Ну что ж, надо надеяться, что это сам князь Трубецкой пожаловал. Даже если в Игнатово не основной штаб, руководитель мятежного войска в любом случае будет объезжать все места, где дислоцируются его отряды.

Пора звать демонов.

— От боярина Морозова поступила информация, что его войсковая группа встала под Осташковом, — пятидесятилетний мужчина с лёгкой проседью на висках и макушке водил кончиком остро отточенного карандаша по карте. — До Демянска, как планировалось вначале, им дойти не удалось. Гвардия и армия успели раньше перекрыть трассу и объездные пути. Мы имеем тактический затык, если так можно сказать. Можно сейчас укорять вас, господа, что не послушались меня, и разделились на два крыла, да что толку. Помнится, я сразу предлагал одним мощным ударом опрокинуть передовые отряды, преданные Меньшиковым. Пока в столице паника и непонимание ситуации, мы уже могли быть далеко за Великим Новгородом. Теперь перед нами маячит серьёзная драка с армией. Генерал Дивиер далеко не дурак, умеет мыслить как тактически, так и стратегически. Перед нами со всей очевидностью встаёт вопрос: как быть дальше? Или мы сворачиваем свой поход и возвращаемся в Москву, ожидая последствий своего выступления… Или идём дальше, теряя людей.

— Если мы ворвёмся в Петербург, то нас встретит пятитысячное войско Романовых, — сказал Репнин. Зажав в зубах сигарету, он отошёл к распахнутому окну, закурил, используя магический огонёк. — Жертвовать людьми всё равно придётся. У нас нет никакого подтверждения о гибели Меньшиковых. Говорят, яхту вместе со всеми гостями и экипажем разнесло на атомы по акватории.

— Не кощунствуй над мёртвыми, Ефим, — нахмурился Трубецкой и выпрямился, отбрасывая карандаш. Тот упал, показывая острием на Тверь.

— Ну в самом деле! — отмахнулся Репнин. — Сколько времени ещё будут заниматься поисками? Неделю? Месяц? Надо идти вперёд, пока есть фора.

— А может быть как раз и подождать, пока продолжаются поиски? — обвёл взглядом матёрых офицеров молодой худощавый мужчина с тонкими усиками, делавшими его похожим на столичного щёголя.

— Твой дядюшка икру мечет в Петербурге, а ты собрался сидеть под Тверью, Юра? — усмехнулся Нагой.

— Пока императорская армия на марше, надо прорываться, — отвернувшись к открытому окну, выдохнул табачный дым Репнин. — И желательно этой ночью. Сегодня наши орлы остановили на блокпосте какого-то странного дворянина с весьма интересной девкой, нерусской по виду. Утверждают, что прячутся от родственников этой самой девки, аж из Бухары.

— Что за чушь? — нахмурился князь. — Кто такой?

— Назвался Григорием Старицким, вологодским дворянином, — Нагой сел на стул, закинул ногу на ногу. — Где-то раздобыл пикап и под видом лесника хотел проехать в Игнатово, или через Игнатово дальше.

— Допрос вели? — хрустнул костяшками пальцев Трубецкой, сжав кулаки. — Зачем именно сюда ехали? Почему в Твери их не остановили? Любой гражданский транспорт сейчас без особого пропуска не выпускают из города. Есть у них пропуск?

— Откуда информация? — обеспокоенно переглянулся Нагой с Репниным. Тот даже про сигарету забыл.

— Несколько часов назад разведка доложила.

— Но мы же не знали о спецпропусках! Парень уверял, что спокойно проехал через армейские посты.

— Прикажите привести сюда девицу, — князь заложил руки за спину и стал расхаживать по комнате.

Репнин вышел из кабинета и вернулся через пару минут. Показал знаком, что распоряжение дал, нужно лишь подождать. Азафу привёл всего лишь один боец, даже не подозревавший, насколько близко находился к смерти. Будь он столь безалаберным и нахальным, как Костыль, лежал бы сейчас со свёрнутой шеей.

— Надо признать, барышня довольно привлекательная, — князь Трубецкой с интересом смотрел на джинири. — Как вас зовут?

— Азафа, — улыбнулась та, не осознавая, какую реакцию вызовет у московских бояр. — Дочь великого Альвезука.

Мужчины переглянулись. У каждого из них во взгляде читалось удивление и непонимание, о каком Альвезуке идёт речь. Тем не менее Трубецкой овладел собой, поднялся на ноги и с галантностью рыцаря поставил на середину помещения стул, на который джинири и села. Она уже освоила некоторые правила поведения, связанные со взаимоотношениями между мужчинами и женщинами.

— Благодарю, господин, — кротко, как и учил её Повелитель, ответила Азафа, а сама мечтала убить всех врагов, находящихся в этой комнате. Особенно ей не нравился самый молодой из них, даже не прячущий похотливого взгляда в серых глазах.

— Скажи, девочка, а молодой человек, с которым ты ехала, действительно твой жених? — вкрадчиво спросил князь, которому уже успели пересказать историю, поведанную Никитой.

— Конечно! Мы любим друг друга! — воскликнула Азафа так искренне, что ей поверил бы даже самый большой скептик. Сжав колени, она положила на них руки и улыбнулась доверчиво.

Но князь Трубецкой оказался не из тех людей, что верят каждому слову красивых девушек. Он смотрел на Азафу так пристально, как будто пытался влезть в её голову подобно ментату.

— А твой жених ни с кем не встречался, когда вы были в Твери?

— У него нет родственников или знакомых в этом городе.

— А с военными людьми были контакты?

Азафа задумалась. Находясь в своём медальоне, она не могла видеть, с кем встречается Повелитель, с кем разговаривает, что делает в этот момент. «Оживала» она только тогда, когда материализовывалась по приказу господина в мире живых. Поэтому ни один детектор лжи, ни один ментат не смог бы изобличить её во лжи. Действительно, Никита вызвал джинири во время поездки, незадолго до того, как их остановили на дороге.

И она с такой же кристальной честностью, глядя прямо в глаза князю Трубецкому, ответила:

— Нет, с воинами он не встречался.

— Девка или скорбная на голову, или дурит нас с невероятным изяществом, — пробурчал Романов. — Дайте мне её на полчаса, сразу же разговорю.

— Князь, обратите внимание, какая у девушки защита, — подсказал Нагой, отойдя подальше от Репнина, продолжавшего дымить в окно. — Вроде бы простая аура, не магический полог, но невозможно на неё смотреть. Глаза режет от переливов энергии.

— Ну, скажи честно, вы разведчики Болдырева? — Романов оказался рядом с Азафой, едва не касаясь губами её щеки. — Не бойся, скажи честно. Или тебя обманом заставили помогать этому мальчишке?

— Не вздумай тронуть меня даже пальцем, — в голосе Азафы скрежетнул металл, тональность изменилась, и Романов, опешив, отпрянул от джинири. Ему показалось, что из глаз странной девицы полыхнули язычки пламени. — Если мой господин прикажет, я отвечу на ваши вопросы. Нет — буду молчать.

— Господин — это тот… — Нагой пощёлкал пальцами, — Старицкий, да?

— Да. Без него я и слова не скажу.

— Нет, она и в самом деле странная, — Романов пришёл в себя и облизнул губы. — Но девка — огонь!

— Ты даже не представляешь, какой! — усмехнулась джинири, пристально на него взглянув. — Уберите этого человека, он мне не нравится!

— Конвоир, приведите задержанного, — приказал князь, морщась от происходящего. Оно ему совершенно не нравилось. Девка и в самом деле странная. Её магическая защита могла быть поставлена опытным волхвом, но сама она не являлась одарённой. Трубецкой во время службы в армии слышал от боевых чародеев, что таким образом использовали простолюдинов, закладывая им в голову какое-нибудь важное послание и полностью накрывали хитроумным магическим конструктом. Снятие его грозило смертью не только носителю, но и тем, кто находился рядом. Только другой чародей, знавший, как строится конструкт, мог деактивировать его. — Юрий Фёдорович, я настоятельно советую вам отойти от девушки подальше и не приближаться к ней более.

Воздух в помещении вдруг ощутимо приобрёл плотность. Князь, не моргнув и глазом, поставил индивидуальную защиту. На него удивлённо поглядели соратники.

— Что происходит, Анатолий Иванович? — спросил Нагой. — Зачем вы поставили «шильд»?

— Я бы и вам посоветовал это сделать, — успел ответить Трубецкой, когда дверь распахнулась, и внутрь вошёл молодой человек в старом и потёртом камуфляже. Охранник, сопровождавший его, козырнул и быстро вышел наружу, уловив жест майора Нагого.

— Итак, вы утверждаете, что выехали утром из Твери вполне спокойно, не предъявляя на блокпостах никаких специальных пропусков? — князь, закинув ногу на ногу, пристально вглядывался в безмятежное лицо Никиты, сидевшего напротив. Всё-таки тот не являлся пленником, поэтому элементарные правила приличия надо было соблюсти, что Трубецкой и сделал.

— Да, сударь, так и было, — кивнул Никита, уже давно зная, что этот человек и есть князь Трубецкой. «Амёбы» исправно передали ему разговор мятежников с Азафой. Сам князь пока не представился, перед тем, как задать первые вопросы. Однако стоило показать перед мятежниками, что пленник признаёт авторитет человека, беседующего с ним. — Я предполагал, что комендант военного гарнизона введёт пропускной режим, поэтому решил выехать из города пораньше.

— И вас выпустили?

— Ну… без волокиты не обошлось. По Петербургскому шоссе движение транспорта в обе стороны уже запретили, пришлось ехать на северный блокпост возле промзоны. Там выпустили, когда я сказал, что работаю лесником на кордоне.

— То есть вы солгали.

— Мотивы своего поведения я уже изложил господам, — Никита кивнул на Репнина, продолжавшего сидеть на подоконнике, и Нагого. Азафа перебралась поближе к двери, чтобы полностью контролировать ситуацию в помещении. Оставалось только дождаться сигнала от Повелителя. — Так уж получилось, что трагические события застали нас в Твери. Мы планировали уехать в Смоленск, а оттуда — в Польское царство. На время, только на время. Знаете, меня уже напрягло это бесконечное путешествие. Если бы не горячие родственники Азафы, я бы и не мотался по городам. Устал…

— Вы говорили, что из Вологды…

— Да. Вологодский дворянин из рода Старицких.

— Барон Назаров вам знаком?

Никита про себя ухмыльнулся. Едва заметное плетение, наложенное на лицо, чуть-чуть изменило его внешность. Скулы удлинились, на носу появилась горбинка, глаза приобрели лёгкую синеву. Было подозрение, что князь Трубецкой хорошо знает в лицо барона Назарова. Смотрит же он новости и читает газеты. Пусть Никита и старался пореже мелькать в информационном поле, московское боярство тоже ведь не в дремучем лесу живёт.

— Так очень известная личность, трудно не знать! У нас ещё и князья Городецкие проживают в Вологде. Не захолустье какое!

Москвичи заухмылялись.

— Можете показать расположение блокпостов? — как бы невзначай, придавая голосу доверительности, спросил князь.

— Так вы бы представились, сударь, — развёл руками Никита. — Может, я все тайны иностранному шпиону выдам? А я патриот России, предателем быть не хочу!

— Не забывайтесь, господин Старицкий, — заиграл желваками князь. — Я могу сейчас дать приказ поставить вас к стенке и расстрелять. За саботаж…

— Разве мы с кем-то воюем, интервенция какая произошла? — играя удивление, спросил Никита. — По мне так обычная смута, в которой одна цель: сесть на освободившийся престол.

— Разговорился, надо же, — Нагой ощерился. — Может, и в самом деле расстрелять?

— Остыньте, Владимир Сергеевич, — Трубецкой хорошо владел собой. — Молодой человек кичится своим бесстрашием, думая, что последствий за это не будет… Хорошо, господин Старицкий, представлюсь. Я — князь Трубецкой. Возглавляю московское войско, идущее в Петербург для укрепления законной власти Романовых, которых двести девяносто два года назад сместили с трона Меньшиковы. Пора восстанавливать справедливость.

— Тогда другое дело, — почесал мочку уха Никита, играя простачка. — Можно и показать. Тем более, никаких секретов я не выдаю.

Он дотянулся до астральных образов демонов и дал им мысленный приказ начать атаку, а сам встал, подошёл к карте, чутко вслушиваясь в тишину, окутавшую село. Наступившая темнота пыталась заглянуть в раскрытое окно вместе с мелкими букашками и мотыльками. Где-то забрехала собака, протарахтел мотоцикл и затих в закоулках улиц.

— Ну, значит, блокпосты расставлены вот тут, тут и тут, — Никита ткнул острием карандаша в несколько точек, выбранных произвольно. Какая разница, есть там отряды гвардейцев или нет, когда с улицы донёсся тяжёлый грохот взрыва, а яркая вспышка осветила прилегающую к гостинице площадь. Заверещали сигнализации машин, стоявших во дворах сельчан, завыли собаки. Второй взрыв где-то на другой улице ещё больше разогнал панику.

Репнин после первого взрыва слетел с подоконника и пригнулся. Сразу видно бывалого военного, привыкшего доверяться инстинктам выживания, а не разевать рот. Воздушная волна, ворвавшаяся в комнату, пахнула удушающим запахом бензина и гари, смела со стола карту.

— Что это? — рявкнул князь, создавая второй слой «шильда». — Владимир Сергеевич, доложите обстановку!

Нагой схватился за рацию и стал вызывать какого-то «Подсолнуха». Репнин высунулся из окна и рявкнул:

— Что взорвалось?

— БТР взлетел на воздух! — заполошно крикнул кто-то снизу. — И внедорожник подожгли.

Раздался новый взрыв, над далёкими отсюда крышами вверх взвился багрово-красный столб пламени.

Рация Нагого зашипела, выплёвывая скороговоркой чей-то доклад. Мятежный майор с каменным лицом выслушал его и дал необходимые распоряжение, которые сводились к тому, чтобы перекрыть все выезды из Игнатово. Потом поставил рацию на стол.

— Ни с того ни с сего взорвались два БТРа и один внедорожник. Бойцы говорят, технику словно изнутри заминировали. Потери: двое погибли, четверо ранены. В основном ожоги.

— Диверсанты? — Репнин лихорадочно вытащил из портсигара ещё одну сигарету, закурил и собрался было выйти на улицу, но тут разом дважды грохнуло поблизости, заполошно затрещали выстрелы.

Романов дёрнулся к выходу. Князь Трубецкой с каким-то запоздалым вниманием взглянул на Никиту, и в его руках вспыхнул конструкт, переливающийся синеватыми всполохами. Пальцы заиндевели, вытягиваясь в узкое ледяное лезвие. Всё это Никита ощутил, глядя на Нагого и Репнина, готовившихся ударить по нему магоформами. Не отрывая от них взгляда, сказал только одно слово:

— Азафа!

И тут девушка сорвалась со стула подобно огненному вихрю. Её левая рука схватила Романова за горло и сжала до хруста ломаемой гортани. Юрий захрипел и рухнул на пол, как брошенная детьми кукла. Не глядя на него, джинири обрушилась на князя Трубецкого, но двойной «шильд» откинул её назад. Никита не стал заморачиваться, и ударом ноги об пол активировал нужный скрипт. Нагой и Репнин с криком рухнули в разверзшуюся под ними дыру. Внизу, вероятно, был подвал, поэтому падение не стало для них катастрофическим. Разве что внутренности отбили, не успев создать магоформу, которая бы обезопасила их от переломов. Для верности волхв обрушил на шевелящихся бояр усиленный сонный скрипт.

Довольно чувствительный удар в спину толкнул его к подоконнику. Магический щит затрещал, прогибаясь, но выдерживая. Дыхнуло жаром. Азафа собиралась трансформироваться в ифрита, и Никита крикнул:

— Нельзя! Сгорим!

Трубецкой засмеялся, и, вдруг оттолкнувшись, прыгнул на Никиту, пролетев почти пять метров, не касаясь пола. Явно использовал левитирующую магоформу. Замысел князя был понятен: прорваться на улицу через окно. Стремление командующего мятежным войском волхв оборвал самым жёстким образом. Скрипт «бредень» раскрылся в тот момент, когда Трубецкой уже на излёте выстрелил десятком тонких ледяных игл, но не смог уйти от раскинувшихся перед ним шевелящихся корней землисто-коричневого цвета. Он попал в них, как насекомое в мухоловку, и вмиг оказался опутан с ног до головы. Ледяной нож, очутившийся в руке князя, стал кромсать ловушку. Соприкосновение магических структур вызвало возмущение энергетических потоков; стены затрещали от давления, посыпалась штукатурка. Трубецкой прикладывал все силы, чтобы вырваться наружу, но подошедшая к нему Азафа показала свои полыхающие ладони.

— Одно движение — и сгоришь, как солома! — прошипела она, теряя свою красоту от искажающего пространство жара.

— Парень, убери от меня этого сумасшедшего ифрита! — просипел Трубецкой. Умён князь, догадался, кто перед ним.

— Азафа, выйди наружу и никого сюда не пускай! — приказал Никита.

— Позволено ли мне убивать врагов, Повелитель? — джинири мазнула взглядом по князю, ничего хорошего ему не предвещающим.

— Если они хотят умереть, можешь дать им этот шанс, — ухмыльнулся Никита.

— Поняла, Повелитель!

Джинири ловко запрыгнула на подоконник и сиганула вниз, превратившись в багрово-алый всполох, присоединившийся к нескольким таким же, освещающим крыши домов.

— Давай договоримся, парень! — зачастил Трубецкой, оставшись наедине с Никитой. — Не знаю, откуда у тебя настоящий ифрит, и как ты умудрился его приручить, но я предлагаю тебе послужить нашему делу. Время Меньшиковых кончилось, всё! В столице уже готовы присягнуть новому императору! С такой силой мы завтра же сможем прорвать оборону правительственных войск и помчимся на всех парах к Петербургу! Обещаю замолвить за тебя словечко перед государем.

— Да я и так доволен жизнью, — усмехнулся Никита, не убирая личину для большей интриги. — Сейчас доставлю вас, князь, к полковнику Болдыреву, а уж награду сумею себе вытребовать.

— Боже, какой же ты глупец, хоть и одарённый! Какой ранг держишь?

— Универсал, — пожал плечами волхв.

— Нет такого ранга! — Трубецкой попробовал пошевелиться, но Никита влил в сдерживающий конструкт побольше энергии. Пленник перестал дёргаться. Ведь руки были полностью опутаны сетью из корней, а пальцы и вовсе стянуты тонкими белесыми корешками.

Внизу раздался ужасающий рёв пламени, раздались крики, выстрелы. Всё сплелось в жуткую какофонию, от которой сходили с ума местные собаки. Гулко застучала автоматическая пушка, но где-то на окраине. И захлебнулась.

— Князь, вы сделали очень большую ошибку, доверившись слухам, — Никита подошёл к лежащему Романову, но и одного взгляда было достаточно, чтобы понять: молодой боярин мёртв. Ифриты не шутят, когда хватают за горло людей. Обернулся. — Или вы настолько преданны Романовым, что готовы погрузить Империю в хаос?

— Если бы не такие тупоголовые идиоты вроде тебя, то мы уже завтра были бы в Петербурге! — прорычал Трубецкой.

— Сомнительно, — покачал головой Никита, призывая к себе расшалившихся Дуарха и Ульмаха.

Когда они появились в серых воронках инфернальных порталов, князь простонал:

— Ещё и демоны! Ты же можешь спокойно взять в свои руки власть и передушить каждого, кто тебе будет перечить! Боже, ну какие же ослы живут на свете!

— Не завидуйте чужому добру, Анатолий Иванович, — Никита взглянул на часы. Слишком длинный день выдался, и казалось, не хотел заканчиваться. — Лучше подумайте, что будете говорить на допросах сотрудникам ИСБ.

— Кто ты, парень? — поняв, что проиграл, Трубецкой успокоился, с жадным интересом глядя на ухмыляющихся тварей, на которых камуфляжная форма гляделась настолько нелепо, учитывая демонические рога, пробивающиеся через кепи, что хотелось засмеяться. Но этот смех был бы сквозь слёзы.

— Заберите этих людей и перенесите в «Гнездо», — Никита показал на провал в полу. — Потом возвращайтесь обратно. Скажите Слону, чтобы пленников поместил в подвал.

— Слушаемся, Хозяин, — синхронно проговорили демоны. — Неужели нам сегодня не достанется сильных душ?

- Не наглейте, Слуги, — нахмурил брови Никита, но, скорее, в шутку. Для демонов это был ритуал, которого они придерживались неукоснительно. Раз нельзя — значит, нельзя. Но спросить не помешает. — Вы и так сегодня порядком вкусили человеческой энергии.

Обе твари склонили головы и одновременно прыгнули вниз, где уже шевелились отошедшие ото сна московские бояре. Ледяной вихрь, ударивший в потолок, растёкся водяными каплями, выстудил помещение.

Никита постучал по медальону. Джинири, гуляющую на свободе, он призывал совсем иным способом, нежели демонов. Азафа влетела в окно и трансформировалась в прекрасную восточную красавицу, на щеках которой полыхал яркий румянец. Сейчас на ней было короткое платьице, обтягивающее стройную фигуру. У князя Трубецкого отвисла челюсть.

— Азафа, мы на задании, — Никита заметил эту реакцию, и счёл нужным предупредить джинири о недопустимости вольностей в одежде.

— Прости, Повелитель, я излишне увлеклась и забыла, что нужно быть в военной форме, — захлопала ресницами девица.

— Возвращайся домой, — хлопнул ладонью по медальону Никита, и Азафа, печально вздохнув, превратилась в тонкую полоску алого цвета и исчезла в своём пространственном дворце. Пентакль сразу стал тёплым.

— С такой силой так бездарно прошляпить шансы! — снова скрежетнул зубами Трубецкой. — Ой, парень, какой же ты болван!

— У каждого свой рок, — улыбнулся Никита, увидев выходящего из рассыпавшейся серой пылью воронки Дуарха. Наконец-то можно возвращаться домой. Слишком длинный был день.