Найденыш 16. Дорога в грядущее

Глава 1

«Гнездо», полигон, апрель 2017 года

Стая птиц, разгуливавшая на огромной проталине, появившейся пару дней назад за насыпным бруствером полигона, вдруг с шумом взвилась вверх, оглашая испуганными криками окрестности. Дрожащее марево, сотканное из мириад алых искр и чёрно-багровых всполохов, вознеслось на добрый десяток метров вверх, задрожало, метнулось из стороны в сторону, и стало превращаться в женскую фигуру, затянутую в полупрозрачную кисею из огненных элементалей. Зависнув над замершими от происходящего людьми, она с яростным рёвом взметнулась вверх ещё выше, и тут же, подобно подбитой птице, рухнула вниз.

Азафа чувствовала силу нового Повелителя, которому дала клятву служить верно до той поры, пока её услуги перестанут быть нужными. Джинири[1] прожила на свете слишком долго, чтобы договор с подобными оговорками принимать за чистую монету. Люди по своей натуре жадны, и никто не откажется иметь в подчинении жуткого ифрита как можно дольше. Даже этот молодой хозяин — сильный и очень симпатичный, признавалась себе джинири — не сможет удержаться от соблазна и станет тянуть время исполнения до той поры, пока его Род не сгинет с лица земли. А Никита — так звали Повелителя — имел такую жизненную силу, что Азафа испытала отчаяние. Быть ей прислужницей у мага полторы сотни лет, если не больше. Такой человек, скорее, своих врагов переживёт, и детей наделит таким могуществом, что Род будет существовать очень и очень долго.

Впрочем, пока никаких неудобств от такой службы джинири не видела. Она почти всё время проводила в компании взбалмошного Ульмаха и рассудительного Дуарха. Пустошь стала её домом, хоть и не любила Азафа лёд и холод. Зато Ульмах так заботился о ней, что «огневица» почувствовала себя молодой девушкой, той самой, порхающей над барханами многие сотни тысяч лет назад.

— Может, хватит? — крикнул Никита, достаточно наглядевшись на пируэты Азафы. Он раз в неделю приезжал сюда и выпускал ифрита порезвиться на солнышке, заодно постепенно прощупывал, насколько сильна новая слуга в боевой ипостаси. — Не пугай народ, а то подумает, пожар в лесу, набежит сюда с лопатами, технику нагонит. А тебя увидят, и вовсе нехорошо будет.

— Какое мне дело до твоих людишек? — нотки строптивости послышались в грудном голосе джинири. — Я тебе подчиняюсь, а ты меня не страшишься. Этого достаточно.

Всё-таки тысячи лет в заточении, а до этого — сладкая жизнь повелительницы весьма испортили характер ифрита, и без того взрывной и неуправляемый. Никита подозревал, что с Азафой будет очень непросто, но чтобы настолько…

Клятву она после знатной попойки с демонами приняла только с одним условием: изредка выпускать её на волю в человеческом обличии. Погулять по улицам, заглянуть в богатые лавки с ювелирными изделиями, приобрести какие-нибудь красивые вещи. Никите пришлось взять дополнительное слово, подкреплённое магической печатью, что Азафа ни за что не станет вредить людям, не будь на это воли Повелителя. А то наворотит дел, если какой-нибудь идиот вдруг польстится на красоту джинири.

А всё дело было в одной мелочи: Азафа, принимая форму человека, становилась сногсшибательной красоткой. Когда она впервые показала свою любимую человекоподобную сущность, у телохранителей, сопровождавших Никиту на полигон, отпала челюсть. Никите тоже с трудом удалось взять себя в руки и быстро накинуть иллюзию одежды на обнажённое тело джинири. Хорошо, что в этот момент рядом не было жён, и они не видели столь идеальные пропорции женской фигуры, в которых огненная девица знала толк. Вот почему восточные чародеи относили джинири к самому опасному для мужчин типу ифритов. Мелькнула мысль запретить Азафе появляться при супругах обнажённой.

В тот раз повезло, что в багажнике внедорожника находился комплект старенькой камуфляжки. Москит на заплетающихся ногах сбегал за ней, и когда Азафа надела штаны и куртку, то и вовсе превратилась в роковую «милитари-девицу». Потом ей пошили форму, которую она с удовольствием надела и продемонстрировала умение появляться из медальона одетой, и так же возвращаться обратно в свой дом. И у Никиты закралось подозрение, что Азафа умеет или научилась создавать (наверняка, Дуарх с Ульмахом ей подсказали секрет подобных метаморфоз) слепок любой одежды, которая хоть однажды на ней побывала, и спокойно может появляться в любом наряде, не шокируя людей своими совершенными формами. Возможно, она пыталась лишь пошалить с мужчинами-телохранителями, когда покидала медальон обнажённой. Надо сказать, шутить Азафа любила.

Вот и сейчас девица захотела продемонстрировать, насколько она хороша без одежды.

— Прекрати постоянно меня провоцировать — рассержусь, — предупредил Никита, закрывая иллюзией пустоты обнаженную джинири. Она мгновенно облекла себя в любимый камуфляжный костюм и весело крикнула:

— Хозяин, можешь снимать полог! Не понимаю, почему мужчины этого мира такие впечатлительные и стеснительные?

Она подбоченилась, положив одну руку на покатое бедро, и прошлась по прогалине босыми ногами, как на подиуме. Никита про себя ухмыльнулся. Сказывалось общение ифрита с его жёнами. Как ни странно, Азафа мгновенно сдружилась не только с Тамарой, признав её старшинство, но и к Даше с Юлей отнеслась довольно тепло. А женское братство очень крепко, когда появляется цель. Знать бы, что девушки задумали.

Никита решил сразу, что Азафа будет охранять супруг, поэтому провёл ритуал привязки. В любой момент достаточно подумать, даже не кричать её имя, чтобы джинири оказалась в нужном месте. Теперь врагам не поздоровится, вздумай они обидеть молодых баронесс.

— Потому что существуют нормы морали, которые нельзя нарушать, — Никита подошёл к ифриту. — И не разлагай мне дисциплину среди воинов. Твоё дело — служить моему Роду.

— Я женщина, и хочу выглядеть красиво, — капризно проговорила Азафа. — Ты бы знал, Никита, как тяжело было находиться в запертом медальоне! Я, конечно, не скучала в своём дворце, но сотни лет, бесконечной чередой проползающих мимо меня, жутко бесили.

— Этот дворец, какой он из себя? — поинтересовался волхв. — Какая-то многомерная структура?

— Мой отец научил создавать столь чудесные места, — похвасталась джинири. — Он говорил, что может прийти момент, когда люди начнут ненавидеть джиннов и запечатывать их в магический пентакль. И сколько лет придётся там провести — одному Творцу известно. Я построила дворец таким, каким хотела его видеть. Но знал бы ты, Повелитель, как же порой бывало скучно находиться в роскошных палатах. Благодарю тебя за столь щедрый подарок!

Азафа говорила об искусно изготовленном одним вологодским ювелиром новом медальоне из белого нефрита. Он представлял из себя тщательно отшлифованные две половинки, образующие внутри полость для духа ифрита, и скреплённые тончайшим золотым шарниром. Теперь Никита носил медальон на шее, чтобы неустойчивая пока джинири всегда находилась под контролем.

Огненная девица прижала руку к груди и поклонилась. Никита с непроницаемым лицом принял этот жест.

— Пора размяться, Азафа, — сказал он. — Помнишь, что я тебе говорил?

— Научиться находиться среди людей, — кивнула девушка-ифрит. — Чем дольше я буду держать человеческий облик, тем больше шансов остаться в человеческой ипостаси и не прятаться в скучном и надоевшем медальоне. И я смогу ходить в красивых платьях!

— Кто о чём — а женщина в любой ситуации о нарядах думает, — ухмыльнулся Слон.

Азафа мгновенно ощерилась, над головой заметались всполохи огня, а красивое лицо поплыло, теряя нежные черты восточной красавицы.

— Клянусь, если бы не твоя верная служба Повелителю — сожрала бы твою душу, воин! Впредь думай, что говоришь!

— А я что такого сказал? — Слон, несмотря на свои внушительные габариты, слегка струхнул и попятился под смех Лязгуна и Москита. — Ведь так и есть!

— Чтобы у тебя жена появилась, которая тебе мозг выест подобными просьбами! — джинири выплюнула эти слова и успокоилась, приняв нормальный вид.

— Это про какие просьбы ты говоришь? — удивился Слон.

— Чтобы ты покупал ей самые лучшие платья и драгоценности, что есть в мире, — с лёгкой долей наивности пояснила девица. — И когда разоришься, будешь проклинать свою судьбу.

— Ха, тогда не буду жениться! — личник осмелел.

— Глупый воин! — снисходительно улыбнулась Азафа. — У одной девицы сердце по тебе сохнет, а ты как был слепцом, так им и остался. Да ещё трусоват оказался. Испугался Азафу?

— Хорош препираться! — Никита с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться. И вот так каждый выезд. У него закралось подозрение, что телохранители и ифрит пикируются между собой не со злости друг к другу, а вполне дружелюбно, как и подобает сплочённому коллективу. Хотя… за Азафой надо поглядывать, чтобы не сорвалась. — Ты продержалась пять минут, а потом начала менять облик. Слабо, очень слабо.

— Повелитель, позволь попросить тебя, — смиренно проговорила девушка. — Я понимаю, что не заслужила полностью твоего доверия, но для устойчивой трансформации своего облика мне нужно как можно больше находится среди людей. Джинны — это ведь отдельная раса, чародейская и могущественная. И не все злые, как пишут в книгах.

— Я об этом знаю, — кивнул Никита. — И сам думал, как лучше тебе адаптироваться. И всё равно риск, что ты сорвёшься, существует. Мир людей не однороден. Среди них есть как добрые, так и злые, обуянные жаждой наживы, душевной неустойчивостью. Как ты отреагируешь на человека, который подойдёт к тебе и начнёт навязывать своё знакомство, которое тебе противно?

— Пару раз мне довелось встречаться с такими странными и неприятными человечишками, — чуть подумав, ответила Азафа. — Я им открутила головы. А ещё на одного наслала хворь. Чесался долго, пока всю кожу с себя не содрал. Но это было давно, очень давно. С тех пор я стала лучше контролировать себя.

— Вот видишь, а сейчас мир изменился настолько, что не знаешь, кого встретишь на своём пути, — рассудительно сказал Никита. — То ли мудреца, то ли сумасшедшего. Но простых и добрых людей больше. Поэтому нужно всегда помнить, что твоя необузданная огненная натура может навредить им.

— Я поняла, Повелитель, — склонила голову джинири.

— Впрочем, завтра мы можем съездить в город и прогуляться по магазинам и лавкам, — улыбнулся волхв и поспешно предупредил, увидев радостно вспыхнувшие глаза Азафы. — По магазинам ты будешь ходить с моими жёнами, заодно и роль телохранительницы отработаешь вместе с Ручеяной и Верой.

— Благодарю тебя, повелитель моей души! — джинири сложила руки на груди. — А теперь позволь мне удалиться в тот амулет, что ты мне подарил!

Получив разрешение от Никиты, она с ловкостью и грацией профессиональной танцовщицы обернулась вокруг своей оси, и истончившееся облачко втянулось в медальон. Защитные руны, нанесённые волхвом, засветились зеленоватым цветом показывая умиротворение Азафы.

— Ну и штучка, — выдохнул Слон, вытирая лоб от испарины. — Сдаётся мне, потреплет она нервы Никите Анатольевичу.

— Поехали домой, — усмехнулся барон Назаров, направляясь к внедорожнику. — На сегодня достаточно.

Какое-то время Москит вёл машину по раскисшей полевой дороге, но возле посёлка выехал на асфальтированное полотно. В «Родниках» они уже были утром, поэтому заезжать туда не стали. Глеб вместе с Олегом организовали какой-то марш-бросок для рекрутов, и сейчас вряд ли находились на месте.

«Гнездо» в последнее время напоминало растревоженный улей. Лихорадка тех дней, когда Никита всерьёз готовился к ответному удару «Опус Деи» из-за своих пропавших агентов, постепенно схлынула, уступив место упорядоченному режиму боевой подготовки и обычной рабочей суете. На восточном фасе имения строилось жильё для специалистов из числа молодых Целителей. Часть из них останется здесь после того, как семья Назаровых переедет в Петербург, и будет работать в Медицинском Центре, сменяя друг друга, а кто-то переселится в «Родники», которые постепенно становились форпостом «Гнезда» с западной части.

Никита попросил Москита остановить машину неподалёку от детской площадки, где копошились несколько детей, в том числе Полина с Мишкой. Выскочив наружу, отправил внедорожник в гараж, а сам направился к шумливой ребятне. Лохматый бурибасар по кличке Рык лежал на тёплой брусчатке дорожки, положив морду на мощные лапы. Он делал вид, что греется на солнышке, но сам то и дело зорко поглядывал на детскую суету.

Умный зверь при виде Никиты встал, уткнулся лбом в колени хозяина, требуя, чтобы ему почесали за ухом или бок. Получив свою порцию ласк, снова разлёгся на своём наблюдательном пункте, а волхв, посмеиваясь, пошёл дальше. Вокруг площадки были расставлены скамейки, на одну из которых он и сел. Создав микроскопическую «амёбу» с пушистыми лапками, Никита послал её в сторону Полины. А сам стал с интересом ждать, когда магоформа достигнет цели.

Дочка в это время затеяла беготню с парой подружек (их матери служили горничными в особняке) вокруг горки, и вдруг резко остановилась, хлопнула себя по щеке, потом заулыбалась и завертела головой по сторонам. Увидев отца, бросилась к нему.

Никита вскочил, подхватил Полину, покружился с ней со смехом, и посадил на скамейку. Сам же устроился рядом.

— А я думала, какой-то жук по мне ползает, — пояснила дочка, болтая ногами. — Он защекотал меня. Хотела его согнать, а он перед моим носом стал летать, превратившись в букашку.

— Это был наводчик, чтобы ты меня увидела, — с улыбкой пояснил Никита.

— Научишь?

— Конечно. Создание вспомогательных элементалей — базовое умение чародея, — он запрятал выбившийся локон Полины под беретку. — А тебе больше не приходили видения насчёт моря? Или какие-то изменения произошли?

— Нет, изменений не было, — перестав болтать ногами, девочка с необычным, «повзрослевшим» взглядом посмотрела на него. — Всё так же нехорошо. Я спрашивала дедушку Николаса, можно ли изменить главную линию событий. Нужно, говорит, найти причину. А как её искать? Мне тяжело. Это же надо заглянуть и в прошлое, как сказал наставник.

— Не переживай, милая, — Никита приобнял дочку за плечи. — Дедушка Николас очень опытный чародей. Он же видит, что ты ещё маленькая, многие знания тебе ещё недоступны. Всё придёт со временем. Только надо не лениться и упорно грызть магическую науку.

— Как бобр грызёт дерево?

— Именно, — усмехнулся Никита. — Ну, беги, играй.

Полина умчалась, а волхв задумался. Дочка пока слишком слаба в поисках причинно-следственной связи предстоящих событий, и соединять картинки будущего с прошлым ещё не может. Значит, придётся встретиться с Константином Михайловичем и обрисовать ситуацию. Пусть заставит все спецслужбы сосредоточиться на возможном теракте. Баронессе Сегрейв неплохо бы прощупать память ментоскопией. Да, нехорошо поступать так с женщиной, даже изуверски. Но когда речь идёт о безопасности Империи, все средства хороши. Это надо донести до тех, кто сейчас ведёт следствие. Только есть одна загвоздка. Сразу же возникнет вопрос, откуда барону Назарову известно о готовящемся теракте? Кто информатор, с какими службами он связан, не дезинформацию ли пытается протолкнуть? И волей-неволей придётся раскрыть Дар Полины. Никита понимал, что рано или поздно о нём станет известно, но пусть лучше позже.

Он решил прогуляться по парковой дорожке. На ходу думалось лучше, да и не мешал никто. Слон с Лязгуном, увидев, куда направился хозяин, привычно потопали следом.

На звонок Никиты граф Сумароков откликнулся быстро:

— Слушаю, Князь.

— Добрый день, Святослав Бориславич. У вас найдётся время для встречи? Есть один вопрос, который я хотел бы обсудить незамедлительно.

— Хм, ты в Петербурге, Никита?

— В «Гнезде».

— В таком случае подъезжай через два часа к Екатерининскому парку. Встретимся возле центрального входа, чтобы не бегать друг за другом.

— Понял, — Никита взглянул на часы, отмечая время. — До встречи, Святослав Бориславич.

Никита на своём «Бриллианте» подъехал к месту встречи в сопровождении охраны на внедорожнике, загнал машину в стояночный «карман» и осмотрелся по сторонам. Сумарокова, выходящего из чёрного «Рено-Соболя» он заметил сразу. Особо не выделяясь среди людей, оживлённых тёплыми апрельскими деньками и стремящихся прогуляться по парку, граф проследовал вместе с ними к распахнутым ажурным воротам и скромно встал в сторонке. В коричневом длинном пальто, щеголеватой шляпе и резной тростью, с коей ходит добрая половина мужского населения столицы, его можно было принять за обычного клерка или добродушного пожилого дядечку, решившего размять кости. А то, что рядом с ним топчутся два бугая в одинаковых серых коротких пальто — так кто мешает взрослым сыновьям составить компанию батюшке?

Они сначала дёрнулись, увидев подходящего Никиту с парой широкоплечих молодых парней, мгновенно определив в них своих коллег, но жест графа их успокоил.

— Ещё раз доброго дня, Святослав Бориславич, — широко улыбаясь, волхв подошёл к своему старшему соратнику.

— Рад видеть тебя, Князь, — Сумароков протянул руку для пожатия. — Признаться, озадачил ты меня своим звонком. Я грешным делом подумал, опять гадючье ватиканское гнездо зашевелилось.

— Нет, пока никакого повода они не давали, — усмехнулся Никита и пристроился рядом, когда граф предложил прогуляться.

Неторопливо и молча двое мужчин прошагали до первых павильонов, до сих пор закрытых на зиму, и только тогда Сумароков посмотрел на сосредоточенного спутника:

— Дело серьёзное, не терпит отлагательств?

— Именно что не терпит, — кивнул Никита. — Есть подозрение на подготовку теракта по отношению к императорскому Роду.

— Даже так? — ничуть не удивился граф. — Целый Род, включая наследника, тётушек и дядюшек?

— Речь идёт о всей прямой линии Меньшиковых, чьи мужчины могут занять престол.

— На основании чего появились эти подозрения? — кончик трости откинул маленький кусочек отколовшегося бордюрного камня в сторону. — У тебя появились независимые источники вроде той симпатичной итальянки?

— Нет, в этот раз совершенно иные, — Никита колебался, не зная, как именно подать новость о Полине. Он доверял Сумарокову и верил, что тот не станет распространять ценнейшую информацию вне круга доверенных людей. А кто у него доверенный? Те, кто входит в систему Ордена. Исключение составляет император с его Кабинетом Министров. Ему всё равно придётся докладывать. Втёмную Меньшиковых не используешь, увы.

— Говори, Князь, не мнись, — граф скользнул взглядом по задумчивому лицу Никиты. — Мне кажется, ты опасаешься утечки с моей стороны? Уверяю, её не будет. Императору пойдёт только та информация, которую я посчитаю нужным передать.

— Хорошо, Святослав Бориславич, — вздохнул молодой волхв. — У меня появился очень ценный информатор, который и предупредил о летнем теракте. Яхту, на которой будет отдыхать всё семейство Меньшиковых, по крайней мере, большая его часть, взорвут в море.

Стук тросточки стал отчётливо громким. Сумароков молчал некоторое время, обдумывая слова молодого волхва. Чем он подкупал Никиту, так это своей неторопливостью и тщательным анализом услышанного, прежде чем что-то сказать.

— Крым? — последовал вопрос.

— Да.

— Меньшиковы отдыхают там каждый год в июле, но не всем семейством, — возразил граф. — Это требование выполняется уже двести лет, и редкий случай, когда императорский Род полностью выезжал в Крым. Я на своём веку этого не помню. Почему же именно сейчас они должны изменить своему правилу?

— Пока не могу сказать. Возможно, на такое решение повлияет игра, которую ведут спецслужбы.

— Великий князь Михаил пока не проявил себя заинтересованным лицом в плане захвата власти, — откровенно проговорил Сумароков, при этом понизив голос. — Где-то мы не дорабатываем. Ты же понимаешь, Никита, что неважно, кто даёт информацию. Важно, насколько она верна. Поэтому я не стану у тебя допытываться о лице, принёсшем в клювике новость. Более того, сам могу сказать, кто это.

— Любопытно, — усмехнулся волхв, останавливаясь вслед за графом возле пожилой женщины с лотком, на котором лежали разного размера кульки с семечками и зёрнами для птиц.

Сумароков купил один такой кулёк и кивнул на пустующую скамейку неподалёку от чаши фонтана, ещё не функционирующего. Они сели, Святослав Бориславич зашуршал бумагой и кинул горсть зёрен на асфальт, куда сразу же рванули голуби.

— Сведения расплывчаты, без указаний на какое-то определённое лицо или группу лиц, готовящих ликвидацию, — прервал молчание граф. — Слишком много недомолвок, да и твоё поведение, Князь, наталкивает на мысль о некоем Ведуне, которого ты хорошо знаешь, отчего и вышел на меня с такой странной информацией.

— Хороший ход, — одобрил выводы Сумарокова Никита.

— Учитывая вышесказанное… — собеседник прервался, чтобы высыпать ещё горсть зёрен жадно клюющим птицам, — учитывая это, я могу предположить, что Ведун весьма неопытен в способе передачи увиденного грядущего. Остальное домыслить легко. Единственный прорицатель, которого ты будешь слушать, несмотря на юный возраст и отсутствие опыта — кто-то из твоих детей. Или Михаил, или Полина.

Приняв молчание Никиты за правоту своих слов, граф кивнул.

— Поздравляю, Князь. У тебя получилось удивить старого прожжённого циника.

— Чем же?

— Тем, что сумел каким-образом наградить своего отпрыска таким уникальным Даром.

— Но это же стечение обстоятельств, не более, — рассмеялся Никита, отгоняя наиболее нахальных голубей, подобравшихся к его ноге.

— Я знаю. По линии Меньшиковых и Суворовых прорицателей не было никогда, — заявил Сумароков. — Линию твоих предков я тоже изрядно прошерстил. Понимаешь, Никита… Такой Дар не появляется на пустом месте. Должна быть преемственность. Пусть даже через два-три поколения, а то и пять, но она обязательно должна просматриваться. Родовая кровь становится сильнее из века в век, она копит информацию, создаёт предпосылки для появления сильнейшего даровитого. Кто-то по линии Назаровых был хотя бы Ведуном, и не первым в Роду.

— В ваших рассуждениях закралась ошибка, Святослав Бориславич, — Никита вовсе не хотел обижать собеседника, ведь ему самому было интересно, куда приведут размышления графа. — Неужели забыли, кто мой отец? Род Анциферовых тоже надо проверить.

— Ах я старый дурак! — хлопнул себя по лбу граф. — Конечно же, как можно было запамятовать! А точно Анциферовы?

— Точнее некуда. Михаил Фёдорович живёт в Абхазии, в Цабале. У него семья, дети. Если у вас появится желание, можете с ним поговорить. Правда, ехать придётся в горы. Сам он вряд ли в Россию захочет возвращаться.

— Хорошо, я этот момент запомнил. Как только разберёмся с самой главной угрозой — съезжу, — Сумароков разбросал остатки зёрен, смял кулёк и бросил его в стоящую рядом со скамейкой урну. — Теперь вернёмся к теракту. Я пока ничего императору говорить не стану. Недостаточно фактуры. А вот графу Возницыну обязательно донесу эту мысль. Будем вместе думать. У Главы ИСБ хватит полномочий и возможностей организовать многоступенчатую охрану. Надеюсь, поймаем исполнителей на дальних подходах.

— А как вы объясните появление столь серьёзной информации?

— Князь, я же руковожу такой службой, которая опирается на зарубежную агентуру, — Сумароков улыбнулся с видом доброго дядюшки. — Фёдор Ильич тем и хорош, что реагирует на каждую новость, не пропускает даже самую бредовую. У него аналитический отдел сильный, даже завидую. Кстати, он как-то в разговоре со мной обронил мысль, что рано или поздно иностранные разведки разыграют карту смены престолонаследника. Уже тогда Возницын чувствовал нехорошие брожения вокруг трона.

— И кого он подозревал?

— Князя Балахнина. Алексей Изотович своими прогрессивными взглядами сам привлёк внимание ИСБ. А в последнее время он вообще пропал с горизонта. Тоже подозрительно.

— Нет, князь чист, — уверенно ответил Никита. — У него другие дела появились, научно-прикладного характера, если так можно сказать. Я даже соскучился по его неуёмной энергии.

— Неужели Балахнин разочаровался в своей идее? — усмехнулся Святослав Бориславич.

— Вы о Кормчем?

— О нём, конечно же. Удивительно, насколько англизированный русский князь пытается создать инструмент, позволяющий выдерживать равновесие в сословном обществе. Это сейчас аристократы присмирели, насытились. Нет такой жажды урвать кусок у своего соседа или развязать войну ради ресурсов. А вот молодая поросль совершенно иная, она имеет перед глазами опыт великих противостояний, кровавых дележей чужого имущества, и боюсь, применит его однажды.

— Намекаете на грядущие столкновения между кланами? — Никита даже не улыбнулся. Граф никогда не бросался впустую такими словами. За ними стояла огромная работа аналитиков, агентурные данные и обширные связи не только в высшем сословии. Взаимоотношения купцов и мещан тоже входили в круг интересов Сумарокова. Он считал, что в этой среде хватает людей, готовых пойти как на измену, так и бескорыстно служить государству. Мощная питательная среда, как выражался граф.

— Не хотелось бы, — вздохнул Святослав Бориславич. — Когда наступает затишье, я начинаю волноваться. Недавно имел разговор с Апраксиным. Тот жалуется, что и количество дуэлей уменьшилось.

— Так радоваться надо! — улыбнулся Никита.

— Даниил Алексеевич не согласился бы с тобой. Тишина не всегда во благо. Где-то должно рвануть. Надеюсь, не в случае с императорской семьёй.

Сумароков как бы невзначай оттянул край пальто, чтобы посмотреть на часы. Покачал головой.

— Хорошо тут, — снова вздохнул он, вставая. — Солнышко, птички вовсю распевают, но служба ждёт, да. С радостью бы расспросил подробности о появившемся прорицателе, но отложу этот момент. Никита Анатольевич, прошу тебя пока никому больше не открывать завесу грядущего. Люди по своей натуре несдержанны и болтливы, как старухи у подъезда. Просочится куда-нибудь информация, беды не оберёшься. Будущее не всегда меняется в лучшую сторону, если о нём узнает много кто.

Утечка могла произойти в любом ведомстве. Процесс, увы, плохо контролируемый. Зная об этом, Никита рисковал, но был уверен, что сможет защитить Полину. Ради такого случая даст возможность Азафе постоянно находиться при ней. Вот уж порадуется джинири! За внешностью молодой красивой женщины скрывается смертельное оружие, о котором враг знать ничего не будет до самого своего конца. Он даже не поймёт, от чего умер.

Сопроводив графа до машины, Никита попрощался с ним и пообещал сразу же извещать о новых деталях пророчества. Когда Сумароков уехал, он сказал телохранителям:

— Едем на Обводный. Только сначала заглянем на строительную площадку. Тамара попросила сделать фотографию, чтобы знать, насколько она ближе стала к переезду в Петербург.

Яссы, апрель 2017 года

Виорика ещё никогда не чувствовала себя настолько отвратительно. Контраст между Стасом и Великим князем оказался настолько разительным, что девушка впала в глубокую задумчивость, пытаясь понять, кто же из них испытывает настоящие чувства к ней? Михаил Михайлович, кажется, был счастлив возвращению своей любовницы под тёплое крылышко, и окружил её невероятной заботой, граничащей чуть ли не с заключением. Он ради неё снял небольшой уютный купеческий особнячок подальше от Русского подворья, где проживал сам вместе со своей семьёй, и чуть ли не через день заявлялся к Виорике. Цветы, шампанское, драгоценности, рестораны с изысканной едой — всё это снова обрушилось на голову девушки.

Стас был не таким. Он свои чувства проявлял более сдержанно, словно знал, что рано или поздно им придётся расстаться. И, как ни странно, такой подход Виорике нравился куда больше. Может, оттого, что и она сама не была честна с ним? Зато когда им пришлось (или захотелось?) раскрыться друг перед другом, страсть прорвалась наружу, как огромные потоки воды — через размытую плотину.

А Великий князь продолжал источать сладкую патоку, окружив вернувшуюся к нему красавицу всевозможными подарками и развлечениями. Но с каждым прожитым с Меньшиковым днём Виорика всё более ощущала себя птицей в золотой клетке. Даже с открытой дверцей нельзя было улететь оттуда.

Посещать приора Висконти ей теперь удавалось с трудом. Михаил Михайлович приставил к ней парочку охранников, которые докладывали своему патрону о каждом шаге девушки. И как в таких случаях встречаться с Ивановым — тем самым русским контрразведчиком, который заставил Катаржи заново сойтись с Меньшиковым? Пришлось отказаться от рискованных манёвров. Иванову точно не понравится внимание Великого князя.

Виорика чувствовала надвигающиеся неприятности, но ничего не могла сделать. Попавшая в капкан крыса отгрызает себе лапу, чтобы спастись, а молодая и красивая женщина попала в западню без единого шанса вырваться на волю. «Опус деи» отступников не прощает, а русские просто используют её в своих играх. Случись что с Виорикой, плакать о ней будет только мама, и, возможно — Аржевский.

— Дорогая, ты сегодня сама не своя, — заметил Великий князь Михаил, когда после ужина они переместились в гостиную и сели на мягкий удобный диван. Служанка, которая явно работала на контрразведку (возможно, Иванов сообразил, как держать связь с княжеской пленницей?), молча поставила на столик вазу с фруктами, разлила по бокалам янтарно-соломенный херес, и исчезла, аккуратно прикрыв за собой обе половинки двери.

— Плохо себя чувствую, — отщипнув виноградину, Виорика положила её в рот и медленно прожевала. — Давай сегодня никуда не пойдём? Вчера мы побывали в театре, мне хватило впечатлений.

— Как хочешь, — пожал плечами Меньшиков. — Я тоже хотел предложить тебе остаться дома. Ты же не будешь возражать, если я скоротаю ночь вместе с тобой?

Его рука легла на талию девушки и притянула к себе. Почувствовав на шее касание губ, Виорика изобразила удивление:

— Тебя выгнала жена?

Михаил хохотнул, оценив шутку.

— Нет, у неё не хватит на это силы воли, — ответил он, потеребив губами мочку уха красавицы. — Я сам волен решать, куда ходить и с кем встречаться.

— Похоже на жизненную программу строптивого юнца, не желающего воспринимать окружающий мир по-своему.

— Не дерзи, — сухо проговорил Михаил. — В последнее время ты стала довольно холодной и отстранённой. Это из-за того полковника? Он успел тебя околдовать своим офицерским шармом? Видишь, что получилось? Уехал столь поспешно, что тебя не известил. И ни разу с тех пор не позвонил, да?

— Он военный, — пожала плечами Виорика, с болью воспринимая слова Великого князя. По поводу звонков тот, к сожалению, был прав. Стас мог бы и проявить чудеса изобретательности, исхитриться дать весточку. — Может, у него сейчас полно дел, отвлекаться некогда.

— Да брось, ты всё понимаешь, — снисходительно бросил Меньшиков и протянул руку к бокалу. Предложил девушке, но та отказалась, и тогда он сделал пару глотков нравящегося ему напитка. — Давай без обиняков. Ты согласишься уехать со мной туда, где не будет ни твоих близких, знакомых, бывших любовников, оголтелых поклонников и прочего люда? Уверяю, тот мир совершенно другой. Дикий, кровавый, но свободный.

— Ты меня пугаешь, — и в самом деле голос Виорики дрогнул. — Что это за мир такой?

— Там меня ждут и даже предлагают место советника при… — мужчина задумался на мгновение, словно подбирал слово, — при руководителе государства. Поверь, ты потом сама не захочешь уезжать оттуда.

— А как же Великая княгиня, твои дочери?

— Они не пропадут, — довольно легкомысленно отмахнулся Михаил. — За ними есть кому присмотреть. Но есть второй вариант, в котором ты станешь императрицей.

Тут Виорика не выдержала и расхохоталась, несмотря на болезненное покалывание в висках.

— Извини, Миша, — успокоившись, она приложила руку к груди, — но это из области фантастики. У нас не так много империй, где можно занять трон. Да и не дадут тебе. А умирать вместе с тобой из-за неясных перспектив — нет, не горю желанием.

— И всё же? — почему-то упорно продолжал допытываться Меньшиков, успевая отпивать из бокала. — Если такая вероятность существует, захочешь ли ты быть рядом со мной?

Виорика поняла, что в словах Великого князя кроется не болезненная идея-фикс, а что-то гораздо серьёзнее, о чём предупреждал Иванов, и вовремя прикусила язык. И вместо того, чтобы ответить колкостью, согласно кивнула:

— Так и быть, соглашусь. Но у меня должна быть уверенность, что при таком раскладе доживу до старости.

— Отлично, — улыбнулся Михаил. — Вот это уже конструктивный разговор! Такая Виорика мне нравится!

Он поставил бокал на стол, обхватил девушку за плечи и развернул лицом к себе. А потом жадно припал к её губам. Виорике ничего не оставалось, как изобразить пылкость. Чуть простонав, она обмякла, что Меньшиков понял по-своему. Его объятия стали весьма смелыми, и вот уже платье стянуто с одного плеча любовницы, со второго…

— Подожди! Не здесь же! — тяжело дыша, она упёрлась ладонями в грудь Великого князя. — Идём в спальню!

— Зачем идти? Я тебя понесу! — и Михаил с пылом юнца подхватил гибкое и жаркое тело Виорики на руки и без труда поднялся по лестнице на второй этаж. Даже не запыхался. Он знал, где находится её опочивальня, поэтому уверенно шёл по освещённому коридору, и остановился перед закрытой дверью.

— Не советую вышибать ногой, — предупредила девушка, крепко держась за шею князя. — Страсть страстью, но мебель в доме ломать не надо.

Ей было очень больно…

Она проснулась от полной тишины, царящей в погружённой во мрак спальне. Осторожно провела рукой справа и не удивилась, что Меньшикова рядом с ней нет. Постель ещё хранила его тепло. Виорика откинула одеяло, опустила ноги на мягкий пушистый ковёр, какое-то время посидела, прогоняя остатки сна. Потом встала, надела на голое тело сорочку и осторожно прокралась к двери. Прислонила ухо к полотну, словно хотела понять, есть ли кто в коридоре. В самом особняке, кроме служанки и кухарки, жили пятеро охранников. Все они приглядывали, скорее, за Великим князем, чем за красивой гостьей, но Виорика не обольщалась на свой счёт. Поступит приказ — её сразу же ликвидируют, не моргнув глазом.

Осторожно потянув дверь на себя, она выглянула в коридор, погружённый в полумрак. В гостиной кто-то смотрел телевизор, судя по мерцанию и бликам на тёмных стенах. Виорика, ступая босыми ногами по холодному полу, прокралась вдоль гостевых комнат, в которых сейчас никого не должно быть. Гостей Великий князь запретил приглашать, поэтому девушка удивилась, что из-под одной двери сочится свет. Подойдя ближе, она прислонила ухо к полотну. Здесь находился кабинет бывшего хозяина, но не он же вернулся, чтобы поработать со своими бумагами!

Меньшиков находился в этой комнате, и точно не один, поняла Виорика. Из-за двери слышались два мужских голоса. К сожалению, речь была неразборчивой. С кем же разговаривает князь? Закусив губу, девушка вспомнила, о чём ей талдычил Иванов. Найти у Михаила Михайловича маячок, который открывает портал, и по возможности, запомнить человека, который через него приходит на встречу с Меньшиковым. Почти три недели, каждую ночь, когда её высокородный любовник находился здесь, она следила за ним, копалась в его одежде, испытывая отвращение к самой себе — и приходила в отчаяние. Всё было напрасно. Неужели контрразведка ошиблась?

Судя по всему, Великий князь пришёл сегодня к Виорике с этим самым маячком, вызвал кого-то нужного ему, и теперь они оба о чём-то беседуют. А если это заговор? Не просто так Михаил обмолвился об императрице! Тогда что же получается? Всё настолько серьёзно?

Дрожь пробила девушку. Со всей отчётливостью перед ней встал вопрос собственной безопасности. Втянутых в политическую игру пешек убирают с доски безжалостно, а Виорика именно такой и является. Она это понимала, не глупая. И что же делать? Как спастись, вырваться из капкана? По логике, ей нужно бежать к Иванову, от которого исходит наименьшая угроза. Но зачем контрразведчику особа, не приносящая пользу? Допустим, придёт она на явочную квартиру и расскажет о сегодняшней ночи. И что? Где доказательства контакта Великого князя и неизвестного иностранного контакта? Да не будет их никогда! Там, за дверью, находятся двое одарённых, которые обезопасили себя от неожиданностей. Никакая видеосъёмка не пройдёт, как и аудиозапись. Накроются куполом тишины — и вся недолга. Вот только почему она сейчас слышит разговор? Михаил Михайлович слишком беспечен? Не похоже на него.

Она не сразу поняла, что в кабинете наступила тишина, а когда дверь внезапно распахнулась, и крепкая рука втянула её внутрь, Виорика взвизгнула, осознав, какую чудовищную ошибку совершила. Её ауру могли считать, даже не расставляя магические сторожки! Рука Меньшикова зажала ей рот.

— Замолчи, — голос Михаила Михайловича был глухим и бесцветным. — Сядь сюда.

Виорика, ни живая ни мёртвая, плюхнулась на стул с высокой спинкой. Старый стул, красивый, ещё тех времён, когда была мода на мебель в стиле Генриха Гамбса[2]. Её била крупная дрожь, страх парализовал мозг полностью, но взгляд вычленил из скудной обстановки кабинета невысокого рыжеволосого человека в добротном костюме. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и девушке почему-то больше всего бросились в глаза полосатые носки.

— Неисповедимы пути господни! — вдруг улыбнулся рыжий незнакомец. — Сама Виорика Катаржи вдруг вернулась под ваше крыло, милорд! Неожиданно!

— Вы меня знаете? — с трудом выдавила из себя девушка, а сама то и дело поглядывала на Михаила, который стоял неподалёку со скрещенными на груди руках. Его лицо не сулило ничего хорошего для попавшейся столь глупо Виорики.

— Давно, — кивнул мужчина. — Вы довольно часто встречаетесь с викарием Домиником Висконти. Сначала-то на вас внимания не обращали, думали, обычная прихожанка, и весьма хорошенькая… Но скоро заинтересовались, и оказалось — не зря. Работать на «Опус деи» по собственной воле вам не хотелось, если бы не родной отец, влезший в огромные долги… Ах, как же вы любопытны, мисс! И что теперь с вами делать?

— Вы же англичанин? — проглотив противный склизкий ком в горле, Виорика решила драться до конца, каким бы он ни был. — Значит, сотрудничаете с «Опус деи».

— Это не значит, что его осведомитель должен совать свой прелестный носик в чужие дела, — усмехнулся незнакомец, покачивая ногой. — То есть вы подтверждаете, что ваши хозяева заинтересовались Великим князем Михаилом?

— Да, — Виорика ответила без колебаний, радуясь, что когда-то поведала викарию о связи с Меньшиковым, и получила добро на дальнейшие отношения с ним. Значит, Висконти сможет спасти свою осведомительницу. Хоть так, лишь бы выйти из этой комнаты живой.

— Зачем ты лжёшь, Виорика? — Михаил подошёл ближе, схватил её подбородок пальцами и вздёрнул вверх. — Тебе Дашков приказал за мной следить?

— Не знаю никакого Дашкова, — пролепетала девушка.

— Ты путалась с Аржевским, — ледяным голосом проговорил Великий князь. — Полковник несколько раз встречался с Дашковым — начальником контрразведки Южного военного округа.

— Милорд, почему я только сейчас об этом узнал? — напрягся англичанин. — Моя агентура докладывала, что среди сотрудников русской контрразведки такого человека нет. Возможно, он тоже является осведомителем?

— Я не уверен, — пожал плечами Меньшиков, не отрывая взгляда от Виорики. Словно удав, готовящийся проглотить свою жертву. — Он представлялся сотрудником финансового отдела Генштаба. Но знаю точно, что у него было, как минимум, два контакта с генералом Дашковым.

Рыжий незнакомец выдал какую-то фразу на английском, в которой проскользнули совсем непечатные слова.

— Барон, за мной следили, — уверенно произнёс Великий князь. — Вы же понимаете, что наши контакты раскрыты вот этой молодой особой. Вся подготовка может пойти псу под хвост.

Какая подготовка? О чём идёт речь? Виорика слушала перепалку Меньшикова с англичанином и с тоской осознавала, что из этой комнаты ей живой не выйти. Значит, Великий князь и в самом деле планирует какое-то нехорошее дело государственного масштаба. Такой человек не будет размениваться на мелочи в силу своего статуса.

— Вы правы, милорд, — после недолгого молчания проговорил англичанин, мерно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Свидетели в таком деле — лишние. Однако… у вас поднимется рука на такую красавицу?

Меньшиков равнодушно пожал плечами, и этот жест потряс Виорику куда больше, чем если бы князь держал у её горла нож. Хотя, кого она обманывает? Эти джентльмены без сожаления готовы пустить девушку в расход. Катаржи видела лицо человека, которого вообще не должна видеть. Видела, что Великий князь контактирует с ним и обсуждает какое-то важное мероприятие. А как появился рыжий в этой комнате? Правильно, с маячка. Вот он, кстати, лежит на столе. Чёрный камешек, похоже, драгоценный, являющийся тем самым артефактом, который помогает настраивать маршрут портала. Так ей объяснил Иванов.

— Сколько их таких, ушедших в бездну, — непонятно и поэтому страшно ответил Меньшиков.

— А хороша! — цокнул языком рыжий джентльмен, оглядывая Виорику, которая машинально попыталась натянуть на голые колени подол сорочки. — Позволите, милорд, я заберу её с собой? И вы будете спокойны, и мы поближе познакомимся с мисс Катаржи. Уверен, у неё найдётся немало достоинств, которые можно использовать в других делах.

— Я буду кричать! — предупредила Виорика, чувствуя облегчение. Лучше уж так, чем быть рядом с Великим князем.

— Да кричи, милая, сколько угодно, никто не услышит, — равнодушно сказал Михаил Михайлович. — Нет, барон, я не могу отдать вам эту девушку. Знаю, как вы будете её использовать. Это же рычаг давления на меня.

— Одним больше, одним меньше, — хмыкнул англичанин. — Милорд, ваша решимость от этого поколеблется?

— И тем не менее… — набычился Меньшиков.

— Как хотите, это ваша жизнь, — развёл руками рыжеволосый и упруго поднялся на ноги. — Но я вас предупреждаю, что игра с огнём закончится плачевно. А сейчас такая игра особенно опасна. Одна искорка — и сгорите. Ещё один аспект… В следующий раз, когда вы захотите встретиться, я ведь могу прислать вместо себя человека, который умеет решать проблемы кардинальным способом.

— Вы мне угрожаете, барон? — воздух затрещал от избытка энергии, кожу Виорики неприятно закололо мириадами мелких уколов.

— Нисколько, — выставил перед собой ладони англичанин. — Это всего лишь предосторожность. В нашем деле иначе нельзя. Не хочу попадать в руки русской контрразведки и становиться сокамерником Маккартура. Или глупой баронессы Сегрейв, вляпавшейся в примитивный капкан…

Кто такие эти люди, названные бароном, Виорика не знала, но женская интуиция подсказывала ей, что остаться с Меньшиковым — самое худшее, что может произойти.

— Возьмите меня с собой! — воскликнула девушка и попыталась встать. Крепкая рука нажала на её плечо, заставив сесть обратно.

— Не дёргайся! — приказал Великий князь. — А вы, барон, ступайте. Гарантирую вам безопасность, если вы вдруг не передумаете со мной встречаться.

— Надеюсь, — проворчал барон. — Слишком далеко мы зашли, пути назад не будет.

— Не изрекайте истин, пустых и ненужных в данный момент, — Меньшиков продолжал держать тяжёлую ладонь на плече обмершей девушки.

Англичанин выставил перед собой правую руку, растопырил пальцы и повернул один из перстней засветившимся камнем к своему лицу. В то же мгновение в нескольких шагах от него раздвинулось пространство, образуя неровный овал портала, в который со свистом стало всасывать воздух. Не говоря ни слова, барон шагнул в него. Раздался негромкий хлопок, волосы девушки разметало по сторонам от тугого удара тёплой воздушной массы.

— Вот и всё, милая Виорика, — сказал Меньшиков, зачем-то старательно приглаживая мягкие волосы замершей красавицы. — Надеюсь, ты мне сейчас всё расскажешь. Правда сохранит тебе жизнь, ложь — погубит.

— Ваше Высочество, меня ведь и в самом деле заставили работать на «Опус деи», — всхлипнула Виорика, вызывая слёзы из глаз, что в данный момент было совсем нетрудно. — Когда я начала ходить в приход, викарий Доминик долго ко мне присматривался, а потом настоял на разговоре со мной и предложил стать осведомительницей. Я отказалась, и тогда Висконти начал шантажировать меня отцом, у которого появились очень серьёзные финансовые проблемы. Я бы такое пережила, но угроза жизни родителям сломала меня. Я очень люблю маму, Ваше Высочество. И сестрёнку свою младшую, и братьев! У меня не было иного выхода!

Виорика заплакала по-настоящему.

— Хочешь сказать, русская контрразведка тебя не вербовала?

— Они приходили ко мне, не скрываю! — шмыгнула носом девушка. — Пытались выяснить, насколько сильны отношения между мной и полковником Аржевским. Я призналась, что люблю его. Так это правда, Ваше Высочество! Вы внезапно исчезли, ничего не сказав. А что делать бедной девушке, не имеющей мужской поддержки? Со Станиславом я встретилась случайно, ну, так получилось, что влюбилась.

— «Опус деи» заставлял тебя красть документы Аржевского? — чуточку потеплел голос Меньшикова.

— Конечно! Я фотографировала бумаги, которые он приносил в своём портфеле в мой дом.

— Я так и думал, что этот прохвост — из контрразведки! — зло ощерился Великий князь. — Как чувствовал! Ха! Ватикану, значит, подкидывали дезу! Ай да Дашков! Как сыграл… А что мне с тобой делать?

Он с силой сжал плечо Виорики, что та вскрикнула от боли.

— Не убивайте, Ваше Высочество! Что вам моя смерть? Я умею молчать, а если надо — врать убедительно. Никто никогда не узнает, что происходило сегодня в этой комнате.

— Любишь, значит, Аржевского? — глухо спросил Михаил.

— Люблю, — честно ответила девушка. — И он меня… только если жив.

— И вправду, на что я надеялся? — почему-то вздохнул Меньшиков. — Теперь слушай меня, Виорика. Ты и так с головой в мерзкой жиже предательства. Погрузишься ещё глубже — хуже не станет. Будешь делать то, что я скажу. Малейшую ложь и шаг в сторону расценю как сигнал к действию. Твою семью, а то и весь Род Катаржи вырежут безжалостно. У меня хватит возможностей организовать тебе постоянное посещение семейного склепа. Помни об этом всегда.

— А что мне делать теперь? — дрожа от страха и ненависти к этому человеку, спросила девушка.

— Пока не знаю, — задумчиво ответил Великий князь. — Но появились очень интересные варианты. Только для начала найду Аржевского, чтобы посадить вас обоих на очень прочный крючок.

Примечания:

[1] Джинири — ифрит женского пола

[2] Генрих Гамбс — знаменитый мастер, яркий представитель петербургского мебельного искусства. В 1795 году он совместно с австрийским купцом Ионафаном Оттом основал в столице первую в России мебельную мастерскую и магазин на Невском проспекте