Доктор Крюк

Глава 13

Я стоял перед ним с каменным лицом, скрестив руки на груди. Внутри, правда, все кипело. Прокатило или нет? Этот француз — хитрый лис, и малейший намек на сомнение мог бы все испортить. Я очень надеялся, что он поверил в мой блеф.

— Все, значит? — повторил пленный пират с ноткой отчаяния в голосе. — Что именно она тебе рассказала?

Я усмехнулся, чуть склонив голову набок и сделал шаг ближе к решетке. Металл холодил пальцы. Я оперся на прутья клетки.

— О, Франсуа, не заставляй меня пересказывать все с начала. Ты и сам прекрасно знаешь, о чем речь.

Его лицо дрогнуло. На миг мне показалось, что он вот-вот сорвется — кинется на решетку или начнет орать, отрицая все. Но он сдержался. Только желваки на скулах заходили, выдавая напряжение.

— Ты блефуешь, — выдавил он наконец. — Она не могла рассказать тебе всего. Она даже всего и не знает.

— Может, и не знает, — я пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным, хотя внутри все так и подмывало крикнуть: «Давай, выкладывай уже, что ты скрываешь!» — Но она знает достаточно. И я, знаешь ли, не вчера родился. Сложить два и два — не такая уж сложная задачка.

Франсуа прищурился, изучая меня. Его взгляд был острым, он пытается найти в моих словах хоть малейшую трещину. Но я держался. Семьдесят лет жизни, из которых половина прошла в море, научили меня одному: если уж взялся играть в эту игру, держи спину прямо и не моргай первым.

— Хорошо, — устало сказал он, отводя взгляд. — Если ты так много знаешь, то, смысла отпираться нет. Маргарет рассказала о Френсисе Дрейке?

Я кивнул, хотя внутри протрубил ликующий рев. Получилось! Но какой еще Френсис Дрейк? Тот самый английский корсар, гроза испанцев? А он при чем? Я не подал виду, сохраняя маску спокойствия.

— Слышал, конечно. Кто ж не слышал о Дрейке? Но давай-ка ты расскажешь свою версию. Что-то мне подсказывает, она будет занимательной.

Франсуа хмыкнул, оценивая мою наглость, и прислонился спиной к сырой стене трюма. Его камзол был изорван и пропитан морской солью. Он висел на нем, как лохмотья на пугале. Но даже в таком виде он сохранял какую-то аристократическую гордость.

— Ладно, док, — начал он, глядя куда-то в сторону, будто вспоминая давно забытую историю. — Если Маргарет и впрямь тебе все рассказала, то ты знаешь, что эта карта — не просто листок с каракулями. Это ключ к сокровищу Дрейка. Не к тому, о котором трубят в портовых кабаках, а к настоящему. Тому, что он спрятал перед своей смертью.

В смысле — карта? Какая карта? Неужели он про мои два фрагмента, который мне достались от Джима и Люка? Или тут на каждом шагу какие-то карты раздают?

Я слушал, стараясь не выдать удивления. При чем тут какое-то сокровище Дрейка? Я молчал, лишь чуть приподнял бровь, как бы подбадривая его продолжать.

— Дрейк был не просто корсаром, — продолжал Франсуа, и в тоне его голоса просквозило уважение. — Он был хитер, как дьявол, и осторожен, как кошка. Когда он понял, что дни его сочтены — а это было в 1596 году, у берегов Панамы, — он решил спрятать свое главное богатство. Не золото с испанских галеонов, хотя и его тоже, а нечто большее. И это нечто обросло легендами. Говорили самое разное: от ключа в мир Эльдорадо до Святого Грааля. Говорят, он нашел его где-то в Новом Свете. Никто точно не знает что. Но он не хотел, чтобы оно попало в руки испанцев или англичан. И уж тем более в руки одного человека.

— Он разделил карту, — подхватил я, стараясь говорить уверенно, будто мне это давно известно. — На четыре части, верно?

Франсуа кивнул, бросив на меня быстрый взгляд.

Да ладно? Так вот зачем Вежа меня закинула сюда! Собрать карту и получить это нечто? Святой Грааль? Вряд ли. Там что-то более приземленное.

— Да. Четыре части. И каждую он доверил своему человеку. Пьеру Дюпону, своему первому помощнику. Анри Лафиту, штурману. Жану де ла Круа, казначею. И… — он замялся, — … Томасу Блэквуду, юнге.

Мне эти имена ничего не говорили. Но я кивнул, как будто все это было мне знакомо.

— И что дальше?

Франсуа вздохнул, потирая виски, будто рассказ утомил его.

— Дюпон погиб вскоре после смерти Дрейка, но передал свою часть своему сыну. Тот был пиратом, и карта кочевала по Карибам, пока не попала к пирату Роджерса — Джиму. Простому матросу, который, видимо, даже не понимал, что у него в руках.

Джим? Так я все правильно понял? Мы ведем речь именно об этой карте? Я чуть не взял в руки бутыль во внутреннем кармане, где покоилось два фрагмента карты. Карман жегся, до такой степени хотелось взять его в руки и воочию убедиться, что речь идет о них.

Я кивнул, вспоминая того бедолагу, что цеплялся за мачту рядом со мной. А Люк?

— Джим утонул. Второй фрагмент был у Люка… — Франсуа скривился. — Люк был другом Джима. И, как я понимаю, он знал о карте. Его часть — та, что принадлежала Лафиту, — досталась ему от какого-то старого пирата, с которым он плавал. Люк был жаден. Он хотел заполучить часть Джима, чтобы собрать хотя бы половину карты. Именно Люк поверил во всю эту историю Дрейка и всерьез изучал все, что связано с этими сокровищами. Именно Люк нашел Джима, подружился с ним, поделился историей. И именно Люк узнал местоположение третьей части.

Я усмехнулся, стараясь скрыть облегчение. Значит, Франсуа не знает, что я владелец двух частей. Отлично.

Но кто владелец третьей части тогда? Неужели? Да быть того не может!

Отец Марго?

— Анри де Бошан, — Франсуа сплюнул на пол, словно имя оставило во рту гадкий привкус. — Этот старый лис был губернатором Тортуги. Его часть — та, что принадлежала де ла Круа, — попала к нему через архивы. Когда де ла Круа поймали и казнили, его вещи конфисковали. Де Бошан нашел карту среди бумаг и спрятал ее. Он думал, что сможет использовать ее, чтобы разбогатеть. Глупец. Он даже потратил все свое состояние, чтобы найти фрагменты карты.

Я кивнул, стараясь не выдать, что эта информация для меня — шок. Значит, третья часть у Анри. И, возможно, Маргарет знает, где она.

— А четвертая часть? Томас Блэквуд. — спросил я, внимательно следя за его реакцией.

Франсуа нахмурился и покачал головой.

— Вот тут я теряюсь, док. Блэквуд был юнгой Дрейка. Некоторые считает его приемным сыном Дрейка. Но там ничего не ясно. Говорят, Томас Блэквуд вернулся в Англию после смерти капитана. Что стало с его частью — никто не знает. Может, она потеряна. Может, спрятана где-то в Лондоне. Или… — он замялся, — … или у кого-то другого. Но я не знаю, у кого.

Да уж. Дела-а!

— Что же, Франсуа, — сказал я, отходя от решетки. — Интересная история. И, знаешь, она очень похожа на то, что рассказала мне Маргарет.

Он снова напрягся, но я уже развернулся, чтобы уйти.

— Подумай, Франсуа, — бросил я через плечо. — Может, стоит рассказать мне больше? Например, зачем ты так отчаянно хотел заполучить эту карту? И что ты собирался делать с Маргарет?

Ответа не последовало. Ну и ладно. Все равно мне теперь есть о чем поговорить с Маргарет. Попробуем и с ней сыграть в эту игру. Правда, блефовать не надо. Я ведь многое действительно знаю.

Я остановился у выхода из трюма. Вонь соленой воды, гниющих досок и пота висела в воздухе, словно старый знакомый, которого уже не замечаешь. Франсуа молчал за моей спиной, и это молчание было красноречивее любых слов. Интересно, а сможет он выложить еще больше информации? Надо попробовать вывести его из равновесия.

Я повернулся, медленно, нехотя, и снова подошел к решетке. Франсуа вскинул брови.

— Ладно, Франсуа, — я наклонился чуть ближе, чтобы видеть его. — Допустим, я поверил всему этому без каких-либо вопросов. Допустим, Маргарет рассказала мне ровно то же самое — про четыре части карты, про сокровище и прочее. Но знаешь, что меня смущает?

Он чуть прищурился, но промолчал. Я продолжил, стараясь говорить почти лениво, как будто мне все это уже давно наскучило:

— Зачем тебе это все? Карта, сокровище, Дрейк… Ты ведь не похож на человека, который мечтает о золоте. Ты пират, Франсуа. У тебя корабль, команда, свобода. По крайней мере, все это у тебя было до этого момента! Зачем тебе этот головняк? И самое главное — зачем тебе Маргарет?

Его взгляд дрогнул. Кажется я зацепил его за живое. Он отвел глаза, сжал кулаки, но тут же расслабил их, будто стараясь скрыть волнение.

— Маргарет тут ни при чем, — буркнул он, но как-то неубедительно.

— Ой ли? — я усмехнулся, выпрямляясь. — А мне кажется, она очень даже при чем. Ты ведь не просто так напал на «Грозу Морей». Ты знал, что она здесь. Знал, что у Люка и Джима были части карты. И, судя по всему, хотел забрать ее с собой. Так зачем? Чтобы сбежать с ней на край света? Или… — я сделал паузу, внимательно следя за его реакцией, — … или чтобы использовать ее как ключ к чему-то большему?

Франсуа сжал губы, и я понял, что он не хочет отвечать. Но мне было плевать. Я уже завел его в угол, и он это чувствовал. Более того, я кажется догадываюсь о подоплеке — ни он, ни Марго не знали местоположение части карты Анри де Бошана. Иначе Марго давно ее передала бы Франсуа.

— Давай-ка я угадаю, — продолжил я, постукивая пальцами по решетке. — Ты хотел заполучить части карты у Люка и Джима. Это понятно — два куска из четырех уже неплохо. Но вот де Бошан… У него ведь тоже есть часть, верно? И Маргарет, как любящая дочь, могла бы помочь тебе ее достать. Вот только старик не дурак, он бы не отдал карту просто так. Значит, ты решил похитить ее. Инсценировать нападение, забрать Маргарет, а заодно и карту у Люка с Джимом. А потом — прижать де Бошана к стенке: либо он отдает свою часть, либо теряет дочь. Хитро, ничего не скажешь.

Франсуа резко вскинул голову. Его лицо исказилось гримасой ярости.

— Ты ничего не понимаешь, док, — процедил он сквозь зубы. — Это не так просто.

— Тогда объясни, — я пожал плечами. — Потому что пока все выглядит именно так. Ты затеял эту авантюру, подставил Маргарет, чуть не угробил ее отца и весь наш корабль. И ради чего? Ради сокровища Дрейка?

Он молчал, но я видел, как напряглись его плечи. Он боролся с собой — то ли хотел все рассказать, то ли пытался придумать, как выкрутиться. Наконец, он заговорил.

— Это не только про сокровище. Да, карта важна. Но это больше, чем золото. Дрейк спрятал не просто богатство. Он спрятал что-то, что может изменить все.

Я приподнял бровь, стараясь не выдать удивления. О чем он толкует?

— Пока я не понял ничего. — сказал я, скрестив руки на груди. — И как Маргарет во все это вписывается?

Франсуа вздохнул, откинув голову назад, и закрыл глаза.

— Я не знаю всего, — признался он. — Но я слышал слухи. Говорят, Дрейк нашел что-то, что дало ему бессмертие. Он испугался этого и отказался. Поэтому он спрятал его и разделил карту.

Я слушал, стараясь не выдать, как сильно меня это цепляет. Не понял. Это что, связано с Вежей? Неужели Дрейк тоже был «носителем»?

— И ты решил, что тебе это по зубам? А Маргарет — просто приятный бонус?

— Нет! — он ударил кулаком по решетке, и я невольно отшатнулся. — Маргарет я люблю. Я хотел забрать ее с собой, чтобы она не попала в лапы этого старика в Лондоне. Я хотел дать ей свободу. А карта была средством. Я хотел собрать ее, чтобы мы могли начать новую жизнь.

— Новая жизнь, значит, — я хмыкнул, глядя на него скептически. — А Люк и Джим? Ты их просто так прикончить хотел?

— Я не собирался их убивать, — Франсуа покачал головой. — Я знал, что у них есть части карты. Я хотел забрать их.

— Какая-то Санта-Барбара, — пробубнил я.

Франсуа нахмурился, но промолчал.

— Так как же все это завертелось? — спросил я, наклоняясь ближе. — Как из твоей «благородной» затеи получился такой коктейль противоречий? Ты, Маргарет, де Бошан, Люк, Джим… Как вы все оказались в этом месиве?

Он вздохнул, и его плечи поникли.

— Все началось с де Бошана, — начал он. — Когда он был губернатором Тортуги, он нашел третью часть карты. Он знал, что это что-то ценное, но не понимал, насколько. Я тогда был с ним знаком. Он доверял мне. Рассказал о карте. Я понял, что это ключ к сокровищу Дрейка. И тогда я решил собрать ее.

— И втянул Маргарет, — добавил я, не скрывая осуждения.

— Я не втягивал ее! — он снова повысил голос. — Она сама захотела мне помочь. Она знала, что ее отец в долгах, что его жизнь под угрозой. Она хотела спасти его. И себя. Мы решили, что я заберу ее, а потом… потом мы бы нашли способ забрать часть у ее отца.

— А Люк и Джим? — спросил я, прищурившись.

— Люк… он был проблемой, — Франсуа скривился. — Когда я начал поиски карты, то почти сразу узнал про Люка. Оказывается он давно опередил нас в поисках карты. И я даже знал, что у него есть часть карты. Но он все время ускользал от меня и прятался на корабле. И Джим вместе с ним. Они были на «Грозе Морей» и я думал, что смогу забрать части карты, когда нападу на корабль.

Я кивнул. Звучит правдоподобно.

— И что дальше? — спросил я. — Ты напал на нас, чтобы забрать Маргарет и карты Люка и Джима. А потом?

— Потом… — он замялся, — потом я бы нашел способ забрать часть у де Бошана. И… — он запнулся, — … и четвертую часть.

— Ага, — я усмехнулся. — Вот только четвертую часть ты не нашел. И, похоже, даже не знаешь, где ее искать.

Он промолчал. Кажется, я угадал. Франсуа был в тупике. Его план развалился и теперь он сидел за решеткой, а я держал все козыри.

— Что же, Франсуа, — я отошел от решетки. — Ты дал мне много пищи для размышлений. Но знаешь, что я тебе скажу? Ты подставил Маргарет. Ты втянул ее в эту авантюру, не думая о последствиях. И теперь она чуть не стала убийцей.

— Она — что? — он вскинул голову, и удивленно уставился на меня.

— О, да, — я хмыкнул. — Она пыталась отравить все командование, чтобы ты мог забрать ее. Только вот она не знала, что масло горького миндаля — это не снотворное, а яд, если неправильно применить дозировку.

Франсуа побледнел.

— Нет… — прошептал он. — Я не хотел…

— Не хотел? А что ты хотел, Франсуа? Ты подставил ее, и теперь она в опасности. И если ты действительно ее любишь, то подумай, как ее спасти.

Я развернулся и пошел к выходу, оставив его наедине с его мыслями. Пусть думает как выйти из ситуации. А то я уж устал решать проблемы всех и вся.

Я вышел из трюма, хлопнув дверью так, что она жалобно скрипнула. Сырой полумрак сменился ослепительным светом солнца, и я невольно зажмурился, прикрывая глаза рукой. Яркие лучи били прямо в лицо, отражаясь от морской глади, как от зеркала, и я пробормотал себе под нос:

Надо бы завести повязку на глаз, как у этих пиратских романтиков. А то переход от тьмы к свету — как удар кувалдой по башке.

Я усмехнулся своей шутке, но мысль о повязке засела в голове. Вообще-то, эти одноглазые пираты, вроде нашего боцмана Бена, не просто так щеголяют с черными тряпками на пол-лица. Это не только для устрашения или чтобы скрыть шрамы, хотя и это тоже. Нет, тут дело в практичности. Когда ты то и дело ныряешь из света в тьму — с палубы в трюм, из трюма в каюту, — глазам нужно время, чтобы привыкнуть. А если один глаз уже закрыт повязкой, он остается готовым к темноте. Снимаешь ее — и сразу видишь, где что лежит, безо всякого щурения и спотыкания о ящики. Хитро, ничего не скажешь.

Я вдохнул соленый морской воздух, чувствуя, как он прочищает мозги после душного трюма. Палуба гудела: пираты таскали ящики с трофеями, перекрикивались, кто-то уже заливал горло ромом, празднуя победу. Шустрый паршивец Сэм мелькнул где-то у мачты, таская веревки с таким видом, будто он тут главный. Я покачал головой и прислонился к борту, глядя на горизонт. Надо было собрать мысли в кучу, а то они, как пьяные матросы, разбрелись кто куда.

Франсуа выложил мне больше, чем я ожидал, но меньше, чем мне нужно. История с Френсисом Дрейком, картой и сокровищем звучала как байка из портового кабака, но в ней что-то было. Особенно эта часть про «нечто». Неужели Дрейк тоже был носителем, как я? Неужели Вежа — не случайность, а часть чего-то большего?

Итак, что я имею? Две части карты. Первая — от Джима, того бедолаги, что цеплялся за мачту рядом со мной. Он передал ее мне перед смертью, вместе с загадочной фразой «В глазах святого Бернара». Вторая — от Люка, которого я, ну, скажем, освободил от бремени этой жизни. Эта часть досталась мне после его неудачной попытки приставить нож к моему горлу. Две части из четырех — уже половина пазла. Неплохо для старика, который еще недавно пил бокал шампанского на круизном лайнере. Или наоборот, плохо.

Третья часть, судя по словам Франсуа, у Анри де Бошана, отца Маргарет. Этот старый лис нашел ее в архивах Тортуги, когда был губернатором, и спрятал, надеясь использовать как козырь. Вот только его козырь пока лежит мертвым грузом в капитанской каюте, отходя от отравления, которое устроила его же дочь. Забавно, как все переплелось. Маргарет, похоже, знает, где эта часть, или, по крайней мере, подозревает. Франсуа рассчитывал на нее, чтобы заполучить карту де Бошана.

А вот с четвертой частью — засада. Франсуа не знает, где она, и это меня беспокоит. Томас Блэквуд, юнга Дрейка, унес ее в Англию, и след ее потерялся. Может, она до сих пор пылится где-то в Лондоне? Или ее уже давно нашли и спрятали?

Я хмыкнул. Вот же коктейль противоречий. Люк хотел карту из жадности, Джим хранил ее как реликвию семьи, де Бошан видел в ней спасение, Франсуа — средство для новой жизни с Маргарет. И я, Николай Крюков, Доктор Крюк, стою посреди всего этого, как повар над котлом, в котором варится чертова уха из всех этих ингредиентов.

Но что-то подсказывало мне, что Франсуа не договаривает. Его история про любовь к Маргарет звучала трогательно, но слишком уж гладко. Он подставил ее, дал ей яд, который чуть не угробил ее отца и при этом клянется, что не хотел зла? Не верю. Может, он знает о «сокровищах» больше, чем говорит? Может Маргарет лишь пешка в его игре?

Я потер виски. Надо было действовать.

Третья часть — мой следующий ход. Если я смогу заполучить ее у де Бошана, у меня будет три четверти карты. А там, глядишь, и четвертая найдется.

Я оттолкнулся от борта и направился к каюте капитана, Марго должна быть там, я мельком видел, как она туда пошла. Солнце било в глаза, но я уже не щурился.

Солнце заливало море багровыми отблесками, а ветер трепал волосы, будто пытаясь вырвать из головы все мысли разом.

После того, что рассказал мне француз, у меня был козырь, и я собирался его разыграть.

Дверь каюты скрипнула, когда я толкнул ее плечом. Внутри было тихо, только слабое дыхание Роджерса и остальных нарушало тишину. Они все еще отходили от отравления, но уже не выглядели так, будто вот-вот отдадут концы. Маргарет сидела на табурете рядом с отцом, держа его руку.

— Маргарет, — сказал я, закрывая дверь за собой. Мой голос прозвучал мягче, чем я хотел, но это было к лучшему. Пусть расслабится. — Нам надо поговорить.

Она вздрогнула, подняв на меня настороженный взгляд.

— О чем? — спросила она.

Я подошел ближе, встал рядом.

— О Франсуа. И о том, что он мне рассказал.

Она побледнела.

— Что… что он вам рассказал? — прошептала она.

— О, многое, — я усмехнулся, наклоняясь чуть ближе. — Например, про карту Френсиса Дрейка. Про то, как она была разделена на четыре части. Про Джима, Люка, вашего отца. Он был очень красноречив.

Ее глаза расширились. Она не ожидала, что Франсуа «раскроет» мне столько. Но я держал лицо, как будто все это было мне известно с самого начала. Пусть думает, что я знаю больше, чем на самом деле. Это сработало с Франсуа, сработает и с ней.

— Он… он не должен был… — начала она, но я перебил ее, подняв руку.

— Должен, не должен — какая разница? Он рассказал. И теперь я хочу услышать вашу версию.

Она молчала, глядя на меня с какой-то смесью страха и отчаяния. Наконец, она вздохнула и опустила голову.

— Хорошо, — прошептала она.

Она встала и предложила выйти из каюты. Я кивнул и вышел. Осторожная леди, боится, что ее услышат в каюте. Она встала возле двери и устремила взгляд в сторону.

— Я расскажу. Но… вы должны пообещать, что не выдадите меня.

— Я уже обещал, — напомнил я. — И пока держу слово.

Она кивнула, вздохнула и начала говорить, тихо, почти шепотом:

— Все началось на Тортуге, когда отец еще был губернатором. Он нашел карту в старых архивах — среди бумаг какого-то казненного пирата. Он не знал, что это за карта, но понял, что она важна. Он показал ее мне, но велел молчать. А потом начались неприятности. Через полгода его обвинили в воровстве, в связях с пиратами. Он говорил, что его подставили, но нам пришлось бежать в ту деревню, где Роджерс нас подобрал.

Я кивнул, стараясь не выдать, что это совпадает с рассказом Франсуа. Пока все сходилось.

— И что дальше? — подтолкнул я ее.

— Я решила действовать, — продолжила она. — Отец был в отчаянии, и я понимала, что карта — наш единственный шанс. Я наняла ищеек — людей, которые могли разузнать все о Дрейке. На деньги отца, конечно. Он не знал, но я взяла из его тайника. Ищейки копали долго, но нашли слухи. Говорили, что карта Дрейка — это ключ к сокровищу, и что она разделена. Они узнали, что одна часть была у Пьера Дюпона, другая — у Анри Лафита, третья — у Жана де ла Круа, а четвертая — у какого-то юнги, Томаса Блэквуда.

Я прищурился, Франсуа упоминал те же имена.

— И как ты вышла на Джима и Люка? — спросил я, наклоняясь чуть ближе.

— По слухам, — ответила она, подняв на меня взгляд. — Ищейки узнали, что части карты кочевали по Карибам. Они слышали обрывки пьяных разговоров в портовых кабаках Тортуги. Джим и Люк часто ошивались там, хвастались, что у них есть что-то ценное. Я поняла, что это, скорее всего, части карты. Они оба искали третью часть, ту, что была у отца, и поэтому крутились вокруг Тортуги, ведь последние часы жизни де ла Круа провел именно в Тортуге.

— Хитро, — хмыкнул я, не скрывая сарказма. — А Франсуа? Как он в это вписался?

Она замялась, опустив глаза.

— Франсуа я встретила в Тортуге. Он был добр ко мне, помогал. Мы полюбили друг друга. Я рассказала ему о карте, о том, что узнала. Он сказал, что знает о Дрейке, что это реальная легенда. Он предложил собрать карту вместе, чтобы мы могли начать новую жизнь. Он сблизился с отцом, отец ему тоже доверился в этой тайне.

— А потом он напал на «Грозу Морей».

— Да, — она кивнула, и ее голос дрогнул, — но еще раньше, Франсуа — у него было несколько кораблей — напал на Роджерса. Он хотел забрать части карты у Люка и Джима. Но все пошло не так. Джим пропал за бортом вл время боя, а Роджерс отбился — потопил два корабля Франсуа. Франсуа сбежал на уцелевшем корабле. А потом я узнала, что отец собирается договориться с Роджерсом о перевозке нас в Сент-Китс. Тогда я поняла, что это судьба. Да и свадьба эта поставила последнюю точку…

Я кивнул, вспоминая, как оказался в этом мире. Значит, то нападение Франсуа было до моего появления. Джим выжил в том бою, попал в шторм со мной, а потом передал мне свою часть карты. Все сходилось.

— И ты решила ему помочь, — подсказал я. — С маслом горького миндаля.

Ее лицо исказилось, как будто я ударил ее.

— Он сказал, что это снотворное, — прошептала она. — Что оно усыпит и он сможет забрать меня. Я не знала, что это яд. Я просто хотела быть с ним.

— А он хотел карту, — сказал я, не скрывая осуждения. — И тебя как рычаг, чтобы вытрясти часть из твоего отца.

Она всхлипнула, закрыв лицо руками.

— Я не знаю… — прошептала она. — Он обещал, что спасет меня от брака в Лондоне. Что мы будем вместе…

Я вздохнул. Ее версия во многом совпадала с рассказом Франсуа, но была мягче, наивнее.

— Маргарет, — сказал я, стараясь говорить мягче, — я не хочу тебя обвинять. Но ты должна понять: Франсуа подставил тебя. Он использовал тебя, чтобы добраться до карты. И теперь ты в опасности. Именно так выглядит все это со стороны.

Она молчала, глядя на меня с отчаянием.

— Где карта твоего отца? — спросил я, внимательно следя за ее реакцией.