Доктор Крюк 5

Глава 6

Грохот орудий не стихал ни на мгновение, сливаясь в оглушительный, непрерывный рев, от которого, казалось, сам воздух между кораблями загустел и вибрировал. Каждый удар вражеского ядра по крепким бортам «Морского ворона» отзывался глубокой дрожью под ногами, проникал до самых костей, заставляя все внутри сжиматься в тугой комок. Палуба ходила ходуном не только от попаданий, но и от отдачи наших собственных чудовищных пушек, отвечавших на вызов противника с методичной яростью. Соленые брызги, вздымаемые близкими всплесками ядер, летели в лицо, смешиваясь с едким, горьковатым пороховым дымом, который плотной пеленой застилал обзор, резал глаза и вызывал сухой, удушливый кашель. Крики раненых, стоны боли и предсмертные хрипы тонули в этой адской симфонии битвы, но я заставлял себя не слышать их, не смотреть на искалеченные тела, которые мои немногочисленные помощники-лекари торопливо уносили вниз, в относительную безопасность лазарета. Сейчас нельзя было позволить себе ни жалости, ни сомнений, ни малейшего проявления слабости. Я стоял на капитанском мостике, крепко стиснув обветренными пальцами гладкий поручень, чтобы удержать равновесие на предательски качающейся палубе, и не отрываясь смотрел на врага.

Там, посреди кипящего котла боя, окутанный клубами дыма, маневрировал английский флагман. Крупный, мощный трехдечный корабль, ощетинившийся десятками орудий — сердце вражеской эскадры, главная угроза. И на его мостике, я знал это с абсолютной уверенностью, даже не различая отчетливо фигуру сквозь дым и разделявшее нас расстояние, стоял он. Джеймс Кокс. Мой персональный враг, мой двойник из будущего, переброшенный сюда, в этот жестокий век, неведомой силой — так же, как и я. Агент Кромвеля, фанатично преданный своему Лорду-Протектору. Носитель системы, такой же, как я и Филипп. Это он заманил нас в эту дьявольскую ловушку у Портобелло, хитроумно использовав нашу жадность и подлость испанцев, рассчитывая уничтожить Вольную Компанию и захватить меня. Он жаждал не просто победы в морском сражении. Он жаждал получить то, чем обладал я — передовые знания, технологии Вежи, ключ к будущему, которое мы оба, каждый по-своему, пытались переписать под себя.

Положение наше было отчаянным. Мы оказались заперты в бутылочном горлышке бухты, под перекрестным огнем двух испанских фортов, Сан-Херонимо и Сантьяго, и одновременно атакованы целой английской эскадрой, ведомой Коксом. Отступать было некуда. Попытка уйти обратно в море означала бы неминуемую гибель — подставить корму под сосредоточенный огонь фортов и преследующих кораблей. Оставался только один путь — вперед. Прорываться сквозь строй врагов, сквозь стену огня и стали. Или умереть здесь, но умереть дорого, утащив за собой на дно как можно больше этих проклятых англичан и их вероломных испанских союзников.

Я почувствовал, как волна адреналина смывает остатки страха и неуверенности, оставляя лишь холодное, кристально чистое спокойствие, которое всегда приходило ко мне в самые критические моменты. Мысли заработали с удвоенной скоростью, оценивая диспозицию, анализируя повреждения, просчитывая варианты. Вежа уже включилась на полную мощность, бесстрастный голос в моей голове методично выдавал поток данных: точная дистанция до флагмана Кокса, сила и направление ветра, амплитуда качки, баллистические расчеты для каждого из восемнадцати орудий левого борта, готовых к залпу. Система предлагала оптимальный момент для выстрела, учитывая все переменные с точностью, недоступной ни одному канониру этого времени.

— Левый борт! — мой голос прозвучал хрипло, сорвавшись на мгновение, но перекрыл грохот боя. Я указал рукой на английский флагман. — Цель — флагман! Залпом… по моей команде!

Я видел, как у орудий левого борта замерли канониры. Обнаженные по пояс, мускулистые, лоснящиеся от пота тела напряглись в ожидании. В их руках подрагивали тлеющие фитили, готовые в любой момент коснуться запальных отверстий чугунных монстров. Я дождался, пока «Морской ворон», повинуясь рулю, завершит рискованный маневр разворота, подставив врагу свой мощный, бронированный борт. Да, это был риск — сделать свой корабль на несколько секунд уязвимой мишенью. Но только так можно было обрушить на противника всю сокрушительную мощь нашей бортовой батареи. Вежа подтвердила расчет — момент был идеальным, угол атаки оптимальным.

Взглядом я снова попытался выхватить из дыма фигуру Кокса на вражеском мостике. Вот он! На секунду его светлая голова без шляпы показалась над фальшбортом. Он стоял невозмутимо, одна рука на эфесе сабли, другая, вероятно, отдавала команды своим артиллеристам. Он тоже ждал этого момента. Это была не просто перестрелка двух кораблей. Это была дуэль. Дуэль технологий будущего, воплощенных в дереве и металле семнадцатого века. Дуэль воль двух людей, волей судьбы заброшенных в прошлое. Дуэль, исход которой мог определить не только судьбу этой битвы, но и, возможно, дальнейший ход истории.

— Огонь! — выдохнул я команду.

«Морской ворон» содрогнулся всем своим огромным, почти шестидесятиметровым корпусом, словно живое существо, получившее удар. Оглушительный рев восемнадцати тридцатишестифунтовых пушек слился в один протяжный, раскатистый удар грома, от которого заложило уши. Палубу мгновенно заволокло густым белым дымом с едким запахом селитры, но я уже поднес к глазам подзорную трубу, с нетерпением вглядываясь в сторону противника, ожидая увидеть результат нашего удара. Секунды ожидания тянулись мучительно долго, казались вечностью.

И вот я увидел. Когда дым над вражеским флагманом немного рассеялся, картина, открывшаяся моему взору, вызвала на моих губах мрачную, злую усмешку удовлетворения. Залп был не просто удачным — он был идеальным, сокрушительным. Вежа не подвела, ее расчеты оказались безупречны. Я отчетливо видел, как минимум четыре огромных, почти двадцатикилограммовых чугунных ядра с ужасающей точностью врезались в корпус корабля Кокса практически одновременно, производя чудовищные разрушения.

Одно ядро, пролетев над фальшбортом, ударило точно в район штурвальной рубки на высоком квартердеке. Деревянные обломки, куски штурвала, обрывки карт и, кажется, человеческие тела взлетели в воздух кровавым фейерверком. Корабль мгновенно потерял управление, рулевой механизм был уничтожен. Его нос начал медленно зарываться в набегавшую волну, он стал неуклюже, рывками разворачиваться бортом к ветру, становясь еще более удобной мишенью. Лишить флагман противника управления в разгар боя — это уже половина победы.

Другое ядро пробило толстую обшивку борта ниже, где-то в районе мидель-шпангоута, на уровне орудийной палубы. Секунду спустя из пробоины и ближайших орудийных портов вырвался столб черного дыма и оранжевого пламени, сопровождаемый глухим, но мощным взрывом, от которого содрогнулся весь вражеский корабль. Попали в пороховой погреб одного из орудий или прямо в картузный заряд, уже подготовленный к выстрелу. На палубе мгновенно возник очаг сильнейшего пожара, пламя с жадностью набросилось на сухие деревянные конструкции, просмоленный такелаж и обрывки парусов.

Третье ядро угодило в самое сердце корабля — в его могучую грот-мачту, чуть выше крепления вант. Огромное просмоленное дерево, толщиной в несколько обхватов, затрещало под ударом, словно сухая ветка, накренилось и с ужасающим, протяжным стоном начало медленно валиться на палубу, увлекая за собой гигантскую грот-рею с главным парусом, тонны снастей, блоки, ванты и десятки несчастных моряков, запутавшихся в такелаже или просто оказавшихся на пути падающей стотонной громадины. Крушение главной мачты — это катастрофа для любого парусного корабля, сравнимое с переломом позвоночника у человека. Теперь флагман Кокса был не только неуправляем, но и практически обездвижен, лишен основной движущей силы.

Четвертое ядро ударило в кормовую часть, разнеся в щепки богато украшенную галерею и вызвав еще один очаг пожара уже на юте. Я видел в трубу, как охваченные паникой люди на корме мечутся, пытаясь бороться с огнем примитивными средствами или спастись от неминуемой гибели, прыгая за борт, в кипящую от ядер воду.

Флагман Кокса теперь представлял собой поистине жалкое зрелище. Сильно накренившийся, окутанный густым черным дымом пожаров, с обрушенной грот-мачтой, он беспомощно дрейфовал по воле волн и ветра, подставляя свои изувеченные борта под случайные ядра, летящие с испанских фортов. На его палубе царил неописуемый хаос. Оставшиеся в живых пытались тушить пожары, рубить топорами обломки рухнувшей мачты, чтобы освободить палубу, помогать сотням раненых и обожженных, но их действия были явно разрозненны и неэффективны. Корабль, еще несколько минут назад бывший грозной боевой единицей, фактически перестал существовать как организованная сила. Он был выведен из строя одним нашим прицельным залпом.

Я опустил подзорную трубу. Усмешка на моих губах стала шире. Броня «Морского ворона», созданная по чертежам Вежи из будущего, выдержала их огонь, отделавшись лишь вмятинами и царапинами. А наши орудия, наводимые с помощью ее сверхточных расчетов, оказались смертоносными для обычного корабля того времени, даже такого мощного, как английский флагман. Кокс, этот самоуверенный, хладнокровный ублюдок из будущего, явно не ожидал такого сокрушительного отпора от корабля, который он, вероятно, считал просто удачной пиратской поделкой. Он думал, что заманил нас в хитроумную ловушку, а в итоге сам оказался в роли подстреленной дичи.

Однако эйфория от успеха была недолгой. Разум подсказывал, что расслабляться еще слишком рано. Флагман Кокса был нейтрализован, но не уничтожен. У него оставались другие корабли, пусть и потрепанные. И сама ловушка — узкая, простреливаемая бухта — никуда не делась. Нужно было ковать железо, пока горячо, развить успех, добить оставшиеся силы противника и вырваться из этого огненного ада на оперативный простор.

— Правый борт, продолжать огонь по форту Сан-Херонимо! Подавить их батареи окончательно! — приказал я, поворачиваясь к офицеру, командовавшему артиллерией правого борта. — Левый борт, перенести огонь на ближайший английский фрегат, который еще держится! Не давать им опомниться! Стив, готовь абордажную партию! Возможно, придется брать флагман Кокса на абордаж, пока он не утонул или не выкинул какую-нибудь еще пакость!

Канониры, воодушевленные успехом предыдущего залпа, с удвоенной энергией сновали у орудий, прочищая стволы банниками, забивая новые картузы с порохом, вкатывая тяжелые ядра. «Морской ворон» снова ожил, его борта вновь изрыгнули огонь и сталь, продолжая сеять смерть и разрушение среди врагов. Битва была далека от завершения, но ее переломный момент наступил. Теперь инициатива была в наших руках, и я не собирался ее упускать.

Пока мы с Коксом выясняли отношения в смертельной дуэли флагманов, остальные корабли моей эскадры не были сторонними наблюдателями. Они дрались с отчаянной яростью, понимая, что от их стойкости и мужества зависит наша общая судьба. Я видел, как неуклюжий, но крепко сбитый флейт Рока Бразильца «Гроза», больше похожий на торговое судно, чем на военный корабль, буквально поливал огнем второй английский фрегат, который поначалу пытался прикрыть своего флагмана. Рок, верный своей репутации безбашенного рубаки, не слишком заботился о точности стрельбы. Его канониры, такие же отчаянные головорезы, как и их капитан, компенсировали недостаток выучки скоростью перезарядки и количеством выпускаемых ядер. Они просто засыпали англичанина чугуном, заставляя его постоянно маневрировать и огрызаться редкими ответными залпами. Этот грубый, прямой напор Рока, казалось, приводил в замешательство и раздражение вышколенного английского капитана, привыкшего к более предсказуемым действиям противника.

Рядом с Роком действовал галеон Томаса Тью «Морской Дьявол». Тью, в отличие от Рока, был опытным и расчетливым бойцом, прошедшим суровую школу флибустьеров Индийского океана. Его корабль, хоть и уступал фрегату в скорости и маневренности, умело держался на выгодной для себя дистанции, нанося точечные, болезненные удары по рангоуту и такелажу противника. Я видел, как несколько удачных попаданий с «Морского Дьявола» повредили англичанину фок-мачту и перебили часть вант, что заметно снизило его маневренность и скорость. Тью действовал методично, словно хирург, удаляющий опухоль.

Фрегат Мигеля де Васконселлоса «Летучий Голландец», самый быстроходный и изящный из кораблей моих капитанов после «Ворона» и «Принцессы», вел бой совершенно иначе. Хитрый португалец, бывший капер на службе Голландии, превратил сражение в смертельный танец. Он кружил вокруг английского фрегата, словно коршун над добычей, то стремительно сближаясь для короткого, но меткого залпа, то так же быстро уходя из-под ответного огня, используя свое преимущество в скорости и маневренности. Его тактика изматывала противника, не давая ему сосредоточиться ни на одной цели, заставляя постоянно вращать орудия и тратить порох впустую. Де Васконселлос дрался с артистизмом, с какой-то злой иронией, явно получая удовольствие от процесса.

И даже маленький, но на удивление зубастый шлюп Диего Эль Мулато «Немезида», вооруженный всего дюжиной небольших шестифунтовых пушек, вносил свою посильную лепту в общую суматоху. Юркий кораблик, управляемый опытным контрабандистом Эль Мулато, носился между большими кораблями, словно надоедливая муха, дерзко приближаясь к англичанину на пистолетный выстрел, давая залп почти в упор из своих «москитных» орудий, а затем стремительно уходя под прикрытие своих более крупных и мощных товарищей. Его ядра, конечно, не могли нанести серьезного урона толстому корпусу фрегата, но они сметали людей с палубы, рвали паруса в клочья, перебивали снасти и, самое главное, действовали на нервы английской команде, отвлекая их внимание.

Видя, что их флагман, их главная надежда и опора, тяжело поврежден и фактически выведен из боя, пираты на кораблях Рока, Тью, де Васконселлоса и Эль Мулато невероятно воспряли духом. Их боевые кличи стали громче и яростнее, огонь их орудий — плотнее и злее. Они почувствовали близкий запах победы, смешанный с запахом пороха и крови, и это придало им новых сил, удесятерило их отвагу. Английский фрегат, оставшись один на один против четырех рассвирепевших противников, оказался в тяжелейшем, почти безнадежном положении. Он отчаянно отстреливался, его пушки все еще посылали ядра в сторону пиратских кораблей, но его залпы становились все реже, а новые повреждения на его корпусе и рангоуте — все заметнее. Было совершенно ясно, что долго он не продержится под таким сосредоточенным огнем.

Я наблюдал за этой ожесточенной схваткой с капитанского мостика «Ворона», одновременно контролируя огонь нашего правого борта по форту Сан-Херонимо и не спуская глаз с искалеченного флагмана Кокса, который, несмотря на свое состояние, все еще представлял потенциальную угрозу — кто знает, что еще мог выкинуть этот дьявол из будущего, какие козыри у него могли оставаться в рукаве. Вежа непрерывно снабжала меня информацией о состоянии союзных кораблей, степени повреждения противника, активности испанских фортов. Картина боя была невероятно сложной, динамичной, многогранной, но общий вектор развития событий наметился совершенно четко — мы переламывали ход сражения, вырывали инициативу из рук врага.

Внезапно Стив, мой верный боцман, стоявший рядом и неотрывно смотревший в подзорную трубу в сторону выхода из бухты, где до этого кипел другой бой, громко и радостно воскликнул:

— Капитан! Морган! Клянусь всеми чертями ада, идет Морган! Он прорвался!

Я резко повернул голову в указанном направлении. И действительно, сквозь рваные клубы порохового дыма, медленно рассеивающегося над водой у самой горловины бухты, показался знакомый, стремительный силуэт. Стройный, хищный корпус «Принцессы Карибов», бывшего испанского фрегата, захваченного мной и подаренного Моргану, шел прямо на нас, уверенно рассекая волны. Генри Морган! Хитрый валлиец выполнил свою задачу — он подавил или, по крайней мере, серьезно ослабил огонь форта Сан-Херонимо, который теперь палил по нам значительно реже и куда менее точно, — и теперь спешил на помощь основной эскадре, в самую гущу сражения.

Рядом с «Принцессой», едва поспевая за ней, ковыляли еще два корабля. Приглядевшись, я узнал бриг Жана Пикара «Жалящий» и барк Бартоломью Робертса «Фортуна». Вид у них был, мягко говоря, плачевный. У «Жалящего» была снесена стеньга на фок-мачте, а его некогда белоснежные паруса превратились в лохмотья, изорванные ядрами и картечью. У «Фортуны» Робертса, как я заметил еще раньше, полностью отсутствовала грот-мачта, а на почерневшей от копоти корме виднелись явные следы недавнего сильного пожара, который команде, видимо, с трудом удалось потушить. Эти двое приняли на себя основной удар двух других английских фрегатов, которые остались сторожить выход из бухты, и непрерывный огонь форта Сантьяго. Они понесли тяжелейшие потери в людях и получили критические повреждения, но выполнили свой самоубийственный приказ — прикрыли Моргана, позволили ему спокойно и методично расстреливать форт Сан-Херонимо, и теперь вместе с ним, чудом уцелев, прорывались к нам на соединение. Героическая, отчаянная атака, достойная лучших флибустьеров! Именно она дала нам решающее преимущество в этой битве.

Морган, оценив ситуацию наметанным глазом, не стал терять ни секунды. Едва войдя в зону эффективного огня своих дальнобойных орудий, «Принцесса Карибов» развернулась бортом и дала мощный, идеально скоординированный залп по тому самому английскому фрегату, который все еще отчаянно отбивался от атак Рока, Тью, де Васконселлоса и Эль Мулато. Этот залп, пришедший с неожиданного направления, стал для израненного англичанина последней каплей. Несколько тяжелых ядер пробили ему борт у самой ватерлинии, и корабль резко накренился, черпая воду зияющими пробоинами. Еще одно ядро снесло остатки такелажа на уже поврежденной фок-мачте, лишив его последней возможности маневрировать. Фрегат потерял ход и начал медленно, но неотвратимо погружаться носом в воду. Я видел, как на его палубе началась паника, люди метались, пытаясь спустить на воду уцелевшие шлюпки или просто прыгали за борт, спасаясь от неминуемой гибели в морской пучине.

Второй английский фрегат, который до этого сражался с Пикаром и Робертсом у выхода из бухты, видя гибель своего собрата и появление грозной «Принцессы Карибов», подкрепленной нашими основными силами, не решился вступать в заведомо проигрышный бой с превосходящим противником. После короткого обмена залпами с подошедшим Морганом он предпочел благоразумно отойти под защиту орудий форта Сантьяго, скрывшись в глубине бухты. Возможно, он тоже получил серьезные повреждения в бою с отчаянными и злыми «Жалящим» и «Фортуной», кто знает.

Появление Моргана и его решительные действия окончательно изменили весь расклад сил в этой битве. Теперь у нас было подавляющее численное и огневое превосходство над оставшимися вражескими кораблями в бухте. Флагман Кокса был искалечен и беспомощно дрейфовал. Один фрегат тонул на наших глазах. Другой отступил и спрятался под защиту форта. Испанские форты, хоть и продолжали время от времени огрызаться выстрелами, делали это уже не так активно и эффективно, их боевой дух был явно подорван разгромом их союзников.

Я почувствовал, как туго сжатая пружина напряжения внутри меня немного ослабла. Мы выстояли в самой критической фазе боя. Мы перехватили инициативу. Мы переломили ход сражения в свою пользу. Победа была близка, почти осязаема. Оставалось только аккуратно и без лишних потерь добить раненого зверя — флагман Кокса — и взять полный реванш за эту подлую, вероломную засаду.

— Сигнальщикам! — скомандовал я, поворачиваясь к сигнальному матросу. — Передать Моргану по флажному коду: «Отличная работа, Генри! Добро пожаловать на пир! Присоединяйся к охоте на флагман!» Передать Року, Тью, де Васконселлосу, Эль Мулато: «Взять английский флагман в плотное кольцо! Не дать ему уйти или получить помощь от форта! Готовиться к абордажу по сигналу!»

Корабли моей эскадры, повинуясь сигналам, начали маневрировать, сжимая кольцо окружения вокруг дрейфующего, дымящегося корабля Кокса. «Морской ворон» медленно, но неотвратимо пошел на сближение, его орудия левого борта были снова заряжены и готовы дать новый залп, на этот раз, возможно, картечью по палубе, чтобы подавить сопротивление перед абордажем. «Принцесса Карибов» Моргана заходила с другого борта, отрезая противнику последние пути к отступлению. Казалось, все шло идеально по плану. Еще несколько минут, каких-нибудь десять-пятнадцать кабельтовых, и мы сойдемся борт к борту, возьмем его на абордаж, захватим Кокса живым или мертвым, и эта кровопролитная битва наконец закончится нашей полной и безоговорочной победой.

Но что-то неуловимое меня беспокоило. Какое-то шестое чувство, интуиция старого волка, не раз спасавшая мне жизнь, шептала, что не все так просто. Какое-то необъяснимое чувство тревоги холодной змейкой шевельнулось где-то глубоко внутри. Слишком легко все складывалось после нашего сокрушительного ответного удара. Кокс — я знал это точно — не тот человек, который сдается без борьбы, даже оказавшись в абсолютно безнадежной ситуации. Он слишком умен, слишком хитер, слишком жесток для этого. Он должен был предпринять что-то еще. Какой-то последний, отчаянный, безумный ход.

Я снова поднес к глазам подзорную трубу и еще раз внимательно, придирчиво осмотрел поврежденный английский флагман. Пожары на нем, казалось, действительно немного поутихли, или просто дым стал менее густым. Но люди на палубе продолжали суетиться, и их действия выглядели теперь более осмысленными, более организованными, чем несколько минут назад. И сам Кокс… я снова увидел его на полуразрушенном мостике. Он стоял теперь спиной ко мне, склонившись над чем-то, возможно, над картой или каким-то прибором, и отдавал резкие, отрывистые приказы группе офицеров, столпившихся вокруг него. Он совершенно не выглядел человеком, смирившимся с неминуемым поражением. Скорее, он походил на игрока, готового поставить на кон последнюю фишку в отчаянной попытке отыграться.

Внезапно Вежа подала сигнал тревоги. На этот раз это было не спокойное голосовое сообщение или текстовое предупреждение на внутреннем «экране». Это был резкий, пронзительный ментальный импульс боли и опасности, от которого у меня на мгновение потемнело в глазах и заломило виски. Одновременно перед моим мысленным взором вспыхнуло короткое, бьющее набатом предупреждение, написанное огненно-красными буквами:

«ВНИМАНИЕ! ОБНАРУЖЕНА ПОДГОТОВКА К ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ЗАЖИГАТЕЛЬНОГО СУДНА (БРАНДЕРА)! ЦЕЛЬ — ВАШ КОРАБЛЬ! ВЫСОКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ ТАРАНА! КРИТИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ!»

Брандер! Черт побери! Классическая, старая как мир, но от этого не менее смертоносная тактика отчаяния! Использовать свой собственный, уже обреченный корабль, набитый горючими материалами, как гигантский факел, чтобы поджечь и уничтожить врага!

Не успел я до конца осознать смысл этого леденящего душу предупреждения, как увидел это собственными глазами. На палубе английского флагмана действительно происходило что-то странное. Команды матросов спешно поливали палубу и остатки такелажа какой-то жидкостью из ведер — вероятно, смолой или маслом. Другие скатывали к бортам бочки, явно с порохом или другими горючими веществами. А сам Кокс… он уже не стоял на мостике. Я увидел его и группу офицеров, спускающихся по штормтрапу в шлюпку, быстро отвалившую от борта горящего корабля. Он собирался поджечь свой флагман и направить его прямо на нас!

— Что это они задумали, капитан? — прохрипел Стив рядом со мной, его обычно невозмутимое лицо исказилось от ужаса и непонимания.

Я не успел ответить. В этот момент на палубе английского корабля вспыхнуло сразу несколько факелов. Люди Кокса, выполнив свой последний приказ, прыгали за борт, спасаясь от неминуемого огненного ада. Мгновение спустя весь флагман окутался языками пламени. Огонь с ревом пожирал дерево, смолу, парусину, превращая корабль в гигантский плавучий костер.

И этот костер, подгоняемый ветром и течением, медленно, но неотвратимо двигался прямо на «Морского ворона».

Вежа кричала в моей голове: «ОПАСНОЕ СБЛИЖЕНИЕ! ДИСТАНЦИЯ — ТРИ КАБЕЛЬТОВА! РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ ДО СТОЛКНОВЕНИЯ — ДВЕ МИНУТЫ! ТЕМПЕРАТУРА НА БОРТУ БРАНДЕРА КРИТИЧЕСКАЯ! ВЫСОКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ ВЗРЫВА ПОРОХОВЫХ ПОГРЕБОВ ПРИ СТОЛКНОВЕНИИ! НЕОБХОДИМ НЕМЕДЛЕННЫЙ МАНЕВР УКЛОНЕНИЯ!»

Но какой маневр⁈ Мы были слишком близко! А «Морской ворон», несмотря на все свои преимущества, был слишком большим и тяжелым кораблем, чтобы мгновенно изменить курс или набрать скорость! Горящая громадина английского флагмана неумолимо приближалась, неся с собой жар, смерть и разрушение. Столкновение казалось неизбежным. И если их пороховые погреба действительно взорвутся при ударе… это будет конец. Конец для «Морского ворона». Конец для меня. Конец для Вольной Компании. Конец всем моим планам на это проклятое прошлое.

Я смотрел на приближающийся огненный ад, чувствуя, как ледяной пот стекает по спине, а сердце колотится где-то в горле. Неужели Кокс все-таки переиграл меня? Неужели это конец?