Доктор Крюк 3

Глава 23

Толчок в спину был сильным, почти выбившим дух. Я неловко переступил порог и едва не растянулся на скользком каменном полу. За спиной громыхнула тяжелая, окованная железом дверь, и лязгнул засов, отрезая меня от звуков двора форта, от солнечного света, от всего, что еще полчаса назад было моей реальностью.

Камера. Сырая, промозглая, пахнущая нечистотами и сыростью.

Несколько мгновений я стоял неподвижно, прислушиваясь к собственному дыханию и гулкому стуку сердца в ушах. Глаза медленно привыкали к полумраку. Свет проникал сюда лишь через узкое, высоко расположенное оконце, забранное толстой ржавой решеткой. Сквозь него виднелся клочок неба и часть гавани.

Я подошел ближе к стене под окном. Подтянуться на руках, скованных за спиной кандалами, было невозможно. Пришлось встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы хоть что-то разглядеть. И то, что я увидел, заставило сердце сначала замереть, а потом забиться с новой силой. Там, внизу, на сверкающей под солнцем воде, стоял мой корабль. «Морской Ворон». Вернее «Принцесса Карибов». Мое судно, захваченное врагом.

Но что-то было не так. На палубе царило оживление. Крошечные фигурки матросов — я не мог разглядеть лиц, но узнавал слаженность движений моей команды — бегали по палубе, занимали места у снастей. Матросы лезли на реи. Медленно, словно нехотя, начали распускаться паруса. Сначала фок, потом грот. Корабль готовился к выходу в море.

Неужели Морган все-таки решился? Несмотря на английскую эскадру, блокировавшую выход, несмотря на солдат, оставшихся на борту? Я прищурился, пытаясь разглядеть детали. Английских мундиров на палубе видно не было. Значит, он как-то сумел их нейтрализовать? Или губернатор Кортни отозвал своих людей, посчитав, что с арестом капитана дело сделано? Маловероятно, но чем черт не шутит. Хорошо, если команду отпустили.

Ветер наполнил паруса. «Морской Ворон» медленно развернулся и начал набирать ход, направляясь к выходу из гавани. Мой корабль уходил без меня.

И это было… правильно.

Это было единственно верное решение. Морган — хитрец, он понял меня правильно. Спасти корабль, спасти команду, спасти главное — то, ради чего все это затевалось.

Ящик Дрейка. Книжица. Рисунок с надгробия. Все это там, надежно спрятано в недрах водолазного колокола. Англичане, конечно, обыскали корабль, но вряд ли их заинтересовал этот громоздкий, странный агрегат. Они искали карты, бумаги, золото. Колокол — просто кусок железа и дерева, кому он нужен? Морган увозил его, а вместе с ним — ключ к Эльдорадо, к тайне Вежи, к смыслу моего попадания в это проклятое время.

Мрачное удовлетворение разлилось по телу, немного приглушая ноющую боль в скованных запястьях и горечь собственного плена. Тайна Дрейка в безопасности, она в руках Моргана. А Генри, при всей его жадности и амбициях, не дурак. Он понимает ценность находки. Он доведет дело до конца. Или, по крайней мере, сохранит все до лучших времен. Если они для меня когда-нибудь настанут.

За дверью послышались шаги и грубый смех. Стражники.

— Слыхал, Том? Этот хмырь пялится в окошко, никак на свое корыто наглядеться не может! — произнес один голос, нарочито громко.

— А чего ему еще делать, Билли? — отозвался второй. — Последний раз на вольный ветер смотрит. Ишь, «капитан Крюк»! Важная птица!

— Да уж, капитан… Капитан дырявой лоханки и шайки головорезов. Пират обыкновенный.

— А говорят, он доктором был? Лекарем?

— Ха! Лекарь! Души он лечил, видать! Прямиком в ад отправлял честных моряков!

Они снова заржали. Для них я — всего лишь очередной пират, пойманный и обреченный. Пусть так и думают.

Я снова прильнул к решетке. «Морской Ворон» уже прошел траверз форта и уверенно шел к выходу из гавани, лавируя между стоящими на якорях английскими кораблями. Они не стреляли. Значит, Морган действительно провернул какой-то трюк. Или Кортни и впрямь дал ему уйти? Зачем? Чтобы не связываться с отчаянной командой? Или у него свои планы на Моргана?

Я смотрел, пока силуэт «Ворона» не превратился в маленькую точку на горизонте, а потом и вовсе не растворился в синей дымке. На душе стало одновременно и легче, и тяжелее. Легче — потому что Морган справился. Тяжелее — потому что теперь я остался один на один со своей судьбой.

Стражники за дверью снова загоготали. Я отвернулся от окна и сел на холодный каменный пол, прислонившись спиной к влажной стене. Нужно было собраться с мыслями. Шансов почти не осталось, но пока я жив, пока Вежа со мной, надежда есть даже в этой вонючей дыре.

Время в камере тянулось вязко, как патока. Скрип шагов стражников за дверью, их приглушенные голоса, редкие далекие крики с крепостных стен — все это сливалось в монотонный гул, фон для моих собственных мыслей. Уход «Морского Ворона» принес мимолетное облегчение, но теперь, когда первый всплеск эмоций улегся, начала накатывать тяжелая волна осознания реальности.

Я здесь. В каменном мешке, моя судьба целиком и полностью в руках людей, которые видят во мне лишь досадную помеху или, в лучшем случае, источник ценной информации, которую они намерены выжать любой ценой.

Мысль о Моргане и спрятанном ящике была единственным светлым пятном. Я снова и снова прокручивал в голове картину уходящего корабля, убеждая себя, что все идет по плану. Морган умен, он найдет способ сохранить груз. А Вежа молчала. Ни подсказок, ни предупреждений. На прямые запросы не отвечает. Либо система считала, что я справлюсь сам, либо мое положение было настолько безнадежным, что вмешиваться бесполезно. Или же она ждала, когда я достигну точки невозврата, чтобы предложить свою «помощь» на драконовских условиях.

Внезапно шум за дверью изменился. Смешки стражников смолкли, послышались четкие команды, стук приклада о каменный пол. Затем — уверенные, размеренные шаги нескольких человек. Тяжелые, не солдатские. Кто-то важный. Неужели так быстро? Неужели люди Кромвеля уже здесь?

Снова загремел засов, дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял губернатор Кортни. На этот раз он был один, без лейтенанта с ледяными глазами, но его сопровождали двое тех же стражников, что привели меня сюда. Вид у губернатора был другим. Исчезла даже та тонкая пленка вежливости, которую он пытался натянуть на себя во время нашего разговора в каюте. Теперь передо мной стоял человек, которому надоело играть в игры. Лицо его было жестким.

— Оставьте нас, — бросил он стражникам, не глядя на них.

Те молча отступили за дверь, притворив ее, но не запирая. Кортни шагнул внутрь, и без того тесное пространство камеры стало совсем крошечным. Он окинул меня быстрым, оценивающим взглядом с головы до ног, задержавшись на кандалах.

— Ну что, капитан Крюк, — начал он без всяких предисловий. — Налюбовались на свой уплывающий корабль? Красивое зрелище, не правда ли?

Стражники уже успели доложить. Быстро они.

В его словах не было вопроса, лишь констатация факта и плохо скрытая ирония. Я промолчал, ожидая, что последует дальше. Просто так губернатор сюда бы не пришел.

— Я пришел предложить вам еще одну сделку, Крюк. Последнюю. И советую вам выслушать очень внимательно, потому что второго шанса не будет. Вообще.

Он понизил голос, хотя казалось, куда уж ниже.

— Ситуация изменилась. Не в вашу пользу, разумеется. Люди, которых я упоминал уже в пути. И как только они ступят на землю Барбадоса, ваша судьба перестанет зависеть даже от меня. Вы попадете в руки специалистов, для которых ваша жизнь не стоит и пенни, но информация, которой вы, по их мнению, владеете, бесценна. И они умеют ее получать. Методы у них… весьма специфические. Я видел результаты их работы. Поверьте, доктор, вам, как человеку медицины, это должно быть особенно понятно. Медленное, методичное разрушение тела и разума.

Он помолчал, давая словам впитаться, рисуя в моем воображении не самые приятные картины. Я старался сохранять невозмутимость.

Пытки. Я читал о них, знал теоретически, но представить себя в роли жертвы…

— Однако, — Кортни слегка наклонил голову, — у меня еще осталась некоторая свобода маневра. Небольшая, но она есть. И я готов ею воспользоваться. Но только на моих условиях. И только если вы будете предельно откровенны.

Он выдержал паузу, глядя мне прямо в глаза.

— Речь идет уже не о сделке с людьми Кромвеля. Речь идет о сделке с Англией. Со мной, как ее представителем здесь. Если вы сейчас, немедленно, расскажете мне все о наследии Дрейка. Не общие слова, Крюк, а конкретику. Что именно вы нашли? Что было в том гробу, который вы подняли у Портобелло?

Я нахмурился.

— Отдайте мне то, что нашли, Крюк, — голос губернатора стал настойчивее. — Расскажите, как это связано с Эльдорадо. И я, возможно, смогу представить ваше дело в ином свете. Не как пирата, а как человека, который, скажем так, невольно оказался хранителем секрета, имеющего государственное значение для Англии. Возможно, мне удастся убедить Лондон, что вы готовы сотрудничать с Короной против определенных амбициозных личностей, действующих якобы от имени Протектора. Это ваш единственный шанс. Единственный способ избежать встречи с теми, кто скоро прибудет.

Предложение было слишком заманчивым.

Жизнь. Свобода. Сотрудничество с Англией против людей Кромвеля.

Но какой ценой? Отдать ящик Дрейка. Отдать ключ к Эльдорадо. Отдать все, что Вежа обещала мне за нахождение этого мифического места — миллион очков влияния, три ранга в системе. Отдать то, что, возможно, было единственным шансом понять, как я здесь оказался и зачем.

Нет. Это была не та цена, которую я был готов заплатить. Даже перед лицом пыток. Я уже прошел слишком долгий путь, слишком многое поставил на карту. Отступить сейчас — значило предать самого себя, перечеркнуть все, через что я прошел с момента кораблекрушения и попадания в это безумное время.

Я поднял глаза на Кортни. Он напряженно ждал ответа.

— Сэр Уильям, — произнес я тихо. — Боюсь, я вынужден вас разочаровать. Я уже говорил вам — я не владею никакими секретами. Я простой врач, волею случая ставший пиратом…

— Довольно! — резко оборвал меня Кортни. Маска спала окончательно. Его лицо исказила гримаса досады и плохо скрываемой злости. — Я не собираюсь слушать эту чушь снова! Я дал вам шанс, Крюк. Последний шанс. Вы от него отказались.

Он отступил на шаг, его взгляд стал отстраненным. Словно он уже вычеркнул меня из списка живых.

— Что ж, — произнес он глухо. — Вы сами выбрали свою судьбу. Я сделал все, что мог. Или, вернее, все, что счел нужным.

Он резко развернулся и вышел из камеры, не сказав больше ни слова. Дверь за ним захлопнулась с оглушительным лязгом. Снова щелкнул засов.

Предложение губернатора отвергнуто. Впереди — неизвестность, но, судя по словам Кортни, весьма предсказуемая в своей жестокости. Люди Кромвеля. Пытки.

Прошло, возможно, около часа с момента ухода губернатора Кортни. Час, наполненный тяжелым ожиданием и мрачными размышлениями о методах «специалистов» Кромвеля. Я сидел на полу, прислонившись к стене, пытаясь привести мысли в порядок, когда за дверью снова послышалась возня. На этот раз без церемоний — засов отодвинули с резким скрежетом, и дверь распахнулась.

На пороге стояли двое солдат в красных мундирах, те же, что конвоировали меня раньше. За ними маячила фигура офицера с непроницаемым лицом. Это он командовал моим арестом на палубе.

— На выход, пират, — бросил один из солдат, делая шаг внутрь.

Его рука легла на мой локоть, грубо поднимая меня на ноги.

Кандалы на запястьях неприятно звякнули. Я поднялся. Офицер молча указал подбородком в сторону выхода. Сопротивляться было бессмысленно. Меня вывели из камеры, яркий солнечный свет ударил в глаза после полумрака, заставив на мгновение зажмуриться.

Мы шли через двор форта. Раскаленный воздух дрожал над вытоптанной землей. Несколько солдат, занятых своими делами, остановились, провожая меня любопытными или враждебными взглядами. Парочка рабочих, чинивших стену неподалеку, прекратили стучать молотками и открыто глазели. Я чувствовал себя зверем, которого ведут на потеху толпе. Старался держать голову прямо, смотреть перед собой, не обращая внимания на перешептывания и тычки пальцами. Тяжелые оковы оттягивали руки назад, заставляя идти немного сутулясь, но я упрямо расправлял плечи.

Меня привели к приземистому длинному зданию из серого камня, которое, судя по его виду и запаху, раньше служило либо складом для провианта, либо казармой. Сейчас его двери были распахнуты настежь, и оттуда тянуло густым, спертым воздухом — смесью запахов пота, пыли и дешевого табака. У входа стояли еще двое солдат с мушкетами наперевес.

Офицер кивнул им, и меня втолкнули внутрь. Помещение оказалось большим, вытянутым, с низким потолком, поддерживаемым толстыми деревянными балками. Света было мало — лишь тусклые лучи пробивались сквозь грязные, узкие окна под самым потолком. Вдоль стен виднелись следы от нар или стеллажей, а в дальнем конце громоздились какие-то ящики и бочки, прикрытые рогожей. Сейчас же большая часть пространства была заполнена людьми.

В передней части, на небольшом возвышении, сколоченном из грубых досок, стоял стол, накрытый куском темно-зеленого сукна. За столом сидел мужчина в потертом черном костюме и съехавшем набок парике, который выглядел так, будто его только что вытащили из сундука со старым тряпьем. Это, очевидно, был судья. Лицо у него было одутловатое, с красными прожилками на щеках, глаза смотрели устало и без особого интереса. Рядом с ним за тем же столом расположились еще двое — один, помоложе, в форме чиновника, суетливо перебирал бумаги, другой, постарше, с лицом, похожим на высохший пергамент, просто сидел, подперев щеку рукой.

Перед возвышением стояла простая деревянная скамья — место для подсудимого. Меня подвели к ней и жестом приказали стоять. По обе стороны от меня встали конвоиры. По периметру зала, вдоль стен, выстроились солдаты с мушкетами, их присутствие создавало гнетущую атмосферу.

Остальное пространство было забито публикой. Колонисты в простой одежде, моряки с торговых судов, стоящих в гавани, несколько женщин в чепцах, даже пара-тройка щеголевато одетых джентльменов, видимо, привлеченных слухами о процессе над известным пиратом. Все они стояли плотной толпой, вытягивая шеи, перешептываясь, разглядывая меня с нескрываемым любопытством. Воздух был тяжелым от дыхания множества людей, жара стояла неимоверная. Пахло потом и морем.

Судья лениво постучал деревянным молоточком по столу. Шум в зале немного утих.

— Начинаем слушание по делу пирата Крюк, известного под именем «Доктор Крюк», — провозгласил он дребезжащим голосом, не глядя на меня. — Господин секретарь, зачитайте обвинения.

Чиновник рядом с ним откашлялся и начал читать скрипучим, монотонным голосом с листа бумаги:

— Обвиняется в том, что он, будучи капитаном пиратского судна, неоднократно совершал нападения на торговые корабли, идущие под флагом Англии и ее союзников, грабил их, наносил ущерб торговле и подрывал безопасность мореплавания в Карибском море. Также обвиняется в актах насилия и убийствах членов экипажей захваченных судов. Отдельно вменяется в вину вероломное убийство капитана Бартоломью Роджерса, честного английского мореплавателя, чье тело было обнаружено в пригороде Бриджтауна со следами насильственной смерти…

При словах «честного английского мореплавателя» по залу пронесся тихий смешок. Не громкий, но явственный. Несколько человек в толпе обменялись понимающими взглядами, кто-то хмыкнул себе под нос. Репутация Роджерса, как видно, была хорошо известна на Барбадосе, и его «честность» вызывала у местных жителей явные сомнения. Даже судья на мгновение оторвал взгляд от своих бумаг и посмотрел на секретаря с некоторым удивлением, но тут же снова уткнулся в стол. Горькая ирония ситуации — меня судят за убийство человека, который сам был пиратом и предателем, пытавшимся убить меня. Но сейчас это не имело значения. Труп Роджерса был удобным поводом для обвинения.

Я слушал перечисление своих мнимых и реальных прегрешений, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Пиратство? Да, формально я был капером, потом пиратом. Нападал на корабли? Да, но чаще на разбойников, как Роджерс. Убивал? В бою — да, но не беззащитных. Но кому здесь нужны эти детали? Им нужен был козел отпущения, и я идеально подходил на эту роль.

Кажется, губернатор решил сыграть в свою игру. Провести суд и не показывать меня представителям Кромвеля. Видимо, у него свои планы на сокровища Дрейка. Поэтому он решил меня просто убить, а чтобы было «честно» — с помощью английской системы правосудия. Неужели я прав?

Именно в этот момент, когда секретарь продолжал бубнить что-то о нанесенном ущербе короне, перед внутренним взором всплыло короткое системное сообщение, наложенное поверх картины душного зала:

«Внимание! Обнаружен носитель системы».

Кто? Мысли заметались. Филипп? Но где он? И почему Вежа сигнализирует только сейчас?

Я резко вскинул голову и начал быстро, лихорадочно осматривать толпу. Лица, лица, лица… Смуглые, обветренные, серые, любопытные, враждебные, безразличные… Моряки, торговцы, зеваки… Где же?..

В задних рядах, прижавшись к стене, стояли двое. Филипп. Его лицо было напряженным, он неотрывно смотрел на меня. А рядом с ним — Марго. Она выглядела испуганной, но держалась прямо.

Филипп и Марго здесь. Значит, они не на «Морском Вороне»? Их тоже схватили? Или они остались на Барбадосе по какой-то другой причине? А где остальные? Где Морган? Где Стив, Джек, Пит, Кит? Никого из них я не видел в толпе.

Что произошло после моего ареста? Почему здесь только эти двое? Их присутствие, подтвержденное сигналом Вежи для Филиппа, было одновременно и слабым лучом надежды, и источником новой, еще большей тревоги. Что с моей командой? И что Филипп и Марго могут сделать для меня здесь, в этом балагане, который назывался судом?

Секретарь наконец закончил свое монотонное чтение и сел, промокнув лоб платком. В зале повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух под потолком и чьим-то покашливанием в задних рядах. Все взгляды были устремлены на меня. Судья поднял голову, его усталые глаза скользнули по мне без всякого выражения.

— Подсудимый Крюк, — произнес он тем же дребезжащим голосом. — Вы слышали обвинения. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Что я мог сказать? Что вся эта комедия — фарс, устроенный губернатором и людьми Кромвеля, чтобы либо выжать из меня информацию, либо избавиться от меня как от помехи? Что «честный капитан» Роджерс сам напал на меня и погиб в честном бою, защищая свою жизнь? Что я не просто пират, а врач, выброшенный из другого времени и пытающийся выжить в этом жестоком мире? Что тайна Дрейка — не просто золото, а нечто гораздо большее?

Все это пронеслось в голове за долю секунды.

Приговор уже вынесен, задолго до того, как меня привели в этот душный сарай. Моя судьба была решена в тот момент, когда английская эскадра вошла в гавань Бриджтауна.

И все же молчать я не мог. Не из надежды на справедливость, а из простого упрямства, из нежелания покорно принимать навязанную мне роль злодея.

— Ваша честь, — я старался говорить громко. — Большинство обвинений ложны или искажены до неузнаваемости. Я действительно был капитаном судна, но действовал по каперскому свидетельству, выданному губернатором Тортуги…

— Свидетельство отозвано! — тут же перебил секретарь, взмахнув какой-то бумагой. — Губернатор де Лонвийе объявил вас врагом и аннулировал ваше право на каперство!

— Это произошло под давлением! — возразил я. — Его шантажировали, похитив дочь…

— Довольно! — стукнул молоточком судья. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать политические интриги на Тортуге. Говорите по существу обвинений. Убийство капитана Роджерса. Вы признаете себя виновным?

— Капитан Роджерс напал на меня первым, — сказал я отчетливо. — Это была самооборона. Он пытался убить меня и моих спутников. Есть свидетели…

Я инстинктивно перевел взгляд туда, где стояли Филипп и Марго. Если бы они могли дать показания. Но кто их станет слушать? Бывшие пленники, связанные со мной. Их слова не будут стоить и ломаного гроша против показаний людей губернатора или солдат, нашедших тело Роджерса.

Судья нетерпеливо махнул рукой.

— Самооборона? Пираты всегда так говорят, когда их прижмут к стенке. Есть ли у вас еще что-то сказать по существу обвинений в пиратских нападениях и грабежах?

— Я не грабил английские суда без разбора, — попытался я еще раз. — Моими целями были такие же пираты, как Роджерс…

— Не важно! — снова оборвал меня судья. — Пиратство есть пиратство. Нападение на любое судно без законных на то оснований является преступлением против Короны и законов цивилизованного мира. Секретарь, есть ли еще свидетели обвинения?

Секретарь зашуршал бумагами.

— Да, ваша честь. Показания нескольких моряков с торгового брига «Морская Звезда», которые утверждают, что видели корабль подсудимого, преследовавший их у берегов Кубы…

— Достаточно, — прервал его судья. — Есть ли свидетели защиты?

Вопрос был чисто риторическим. Какие свидетели могли быть у меня здесь, на Барбадосе, кроме моей команды, судьба которой была неизвестна, и Филиппа с Марго, чьи показания заведомо не приняли бы во внимание? Я молчал.

Судья обвел взглядом зал, словно ожидая, что кто-то выступит вперед. Никто не шелохнулся. Толпа молча наблюдала за финалом представления. Мой взгляд снова встретился с взглядом Филиппа. Он стоял неподвижно. Марго рядом с ним закусила губу. Беспомощность. Вот что читалось в их взглядах. Они ничем не могли мне помочь.

— Ввиду отсутствия свидетелей защиты и неопровержимых доказательств вины подсудимого… — начал судья, подбирая слова. Он переглянулся с двумя другими чиновниками за столом, те едва заметно кивнули. Это была формальность, не более.

Он снова взял молоток. Тишина в зале стала почти осязаемой. Даже мухи, кажется, перестали жужжать. Вот он, момент истины. Конец пути или начало чего-то нового? Вежа молчала.

— Суд, рассмотрев все обстоятельства дела, заслушав обвинение и жалкие попытки оправдания подсудимого, — судья сделал паузу, обводя зал тяжелым взглядом, — признает пирата Крюка виновным по всем пунктам предъявленного обвинения: в пиратстве, разбое, нанесении ущерба английской короне и убийстве.

Он поднял молоток выше и с силой ударил им по столу. Звук получился сухим и окончательным, как выстрел.

— На основании законов Его Величества и лорда-протектора Англии, Шотландии и Ирландии, — продолжил судья уже более громким, почти торжественным голосом, — суд приговаривает подсудимого Крюка к высшей мере наказания — смертной казни через повешение.

По залу пронесся вздох.

— Казнь назначить на рассвете следующего дня, — добавил судья, откладывая молоток и вставая. — На городской площади, для всеобщего обозрения и в назидание прочим злодеям. Заседание закрыто!