Доктор Крюк 3

Глава 20

Холодный круг металла уперся мне между лопаток так неожиданно, что я замер на полушаге, не успев даже отстраниться от Изабеллы. Она тихо пискнула, ее глаза расширились, глядя куда-то мне за спину. Поцелуй, едва начавшийся, застыл на губах. Я знал этот хриплый, пропитанный ромом и злобой голос. Знал и всей душой надеялся больше никогда его не слышать.

Я медленно, очень медленно поднял руки на уровень плеч, показывая, что не собираюсь делать глупостей. Хотя именно глупость сейчас была бы, пожалуй, единственным шансом. Но против пистолета, когда его ствол почти касается твоей спины, много не наглупишь.

— Бросай шпагу, — прохрипел Роджерс у самого уха. Его дыхание воняло перегаром. — На пол. Медленно.

Шпага соскользнула с портупеи и с глухим лязгом упала на доски пола. Я не сводил глаз с перепуганного лица Изабеллы. Роджерс обошел меня, не опуская пистолета, его лицо было перекошено торжествующей гримасой. Рубцы на его щеке, казалось, пульсировали в неровном свете свечи. Он пнул мою шпагу ногой, отбрасывая ее в угол.

Его взгляд скользнул по моему поясу, задержался на мгновение на стальном крюке, моем неизменном спутнике и символе, но тут же скользнул дальше. Крюк. Он не посчитал его оружием. Просто деталь, часть образа Доктора Крюка, не более. Идиот. Или слишком уверенный в себе идиот. Впрочем, сейчас это давало мне микроскопическую, но все же надежду. Но его увлекла другая находка. Мой пистоль на поясе он выхватил и прикарманил.

За окном послышались звуки короткой, яростной возни, глухой удар, сдавленный стон. Мои ребята. Сэм. Они не справились.

Дверь распахнулась, и в комнату грубо втолкнули Моргана. Генри едва держался на ногах, по лицу его текла кровь из рассеченной брови или виска, рубаха на плече потемнела. Он тяжело дышал, его глаза метали молнии. Следом за ним два ухмыляющихся пирата Роджерса ввели Марго. Она была очень бледная, при этом держалась прямо, глядя на Роджерса с нескрываемым презрением. Руки ее были заведены за спину.

У стены я увидел своих пиратов — Сэма и еще двоих парней. Они лежали на полу, связанные по рукам и ногам, с кляпами во рту. Кто-то из них был без сознания, кто-то пытался мычать сквозь тряпку. Картина была удручающей. Полный провал. Я попался, как мальчишка, поверив в минутное затишье и собственную неуязвимость.

Домик был под наблюдением Роджерса, а мои люди не заметили этого. Нас схватили как малышей в песочнице.

Изабелла тихо всхлипнула, прижав руки ко рту. Роджерс обвел комнату торжествующим взглядом. Его пиратов было человек десять, не считая его самого. Все вооружены, все смотрели на меня с откровенной враждебностью. Это были те, кто выжил после нашей последней стычки, кого я отпустил в шлюпке. Видимо, чувство благодарности им было незнакомо. Хотя чего я ожидал?

— Ну что, Доктор Крюк? — голос Роджерса сочился ядом. — Думал, обхитрил всех? Думал, самый умный? Забрал наше золото, золото с Монито! А нас бросил в море, как паршивых щенков! С одной дрянной бутылкой рома на всех!

Он говорил громко, почти срываясь на крик, брызгая слюной. Его трясло от ярости. Он ходил по комнате взад-вперед, не спуская с меня глаз и не сводя дуло оружия с меня.

— Мы гребли трое суток, Крюк! Трое суток под палящим солнцем! Воду ты не удосужился нам дать! Люди умирали от жажды у меня на глазах! А ты в это время пировал на нашем золоте, ублюдок! Ты убил Ли! Кок Ли погиб из-за тебя, пытаясь защитить то, что ты украл!

Я молчал. Что я мог ему сказать? Что он сам виноват в своей жадности и глупости? Что он предал меня первым, попытавшись захватить весь клад? Что Ли погиб, потому что Роджерс не смог смириться с поражением? Сейчас это было бесполезно. Роджерс не хотел слушать. Он хотел выплеснуть свою ненависть и унижение.

Я смотрел на него, а сам лихорадочно просчитывал варианты. Их десять. У меня — Морган, явно не в лучшей форме, Марго, связанная, и Изабелла, не боец. Сэм и пара ребят. Шансов практически ноль. Но ноль — это не совсем ничего. Это значит, нужно создать шанс. Роджерс слишком упивался моментом, слишком наслаждался своей местью. Он был предсказуем в своей ярости. Он подойдет ближе. Он обязательно подойдет, чтобы посмотреть мне в глаза, когда будет говорить самое важное. Или когда решит покончить со мной.

— Тебя искали люди Кромвеля, Крюк, — продолжал Роджерс, немного успокоившись. Он перешел на зловещий шепот. — Предлагали хорошие деньги за твою голову. Очень хорошие. Я сначала думал отказаться. Но потом я вспомнил ту шлюпку. Вспомнил лица моих парней, умиравших от жажды. И я подумал: а почему бы и нет? Ты заслужил это, Крюк. Ты заслужил умереть. Но не от руки каких-то там англичан. От моей руки.

Он остановился прямо передо мной. Расстояние — меньше вытянутой руки. Его глаза горели фанатичным огнем. Он был полностью поглощен своей речью, своей праведной местью.

— Я долго искал тебя, — продолжал он. — По всему Карибскому морю. И вот, наконец, нашел. Здесь, на Барбадосе. Прячешься, как крыса. С бабами своими. Думал, отсидишься? Не вышло.

Я чувствовал напряжение в комнате. Пираты Роджерса внимательно слушали своего капитана, ожидая команды. Морган тяжело дышал, прислонившись к стене, кровь медленно капала с его подбородка на пол. Марго смотрела на Роджерса с ледяным спокойствием. А Изабелла тихо плакала в углу.

Нужно было что-то делать. Пока Роджерс был так близко и его внимание было сосредоточено на мне. Еще секунда — и он может опомниться, отступить, приказать своим людям. Я чуть сместил вес тела, готовясь к рывку. Рука сама легла на рукоять крюка, пальцы нащупали знакомую холодную сталь.

Роджерс все говорил, упиваясь звуком собственного голоса и моим видимым бессилием. Он наклонился еще ниже, его лицо было совсем близко. Я видел расширенные зрачки, в которых плясали отсветы свечи и безумие. Он поднял пистолет, словно собираясь приставить его к моему лбу для пущей убедительности. Секунды растянулись в вечность. Мозг работал на пределе, просчитывая угол атаки, возможное сопротивление, ответные действия его людей. Шанс был один, права на ошибку не было.

И тут раздался голос Марго. Чистый, звонкий и полный яда. В этом она дока.

— Да заткнись ты уже, неудачник! — выкрикнула она. — Всегда был ничтожеством, им и остался! Даже отомстить по-человечески не можешь, только трепаться горазд!

Это было настолько неожиданно и дерзко, что Роджерс на мгновение опешил. Ярость, только что направленная на меня, мгновенно переключилась на нее. Он резко повернул голову в ее сторону, лицо исказилось новой волной гнева.

— Что ты сказала, шлюха⁈ — прорычал он.

Этого мгновения мне хватило с лихвой. Время сжалось, а потом рванулось вперед.

Резкий, почти инстинктивный выпад ногой — не просто пинок, а точный удар ребром сапога по запястью, державшему пистолет. Оглушительный грохот выстрела ударил по ушам. Пуля взвизгнула, вырвав щепки из потолочной балки, осыпав нас трухой и штукатуркой. В ту же долю секунды я рванулся вперед всем телом, врезавшись плечом в его грудь. Воздух со свистом вылетел из легких Роджерса. Мы оба потеряли равновесие, мир накренился, и мы свалились на доски пола — спутанный, барахтающийся клубок из ярости и отчаянного желания выжить.

Полная, первобытная анархия взорвалась в тесной комнате. На секунду пираты Роджерса замерли, ошарашенные выстрелом и падением своего капитана. Но оцепенение длилось лишь миг. Двое ближайших с ревом ринулись к нам, к упавшему вожаку. Но тут же раздался утробный, звериный рык Моргана. Я не видел, как ему это удалось — возможно, Марго в суматохе успела перерезать часть его пут или он просто рванул их силой отчаяния, но он был на ногах. Забыв про кровоточащую рану на голове, он с какой-то нечеловеческой, первобытной яростью бросился на одного из пиратов, который бежал ко мне. Он атаковал с яростью. Сбил пирата с ног мощным ударом плеча, повалил и вцепился зубами в горло или в щеку — в хаосе было не разобрать, только слышался булькающий крик и отчаянное барахтанье. К ним рванули остальные сподручные Роджерса.

Я же боролся с Роджерсом на полу. Он был чертовски силен, подпитываемый ненавистью. Он извивался подо мной, как угорь, пытаясь достать меня, освободиться. Его пальцы тянулись к моему лицу, к глазам.

— Убью, тварь! — рычал он мне в лицо, брызгая слюной и кровью из разбитой губы. — Собственными руками задушу!

Я блокировал его руки. Дыхание сбилось, в ушах стоял адский шум — крики боли и ярости, ругань на нескольких языках, глухие звуки ударов кулаков о плоть, треск ломающейся мебели, визг Изабеллы, где-то в углу комнаты. Запах пота, крови, пороха и рома смешался в удушливый коктейль.

Другой пират Роджерса уже обегал Моргана, вцепившегося в свою жертву, и несся ко мне с занесенной саблей. Я видел его боковым зрением, но не мог оторваться от Роджерса — тот был слишком опасен. И тут что-то тяжелое — глиняный кувшин или ночной горшок — со звоном врезалось пирату в голову. Он взвыл, пошатнулся, схватился за ушибленное место. Я мельком увидел Изабеллу — бледную, с широко раскрытыми от ужаса, но и от какой-то новой решимости глазами. Она швырнула первое, что попалось под руку. Это дало мне секунду.

Именно в эту секунду я увидел как рука Роджерса, освободившаяся на мгновение, скользнула к его поясу. Пальцы нащупали рукоять длинного абордажного ножа. Блеснула сталь.

Всё. Времени на раздумья, на воспоминания о том, как этот самый человек вытащил меня, полумертвого, из Карибского моря, не осталось. Та благодарность была давно оплачена его предательством на Монито. Сейчас передо мной был не спаситель, а смертельный враг, который тянулся за ножом, чтобы вспороть мне живот. Жалость? Сантименты? Все это испарилось, сгорело без следа перед ледяным дыханием смерти.

Моя правая рука молниеносно рванулась к поясу. Пальцы сомкнулись на привычной, холодной стали крюка. Резкое движение — и он в моей руке. Роджерс как раз изловчился, перекатился на бок, пытаясь сесть и одновременно выдернуть нож. Мы оказались лицом к лицу, почти касаясь лбами. В его глазах, налитых кровью, я увидел не только кипящую ненависть, но и короткий, запоздалый проблеск животного ужаса и удивления, когда он увидел крюк. Наверное, до последнего не верил. Считал его просто частью маскарада, бутафорией Доктора Крюка. Дурак.

— Нет! — выдохнул он, или это был просто хрип.

Резкий, выверенный годами хирургической практики, знающий анатомию удар снизу вверх. В него была вложена вся ярость загнанного зверя, борющегося за жизнь. Острое, заточенное до бритвенной остроты стальное острие крюка вошло точно под его челюсть, с хрустом разрывая кожу, мышцы, уходя глубоко в мягкие ткани горла, стремясь к основанию черепа. Я почувствовал глухой, тошнотворный хряск позвонка или хряща и почти сразу — мощный, горячий толчок крови, хлынувшей мне на руку, на грудь, заливая лицо.

Глаза Роджерса расширились до невозможных пределов. В них больше не было ненависти, только немое, ледяное удивление перед лицом неотвратимого. Он захрипел, пытаясь что-то сказать, но изо рта вырвался лишь кровавый пузырь. Тело его обмякло в моих руках, руки безвольно упали, нож выскользнул из ослабевших пальцев. Он завалился на бок, голова неестественно дернулась. Последний судорожный вздох — и он уже смотрит на меня пустыми, быстро стекленеющими глазами. В них отражался тусклый свет свечи.

Я с усилием выдернул крюк. Раздался отвратительный чавкающий звук. Тяжело дыша, я поднялся на ноги, отшатнувшись от тела. Кровь Роджерса густо капала с моего лица и крюка. Я посмотрел на свои руки, на грудь — все было в его крови. Густой, темной, липкой.

В комнате на несколько секунд повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Моргана, который наконец оторвался от своей жертвы, и тихим, прерывистым плачем Изабеллы в углу. Оставшиеся пираты Роджерса замерли. Их взгляды были прикованы к мертвому капитану, потом переметнулись на меня — стоящего над ним, с окровавленным крюком, тяжело дышащего, но живого. На их лицах читались замешательство, страх, неуверенность. Вожак стаи был мертв. Стая осиротела.

Этим воспользовался Морган. Он выпрямился, шатаясь, лицо его было залито кровью.

— Чего встали, собаки⁈ — прорычал он, указывая на остолбеневших пиратов. — Ваш капитан подох! Теперь ваша очередь!

Он бросился на них.

Пираты Роджерса дрогнули. Без капитана они не видели смысла в бое. Двое или трое попытались отбиваться, но были быстро сбиты с ног и обезоружены Мной и Морганом. Остальные, бросив оружие, подняли руки или попытались выскочить за дверь, но путь им преградили мои люди, которых уже освободили дамы.

Бой закончился так же быстро, как и начался после падения Роджерса. Комната представляла собой жуткое зрелище: перевернутая мебель, лужи крови на полу, тела — мертвое тело Роджерса и двое его пиратов, остальные сидели на полу под прицелом, мрачно глядя в пол. Мои потери тоже были — раненый Морган, оглушенные охранники, которых сейчас приводили в чувство, но, к счастью, никто не погиб.

Я опустил крюк. Адреналин медленно отступал, оставляя после себя тошнотворную усталость и горечь. Я посмотрел на тело Роджерса. Глупая, бессмысленная смерть из-за гордыни, жадности и неумения прощать. Впрочем, на Карибах большинство смертей были именно такими.

— Связать этих, — приказал я, кивнув на пленных. — И обыскать. Морган, как ты?

Генри вытер кровь с лица рукавом.

— Жить буду, Крюк, — ухмыльнулся он, хотя и скривился от боли, когда дотронулся до раны на голове. — Хорошо ты его… крюком. Эффектно.

Марго подошла ко мне. Она молча взяла чистую тряпку, валявшуюся на полу, и протянула мне, чтобы вытереть кровь. Изабелла перестала плакать и с ужасом смотрела то на меня, то на тело Роджерса.

Нужно было убираться отсюда как можно быстрее.

Комната медленно приходила в подобие порядка, если так можно назвать уборку после смертельной схватки. Пленных пиратов Роджерса крепко связали их же собственными кушаками и ремнями, предварительно тщательно обыскав. Ничего ценного, кроме пары монет и дешевых ножей, у них не нашлось — обычная портовая голытьба, пошедшая за Роджерсом скорее из отчаяния, чем из верности. Их сгрудили в углу под присмотром одного из моих матросов. Моргану я кое-как промыл рану на голове ромом — лучшее дезинфицирующее средство из доступных — и наложил тугую повязку из оторванной от чьей-то рубахи полосы ткани. Он морщился, но держался молодцом, уже раздавая указания по сбору оружия и приведению в чувство наших оглушенных парней.

Сэм отделался синяками и шишкой на затылке. Он мрачно осматривал помещение, проверяя окна и двери. Остальные тоже были целы, лишь немного помяты. Марго, на удивление быстро оправившись от шока, молча помогала мне с перевязкой Моргана. Изабелла принесла кувшин с водой и обтирала лица нашим пострадавшим. Война, даже такая короткая и грязная, быстро меняет людей, особенно женщин.

Тело Роджерса и его убитых пиратов вытащили во двор и прикрыли какой-то рогожей. Не время для похорон и сантиментов. Главное сейчас — понять, насколько сильно мы нашумели. Выстрел, крики, грохот борьбы — все это не могло остаться незамеченным в тишине ночи, даже на окраине Бриджтауна. Наверняка кто-то слышал. Вопрос — кто именно и какие выводы сделал.

— Сэм, — позвал я. — Бери Пита. Живо пробегитесь по округе. Посмотрите, что творится в городе, особенно у порта. Осторожно, в драку не лезть, просто глазами похлопать и назад. Бегом!

Сэм кивнул, коротко переговорил с юнгой Питом, и они оба, словно тени, выскользнули за дверь. Я подошел к окну, осторожно отодвинул край занавески. Темнота. Тишина. Но эта тишина казалась обманчивой. Мы застряли в этом домике, как в мышеловке, и время работало против нас.

Я обернулся. Морган подошел ко мне, придерживая повязку на голове.

— Думаешь, слышали? — спросил он тихо.

— Уверен, — ответил я так же тихо. — Вопрос, кто и что предпримет. Если это местные забулдыги, то к утру забудут. Если стража — могут заявиться с проверкой. А если люди Кромвеля… то они уже могут быть на подходе.

Морган мрачно сплюнул на пол.

— Нужно уходить, Крюк. Прямо сейчас. Не дожидаясь Сэма.

— Ждем Сэма, — возразил я. — Нужно знать обстановку. Лезть вслепую из одной ловушки в другую — глупость. Но готовиться нужно. Всем проверить оружие. Пленных пока держим здесь.

Матросы молча проверили пистолеты и сабли. Напряжение в комнате снова возросло. Марго и Изабелла сели рядом на единственную уцелевшую скамью. Марго обняла Изабеллу за плечи, и та благодарно прижалась к ней. Их страх был почти осязаем.

Прошло, наверное, около получаса, хотя мне показалось, что целая вечность. Наконец, за дверью послышался тихий условный стук. Я сам открыл. На пороге стояли запыхавшиеся Сэм и Пит.

— Капитан… — начал Сэм, тяжело дыша. — Плохо дело. Город кишит патрулями. Солдаты. Их больше, чем вчера. Гораздо больше. Ходят группами по пять-шесть человек, проверяют все темные углы, заглядывают в таверны. У порта — кордон. Проверяют всех, кто пытается выйти к причалам. Похоже, ищут именно нас. Слухи ходят разные, но говорят про пиратов, которые ночью устроили перестрелку на кладбище.

Пит добавил, запинаясь от волнения:

— И… и еще говорят… про награду за голову… за вашу, капитан… Очень большую награду объявили. Губернатор Кортни… или англичане…

Все стало предельно ясно. Наша ночная вылазка на кладбище и последующая стычка не прошли даром. Кто-то из нападавших выжил и донес. А может, и сам губернатор Кортни, играя в свою игру, решил подстраховаться и сдать меня Кромвелю, получив за это свои преференции.

Я посмотрел на Моргана. Он понял меня без слов.

— Собираемся, — вздохнул я. — Уходим немедленно. Маршрут — через самые глухие закоулки. Двигаемся тихо. Пленных берем с собой, пусть идут впереди. Если нарвемся на патруль — они наша первая линия обороны. Сэм, ты с тремя впереди, расчищаешь дорогу. Морган, ты с остальными замыкаешь, прикрываешь тыл. Я в середине.

Оставался один вопрос. Женщины. Оставлять их здесь? После того, что случилось? После того, как стало ясно, что Кромвель и, возможно, Кортни охотятся за мной всерьез? Их найдут. Их будут допрашивать. Изабеллу могут снова использовать как заложницу. Марго… кто знает, что с ней сделают, учитывая ее прошлое и связь со мной. Нет, оставлять их — значит, обречь на верную гибель или что похуже.

— Леди, — обратился я к ним. — Вы идете с нами. Держитесь рядом со мной. И постарайтесь не шуметь.

Изабелла испуганно кивнула. Марго посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, потом коротко ответила:

— Мы готовы, капитан.

Я подобрал с пола свою шпагу, проверил клинок, вернул в ножны. Подобрал свое оружие. Крюк на поясе ощущался продолжением руки.

Сборы были недолгими. Выйти из дома незамеченными удалось легко — вокруг по-прежнему царила тишина. Но как только мы углубились в лабиринт вонючих улочек Бриджтауна, напряжение стало почти невыносимым. Каждый шорох в кустах и далекий окрик казались предвестниками засады. Пленные шли опустив головы. Мои люди двигались слаженно, перетекая из одной тени в другую, постоянно осматриваясь. Женщины держались стойко.

Путь к причалу, где стоял «Морской Ворон», казался бесконечным. Мы избегали широких улиц, петляя по задворкам, перелезая через заборы, пробираясь через заброшенные дворы, заваленные мусором. Пару раз нам пришлось замереть в темных подворотнях, пропуская патрули. Солдаты шли медленно, освещая путь фонарями, их голоса и лязг оружия разносились в ночной тишине. Сердце колотилось где-то в горле. Один неосторожный звук или случайный взгляд — и все могло кончиться здесь. Но удача пока была на нашей стороне. Патрули проходили мимо, не заметив нас.

Наконец, впереди показался темный силуэт гавани. Запах соли и гниющей рыбы стал сильнее. Мы вышли к воде в стороне от основных причалов, там, где швартовались мелкие рыбацкие лодки. «Морской Ворон» стоял на рейде чуть поодаль, его темный корпус почти сливался с ночным морем. На борту горел лишь один тусклый фонарь на корме.

— Ялик на месте, — прошептал Сэм, указывая на небольшую лодку, привязанную у старых свай.

Переправа прошла быстро и почти бесшумно. Поднимаясь по трапу на палубу своего корабля, я почувствовал огромное облегчение. Здесь, на «Вороне», тьфу, «Принцессе», я был хозяином. Здесь были мои пушки и моя команда.

Команда, кстати, встретила нас встревоженным шепотом. Новости о засаде и смерти Роджерса уже разнеслись. Я отдал короткие приказы: пленных — в трюм под замок, раненых — в лазарет, где я займусь ими позже.

— Готовиться к отплытию! — скомандовал я боцману. — Как только прилив позволит, поднимаем якорь. Немедленно.

Матросы забегали по палубе, выполняя команды. Скрипели снасти, разматывались канаты. Работа шла споро, но приглушенно — все понимали, что нужно уходить тихо.

Я проводил Изабеллу и Марго к своей каюте. Она была небольшой, но единственной на корабле.

— Располагайтесь здесь, леди, — сказал я. — Это безопаснее, чем в кубрике.

Изабелла посмотрела на меня, потом на Марго.

— Марго останется со мной, капитан, — твердо заявила она. — Я не отпущу ее одну туда… к матросам. После всего…

Марго удивленно посмотрела на Изабеллу. Я не стал спорить. Их совместные испытания, похоже, создали между ними неожиданную связь.

— Как скажете, — пожал я плечами. — Отдыхайте. Ночью нас ждет переход.

Оставив их, я вышел на палубу. Звезды ярко сияли над головой. Ветерок с моря приятно холодил лицо, смывая усталость и напряжение последних часов.

Я нашел свободный гамак, натянутый между мачтой и бортом, и устроился в нем. Спать не хотелось. Слишком много мыслей роилось в голове.

Смерть Роджерса. Глупая, ненужная. Но он сам выбрал этот путь. Я вспомнил его лицо в последние мгновения — удивление, боль, пустота. И свой крюк, покрытый его кровью. Это останется со мной. Как и многое другое из этой новой, жестокой жизни.

Я достал из внутреннего кармана камзола два документа, ставшие моими главными ориентирами и главными проблемами. Потрепанная кожаная книжица Дрейка с загадкой про корову с пером и письмо от губернатора Тортуги де Лонвийе, переданное Мансфелдом перед нашим бегством из Портобелло.

При свете далекого кормового фонаря я перечитал строки де Лонвийе. Он писал о заговоре Кромвеля, об угрозе Тортуге, о своей дочери, о сокровищах Дрейка, которые сулят не просто золото, а некую силу, способную изменить мир. И меня кольнула мысль о Мансфелде. Старый пират, наставник Моргана. Он помог нам уйти из Портобелло, предупредил через письмо де Лонвийе. Но почему он сам не вмешался? Почему отпустил нас так легко, лишь инсценировав перестрелку? Было ли это проявлением старой дружбы с Морганом, как уверял меня Генри? Или Мансфелд играет в свою игру? Возможно, он дал нам уйти, чтобы мы привели его или людей Кромвеля к настоящей цели — к тому, что искал Дрейк?

Я покачал головой, отгоняя подозрения. Сейчас не время для паранойи. Мансфелд дал нам шанс, и мы им воспользовались. Обвинять его бездоказательно — глупо. А что остается? Приходится подозревать всех и каждого.

Затем мой взгляд упал на книжицу Дрейка. «Барбадос. Ищи там, Крюк!». И рисунок с надгробия Томаса Блэквуда — корова с пером. Что это значит? Где искать? Мы уходим с Барбадоса, так и не разгадав эту загадку. Возможно, ответ был в самом Джоне Блэквуде? В его истории? Или в тех «старых товарищах» Дрейка, которые поставили плиту? Голова шла кругом.

Корабль мягко качнулся. Прилив начинался. Скоро мы поднимем якорь и уйдем в открытое море, прочь от этого негостеприимного острова. Или нет?

Гонка за наследием Дрейка продолжалась.