Стратегия 10 Дипломатия фронтира

Глава 20 Тропой Лузеров

Звёздная ночь пробиралась сквозь щели старых ставень, рисуя на стенах бледные полосы. За окном, в бескрайних прериях, ветер шептался с ковылём, а где-то вдалеке, у подножия Чёрных гор, традиционно выл койот, это здесь как ночная радиостанция, — протяжно, надоедливо, словно оплакивая потерю.

Комната в доме Молли Блюм казалась игрушечным убежищем в этом диком пространстве. Старый комод с облупившейся краской, репродукция Девы Марии в углу, потушенная пять минут назад керосиновая лампа, ещё хранящая тепло, — всё дышало пятидесятыми, славной эпохой, застывшей на окраине нового мира.

Дино вскочил на кровати так резко, что пружины взвизгнули, будто испугавшись. Я лежал на спине, уставившись в потолок, где трещина пересекала штукатурку, словно Хребтовая долину на карте. Запах пыли смешивался с холодком, просачивающимся из-под двери.

— Падре, ты же понимаешь, откуда пришла группа этого Квечмана? Ты ведь догадался, да? — его голос звенел, как струна, перетянутая до опасного предела.

Повернул голову к adottato, услышав, как скрипнула даже на это слабое движение старая кровать. За стеной часы пробили полночь, и маятник застучал громче, будто поторапливая время.

— Догадался… — протянул я, чувствуя, как приятный холодок ползёт по телу.

— Тогда что же ты молчишь? — Дино нетерпеливо подпрыгнул на матрасе.

— Но ведь и ты догадался, — хмыкнул я.

Он выдохнул резко, выгоняя воздух вместе с эмоциями.

— Да! Да! — рука взметнулась вверх, отбрасывая тень, похожую на птичий коготь. — Эти русские парни пришли… Нет, они приехали! На нашем пикапе из Ущелья Весёлого Духа!

За окном ветер внезапно стих от столь смелых слов, и тишина стала густой, как смола. Даже сверчки замолчали. Я приподнялся на локте, краем глаза заметив, как занавеска колыхнулась без всякого сквозняка.

— Не кричи, а? — попросил его. — Говори тише, пожалуйста, хозяйку разбудим… Давай сразу уточним: они явились сюда из Чёрных гор — вот это точно! Потому что больше неоткуда, метод исключений. И, хотелось бы мне верить, откуда-то с верховий реки Хребтовой.

Дино съёжился, обхватив колени.

— Но почему?

Я медленно провёл ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину. Где-то в доме скрипнула половица, ночная сырость напитывала и крутила старые доски.

.— Да потому что только в этом случае нам можно подбирать какие-то рациональные объяснения, варианты… Нормальной картографии этого района ещё не существует. Хотя бы приблизительное количество распадков и дальних горных долин никому неизвестно, как и то, какие там есть перевалы, и куда они ведут… — мои слова повисли в воздухе, как дым сигареты. — Мы вправе допустить, что по тропе на одном из таких перевалов троица пришла с востока. Или с севера. Там же неведомые земли, сын. Хотя…

Паузу заполнил шёпот ветерка, слабо стукнувшегося в ставни, словно он просился в комнату. Дино азартно провёл рукой по волосам, взъерошив их копной.

— В любом случае, пройденное расстояние в таком случае окажется огромным, а сам выбор столь сложного маршрута в американские земли становится в принципе непонятным. Бензина не напастись, а пешком и за сезон не доберёшься! Морем будет в разы проще и быстрей! Но… Это справедливо, если они пришли с южной части горного массива.

— А если всё-таки с северной стороны, из Ущелья Весёлого Духа? — сынуля наклонился вперёд, лунный луч скользнул по его лицу.

Я усмехнулся в темноте, смех вышел невесёлым.

— Если так, Дино, то рациональных объяснений не существует, мы их не найдём.

Он резко выдохнул, словно его ударили под дых:

— Шахта № 12! — в тишине это прозвучало как заклинание.

Я сел, опираясь спиной о холодную стену.

Где-то в углу комнаты что-то скрипнуло, похоже, зашуршала мышь. Да уж, ёлки зелёные, эзотерик на моём месте проверил бы, не страницы ли старой Библии на полке сами собой перелистывались?

— Или № 13, или № 11… Мы же не знаем, что там за горные выработки объявились. Шахта, длиннющий туннель, косой штрек… — я щёлкнул пальцем по доске ставней. — В любом случае — полная дикость! Ну, как ты себе это представляешь? Ба-бах! И из-под земли, словно чёрти из табакерки, выскочили трое русских, причём сразу на пикапе! Что за бред? Вот лично ты, Дино, можешь хоть как-то объяснить это волшебство?

Он замер, задумался.

— Перевал… — начал, было, он, но я перебил, резко подняв руку:

— Да не… Общая длина Ущелья Весёлого Духа несравнимо меньше, чем огромная долина реки Хребтовой, а интересоваться им местные начали раньше! Ущелье неплохо изучено старателями, это факт. Однако нет ни одного свидетельства того, что оно начинается с горного перевала. Ровно наоборот — там горный тупик! Да и на карте никакого перевала нет.

Голос Дино стал тише, спокойнее:

— Хорошо, падре, сам как считаешь?

Я прикрыл глаза, — один чёрт мало что видно, — и явственно ощутил запах фитиля потухшей лампы.

— Думаю, что они пришли из Ущелья. Не удивляйся… На эту мысль наводит не только отметка на карте, но и охота на нашего посла. Кого-то сильно беспокоил интерес Полосова к логову духов-весельчаков. А вот схема появления, путь… — я резко оборвал мысль, услышав, как где-то за стеной, в комнате хозяйки глухо стукнуло.

Дино повернул голову.

Тишина.

— Детали схемы неизвестны, их даже предположить не получится, — закончил я.

— Не предположить… — adottato повторил так тихо, что я едва разобрал слова.

— Ты ошибаешься, падре! — уже громче заявил он. — Мистер Квечман принёс сюда эту тайну и рассказал о ней русскому руководству! Если из троицы выжил хотя бы один, то для Демченко это уже не секрет!

Кивнул, хотя он вряд ли это увидел. Луна скрылась за очередной тучкой, и на какое-то время комната опять погрузилась в кромешную тьму.

— Совершенно верно, Бернадино! Если хотя бы один из них пробрался в Форт-Росс… Да, для Сотникова и Департамента это, похоже, не тайна. Зато тайна для всех остальных! Причём это государственная тайна высшей степени секретности, понимаешь?

Я встал с кровати, босые ноги, не попав в тапочки, коснулись холодного пола:

— И не только для простых смертных, как мы с тобой, но и для всех руководителей, не попавших в крайне узкий круг посвящённых. То есть, Селезнёву к такому секрету шефы не подпустили… Как и Полосова.

Дино тоже вскочил.

— Демченко письмо написал! — напомнил он.

— Ага. И, насколько я понял по его реакции, крайне заинтересовался происходящим! — я подошёл к окну, чуть отжал створку ставней. В прериях мелькнул огонёк — то ли чей-то фонарь, то ли болотный огонь.

— Случилось так, как случилось… Полосов совершенно случайно заполучил карту с крестиком, кого-то и о чём-то порасспрашивал, составил уже более обширную карту, и копии обеих отправил в Департамент… Тайна затрещала по швам! Демченко тут же отдал Илье Алексеевичу какое-то письменное распоряжение… Скорее всего, самое простое: осторожно провести доразведку, как говорится… Но самому туда не лезть.

— Полосов и сам бы к этой шахте не полез! — Дино засмеялся, но смех вышел нервным, надтреснутым. — Не тот он человек!

Я обернулся.

— А кто «тот»?

— Мы — те! — он приосанился, словно принимая вызов.

— Это да-а… — я вздохнул. — Это мы запросто. Мы как раз те, кто горазд нарваться, тут ты прав… Нарваться, не получив инструкций и указаний от начальства. За что можем потом поплатиться.

Дино замер, его рука непроизвольно потянулась, почёсывая шею.

— Нас расстреляют? — неожиданно спросил он.

Господи… Я медленно покачал головой, наблюдая, как еле заметная тень повторяет движения, будто марионетка.

— Это вряд ли, — сказал я, но где-то в груди ёкнуло. — Хотя допускаю, что на свете существуют такие тайны, когда лучше бы лишних причастных просто расстрелять.

Пацан дёрнулся, шаркнул ногой, что-то мелкое покатилась по полу.

— И что же нам делать, отец? — он обхватил себя за плечи, будто замёрз.

— Как что? Прочь сомнения! Действовать по вновь утверждённому плану! — я подошёл к нему, положил руку на дрогнувшее плечо.

— Толковые инструкции мы получим лишь тогда, когда отправим в Центр новый отчёт. Свежий! Первые инструкции, которые Селезнёва, кстати, уже могла получить, окажутся слишком осторожными. Потому что в Департаменте не знают, что в деле появилась ещё и краеведческая эзотерика. И не только та, что помогла группе Квачина вылупиться из-под гранитных толщ, но и вполне материальная — в виде погибшей парочки самодеятельных исследователей с непонятным оборудованием…

— Дева Мария, но причём тут они?

Я потянулся к лампе. Зажечь, что ли? Передумал, лучше темнота.

— Такие скандальные исследователи работают для того, чтобы будоражить народ безумными небылицами и делать на этом деньги, понимаешь? И люди ведутся, формируя расширяющийся круг адептов, начинающих задавать вопросы и публично распространять всякую дурь. В конце концов властям всё эти слухи и бредни изрядно надоедают, а настоящие специалисты, люди науки, начинают думать, что нет дыма без огня… И вот уже какой-нибудь губернатор или мэр отправляет на место происшествия настоящую научную экспедицию в составе… ну, например, геолога, физика, климатолога и астронома. Между прочим, с хорошим транспортом и надёжной армейской охраной! И это колёсико уже закрутилось…

Он положил локоть на тощую подушку, будто ища опоры.

— Ты хочешь сказать, что потом может быть поздно?

— Вот именно! — я опять щёлкнул по дереву. — И тогда в ходе следующего визита в Батл-Крик мы увидим здесь запретную зону с грозными табличками, патрулями и даже минирование троп! На Ущелье появится отпечаток государственной руки… С этого момента, как ты понимаешь, у Демченко и Сотникова не будет ни малейшего шанса узнать что-либо об этом месте, оно станет абсолютно закрытым. Особенно для любопытного персонала иностранных миссий и посольств.

Дино притих.

— Об этом я как-то не подумал, — буркнул он, и в голосе впервые прозвучала детская обида.

Я присел рядом, толкнув его плечом, — подвинься.

— Не ты один. Твой падре тоже поначалу не подумал, — сказал я.

Он вдруг вскочил, ударив кулаком в ладонь:

— Ну, тогда вперёд! Соберём всю информацию для Департамента, какую сможем добыть, и рвём когти, как герои! Может, нас даже наградят!

И шмыгнул носом, тоже уловив запах грозы — странно, небо вроде бы тяжёлых туч.

— Посмертно… — машинально пробормотал я.

За окном под лапами какого-то зверька зашуршал мелкий гравий, а показалось, будто чьи-то тяжёлые шаги замерли у порога.

…Особое умение в нашем дипломатическом деле — умение хитро запутать следы и смыслы, завести вопрос за угол, заставить ходить визави по ленте Мёбиуса, потеряться в обстановке, и вообще, сделать так, чтобы человек после вашего ухода в безуспешных попытках перевести сказанное на язык здравого смысла сломал голову и застыл в оцепенении, размышляя: «Что это было?».

Признаюсь, я ещё не вполне овладел этим необходимым для работы искусством, но я учусь.

Нам ведь что сейчас важно? Смыться из Батл-Крик так, чтобы никто и ничего не заподозрил.

Поэтому, сдавая ключи на ресепшене отеля «Desert Rose», я объяснил внезапный отъезд необходимостью съездить в деревушку Дейтон, что расположена в тридцати километрах севернее Батл-Крик.

На заправке после устранения досадной финансовой оплошности с хорошими компенсирующими чаевыми сообщил, что собираемся в Форт-Манн. В оружейном магазине мельком упомянул, что мы с сыном хотим поохотиться в прерии. А если все сложится, постараемся заглянуть и в прибрежную деревеньку амишей Бельвью, чтобы порыбачить в озере Мичиган. Что, конечно, полная глупость, «но это же безбашенные русские, у них есть KALASHNIKOV».

Ну, а очаровательной болтунье Ребекке Линденбаум доверительно шепнул, что у нас есть одно небольшое дельце на западе, в местечке Тусон.

Врать не стал только Молли Блюм, это бесполезно. Будучи явно неравнодушной к Илье Алексеевичу, вдова настолько погрузилась во все аспекты тематики Ущелья Весёлого Духа, что любую фальшь почувствовала бы сразу. Тем более, что она сама при первой же встрече просила нас поехать в Ущелье и спалить там всё к чёртовой матери. А у меня и не было задачи её обхитрить.

Основная цель этой игры — просочиться так, чтобы нас никто не заметил в местечке Форт-Манн. А точнее, избежать категорически ненужной встречи с Полковником — главой поселения. Им оказался тот самый дедок в застиранной джинсовке, так внимательно наблюдавший за прохождением нашей колонны, — полковник в отставке Джон Маллет.

Мне удалось навести справки и уточнить, что Полковник действительно мутил вместе с Квечманом коммерческие схемы, вцепившись в Дария и его тайный склад с нитроэмалями и растворителями мёртвой хваткой.

Человек он вредный, склочный, с особенностями, возомнивший себя главным хранителем и контролёром дальних подступов к Чёрным Горам. Насколько я понял, Полковник действительно знает многое о ближайшем горном массиве, и практически все одиночки, артели и экспедиции останавливаются в Форт-Манн, рассчитывая получить у него квалифицированную консультацию и ответы на вопросы касательно похода.

Джон Маллет ревностно относится к объекту контроля и очень недоволен, когда кто-либо проезжает туда без остановки. Ну и зачем мне всё это нужно?

Полковник наверняка что-то знает и о поисках Ильи Алексеевича. Не думаю, что хитрый старикан причастен к убийству, шериф гарантировано его хорошенько протряс. Не та это личность, чтобы в самом начале перспективного диалога ссориться с Русским Союзом.

Однако Маллет легко сложит два плюс два — служебные интересы прибывших представителей России с краеведческим интересом несчастного Полосова, и проявит особый интерес уже к нам. А может ещё и шерифу доложить, чего очень не хотелось.

Форт-Манн расположен в шестнадцати милях южнее Доджа, а возле знака с прикрученной банкой для сбора дани начинается ответвление к горам.

Мне кажется, что я помню это место. Даже если проедем мимо, не вступая с Полковником в контакт, он, — чуйка подсказывает, — захочет проследить, куда это мы направились? Для этого ему не придётся приставлять к нам хвост внаглую. Достаточно будет отправить следом лёгкий скутер со смышлёным малым, который по отпечаткам шин в пыли определит направление движения и через оптику отследит нас издали. А что дальше взбредёт этому ревнивому старикану в голову?

Капнет кому-нибудь из мира криминала?

Может быть, я опять перестраховываюсь, но лучше уж так, чем со спровоцированными по собственной глупости неприятностями. Значит, нужно каким-то образом проскочить мимо, не пользуясь трассой Санта-Фе.

Но как?

Выход подсказала миссис Молли.

Едва зашла речь о варианте скрытного убытия экспедиции, вдова золотоискателя вспомнила о некой Тропе Лузеров. Люди пробили её через заросли кустарника ещё в начале Золотой лихорадки, когда на негласном табло в Батл-Крик начали появляться результаты работы первых смельчаков-старателей. Понятно, что далеко не все возвращались из похода целыми, невредимыми и с намытым золотишком.

Но фарт есть фарт, и в городке, где больше всего зарабатывали не золотоискатели, а обслуживающие их парикмахеры, портные, обувщики и владельцы кабаков, это понимали все.

Однако среди этой публики находились и те, кто понтовался круче всех, хвастался земным старательским опытом громче всех, а женщинам облегчённого поведения обещал больше всех. Неудачники среди таковых частенько хотели бы избежать раздражающих расспросов и насмешек, со сдувшимися щеками пробираясь в городок не по трассе Санта-Фе мимо не в меру любопытного Полковника, харчевни со сплетниками на АЗС и въезда на Аллею, а тихонько, кустиками.

Тропа Лузеров, уходящая на юго-восток и срезающая по карте приличный угол, начиналась сразу за городом, неподалёку от дома Молли Блум. Очень удобно. Мы с Бернадино заранее прокатились по ней с полкилометра, посмотрели характер рельефа, оценили возможные трудности. Конечно, настоящим бездорожьем тропу не назовёшь, это вам не забытая богом грунтовка между таёжными деревнями с поваленными деревьями и грязевыми озерцами, и уж тем более не раскисшие к лету автозимники Северо-Енисейского района.

Снялись с места на следующий день

Утром позавтракали, получили из рук заботливой хозяйки большую корзинку со снедью — пирожки, фрукты, хорошо прожаренное мясо. В таком количестве, словно едем не на пару дней от силы, а на неделю.

На прощанье ещё раз проговорили легенду: Если что, Молли будет стоять на том, что ненормальные русские с удочками уехали на рыбалку к озеру Мичиган. Я подтвердил, что в следующий раз мы остановимся у неё, а она подарила Бернадино оставшийся после пропажи мужа большущий полицейский фонарь-дубинку MAGLITE 4D чёрного цвета — ещё один символ США.

— В багажную сумку убери, у тебя же есть лёгкий малыш… — шепнул я ему.

— Не уберу, — тихо ответил он. — Им убить можно.

Железный аргумент.

Первые впечатления от Тропы Лузеров таковы: грунт на ней твёрдый, хлябей и луж на начальном участке нет, основное препятствие — приличной высоты кусты. Их много, пока что очень много, порой они смыкаются над головой сводом туннеля. Как сказал Дино, тут главное краску не поцарапать.

Эта партизанская дорога жива лишь частично, но всё-таки она до сих пор функциональна. Один раз я остановился и внимательно осмотрел следы. Изредка по тропе и автомобили лузерские ездят, и мотоциклы. Попадаются даже следы копыт… В обе стороны.

Как бы то ни было, частота движения совсем маленькая, в последний месяц никто здесь не проезжал, кромки у отпечатков копыт полностью осыпались.

Чем ближе к горам, тем зеленее. Склоны ближних и дальних отрогов укрыты пологом древних хвойных лесов, аккуратно выстилающих на склонах каждую неровность и не прерывающихся даже на почти отвесных обрывах. Под ними — большой язык природного зелёного ковра, просто красота, честное слово. И ведь мы совсем скоро пересечём этот бархат, чтобы выскочить на каменные осыпи…

Колеса «Шеви» в очередной выбили из подкаменной грязи особый ритм, словно барабанную дробь перед боем — это настраивает.

Руль рвался из рук, как живой, а Дино, прижавшись к дверце, ворчал и ругался сквозь зубы. Я тоже. Прямо напротив моего лица по лобовому стеклу наотмашь хлестнула очередная ветка какой-то «ивы», на капоте замелькали сетчатые тени.

Тяжёлый «Апач» ехал по низкому пролеску, распугивая всё живое. Ух ты! Серое небо заслонили тонкие переплетения изогнутых крон. Я торопливо закрыл форточку — так тише, теперь в кабине стали гораздо лучше слышны сочные ругательства.

Дино, выпучив глаза, выкрикивал что-то на итальянском, я рулил, «Апач» петлял между тощих стволиков и бесцеремонно ломал ветви кустов, раскинувшихся по долине вдоль Тропы Лузеров. А это две колеи с прерывающимся рядком высохшей травы, еле заметные среди кустов, сплошь колдобины и выбоины…

Господи, когда эта чёртова Тропа соединится с основной грунтовкой? Теперь мы петляли между холмов, где чахлые можжевельники цеплялись за камни, словно седые старики на Аллее за последние монеты… Где-то справа, за гребнем, темнели зубцы Чёрных гор, через лезвия которых небеса распускали на полосы серые тучи.

— Смотри, дорога!

Уф-ф… Кончилось наше мучение. Пока.

— Пап, как думаешь, правда, что там полно могил? — Дино ткнул пальцем в карту, постепенно наполняющуюся пометками. — Старатели, скауты… Может, их кости уже ящерицы обглодали?

— Да убери ты её в бардачок, порвёшь! А могилы здесь есть, конечно.

Я прищурился, поймав в стекле его напряжённый взгляд, и напомнил:

— Мы тут не для того, чтобы кости искать.

— Ты уверен? Может, в костях вся загадка.

— Не говори ерунды.

— А что? Во всех местных легендах есть кости и духи! Люди про них рассказывают. Духи встают из-под земли и отнимают золото! Сводят с ума. Помнишь, старик в той забегаловке говорил про сломавшийся компас? Гуроны считают, что там бродит тот, кто смеётся в бурю. А ковбои…

Пикап дёрнулся, заскрежетав мостом о валун.

— Ковбои здесь коней хоронили, когда золото оказывалось пеплом, — со знанием дела поведал парень.

— Что ты несёшь⁈ — возмутился я, переключая передачу. — Где ты это услышал? Какой ещё пепел, и зачем ковбоям хоронить коней?

— Девчата на Аллее рассказывали… А мясо лошадей ковбои съедали.

— От горя при виде пепла, или решив идти пешком? — рассмеялся я.

— Э… Почему-то съедали, — пожал плечами adottato. — Скажи, а ты пробовал лошадятину?

— Конину, — поправил я сына. — Много раз, конина вкусная! Последний раз ел её в Хакассии, половину казана, то есть, чугунного котла, в одиночку умял. Но самые вкусные мясные лошади у якутов…

— Это омерзительно! — с негодованием вскричал Дино. — Как можно поедать благородного коня!

— Просто ты не ковбой, — флегматично ответил я, и он на время заткнулся.

И вот уже нормальная, основная грунтовка плавно нырнула в лощину, где воздух пропитался тревогой и сыростью. Ручейки, впадающие в реку Эллис-Крик, петляли меж камней, как серебряные змеи, а над водой кружились стрекозы с крыльями синего цвета. Ручьевая форель пару раз вылетела за оводами, оставляя круги — будто невидимки с другого берега играли плоской галькой в «блинчики». Дино высунулся в окно, и прокричал, что видит в кустах старую покрышку.

— Может, это от каких-то пропавших джипов? — он почти свистел от восторга.

— Может, но мы не будем тормозить возле каждого куска рваной резины.

— «Пропали без вести. Последний маршрут — Чёрные горы!» — пробурчал он, вспоминая газетные вырезки из библиотеки. Начитаются люди жёлтой прессы…

Зверья не видно, кроме птиц в небе. И не мудрено. Мотор «Апача» ревёт так, что и пещерник дорогу уступит.

Ветерок свалился с гор, и я поймал запах шалфея и озона. Над ущельем плыли серые тучи, воруя у природы яркие краски: зелень склонов стала грязно-серой, как старый армейский брезент.

— Смотри! — теперь Дино указал на ближний склон, где меж камней торчал покорёженный крест из ржавых труб. — Могила?

— Да уж не просто памятник… — я прибавил газку, чувствуя, что мотор захлёбывается. — А интересно, где они трубы взяли? Населёнки здесь нет.

— Здесь есть легенды! И каждый камень помнит, как алчность ломала рёбра тем, кто рыл глубже, чем надо! — пафосно произнёс отрок.

Я промолчал, впиваясь взглядом в тропу, что уходила налево и сужалась, словно бутылочное горло. Где-то там, далеко впереди, за поворотом, скалы Ущелья Весёлого Духа тоже смыкались в тёмный зев. Воздух дрожал от напряжения, словно перед ударом грома, которого всё не было.

— А если Весёлый Дух — это не метафора? — вдруг прошептал Дино.

Я лишь прошипел в ответ, и тут же крикнул:

— Богатырская развилка!

Она! И даже примитивный дорожный указатель есть.

— Тормози!

Пикап остановился.

Главный водный перекрёсток Чёрных гор. Красивое место. Здесь текущая с юга река с непроизносимым гуронским названием, которое местные перевели как «Хребтовая», сливалась с банальным ручьём из Ущелья, по непонятной причине отказываясь от своего имени. Далее она течет в долину уже как Эллис-Крик.

Дорога раздваивалась. Накатанная шла на юг вдоль русла Хребтовой, а еле заметная и узкая ныряла в Ущелье Весёлого Духа.

На перекрестке стоял хорошо заметный знак. Капитальное сооружение, богатырское. Ошкуренный столб на бугре был надёжно вкопан в каменистый грунт. Для ищущих на свою сидушку приключений к столбу были приколочены два указателя из заострённых досок.

— Ну что, Дино, сделаем селфи?

— Давай! — загорелся сынуля. — Ты становись с одной стороны столба, а я с другой!

— Непростая задача, однако… — заметил я. — Кто с какой стороны?

Дино крепко задумался. Ему хотелось стать справа, но обманываться грех. Потому что нам налево. А там…

На указателе, направленном в сторону Хребтовой, были выжжены крупные буквы:

УМНЫЕ

Дощечка, направленная в сторону Шахты № 12, адресовалась совсем другому контингенту:

ТУПИЦЫ

— Становимся по одну сторону, вот что, — распорядился я. — Мы уже были единственными лузерами на кривой тропе, в то время как остальные лузеры, нормальные, выбирают городские кабаки. Теперь придётся побыть вот этими… м-да. Что не сделаешь ради науки и Департамента!

…Интересно, почему местные не назвали этот горный массив более романтично? Черные Сьерры, например. Мексиканцев мало?

Ручей Эллис-Крик змеился вдоль узкого ущелья, почти каньона, с берегами, обкатанный паводками и селями. Вода, то кристально чистая, то мутноватая от глины, журчала и бурлила меж валунов, поросших лишайником темно-зелёного цвета. Сосенки Джеффри, искривлённые ветрами, цеплялись корнями за склоны, а кусты манзаниты протягивали к переваливающемуся на камнях пикапу красноватые ветви, будто окровавленные пальцы.

Воздух был густым от запахов хвои и сырости, а сбоку на склоне в качестве стража этого забытого ущелья противно покрикивала сойка — «Гээ-гээ-гээ!». Крикливая птица, такую полезно иметь в таёжном палаточном лагере. Завидев человека или хищного зверя, всегда поднимет шум. Кстати, сойка умеет отлично подражать голосам других птиц, способна изобразить собачий лай, блеяние козы и даже вжиканье двуручной пилы по бревну.

Мы медленно ехали вверх по течению и обсуждали, сколько же было тяжёлой грязи на сапогах у тех, кто периодически ковырялся здесь в поисках золота.

Пикап выехал на горку, и Дино молча показал рукой вперёд: недалеко от воды, под сенью полузасохшей ивы, стояла чуть покосившаяся плита надгробного памятника.

— Разомнём ноги? — предложил я, взглянув на наручные часы. Нормально идём, полпути за спиной, а до темноты далеко.

Надпись выцвела:

Неизвестному. Упокойся с золотом в горсти. 0002

— Наверное, от болезни умер, простыл, — тихо промолвил adottato, погладив рукой лежащий рядом треснувший деревянный лоток. Желобки на дереве словно хранили следы чужой надежды.

— Или пуля конкурента достала… — я поправил на носу «авиаторы», затеняя глаза от призрачного рассеянного света. — Думаю, что люди здесь заживо сгнивали от ран чаще, чем от болезней или голода.

Двинулись дальше, минуя старицу — бывшее русло, где вода застоялась, как прокисшее вино.

Твою душу…

Возле берега прямо в ручье белел человеческий череп. Поток отполировал глазницы, и теперь Эллис-Крик, просачиваясь сквозь них, играл со светом, словно впуская в мертвые орбиты душу горного потока. Бернадино открыл дверь:

— Смотри, он… словно дышит! Достану?

— Не трогай! — я схватил его за плечо. — Или ты решил преподнести подарок Селезнёвой? Пусть ручей сам похоронит свои тайны.

— Череп сверху принесло. Прикатило… Бр-р… Костей скелета нет.

— Кости могли растащить. Останки человека мелкие хищники и птицы-падальщики разбирают без проблем, — возразил я

Тропа уже не петляла. Стали попадаться следы животных: козьи копытца, а рядом — широкие отпечатки медвежьих лап с длинными когтями.

— Всего пару дней назад амикан прошёл… Надо быть начеку.

— Оружие проверь, — сказал я. Над головой в разрыве туч, кружили уже два стервятника, — черные кресты на фоне серого полотна. Это ничего, это нормально. Лишь бы не грифоны-гаруды.

— Мы далеко от шахты? — голос у Дино был хриплый, ломающийся.

— Скоро доберёмся! — ответил я, стараясь сохранить в голосе прежнюю уверенность.