Стратегия 10 Дипломатия фронтира

Глава 2 Теперь все будет по-другому

Всех дел-то, подкрасться да посмотреть, что происходит во дворе и в доме. Тихо ли там, не скрежещут ли затворы у коварных засадников, не кашляет ли в поднятый воротник плаща носатый секретный агент из Трабзона, не стучит ли тревожной россыпью «морзянка», не стонет ли под пытками оставшийся в живых персонал диппредставительства…

Памятуя, как лихо Бернадино провернул подобную операцию в прошлый раз, проблем с разведкой я не видел. А зря.

Дома на первой нормальной улице были побогаче, и делились они на два типа. Первый — ставшее типичным турецкое жилище, архитектуру которого, как и многое другое, бывшие степняки-сельджуки подсмотрели, а потом и украли у греков и армян вместе с кулинарией, песнями и одеждой.

Это каменная двухэтажная постройка с толстыми глиняными стенами и глиняным же полом, который устилается большими коврами ручной, понятно, работы. Второй этаж собран уже из дерева, да и вообще, деревянная отделка стен таких домов у них распространена повсеместно. Дворики спрятаны в глубине, часто их просто нет.

Второй тип — древний, архаичный, тот самый каменно-саманный, кочевники из юрт сперва переселились именно в такое жилище. Ну, а домов северо-европейского типа, подобного тому, в котором разместилось консульство в Шанхае, вообще не видно.

Так вот, здесь наше посольство… па-бам!

Да!

Русское дипломатическое представительство расположилось в уменьшенной саманной копии КПП — вентиляционная башня, бежевый прямоугольник в плане без единого окна на улицу и полное отсутствие обычных стен. Всё гладкое, без сучка, без выемки, без зацепа. И хрен подтянешься.

— Падре, как же мне туда заглянуть? — тихо спросил Дино.

Как-как… Придумаем.

Машину я остановил чуть выше по склону, в тихом безлюдном переулке, прижав боком к каким-то кустам. Так что на ближнюю разведку мы вышли пешими.

А что, если…

— Идея! — горячо зашептал я напарникам. — Сейчас Катрин красиво выходит на улицу и с беззаботным видом неторопливо прогуливается мимо посольства. Смотрит и слушает, засекает машины, если такие стоят поблизости… Где-нибудь подальше Катя разворачивается и так же непринуждённо делает ещё одну проходку! Возвращается сюда, рассказывает, и мы имеем первичную информацию!

Дино ничего не успел сказать в ответ, это сделала Селезнёва:

— Ты вообще охренел, Горнаго⁈ Нет, ну… Как ты себе это представляешь? Одинокая белая женщина в мусульманском городе шляется туда-сюда возле иностранной резиденции, как портовая блядь, и это буду я? А ты не боишься, что твоё начальство арестуют жандармы или кто-нибудь в феске утащит меня в гарем? Дурака кусок!

— Падре, ты сказал глупость, — резюмировал Дино, прозорливо примкнув к руководству.

— Да? — несколько усомнился я. — Театра не будет? Тогда нам придется действовать скрытно. Пошли, сын, с несчастной отцовской спины залезешь, для чего я ещё нужен… Катя, ты тоже с нами.

— Зачем? Мне для руководства операцией тоже нужно лезть на крышу? — желчно поинтересовалась Екатерина Матвеевна.

— На вассере стоять будешь.

Задняя часть диппредставительства упиралась глухой высокой стеной в низкий колючий кустарник, пробраться через который поближе к зданию без членовредительства просто невозможно. Предусмотрительно, таким образом одна из четырёх сторон прикрыта от проникновения. Неплохой подход к зданию имелся только со стороны переулка, где до поры стояла наша «Нива». Вот только полной скрытности при таком варианте действий не добиться.

— Давай ближе к улице, спрячься за деревом, но стой так, чтобы мы всегда друг друга видели. За башней тоже следить надо, — предложил я Селезневой.

— А как мне вас предупредить? — нервно спросила она.

— Мяукни.

Потрогав рукой шершавую стену и посмотрев наверх, Дино вздохнул, снял кожаную куртку и протянул её мне, тихо пояснив одними губами:

— Поцарапаю…

Знаете, в чём заключена древняя сила сермяги, поскони, дерюги, брезентухи, конопляной кенафки и прочей кирзы? Они не царапаются, а их владелец ни о чём подобном не задумывается, он просто делает свою работу. И наоборот, царапается та поверхность, с которой эта самая плохо выделанная «кожемяка» соприкасается. Будь то хоть танковая броня.

Секунду подумав, парень стащил с себя ещё и футболку! Пояснений не требовалось. «Футболка порвётся и испачкается, а пузо, оно что, протёр тряпицей или лопухом, смазал йодом, и вскоре опять как новое». Перетянув кобуру с «люгером» повыше на поясницу, Бернадино ещё и обувь скинул, чтобы не оставлять на папенькиной спинке глубокие следы протекторов, и кивнул.

Раз-два! Блин, мне даже покряхтеть не довелось, как наш юный ассасин растворился где-то там, на плоской крыше!

Я оглянулся.

Селезнева зачем-то вышла из-за дерева и во все глаза смотрела не по сторонам вдоль улицы, а на меня. Ну, что такое…

Широко открывая рот и страшно шевеля губами в очень выразительной артикуляции, я, стараясь быть предельно убедительным, беззвучно произнёс:

«Какого… хутора дочь ты, рот, компот и компотище! Что ты там выстроилась, трахома, как портовая… брысь на место!».

На что получил ответ:

«Что-что ты сказал, а? Это кто портовая? Убью!».

Водевильная сцена слегка разрядила конденсаторы, но ненадолго. Полное непонимание оперативной обстановки продолжало рвать нервы.

Неожиданно поблизости послышался характерный звук полицейской сирены!

Твою душу! Сюда?

Селезнева чуть выглянула из-за прикрывавшей её ветки, оценила ситуацию и отрицательно помотала головой. Я лишний раз огляделся и тоже ничего подозрительного вокруг не обнаружил.

Вдруг рядом что-то заскрежетало, а затем громыхнуло!

Я вздрогнул. А ведь это был всего лишь какой-то ржавый металлический лист, сорванный ветром с крыши сарая по соседству… Нервы?

Нервы оставались в напряжении.

Очевидно, что в столь отвратительных оперативных условиях некомфортные для психики ощущения — явление, в общем-то, заурядное, и всё это есть неотъемлемая часть дипломатический службы, твою душу, во всяком случае, здесь.

Да… А ведь когда я только вписался в эту эпопею, у меня и в мыслях ничего подобного не было.

Еле слышный шорох, и на краю саманной крепости показалась голова Дино. Я протянул руки, но adottato по-кошачьи легко спрыгнул вниз, пружинисто опустившись на высохшую траву.

— Ну?

Кивнув, сынуля сделал характерный указывающий жест, предлагая перенести все разговоры в салон «Нивы», и мы друг за другом осторожно пошли за ним.

Наконец-то пошёл дождь, вокруг быстро потемнело, температура воздуха опустилась на несколько градусов. Самое время укрыться в тепле под надёжной советской крышей.

— Уф! Нет никаких признаков опасности. На кухне готовят еду, пахнет вкусно, тихо играет радио, — начал докладывать разведчик, пока Селезнева поливала его йодом из аптечки и наклеивала на поцарапанное молодецкое пузо белый крест пластыря. Ну, всё как я и ожидал. Зато футболка цела.

— Во дворе старикан в рабочей одежде и соломенной шляпе выкладывает плоские морские камешки вокруг большого цветущего куста.

— Садовник из местных?

— Слишком роскошно будет, Макс, скорее, один в трёх лицах, — усомнилась Катя. — Продолжай, Дино, извини.

— Во дворе одна машина. Сбоку от ворот стоит маленький синий хэчбэк, наверное, китайский, я таких не видел. Он давно никуда не ездил, песок перед воротами подметён, а следов колёс нет. Потом из двери башни вышла женщина такого же возраста в сером переднике, похоже, это жена старикана. Она шлепнула садовника по спине полотенцем, что-то ему сказала, и они ушли в дом. Засады там нет, я бы что-нибудь заметил.

— Верю, — кивнул я.

— Значит, идём! — решила Селезнёва.

— Едем, Екатерина, едем. Машину нужно будет поставить во дворе, — я оперативно внёс поправку и тут же спросил у начальницы:

— Как зовут сотрудников?

— Я с ними незнакома. Сейчас скажу точно… — засуетилась Екатерина Матвеевна, торопливо доставая из кармана записную книжку. — Ага! Значит, так, это консул Андрей Артемович Полосов и семейная пара: посол Дмитрий Николаевич Кострицын и его супруга Ольга Евгеньевна Кострицына, секретарь.

— Вдова, а не супруга… М-да. Уже привычная кадровая схема, — хмыкнул я.

— Похоже, это самая реалистичная схема, — опасно заявила Екатерина. На что она намекает?

— Выходит, вдова в доме одна? Дети у них есть?

— Дети? В меморандуме про детей ничего не сказано, а капитан соврать не мог… — задумчиво ответила Селезнёва. — Ладушки. Давайте исходить из худшего — нашего посла действительно убили, работа представительства фактически парализована.

Однако Дино был не согласен с таким утверждением.

— Признаков траура я тоже не увидел!

— Нет зеркала, завешанного чёрной тканью?

Что-то какие-то тупые у меня сегодня остроты… И злые. Надо остановиться.

— Какое зеркало, падре? — нахмурился сынуля, натягивая футболку. — На служанке не было чёрного платка, как это принято делать у всех во время траура. Или в России как-то по-другому?

— Так же. Но на службе ходить неделями в черном платке не будешь, работа есть работа.

Калитка открылась полностью, мы вошли внутрь.

— Ждали мы вас, ждали! Господи! Новые лица, свои, родные. А у нас тут невесёлые времена… — грустно сообщила хозяйка, возвращая Екатерине Матвеевне папку с только что предъявленными и изученными документами. — Муж давно говорил мне, что только с вашей миссией в регионе и начнётся нормальная планомерная работа.

— Мы вам искренне сочувствуем, Ольга Евгеньевна… — со скорбью в голосе начала говорить Катя. — Хотя слова не обязательно облегчат боль от потери человека, они могут послужить напоминанием о том, что вы не одиноки, и что близкие вам люди, коллеги, разделяют тяжесть вашего горя. Разрешите мне от имени Департамента внутренних дел России принести глубокие и искренние соболезнования по поводу нашей общей утраты. Посол Дмитрий Николаевич Кострицын был и навсегда останется в памяти коллег и соратников…

Супруга покойного в ужасе выпучила глаза.

Рот её беззвучно открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной на береговой песок.

Позади мягко скрипнули закрывающиеся въездные ворота, лязгнула калёная сталь закрывающегося замка, Дино вытащил ключ и встал возле «Нивы».

По оцинковке над воротами вовсю отбивали барабанную дробь тяжёлые дождевые капли.

Ой, мля…

— Причём вообще здесь Дмитрий Николаевич⁈ — вскрикнула она тонким голосом. — И он не посол, а консул! Он где? Он же только что был здесь, в доме! Где мой муж⁈ Дима, Димочка, ты у себя⁈ Что случилось?

С этими словами она стремглав побежала к крыльцу, садовник отбросил грабельки в быстро увеличивающуюся дождевую лужу и поспешил за ней.

— Значит, её муж не умер, — хмыкнул adottato.

Мы стояли и растерянно переглядывались,

— Что? Здесь? Что здесь происходит, вашу душу⁈ — не выдержал я.

— Я ничего не понимаю, Максим, — пробормотала Селезнёва. — Но, похоже, слухи о смерти Дмитрия Николаевича Кострицына оказались сильно преувеличены.

— И кого же тогда убили? — тихо спросил Дино.

— Кого, кого… Выходит, убили Андрея Артемовича Полосова, других сотрудников тут нет, — убитым голосом промолвила Екатерина.

— А почему записано по-другому? Как это? — изумлённо уточнил сынуля.

— Да, как⁈ Проклятье, ну как так могло получиться, а⁈ — распсиховался я. — Кто составлял этот сраный меморандум⁈ Ах, да, это напутала одна девочка из канцелярии Демченко, она уже уволена! Ну, и кем мы сейчас выглядим?

— Криком делу не поможешь, Максим! — но и она не смогла сохранить спокойствие.

— Дикость! Как можно было перепутать консула с послом? Что за подстава? Почему в канцелярии не вычитали документ, что это за подход такой к работе? — продолжал громко возмущаться я.

— Хватит! Ты ещё предложи всех уволить! А кто, кто именно, по-твоему, должен был вычитывать, если в аппарате Департамента числятся всего четыре человека на все наши представительства, и лишь недавно Сергею с боем утвердили «штатку» на пятерых⁈ — нервно отреагировала Екатерина Матвеевна.

Сразу я не нашёлся, что ответить.

— Мы все только учимся! Все, и ты тоже! Я совсем чуть-чуть работала по профилю на Земле, но зато здесь считаюсь офигительно крутейше-крупнейшим специалистом! Это же смех! Кострицын в прошлом был учителем географии в лицее, а его жена преподавала там же историю. И это очень удачное приближение, слава богу, что главный отдал их Демченко! Кхе! Несмотря… на весь пресс отдела образования… и… — голос Селезнёвой сорвался на писк:

— Учимся! Одна зашилась в текучке и напутала с должностями, ещё плохо различая их, другой вообще забыл что-то дописать! Там письмо не дошло, здесь испорченный телефон! У нас нет дипломатической школы, понимаешь, это мы с тобой сейчас её пишем, в реальном времени, между прочим, здесь и сейчас! Охо-хо… Что застыли-то, ребята? Пойдём, что ли, пока там супруги Кострицыны друг друга валокордином не отравили!

Консулом России в Стамбуле оказался невысокий, худой, даже высохший, будто изможденный длительной тяжелой болезнью, мужчина лет пятидесяти пяти. Хотя вполне можно и все шестьдесят дать. Тут угадать трудно, надо досье смотреть…

Узкое морщинистое лицо, заострённый подбородок, запавшие, нервные, блестевшие от нахлынувшей тревоги глаза под развитыми надбровными дугами. Седые волосы только на висках, на лысину уже нечего зачёсывать. Усы недавно коротко подстрижены, он то и дело пробует щетину согнутым пальцем, а может, нос так почёсывает.

Некогда он действительно работал учителем, как я понял, хорошим, затем был завучем. Только приметили его не для педагогической стези…

— После этой жуткой истории все мы изменились, — быстро рассказывала его супруга. Мы же здесь совсем одни, абсолютное одиночество, никакой связи с Родиной… — Я то и дело реву в уголке, а Дмитрий Николаевич стал нервным, дёрганным…

— Ольга…

— Что Ольга? Ну, что⁈ Наконец-то я могу хоть кому-нибудь! Хоть что-нибудь! Сказать! На русском языке!

Жена консула, Ольга Евгеньевна, она же секретарь диппредставительства, была на добрую ладонь выше супруга и в два охвата крупнее. Крашенная, казалось, с ног до головы: волосы белые, маленькие блеклые глаза, умело увеличенные синим карандашом, ресницы густо наведены тушью, ногти ярко-синие на руках и ногах, шлепанцы без носка, так что всё на виду. Брючки-бриджи, красная футболка-безрукавка.

Консул тихо кашлянул, втянув голову в плечи, беспокойно огляделся по сторонам и, наконец, испуганно покосился в сторону супруги.

— Конечно, мы оба испугались! — никак не могла унять свой истерический выплеск Ольга Евгеньевна. — А если и нас убьют?

— Ничего, товарищи! Мы с вами! — успокаивающе произнес Дино с сочувственной улыбкой и лёгким акцентом в придачу, весь контрастно бодрый в своей юношеской бесшабашности и не понимающий, чего так боятся бывшие педагоги, а ныне уже опытные работники дипломатической службы?

— Всё будет хорошо, — заключил он совершенно взрослым голосом.

— Да, да, это понятно… Вы не подумайте! Мы пока не собираемся заливать страх алкоголем, он, конечно, очень вредный… — покачала головой секретарь. — Но с другой стороны, какая разница, если в любой момент может прилететь пуля, ведь правда?

Неважнецкая тут обстановочка.

— Расскажите, как это произошло? — попросил я.

Оба переглянулись, затем Кострицын как-то неуверенно пожал плечами, а его супруга развела руками.

— Мне даже неудобно говорить, но мы не знаем, что там произошло, чувствую себя каким-то предателем… — расстроено произнёс консул. — Дело в том, что его убили на американской территории.

— Мы даже не знаем точно, где точно и как именно это произошло! — быстро добавила Ольга.

— Всё через третьи руки. Американским рейнджерам о происшествии сообщили контракторы из очередного конвоя с севера, а те сразу же довели это до сведения турецких пограничников… Нам о происшествии рассказали уже офицеры криминальной полиции, когда брали показания, — вернулся к рассказу постепенно приходящий в себя Кострицын.

— Его зарезали где-то в местечке Батл-Крик, там же Андрея Артемовича и похоронили… Вы же понимаете, что доставить тело сюда было невозможно!

Екатерина кивнула, что ж тут непонятного, холодильников нигде нет.

— А я не мог туда поехать! Решительно! Никак не мог! В таких условиях оставить посольство без руководства, а жену одну⁈ — голос консула становился всё громче.

— Не волнуйтесь так, мы вас очень хорошо понимаем, в сложившихся обстоятельствах вы всё правильно сделали, — успокоила его Селезнёва, мудро погладив при этом руку его жены. — Значит, точного представления об американских землях у вас нет?

— Их нет у самих американцев! Они чудовищно нелюбопытны, — шмыгнул носом консул. — В нашем регионе вообще не принято отправлять куда-то экспедиции, если речь не идёт о поисках золота, и по этой же причине никто не хочет делиться сведениями… Более-менее шевелятся турки, у которых рядом нет высоких гор с перспективными ущельями, одни холмы. Поэтому на поиски им приходится отправляться подальше в хребты Тавра… Но и турки до недавнего времени наивно считали, что от Стамбула до Канберры всего-то километров семьдесят!

— Какие, к чёрту, семьдесят… — не выдержал я, вспомнив все прелести Дикой дороги.

— О чём Дмитрий Николаевич и говорит! География у местных не в почёте. — Ольга решительно притянула мужа поближе, словно забирая его под крыло.

Почувствовав поддержку, консул продолжил ещё бодрее:

— Турки называют Великий Ганг Евфратом, но до сих пор никто так и не удосужился разведать верховья этой ключевой реки, хотя там их зона интересов. В общем, товарищи, вот что я вам скажу со всей определённостью: если этот плодородный регион что-то и погубит, то это будет золото.

— Во мы влипли… — еле слышно пробормотал я.

— Странная и дикая история… — задумчиво промолвила Екатерина. — Но как вообще Полосов оказался в Америке, да ещё так далеко к северу?

— Он уже арендовал для вас небольшой дом в Додж-Сити, предполагая, что посольство первоначально будет располагаться там. А на север поехал, можно сказать, с разведывательными целями, у нас тут военного атташе нет. Хотел в связи с последними событиями лично оценить обстановку… В принципе, ничего экстраординарного, конечно. Хотя…

— В последнее время Андрей Артемович был, как нам казалось, чем-то сильно взволнован и даже возбуждён! — нетерпеливо перебила консула супруга.

— Перед этим он встречался с каким-то человеком, однако пояснять ничего не стал.

— Пояснил, — хмуро бросил Кострицын. — Сказал мне, что сначала нужно кое-что проверить.

— Вот как? Он тебе рассказывал? — с возмущением спросила Ольга, резко разворачиваясь к мужу. — А почему ты мне ничего не сказал?

— Всё-всё! — Селезнева решительно остановила Кострицыных. — Пока хватит, слишком много новой информации для осмысления.

Бр-р… Меньше всего я хотел бы работать в таком коллективе. С ума сойдешь.

Тихо стучал по листьям холодный дождь. Гудели спрятавшиеся от непогоды в помещении большие оранжевые жуки, подвывал сквозняк в башне, и этот ритмичный сводный гул можно было принять за шум крови в висках.

Действительно, надо замедлить темп.

— У вас оружие есть? — прервал затянувшееся молчание совсем заскучавший без дела Бернадино.

— Оружие? — вскинул голову консул. — Как-то не возникало необходимости.

— Не возникало, да-да. Везде одно и то же… — сквозь зубы выдавила Селезнева.

Молодец, Катя, вот что значит личный опыт дальних странствий!

— Дело в том, что сам характер моей работы не предусматривает каких-либо дальних вылазок, я должен собирать информацию и оказывать помощь соотечественникам непосредственно здесь, на месте. А у нас тут, понимаешь, всегда было тихо и споко…

— Что ты несёшь⁈ — не выдержала Кострицина, вскакивая из-за стола. — Ну что ты несёшь⁈ Я не раз говорила тебе, купи ты уже какое-нибудь ружьё! И что?

— Я не виноват! — с ходу начал оправдываться консул. — Прошло ещё очень мало времени с нашего разговора, а тут надо всё обдумать, настроиться, ну, ты знаешь, какой у меня принцип.

— Все принципы записаны в святых книгах, Дмитрий Николаевич, остальное упрямство, — вспомнил я, устало вздыхая. Точно, непростой тут коллектив. — А у сторожа оружие имеется?

— Официально Арби не сторож, а садовник, — поведал Дмитрий Николаевич. — Оружие… У него есть тяжёлая узловатая дубинка из сандалового дерева, темно-красная с чёрными полосами, очень красивая. Арби сам её вырезал.

— Ну, хоть что-то… Понятно, в общем. Ваша машина на ходу?

За супруга кивнула его жена.

— Сейчас мы кое-что обсудим, а потом… Дино, поедешь в местный оружейный магазин, Дмитрий Николаевич тебе его покажет.

— Но я…

— Но вы остановите на улице пару прохожих и сразу всё узнаете.

— Что брать? — деловито поинтересовался adottato.

— На твоё усмотрение, ты и без меня прекрасно разберёшься, — махнул я рукой.

— Это дорого? — спросила Ольга Евгеньевна, чуть нахмурив лоб.

— Мадам, ваша драгоценная жизнь стоит гораздо дороже, — уверил её неплохо начинающий карьеру молодой дипломат-стажёр, с треском застегивая чёрную косуху.

— Так. Позже осмотрю мопед, — решил я. — Чувствую, разъездов будет много. Дино, делай быстрей дела, поможешь.

— Мы задержимся у вас на несколько дней, чтобы с вашей помощью познакомиться с регионом, — приняла важное решение Селезнёва, появилась хоть какая-то определённость.

— Рабочий кабинет Полосова свободен, сами понимаете, — консул указал рукой в сторону дворика, показывая, что где-то там находится кабинет посла. — Занимайте, уважаемая Екатерина Матвеевна! Теперь вы у нас начальство, слава тебе, господи… Гостевых комнат несколько, Мириам и Арби сейчас подготовят их к заселению.

— Ольга Евгеньевна, а вы пока что принесите все неотправленные сводки, доклады, аналитику, если есть, — попросила Селезнёва. — Нам нужно поработать и понять, с чего начинать… Несите.

— Да они там всё неотправленные, полный ящик сбоку от стола в кабинете. Рассчитывал на оказию, а её всё нет и нет! — пояснил почти полностью оживший консул. — Никто, понимаешь, не хочет ходить вдоль побережья на запад, все, как попугаи рассказывают про какие-то там течения, про Берег скелетов.

— Отправим, всё отправим, канал появился, — с кивком пообещала Екатерина Матвеевна. — В общем, на сегодняшний день план намечен… Ольга?

— Секунду! — задержал я собравшихся в зале. — И всё же, господа Кострицыны, объясните, почему Полосов решил, что организовать резиденцию нужно на самом юге страны, в Додж-Сити?

Консул зачем-то подтянул к себе какую-то книгу, с силой потыкал пальцем в обложку и назидательно пояснил:

— Американские штаты опять расколоты на южан и северян. Даже флаги те же! Столица северян находится в Вашингтоне, а южан — в Додж-Сити. Выбор сделать не так-то просто, но он и не нужен. Мы должны суметь установить и поддерживать одинаково хорошие отношения с обеими сторонами! Пока между сторонами перемирие, однако, в любой момент всё опять может вспыхнуть.

— Потому что исторически ничего не изменилось! Койот бегает по кругу, — желчно добавила Ольга. — Кроме того, существуют и житейски-политические соображения. Из Додж-Сити, в случае чего, можно быстро эвакуироваться за границу. Ой, ладно, ещё успеется… Документы я принесу, но сначала давайте цивилизованно пообедаем, товарищи, чтобы позже не расставлять тарелки между папок и не лить суп на доклады.

Возражений не последовало.

Первым делом следовало рахобраться в обстановке и войти в курс дела.

Что происходит в Турции, какова общая политика руководства страны? Надо понять, какое тут общественно-политическое устройство, структура экономики и бизнеса, медицина, вооружённые силы и пенитенциарная система…

Отдельно интересуют внутренние общественные конфликты и уязвимости, наличие и качество оппозиции, радикальные партии и течения, любые экстремистские проявления. Работы — начать и кончить!

Понятно, что переводить все принесённые Ольгой пакеты и конверты на нганасанский или тувинский — дело немыслимое. Значит, надо накопленные материалы перелопачивать и составлять не формальные, а существенные сводки, выжимки, интегральные аналитические записки.

Мы с Катериной ещё толком работать не начали, а уже стало понятно, что для нормальной работы удалённых представительств остро не хватает полноценной Государственной фельдъегерской службы. То есть, штата специально обученных и вооружённых курьеров, осуществляющих оперативную доставку и обеспечивающих гарантированную сохранность корреспонденции и других отправлений особой важности за рубеж либо через опасные районы.

По аналогии с почти стихийной схемой организации обычной и междугородней почтовой связи, которая так удачно была инициирована Канберрой, здесь понадобится Соглашение о Межправительственной фельдъегерской связи, обеспечивающее доставку корреспонденции первых лиц, правительств и органов государственной власти стран-участников.

Полученный опыт первопрохождения очень непростого, длинного и опасного сухопутного маршрута, временами больше похожего на партизанский рейд, показал, что занимающаяся столь непростым делом структура должна быть военизирована, иметь поддержку армии и спецслужб, а подчиняться непосредственно Президенту.

Прогноз жизнеспособности проекта хороший. Мы с Екатериной прикинули, что при должной осведомленности службы о графиках отправления и расписании движения по пристаням водного транспорта и своевременной корректировки, силами наших представителей на местах фельдегерь вполне может преодолеть расстояние от Берлина до Стамбула за семь-десять суток, транспортируя собранную, упакованную и опломбированную по регламентам корреспонденцию. Единичные письма под грифом ДСП после примитивного шифрования вполне можно отправлять и обычной почтой.

Из опыта стало ясно, что наиболее опасный участок пути — Дикая дорога. Исходя из этого и следует подбирать транспорт и вооружение. В нормативе — следование без геройства, исключительно в составе конвоев, что позволит обходиться обычным мотоциклом.

При первой возможности следует арендовать или получать в пользование в рамках общего Соглашения стоянку для спецтранспорта в Канберре. Это позволит курьеру большую часть маршрута передвигаться налегке и не зависть от технического состояния базельских ганз.

Без решения этой проблемы работа невозможна — доказательство большими стопками лежит на широком столе.