Стратегия 10 Дипломатия фронтира

Глава 1 Шок-контент

Самый серьёзный блокпост Русского Союза — восточный Берлинский. Ещё недавно он был на самом фронтире, вполне боевой, обстрелянный. А сейчас — просто рабочий. Ставили его с умом, на выходе могучего сосняка в огромную долину, где когда-то болтались раздражители зоны расселения зусульских банд.

Сначала здесь появился примитивный сруб, малопригодный для этой цели, но руки не доходили, потому как давление немцы испытывали страшное… Со временем Берлин укрепил строение по максимуму. После того, как избы брошенных хуторков и пустых локалок в ближних окрестностях города были разобраны и вывезены, часть материалов ушла сюда: бетонные блоки, камень, кирпич. Получился отличный блокгауз, двухэтажный, крепкий. На втором этаже — две огневые точки, стволы пулемётов торчат из узких бойниц, на крыше несколько антенн, прожектора, крутится радар.

Блок на Дальнем посту с ним не сравнится, хотя поначалу и он был не менее фронтовым. Домик блокпоста собран из толстенных бревен. После полной зачистки Пакистанки там убрали все мешки с песком, кроме тех, что защищают сруб, сняли минное заграждение. По обе стороны дороги — окопы и стрелковые ячейки. В общем, обычный КПП с радиолокационным покрытием, РЛС стоит позади поста, на отдельной вышке. Любят у нас радары.

Беззаботная Аддис-Абеба вообще не имеет блокпоста, контроль въезжающего транспорта гвардейцы осуществляют на автовокзале и прилегающей площади, а проносящиеся мимо автомобили эфиопов ничуть не интересуют.

Блокпост Базеля выстроен со всем тщанием, но локатора там нет, швейцарцы почему-то считают, что вполне хватает радара, установленного на донжоне замка Берн. Хотя из-за складок местности, заточенная для наблюдения за рекой РЛС, в принципе, не может простреливать трассу от КПП и западнее через Плохой лес. Ну да это их дело.

Сухопутные посты Манилы мы не видели, прибыв в город по реке. Ну, а Форт-Доббс, хотя над ним и не крутится антенна локатора, по праву может занимать лидирующее место среди всех настоящих, капитальных блокпостов, что мне знакомы. Общее правило таково: если у тебя в изобилии имеется строевой лес или деловой камень, не ленись, стройся от души, хоть в три этажа.

Турецкий блокпост-колодец с толстыми стенами построен из натуральных и экологически чистых материалов. Это известняк и саман — кирпич-сырец из глинистого грунта с добавлением соломы. Потому что нет у них поблизости строевого леса, деревьев много, но все они невысокие и кривые…

Местный строительный материал поглощает влагу ночью и отдает её днем, помогая охлаждать помещение изнутри. Кроме того, фактура и песочный цвет стен препятствуют излучению тепла.

В плане чекпойнт Чорлу представляет собой прямоугольник, в котором располагаются служебные и хозяйственные помещения. Внутри — незастроенное пространство, где есть бассейн для сбора воды, небольшой сад, зона отдыха с небольшими диванчиками и столовая под открытым небом.

Из интересного: постройка имеет высокую ветровую башню — настоящее спасение от жары, конструкцию которой придумали в Персии. Такие ветровые башни «ловят» ветер и направляют его потоки вниз. Чем выше башня, тем более холодный воздух она забирает и тем сильнее поток воздуха. Спускаясь вниз, воздух проходит через резервуар с мокрой тканью и еще больше охлаждается. Уже влажный и прохладный поток воздуха попадает в помещения.

Комплектация башни обычная: флаг анклава, антенны, прожектора, два пулемёта. Не знаю, кто там живёт и служит, нас в тенистый дворик отдохнуть не пригласили. Только показали, решив все вопросы в обычной дежурке.

Возле КПП дипмиссию встречало начальство.

— Вот такая у нас обстановка, господа, всего лишь пару месяцев назад проклятые курдские террористы опасались даже находиться в ближней зоне, а теперь, как видите, начинают наглеть! Нападение на «Трою»! Я немедленно пошлю туда патруль, ага Омар, выполнять!

Раздался топот тяжёлых башмаков.

— Давненько мы не проводили антитеррористических рейдов… Обычно у нас всё спокойно. Правда, недавно кто-то напал на фермера, перевозившего из Канберры оборудование… Но, поверьте, это единичные случаи! Я здесь для того и поставлен губернатором-вали Кадиром Экинджи, чтобы их остановить, и не допустить проникновения этого варварства в островок нашей цивилизации!

Мидюр, то есть, капитан Хаким Терджанлы, полноватый мужчина небольшого роста, но с отличной строевой выправкой старого служаки, грозно хмурил мохнатые чёрные брови с видом чрезвычайно озабоченного человека, радеющего за судьбу всей Платформы-5.

Но я хорошо понимал, что судьба цивилизации беспокоит его исключительно в рамках обязанностей, которые он исполнял по роду своей службы. Мидюр всерьез надеялся, что на его век привычно развитой турецкой цивилизации точно хватит, а извечный курдский вопрос в ней — непременная составляющая.

Впрочем, я не аналитик, и могу с чистой душой ошибаться в своих предположениях.

— Пару месяцев? Увы, раньше мы приехать не могли, — покачал я головой. — Хотя очень хотели застать в Турции купальный сезон. Но не получилось, осень на дворе, даже Дикий лес уже начинает желтеть.

Тем временем патрульный пикап с тройкой вооружённых карабинами бойцов на борту уже удалялся от блокпоста, дисциплина на высоте. Надо сказать, и гарнизон не маленький, я приметил уже семерых. Значит, численность анклава позволяет.

— Не волнуйтесь, у нас в Стамбуле почти всегда купальный сезон, залив всё ещё хорошо прогревается! Я за этим слежу по профессиональной привычке, поверьте, как бывшему владельцу небольшого отеля под Антальей… — вздохнул Мидюр Тенджарлы, на миг окунувшись в волну воспоминаний. — Вы голландцы? Датчане? Вам доводилось бывать в Анталье?

— А как же, я приезжала на экскурсию! — охотно откликнулась Селезнёва.

Приятно вспомнить минуты былого благоденствия.

— Два раза, — подтвердил и я. — И где же у вас был отель, в Кемере?

— Нет, там слишком шумно и не так красивы горы Тавра… Слышали о местечке Бельдиби?

— Ёлки-палки! Конечно же! — воскликнул я по-русски. — Там я и отдыхал!

— О-о! Ёлки-палки! Родные русские туристы! Как назывался ваш отель?

— «Акка Антедон», — ответил я.

— Да… Это дорогой отель. Вам понравилось в нашей деревне?

— У вас отличный музей естественной истории со стоянкой древних людей. А за ней прячется чудесный дикий пляж в живописной бухте… — вовремя вспомнил я.

— Вы культурные и прекрасно образованные люди! Давайте пройдем в помещение! Госпожа Катрин, господин Горнаго! — приглашающе махнул рукой офицер и добавил с ностальгическим сожалением. — Я не смогу предоставить вам свой знаменитый в Бельдиби и не только, особенный all inclusive, как в былые времена, но традиционными турецкими сладостями угощу! Прошу! Тем более что скоро начнётся сильный дождь.

Днем нашим взорам открылось всё великолепие, мимо которого мы в тревоге проехали ночью — большие тёмно-серые горы вдалеке, вершины которых частично были покрыты снегом, вздымались к небу от самого горизонта. Над ними висели исполинские дождевые тучи, быстро плывущие в сторону Стамбула. Наверху ветер пытался растащить их в стороны, из-за чего это нагромождение серого казалось мне кровлей, в мансардном окне которой был виден кусочек голубого неба.

Похоже, Хаким Терджанлы не ошибается, горожан ждёт ливень с грозой…

В просторном помещении Бернадино по своей инициативе сразу пошёл сдавать почту девице в обтягивающей точёную фигурку униформе, по-рокерски вольготно развалившись в кресле напротив. Екатерина Матвеевна сдала дежурному с повязкой на руке документы убитых, затем он с её слов начал записывать, как дело было.

Капитан стоял рядом и внимательным видом слушал Катю, а я тем временем смотрел по сторонам.

На удивление много бойцов на блоке! Трое патрульных уехали на разборку в Трою, наблюдатель сидит возле крупнокалиберного пулемёта на вентиляционной башне, где оборудована огневая точка, ещё двое пристроились у «бровей» из мешков с песком возле полосатого шлагбаума. Ну и в помещении дежурной части вместе с Хакимом Терджанлы четверо, а ведь есть ещё и отдыхающая смена.

Понятно, что определённая часть личного состава задействована для патрулирования границы и рейдов вдоль дороги, но в любом случае людей для охраны и обороны объекта хватает. Да и в инженерном отношении в гарнизоне кое-что имеется: есть локальная система видеонаблюдения, колючая проволока, огневые точки…

Крепость у них тут, конечно, серьезная, какой, к лешему, рядовой блокпост… Два пулемёта в арсенале — второй, ротный, установлен на треноге у огневой точки при въезде, пяток автоматов и карабины стоят в пирамиде, у всех на ремне висит кобура. Отличная стационарная радиостанция на пульте, пяток носимых заряжаются в стаканах. Ноутбук на столе у девицы. Богато и удобно: мягкие стулья, диваны, традиционные ковры, хоть разувайся. Все солидно и нерационально — против кого такая мощь?

Объяснение может быть одно — это не просто блокпост, но и территориальное отделение жандармерии, в ведении которого находится часть города.

Затем настала моя очередь рассказывать о текущих реалиях Дикой дороги, конечно же, о признаках присутствия отшельника и о блуждающем пещернике. Фотографии, что называется, прилагались. Моё яркое выступление произвело фурор, а уточняющие факты и детали, приведённые в нём, были зафиксированы на бумаге, чтобы вскоре стать частью свежей памятки для следующих по маршруту и войти в новостную сводку городских сплетен.

В какой-то момент мидюр Терджанлы о чём-то вспомнил, схватил ещё раз один из паспортов, сверился и радостно сообщил, что мы с Дино, сами того не ведая, вальнули какого-то важного террорюгу! Чему капитан очень рад, и вообще спасибо русским туристам.

А я подумал, будет ли нам вознаграждение? Забегая вперёд, сообщу: хрена лысого!

У нас, в Русском Союзе, такое поощряется в установленном порядке, без отсебятины: благодарность с занесением в личное дело, краткосрочный отпуск, денежное вознаграждение, знак отличия, а то и медаль, карьерный рост.

В Абебе предпочитают за убой гада на большой дороге вручать какие-то мутные «ценные подарки», но я ничуть не сомневаюсь, что Кастет на обратном пути точно отожмёт у африканцев аж две штуки… В Швейцарии и Австралии по-западному приземлённо платят добровольным помощникам-ликвидаторам звонкую монету.

Турки нам не дали ни-че-го.

Ни копейки, ни патрончика.

Правды ради, капитан вручил Селезнёвой мешочек, в котором была пахлава, рахат-лукум и щербет. Может оно и к лучшему.

С формальностями закончили быстро, лишнего бюрократизма и крючкотворства служащие блокпоста не проявили.

— Где собираетесь остановиться? — напоследок поинтересовался турецкий капитан. — Могу посоветовать вам отличный загородный отель, принадлежащий моей любимой племяннице. Бассейн, пока что без подогрева, вид на залив, любой пансион… У вас есть авто, так что транспортных неудобств не будет.

Мидюр Терджанлы заученно, без запинки и тени сомнения привычно рекламировал свой маленький бизнес, ну а что такого? Племянница же.

— Благодарю за совет, при случае мы им непременно воспользуемся! — лучезарно улыбнулась дипломатическая русалка. — Но сейчас у нас нет проблем с размещением. У нас служебная командировка, мы направляемся в русское посольство. Кстати, мидюр Терджанлы, не подскажите адрес?

И в это момент что-то изменилось.

Перестала что-то там печатать и перебрасываться приколами с моим парнем фигуристая турчанка, смолкла тихая болтовня жандармов, и даже тихий вентилятор ноутбука, казалось, перестал крутиться.

Все как-то странно уставились на нас. Не то чтобы с жалостью, но с заметным сочувствием даже смущением.

Что ещё, господи?

— Вот как… — пробормотал капитан жандармерии, покачав головой. — Мне неприятно быть плохим вестником, господа, но вашего посла неделю назад убили.

Я замер.

Торопливо бросил взгляд на Екатерину.

Та пристально посмотрела в карие глаза Терджанлы, затем поднесла согнутый палец к губам, замыкая их до поры, наконец, медленно присела на заботливо подставленный одним из служивых стул.

— Как это случилось?

— Я не обладаю всей полнотой информации, мадам, и не очень хочу ей обладать, — честно признался капитан. — Дело щекотливое, политическое, международное… Нам, простым служакам, лучше держаться от таких дел подальше. Вам лучше расспросить господ из криминальной полиции…

Я подошёл к начальнице и, не стесняясь присутствующих, прошептал ей на ухо:

— На улице…

Селезнёва согласно кивнула, но ответила не мне, а Хакиму:

— Уважаемый Терджанлы, — ледяным голосом медленно заговорила Екатерина Матвеевна. — Мне крайне необходимо прямо сейчас написать и отправить письмо дипломатической почтой в Шанхай с экстренным сообщением для руководства!

М-да… Это уже становится традицией, экспресс-отправку писем по прибытию, прямо с КПП, можно вносить в обязательный протокол.

— Обещаю полное содействие! — тут же откликнулся начальник гарнизона. — Ваше письмо отправится в Канберру с первым же конвоем с особыми пометками и в спецконверте! Прошу за стол, спокойно пишите, я отойду в сторонку.

Налетающие один за другим порывы ветра, словно мистические веники в руках колдунов, сметали с грунтового дорожного полотна ворохи высохшей травы и опавших листьев, закручивали их в пургу, мешали с мелким жёлтым песком, швыряли в уютный дворик блокпоста… Что теперь делать-то?

— Давайте в машину! — коротко распорядилась Селезнёва.

Наша «Нива» с прицепом стояла возле выезда с территории блока.

— Мрачно всё, — заявил Дино.

— Да нет, это просто дождь надвигается, — не согласился я. — Все-таки конец сентября.

— Я не о листьях, падре.

— Разберемся, сын, — не совсем твердо процедил я, запуская двигатель. — Пока что слишком мало фактической информации… одни эмоции в голове.

Сразу за блокпостом дорога плавно изгибалась, поднимаясь на невысокий холм, покрытый высоким кустарником, из-за которого не было видно панорамы. Но заросли быстро закончились. Всего триста метров пыльной зелени, и открылся огромный глубокий залив со всеми красотами экзотического Стамбула. А за городской территорией раскинулась огромная долина, в которой живёт деревенское население анклава.

Вот только рассматривать детали и наслаждаться раскинувшимся впереди пейзажем мне совершенно не хотелось. Может, потому, что мерещилось нечто плохое, казалось, что на последнем отрезке долгого пути нас поджидает очень хитро замаскированная ловушка.

— Ладно, коллеги, едем в наше диппредставительство. Попробуем отыскать адрес побыстрей… — пробормотала Екатерина, разворачивая сложенный лист бумаги со схемой проезда.

Нельзя было не обратить внимания, что начальница использовала именно это слово, «диппредставительство», а не более корректное «посольство».

— С вашего позволения внесу корректировку, Екатерина Матвеевна, — ответил я. — «К» посольству, а не «в». Сперва присмотреться нужно.

— Думаешь?

— Мало информации, чтобы думать, Катя… Сейчас я подстраховаться должен, рисковать права не имею. Поэтому оценим обстановку со стороны.

— А что может быть?

— Что угодно! Захват посольства. Теракт. Пожар, головешки на месте подворья. Засада спецслужб, закрытый доступ, продажа с молотка собственности чёрт знает кому, а то и таинственное исчезновение всего остального персонала…

— Ой. Скажи, что ты нагнетаешь!

— Нагнетаю, — согласился я, притормаживая и переключаясь на пониженную. — Мерещится мне злокозненное вмешательство внешних сил, хоть ты лопни, прежде всего, я имею в виду британцев… Что там вообще происходит, на их острове, как поживают наши заклятые партнёры по Большой игре? Вот скажите мне, уважаемая Екатерина Матвеевна, есть ли в нашем департаменте, консолидированное, так сказать, понимание британской политики? Как и насчёт северян-евреев?

— Имеется, конечно, — без паузы начала отвечать Селезнёва. Значит, действительно имеется. — Я тебе уже говорила, да и сам читал, что у нас, дипломатических работников, есть две главные установки. Первая: мы открыты для контактов со всеми и готовы сотрудничать с любыми нормальными анклавами, то есть, обладающими хотя бы средней степенью адекватности.

— А вторая? — спросил Дино, которому всё это тоже было интересно.

— Сбор информации, первичный анализ и отправка её в метрополию. Я должна не реже, чем раз в полгода отправлять Демченко донесения и меморандумы обо всем, чем живёт и как дышит страна пребывания. А желательно чаще.

— Кстати! — вспомнил я. — Вот ты отправила корреспонденцию…. А если её прочитают, перехватят?

— Не так-то всё просто, Максим. В эту игру можно играть всем: один раз перехватишь ты, и тут же перехватят у тебя! А то и вообще закроют канал связи… Нужно ли это? Однако требований безопасности никто не отменял. Фельдъегерей у нас пока мало, ведомственных дипкурьеров вообще нет, возможна лишь надежная оказия.

— А как же шифрование? — напомнил Дино. — Я видел в кино, как текст писали цифрами. Ты знаешь такие штучки, Кэт? Научишь меня?

— Без классического машинного шифрования в особых случаях не обойтись. Есть специальные программы. А отправленные письма, по большому счёту, рядовые, и поэтому просто написаны на тувинском языке.

— Ох-ре-неть! — поразился я не на шутку. — Катя, ты реально знаешь тувинский? Во вас готовили… Вот это я понимаю!

— Падре, падре! — Бернадино пару раз дернул меня за рукав так, что я чуть в куст не врезался. — Это язык настоящих шпионов? Расскажи!

— Да подожди ты! Катя! Сколько лет тебе понадобилось?

Селезнёва просунула голову вперед, поочерёдно посмотрела на обоих с весьма нехорошим вниманием и задумчиво спросила:

— Мальчики, вы тупые? У меня есть смартфон с установленной программой-переводчиком, вы знаете, что такие существуют? Заранее закачан тувинский язык. А ещё нганасанский. Мне нужно просто перенести перевод на бумагу.

— Бли-ин… — стукнул я ладонью по рулю. — Ну конечно! Подожди, значит, и программа шифрования тоже у тебя…

— Падре, не будь… — Дино пальцами нарисовал в воздухе прямоугольник.

— Ладно, проехали, хватит на мне топтаться… Получается, что мы ещё и шпионы?

— Разведчики, — поправила меня шпионка Кэт. — Так было, есть и будет, первые в мире гонцы-послы-дипломаты и были первыми шпионами. Они приезжали к визирю из другого царства-королевства, устанавливали контакт, дарили подарки, получали добро на присутствие в Бухаре или в Багдаде и начинали осматриваться, осторожно выяснять, запоминать…

— Ясно. Ну а дальше всё просто, пишите письма на тувинском, — опять восхитился я.

— Совершенно верно, тебе пятёрка, — Екатерина погладила меня по голове.

С севера к городу примыкает какая-то деревенька, хорошо просматривающаяся за голыми, болезненно скрюченными ветками придорожных акаций и стволами высоких тополей. Домишки, сараи, примитивные теплицы, рядом занятые тяжёлым крестьянским трудом люди… Невзрачные строения, почти пустынные, устланные пылью и опавшей листвой переулки. Чуть дальше от поселка, я заметил светлую шиферную крышу здания повыше, посолиднее и почти целиком скрытого от глаз чахлой сосновой рощей. Какая-то местная управа…

— Так что насчёт англичан и евреев?

— Считается, что при забросе сюда Смотрящие не только учитывали имеющиеся земные потенциалы стран и народов, но и проводили проверочный эксперимент с условным названием «А что вы стоите за вычетом привычных условий проживания?», — продолжила Екатерина Матвеевна. — Вот смотри, Максим, великой России с её огромной былой территорией, над которой никогда не заходит солнце, предоставили небольшое чистое поле посреди лесов, а просторы — лишь на другой стороне Волги. Давайте, занимайтесь экспансией, попробуйте повторить… Немцам, которые всё твердили о Drang nach Osten, Россию разместили прямо у них под боком, никаких натисков не требуется, вот она, сходите, завоюйте! Они и сходили, возник Русский Союз.

— А Швейцария? — ревниво спросил мой парень.

— Швейцарцами, в относительном к численности анклава выражении, дали по-максимуму — большие и плодородные земли в горной долине с реками и прекрасным микроклиматом, но отрезали их от других европейских народов и обеспечили крайне недружелюбным окружением. Но они воспользовались преимуществом важного перекрёстка и хорошо развиваются. А вот у Нового Израиля пока всё плохо…

— Так-так-так? — поторопил я.

— Новый Израиль заброшен Смотрящими в образцово тихий уголок, где нет ненавидящих их арабов и иранцев, нет антисемитизма, никто не нападает, не угрожает границам и не совершает на площадях теракты — развивайтесь на здоровье! Вы же без стеснения говорили о своей богоизбранности, величайшем интеллектуальном уровне, об уникальных талантах своего народа! Так явите же миру новых Эйнштейна и Спинозу, Леви Штрауса и Модильяни, Герца и Нильса Бора… Вместе с тем израильтяне были лишены давно ставшей привычной политической и финансовой поддержки, причём системной, со стороны чёрт знает где находящихся англосаксов. И тут у них что-то пошло не так… На сегодняшний день северные израильтяне не могут выйти за рамки примитивного теократического государства с ничтожным международным значением, как политическим, так и экономическим. В общем, пока что эта страна находится вне зоны наших геополитических интересов… Хотя всё может измениться.

— Шпионить за ними нужно, — рассудительно заметил Дино, и на этот раз Селезнёва погладила по голове его.

— Умничка! Теперь об англичанах… Здесь тоже удивительная история вышла. Самым знаменитым островитянам был предоставлен большой остров, привычная, в общем-то, среда. Правда, у них прямо на старте что-то случилось с закреплённым за анклавом судном, но со временем они эту проблему как-то решили… Однако основная проблема англичан кроется в другом.

Екатерина сделала глоток из пластиковой бутылки с водой и продолжила рассказ:

— На Земле им несказанно повезло. Через пролив стонала истерзанная непрерывными войнами Европа, куда отряды добровольцев-англичан под руководством знатного рыцаря регулярно отправлялись с целью банального грабежа. Это, кстати, замечательно описано в книге Конан Дойля «Белый отряд», надеюсь, ты её читал.

Я кивнул.

— А через океан неким инициативным португальцем был публично освещён гигантский неосвоенный материк, населённый какими-то дикарями, где награбить можно было ещё больше. Британская корона быстро все это поняла и начала очень успешно выстраивать на острове страну-пирата, для описания которой позже был изобретён лживый облик очень могущественной державы с основополагающим девизом «Правь Британия морями!». А затем начал выстраиваться сам способ существования страны в формате «морской ложной империи», основанный на феномене «колоний» — удалённых от метрополии земель, которые можно и нужно отжимать в свою пользу, как губку. До полного истощения. Одновременно с отжимом в колониях шёл непрерывный процесс выявления и физического устранения всех лидеров общественного мнения, умных и энергичных людей, готовых к самоуправлению и самостоятельному развитию. Процесс интеллектуальной санации шёл непрерывно и очень успешно. Прослойка национального управляющего класса выжималась при обнаружении в зародыше! Кого-то убивали, кого-то вывозили к себе… Ты не раз видел итоги этой чудовищной англосаксонской деятельности — внезапное дикарство и первобытное варварство арабской улицы, уничтожение своего же национального достояния.

— Точно, точно! — вспомнил я. — Урны друг другу на головы, инфарктные вопли обезьян, публичные казни перед дверями обнесённых магазинов. — В общем, ничего не меняется, опять англичанка гадит.

— Гадит? — заинтересованно переспросил adottato. — Не знаю такого слова. Что оно обозначает, падре?

— Э… Понимаешь, сынок, есть у нас устойчивое историческое выражение — «Англичанка гадит»… Давай, я тебе как-нибудь в другой раз объясню, тут сначала надо бы рассказать, кто такой был Александр Суворов…

— Я хорошо знаю, кто такой Суворов, — сухо ответил Бернадино. — Прочитал в учебнике истории, это великий русский полководец.

Селезнёва ехидно хмыкнула, ткнула меня в нежный мужской бок твёрдым женским ногтем и начала рассказывать дальше:

— Интеллектуально кастрированные сообщества колоний в принципе не могли подняться выше искусственно установленной перед ними планки, а англосаксы имели возможность столетиями снимать золотую пену с целых континентов… Но здесь у них таких возможностей оказалось гораздо меньше — некого колонизировать! В Россию с Берлином только сунься, а Шанхай имеет совокупный флот, способный захватить их остров за неделю. Что остаётся делать?

— Гадить! — рявкнул я.

— Это нечестно, падре!

Тут Селезнёва наклонилась к Бернадино и начала быстро нашёптывать моему целомудренному сынуле что-то такое, от чего он слегка покраснел, а потом заявил:

— Тогда всё понятно, эта самая мисс Марпл и гадит!

— Этим, собственно, англичане сейчас и занимаются. Есть сведения, что они даже пиратствовали в этих водах, будем проверять. Рыскают в поисках чужих уязвимостей, готовятся создавать их искусственно. Глядишь, появится трещинка, раскол, а там и распад!

— Ну и конечно им нужен контакт с американцами, — буркнул я.

— Не факт, они могут играть в совсем другую игру.

— А Русский Союз это какая империя? И вообще, когда вы примете меня в граждане? — неожиданно спросил Дино.

Я тяжело выдохнул.

Опять действую реактивно, опять не смотрю на шаг вперёд! Какой ты, в жопу, дипломатический работник, Горнаго, если не можешь сообразить, что одного лишь усыновления ребенку вскоре будет мало, что ему потребуется семья уже совсем другого уровня?

— Как только окажемся на российской территории, Дино, — быстро и невозмутимо ответила ему Екатерина Матвеевна. — Я искренне рада, что ты созрел и сам пришёл к такому решению! Мы с твоим отцом ждали этого момента. Полчаса работы, и ты станешь гражданином России и Русского Союза, обещаю.

Я скорчил жестяную улыбку, которая должна была подтвердить слова начальницы и с двойным мычанием дважды кивнул.

Вот она — дипломат!

— Что же касается России и Союза, так мы — истинная империя, а не ложная, мы единственные наследники Великой Римской империи, которая не плодила бесправные колонии, а сразу предоставляла населению завоеванных или добровольно присоединившихся земель все права граждан Рима. И уже следующее поколение новых граждан превращалось в образцовых имперцев! Истинная, а не ложная островная, морская, континентальная или ещё какая-то там квази-империя не грабила новые территории, а постоянно обустраивала их — древние римские дороги из вечного гранита можно найти по всей Европе, а уж если говорить о наследии СССР…

Интереснейший разговор был закончен, в голову опять полезли крайне нехорошие мысли. Какое-то время каждый из нас молча думал о своём.

— Катя, а ты Хакима этого, э…

— Терджанлы, — подсказал сбоку Дино.

— Ага. Спрашивала о нашей мисс Марпл?

Несколько секунд Катрин думала, взвешивая собственные недавние решения.

— Нет, Макс, не спрашивала. Достоверно известно, что англичанка убыла из Канберры с конвоем, так? На Дикой дороге мы не обнаружили ничего, что могло бы указать на сход с маршрута и вообще на недавнее ЧП на трассе. Да и турецкий капитан сообщил бы об этом, я думаю, проговорился бы, подчёркивая опасность своей службы… Значит, она благополучно прибыла в Стамбул и растворилась в городе. Нет видимых причин для нашего интереса! А в контексте случившегося с послом подобный вопрос наверняка бы насторожил Терджанлы, потому что это уже разведпризнак… Ты бы счёл такую любопытную, как я, ещё руки не успевшую хорошенько отмыть после трудной поездки, за возможную русскую шпионку?

— Есть такой момент, Мата Хари из тебя получится классная… — признал я. — Катя, как думаешь, в какую дыру она вползла? В британское посольство?

— Максим, нам ничего не известно о том, посольства каких стран здесь уже обосновались, Демченко не успел получить из Стамбула ни одного полного аналитического отчёта, только донесения о текущей работе… Но не думаю, что британцы здесь встали. Как следует из материалов, они уже отметились на море привычно гнусным образом.

По команде Дино я притормозил и свернул налево, медленно двинувшись меж домов по параллельной улочке.

— Пожалуй, ты всё правильно сделала. Ну его к лешему, этого капитана Телжард… Недржалд… Блин, никак не могу запомнить! Да что за фамилии у них, корявые какие-то, не выговоришь!

— Называй его просто капитаном Хакимом или мидюром Хакимом, — посоветовала Екатерина Матвеевна. — Тем более что фамилии в Турции были введены относительно недавно, всего лишь в 1934 году… Конечно же, инициатором этого революционного процесса стал не кто иной, как первый президент Турции Мустафа Кемаль Ататюрк… Кстати, фамилию Ататюрк глава государства выбрал для себя сам. Обозначает она «отец всех турок», и с тех пор использовать эту фамилию больше никто в стране не имеет права.

— Интересно, спасибо! Но придется заучивать… Так вот, возвращаясь к мисс Марпл и её патронам. А что если у турок уже завелась такая зараза, как британское посольство? Англичанка гадила, гадит и будет гадить.

— Давай её зарежем!

— Интересная мысль, Дино… — задумчиво молвил я.

— С ума сошли, что ли⁈ О чём вообще думаете? Вы лучше по сторонам смотрите!

Глаза разбегаются! Мой дезориентированный мозг всё сильнее начинала выносить адская мешанина небольших домишек холмистого пригорода Стамбула, рассыпавшихся вокруг нас по склону и ниже. И все эти микро-крепости словно отпочковались от здания блокпоста! Тот же нехитрый природный материал и характерный цвет, схожие архитектурные формы, почти все стены высокие и без окон на улицу.

На первом же перекрёстке «Нива» растерянно остановилась — я просто не решался продолжать движение. Ёлки-палки, сразу три тесных кривых улочки! И по какой прикажете ехать? За километр пути мне ещё ни разу не попался хоть какой-нибудь дорожный знак! Названий улочек и номеров домов тоже не наблюдалось.

Мы с Екатериной принялись по очереди крутить в руках схему движения по улицам к посольству, пытаясь хоть как-то привязаться к местности.

— Проклятье, здесь всё ещё более запутано, чем в Маниле! И спросить-то не у кого! — проворчал я.

— Зато гораздо чище, никакого мусора на улице, — справедливо отметила Селезнёва.

— Что ж… Придётся стучаться в дома, — нехотя предложил я.

— Подождите! Вы как маленькие дети, только что оставшиеся на улице без родителей! — возмущённо воскликнул Бернадино.

Он вытащил из бардачка бинокль и, не говоря больше ни слова, вышел из машины, встав перед спуском не самой широкой улочки.

Мы смущённо переглянулись и тоже выбрались наружу.

— Что он высматривает? — тихо спросила Катя.

— Башни Кремля с рубиновыми звёздами… — негромко ответствовал я самым серьёзным тоном.

— Остряк, блин…

— Вижу, нашёл! — заорал на всю округу Дино, сразу принявшись показывать вдаль ладонью. — Туда смотрите! Как вы думаете, чей это флаг развевается на флагштоке?

— Дай бинокль! — нетерпеливо потребовала Екатерина, опередив меня на долю секунды. Но я уже увидел и без бинокля.

Ещё как развевается, ветер становится всё сильней.

Грёбаный ты завхоз-секретарь-охранник, трудно было сообразить? Ну да, зачем дуракам бинокль? Горнаго, ты же водитель международки, опытный человек!

— Дино, держи направление, пеленг на флаг, говори, если надо остановиться. Поехали!

— Будем нырять в город? А если заблудимся? Ты же не развернёшься в такой тесноте! — усомнилась Селезнёва.

— Верхом поедем. Сами турки вряд ли любят плутать по этому муравейнику, наверху я заметил что-то вроде объездной дороги. Подойдем поближе, а там коротким путём спустимся к нужному месту. Дино, ну ты где?

Бернадино устроился на месте, пристегнулся, и сразу удостоился похвалы:

— Видите, мадам Катрин, какой умный у меня сын? Весь в отца!

Adottato посмотрел на меня с некоторым сомнением, но промолчал. Он у меня ещё и тактичный.

Минут через семь езды Дино предупредил:

— Старшие, скоро поворот.

— Мне остановиться?

— Не надо, я и так вижу флаг. Падре, спускайся по этому переулку.

— Отстегните ремни, ребята, чтобы можно было быстро выпрыгнуть из машины, — предупредил я.