Десант в настоящее

IY

Мы идём по длинному узкому коридору, неподалеку от портового терминала Базы. Входная отсечная плита там давно отремонтирована. Барельеф на потолке так и висит на своём месте. Насколько я понял, он — единственное, что осталось от прошлых хозяев всего этого сооружения. За эту неделю мне удалось немного разобраться в архитектуре Базы. Временами мне кажется, что я понимаю логику её строителей.

"— Василий, ты так старательно очеловечил Базу, что трудно представить, как здесь было тогда, в первые дни…

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — голос напряжён. Это и есть "неудобный" вопрос? — Видишь ли, в то время было слишком много проблем. Чтобы выжить, принимались решительные меры. А потом, как-то увлеклись…

— И порушили проблемы "до основанья"?

— Точно! — в голосе облегчение, — так получилось…

Не захотел он говорить об этом. Почему?

Коридор выводит нас в высокий вестибюль, в котором к нам присоединяются четверо Отто Пельтцев и двое Петров Никодимычей. Ещё одна загадка: зачем четверо полицейских сопровождают двух техников?

Или это у них вместо тренировки? Никогда ещё не видел полицейского, занятого производительным трудом. Всегда было интересно, кто им дома гвоздь в стенку забивает?

А может причина во мне? Чтоб не убежал?

Мы поворачиваем и углубляемся в следующий коридор. Жёлтые круги с номерами на спинах колышутся в такт движению. Прямо передо мной первый и седьмой — это мои близнецы, Отто Пельтцы вышагивают. Впереди них следующая пара Отто Пельтцев — пятый и шестой, перед ними, сразу за девушками мелькают Никодимычи, номера второй и третий. Четвёртого, для ровного счёта, почему-то не взяли. Надоел, наверное. Курит вонючие сигары, сквернословит и постоянно сплёвывает на дорогой персидский ковёр. Ну, или что-то в этом роде. Не взяли — и точка!

А может пассажирских мест всего семь…

Новая идея меня увлекает. Если пассажирских мест — семь, тогда понятно, почему Василий ограничил число копий до семи. Более того, я видел копии четырёх человек, и челноков четыре. Это означает, что при необходимости Василий может за один заход вывезти всех мужчин. А женщины? Похоже, Василий думает о возможности эвакуации чуть больше, чем мне говорит.

Кого же он будет вывозить в первую очередь?

Странное у него всё-таки отношение к женщинам… Девушки идут впереди всех. Их оранжевые комбинезоны почти полностью скрыты чёрными спортивными костюмами мужчин. Все хмурые и сосредоточенные. Никто не здоровается, никто не говорит. Так, наверное, после прекрасного уикенда люди в понедельник едут утром на работу в машинах, трамваях, автобусах: хмурые, сосредоточенные, злые.

Я плетусь позади колонны, которая растянулась метров на пятнадцать и вслед за остальными погружаюсь в свои мысли. Впервые в жизни я выступаю пассивной стороной в разворачивающихся событиях. Надеюсь, девушки хорошо понимают, что делают. Хотя в любом случае выбора у меня нет. Работать с Василием я не буду, скоро ему эта канитель надоест, меня ликвидирует и сотворит себе новую игрушку…

— Стойте!

Все послушно останавливаются. Я кручу головой, но причину остановки понять не могу. В метрах тридцати от нас коридор расходится на четыре коротких рукава, а там, дальше, в конце каждого, видны откинутые на пол огромные, метра три в диаметре люки.

И только сейчас понимаю, что это говорит Василий.

— Отто, сдаюсь. Я ещё не готов к таким экспериментам. Поворачивай назад. Ты никуда не летишь.

Будто шорох пролетел по коридору. Катерины спереди фуриями налетают на техников. Никодимычи, совершенно не ожидавшие такого оборота, мешками валятся на пол. Зато пятый и шестой Отто успевают отреагировать: отбив ножи девушек, они выхватывают свои.

Я срываю с пояса нож и атакую пару, стоявшую всего мгновение назад в двух метрах от меня. Но первый и седьмой с той же стремительностью движутся вперёд, мой нож рассекает воздух, а предполагаемая жертва всаживает нож в спину пятого. Шестой падает вслед за ним. Замираю. Я ведь только что едва не убил своего спасителя. Всё происходит в какую-то долю секунды. Смотрю на четыре трупа, распростёртых на полу. Вот лежат Отто Пельтцы. Их только что прирезали другие Отто Пельтцы, их кровные братья-близнецы.

Вся гнусность гражданской войны в четырёх лужах крови…

— Отто, — я узнал голос Катерины. — Бегом.

Оказывается, они уже отбежали от меня метров на десять.

Быстро набираю скорость и несусь вслед за остальными к поднимающемуся с пола люку. Раздумывать некогда. Девушки добегают первыми, переступают комингс и уже с той стороны оборачиваются к нам. Парни, бегущие впереди меня, перескакивают люк. Я изо всех сил отталкиваюсь и уже в воздухе понимаю, что щель стала слишком узкой. Поразительно, насколько послушным в такие мгновения становится тело. Люк с неотвратимостью судьбы, незаметно, но упрямо, миллиметр за миллиметром отрезает меня от остальных. Через оставшуюся щель вижу спокойные, отрешённые от обычных человеческих страстей и чувств голубые глаза парней. Их светлые, коротко постриженные и зачёсанные наверх волосы, прямые носы, ямочки на подбородках, губы, упрямо сжатые в тонкий шов рта. Из-за плеч бойцов выглядывают девушки. Лиля в ужасе смотрит на меня, прикрыв рот ладошкой, Маша что-то кричит, то ли мне, то ли парням. А может, и не кричит вовсе, только рот раскрыт, волосы веером. Катерина всех расталкивает, видно, как она старается подобраться ко мне поближе…

Перегруппировываюсь в воздухе и дельфином, головой вперёд, влетаю в помещение. Задолго до болезненного падения слышу, как с глухим шипением закрывается дверь. Подо мной кто-то кряхтит и охает. Это один из Пельтцев. Седьмой номер.

Я позволяю ему выползти из-под себя и говорю:

— Для гимнастического мата ты жёстковат, парень.

— Ты тоже не пластилиновый, — ворчит он в ответ.

Лиля и Маша, стуча ножками по узкой винтовой лестнице, быстро взбираются куда-то наверх, и там пропадают. Оба моих двойника степенно вытирают руки и ножи салфетками. Чувствуется, что делают они это со скукой, наверняка не в первый раз.

Катерина стоит рядом. Становится тепло и сладко от одного её только взгляда. Я беру её за руки и чувствую, как у неё дрожат пальцы. Полные слёз глаза, как окна во Вселенную. Этот мир создан для меня.

Первый поцелуй всегда неуверенный и робкий. Её губы пахнут мятой и юностью. Я обнимаю её талию, меня сводит с ума податливость и гибкость её тела. Всё такое родное… и совершенно незнакомое. Мы фактически чужие люди. Я похоронил её, а она меня ждала не один десяток лет. По всем законам она давно должна была забыть о своей цветущей молодости, а я сгнить в этом чёртовом болоте. Но мы молоды, полны сил и желания, держимся за руки и целуемся. И всё это — та ось, вокруг которой теперь будет вертеться наша жизнь. Если понадобится, мы скуём руки наручниками, но никогда больше не расстанемся…

— Мир! — слышу свой ликующий голос, становится страшно от распирающего счастья. Мне всё равно, что подумают двойники, я хочу, чтобы мой голос был слышен девушкам наверху. — Я люблю тебя!

— Ага, вот и я о том же, — оживает пластмассовая трубка у меня на поясе. — Что дальше, Отто? — спрашивает Василий.

Я неохотно возвращаюсь к реальности:

— А в чём, собственно, дело?

— Да так, и в самом деле безделица: угнан челнок, зарезаны четыре человека, трое тобой похищены, статус ещё двоих пока непонятен. Вроде бы всё. Или у тебя есть что-нибудь новенькое?

Немного отодвигаюсь от Катерины и осматриваюсь. Не могу поверить, что мы и в самом деле внутри транспортного средства: круглая стена, сферой смыкающаяся кверху, семь глубоких кресел расставлены по периметру стены, винтовая лестница в центре выныривает из-под пола и ведёт куда-то вверх. Ни дверей, ни намёка на иллюминаторы. Как мы сюда попали? Тот же ровный свет с потолка, что и во всех помещениях базы. Тот же синтетический ковёр с высоким ворсом на полу.

Двойники закончили чистку оружия и примёрзли к креслам: сидят прямо, о чём-то тихо переговариваются. Смотрю на гибкую, пластичную Катерину и чувствую облегчение: у меня есть жена.

Сверху спускаются Маша и Лиля, тихо проходят к креслам и усаживаются рядом с двойниками. Те сразу замолкают.

Смотрю на них и понимаю: от меня ждут гениальных решений. Как пролезть через игольное ушко, например. Или прокатиться по радуге верхом на единороге. На их лицах — спокойствие и умиротворение. Они полагают, что своё дело сделали. Их гений на свободе. Теперь будет, кому о них заботиться, кому за них думать. Теперь дело за ним.

Трюк называется: "подержите младенца"…

Отстёгиваю трубку с пояса и кладу её на кресло. Мне нужен кто-то, кто бы прояснил ситуацию. Катерина, к сожалению, не подходит. Близнецы тоже… я им не верю.

Показываю указательным пальцем на Лилю. Она с готовностью встаёт. Иду к лестнице, она следует за мной. Вопросительно приподнимаю брови и показываю сначала вверх, потом вниз. Она не утруждает себя ответом, проходит мимо меня и быстро поднимается наверх.

Мы оказываемся в четвертьсфере метров пять диаметром. Три кресла, огромный экран, штурвалы, приборная панель, индикаторы, мониторы… полный антураж научно-фантастического фильма про космонавтов будущего.

— Почему не взлетаем?

— Створ порта управляется с центрального пульта. Пока не откроют, взлететь не сможем.

— Мы герметично закупорены, что у нас с воздухом?

— Практически неограниченно, воды столько же.

— Питание?

— Двое суток. Но можно, конечно, начать голодать прямо сейчас. Тогда неделю продержимся.

Глажу вещмешок у себя на поясе. У меня другие представления о наших запасах.

— Какой был начальный план?

Она пожимает плечами:

— Взлетаем и действуем по обстоятельствам.

— Сколько времени занимает подготовка к полёту?

— Нисколько, — она качает головой. — Садишься в кресло пилота, нажимаешь кнопки и летишь…

— Автопилот?

— Катерине кажется, что мы сумеем его отключить…

"Кажется!" Детский сад. А я-то думал, что они мне в бабушки годятся.

— "Кажется"? — она молчит. — Оружие?

— Никакого…

— Но хоть что-нибудь мы можем взорвать?

— Только себя!

— Ну! — я не могу скрыть радости. — Это уже что-то. Створ порта один для всех челноков или у каждого свой?

— К створу ведёт один коллектор. Общий для всех челноков.

— Прекрасно!

Из шахты лестницы показывается голова одного из близнецов. Кажется, Первый, он вообще побойчее своего братца. И моего, конечно…

Он поднимается чуть выше, — да! это Первый, — и передаёт мне трубку телефона. Оттуда уже рвётся недовольный голос Василия:

— …пропал, или язык проглотил?

— Нет, ищу способ тебе его укоротить.

— Я всё хотел спросить, где ты учил русский язык?

— А почему это тебя интересует?

— Для немца ты слишком правильно строишь предложения, кроме того, большой запас идиом и выражений…

— Когда-то я был уверен в своих исключительных способностях к языкам, — выдерживаю небольшую паузу, потом добавляю. — До встречи с тобой, если быть точным.

— Почему же две гениальности не могут договориться?

Я спускаюсь по лестнице в общий зал и усаживаюсь в свободное кресло рядом с Катериной. Нет необходимости что-то скрывать от своей команды. Пусть слушают.

— Похоже, ситуация патовая, — не дождавшись моего ответа, говорит Василий, — ты не находишь?

— До сих пор мне попадались только проигрышные партии. Ничья — это совсем неплохо. Для меня это прогресс.

— Я знал, что консультацию ты получишь. И в одиночку ты не смог бы захватить челнок. Это Первый и Седьмой, верно? Они тебе помогли?

— Это что-то меняет?

— Ничего, — соглашается Василий. — Что будем делать?

— А у тебя какие предложения?

— Для начала отпусти девушек, зачем они вам? Это не по-мужски. Зачем их впутывать в наши разногласия? Тем более что взлететь вы не сможете…

— Добрейшей души человек! — я одобрительно киваю. — И о девушках позаботился, и готовность к диалогу показал, и даже о мужском достоинстве напомнил…

— Что же в этом плохого, Отто? Это ты захватил чужую собственность, ты убил четверых, взял заложников… как-то странно ты начинаешь новую жизнь…

Спешу его успокоить:

— Я только разминаюсь. У меня широкая программа противоправных действий. Особенно на ближайшее будущее.

— Например?

Мне очень не нравится его голос. Я постоянно чувствую подвох. Что-то здесь не так. Если бы не четверо покойников в коридоре и прыжок через отсечную дверь, я был бы уверен, что все мои ходы давно просчитаны.

"Скука и смертная тоска, — вот что выдаёт его голос. — Всегда одно и тоже. Каждый божий день угоняют челнок и режут кого-нибудь из персонала".

— Например, взорву створ порта и разгерметизирую Базу. Итого, даже если ты не утонешь: минус один челнок и лет двадцать на ремонтные работы.

— И чем же ты взорвёшь створ, если не секрет?

— Какие же тут секреты? Своим челноком, разумеется.

— Это мой челнок!

— Как скажешь, — я пожимаю плечами. — Взорву твоим челноком, если тебе от этого слаще.

— Ты не сделаешь этого!

— Почему?

— Сам погибнешь.

— Я уже пятьдесят лет как погиб, верно? И разговариваю с тобой только по недоразумению.

— Ты блефуешь!

— Ты забыл, как я умирал возле вертолёта? Или как мы тащили тонну горючего? Может, напомнить, как я разбился при падении с вершины валуна? Или тебе не понравилась наша встреча внутри базы, когда я тебя чуть не прирезал? Что я потеряю от взрыва? Ничего! И посчитай, что потеряешь ты…

— Погибнут девушки…

— Не скули. Для императора Вселенной ты ведёшь себя недостойно.

— Как тебе удалось завербовать Первого и Седьмого?

— А как ты читаешь мои мысли?

— Я не читаю твои мысли, Отто.

— Сейчас, нет. Но там, на болоте, ты же не знал наречий Эль-Араб, ты просто понял, о чём я говорил. И когда я тонул, ты не мог меня слышать, и о том, что я учился на водолаза-спасателя, я тебе не говорил…

— Это неизвестные большинству людей чувства. Но они пробуждаются у копий, чьё сознание очень близко к оригиналу. Это и есть премия. Мы как-то коснулись этой темы. У всех по-разному. Чаще телепатия, а у меня, вдобавок, клонирование и регенерация. Одним только усилием воли. Классно? А ещё я вижу будущее…

— А-а, вот оно что! И как там, в будущем?

— Не разобрать, очень смутно. Это уже твой дар, Отто, дар большого перекрёстка. Ты даёшь миру альтернативу. Я это почувствовал сразу, как только ты пробудился. Одно только твоё присутствие уравнивает вероятности невозможных и запланированных событий. Очень интересное свойство. Это одна из причин, почему я предлагал тебе пост императора. И что бы дальше не произошло, моё предложение остаётся в силе. Это не банальная прослушка чужих мыслей…

— Ты так говоришь, будто вокруг тебя одни телепаты, от которых ни спрятаться, ни скрыться.

— Представь себе. Кстати, один из телепатов у тебя на борту.

— И кто же это?

— Ты предлагаешь мне решать твои проблемы? — он коротко рассмеялся. — Давай лучше обсудим, чего ты хочешь?

— Я хочу подороже продать свою жизнь. nbsp; — Удивил! Все только этим и занимаются.

— Как это?

— Очень просто. С рождением получают кредит — жизнь. Потом или разменивают её по мелочам, или, однажды, всё-таки подворачивается удачная сделка и удаётся вернуть ссуду.

— Да ты философ!

— Во всяком случае, не убийца.

— А тот миллиард?

— Это не убийство.

— А что же это?

— Вынужденная жертва. Придёт время, и ты убедишься в этом. Мне очень жаль, что ты не нашёл в себе веры…

— Ладно, хватит болтать, мне некогда, — ну, вот, опять "понесло". Так мило беседовали, и на тебе! Или это упоминание о вере меня взбесило? — Отпирай ворота, или я тебе сейчас так коллектор разнесу, что тысячу лет восстанавливать створ будешь…

— На тот свет торопишься?

— Точно. Там меня уже заждались! — и вдруг я заревел так, что даже солдатики потеряли свою невозмутимость и вздрогнули: — Ты будешь отпирать ворота, или нет?

— Да буду, буду… — да что же это, в самом деле: у него угоняют машину, а он спит?

— Заводи керосинку, сучья дочь, — ору насмерть перепуганной Маше.

Та немедленно взлетает вверх по лестнице, чувствую, как пол под ногами вибрирует.

— Эй, что ты там делаешь? — волнуется Василий.

— Готовь надувные лодки, приятель, сейчас мы тебе Венецию устроим.

— Я же сказал, открываю!

Жестом отправляю Первого с этим сообщением наверх, к Маше. Мне нравится экипаж. Все верят в мою готовность взорвать челнок, но никто и не думает перечить…

— Мне всё равно. Успеешь открыть — твоё счастье, не успеешь — моё. Надоело. Что-то я здесь подзадержался.

Катерина и Лиля поднялись наверх. Тут же спустился вниз Первый. Он застегивает на мне ремни, косится на уже успевшего пристегнуться Седьмого, садится рядом и возится со своей сбруей…

Пол под ногами слегка подрагивает, нас переворачивает, я судорожно хватаюсь за подлокотники. Но ремни держат крепко. Я смотрю на Первого. Тот поднимает большой палец правой руки: "всё в порядке".

— А ведь ты попался, супермен, — говорит Василий.

— Это почему же?

После нескольких секунд ускорения, пол выровнялся. Мы заняли нормальное положение.

— Ты забыл, что я могу включить автопилот, и МОЙ челнок вернётся назад. Только теперь я посажу тебя на острове. Вот и взрывайся на здоровье. Ты можешь подождать, пока я приготовлю аппаратуру? Хочу записать самое дорогое самоубийство в истории человечества. На память.

— Почему это самое дорогое? — и в самом деле интересно.

— Челнок вещь вообще бесценная. Таких в Солнечной Системе всего-то и было шестнадцать штук, пока обиженный на судьбу Отто Пельтц окончательно не взбеленился. Да ещё мой подарок, не забыл?

— Нет, не забыл, — говорю, и поворачиваю голову к Первому: — Расстояние от Базы, скорость?

Отвечает Катерина:

— Пятьдесят четыре километра, направление зюйд-зюйд-вест, скорость восемьсот двадцать километров в час.

Звук идёт откуда-то из подголовника. Где находится микрофон, спрашивать не хочется.

— Всё в порядке?

— Да, Отто, теперь всё в порядке.

— Что это ты с автопилотом сделал, Отто? Я не могу к тебе подключиться…

Я не отвечаю. У меня сейчас более важное дело, чем разговаривать с несостоявшимся мессией.

Достаю из вещмешка телефон, включаю и смотрю на индикатор связи. Горят все четыре квадратика, аккумулятор заряжен, спутник висит на своём месте над горизонтом. Набираю три буквы "А", решётка, "315", решётка и посылаю вызов. На миниатюрном экране человечки сменяются бегущей строкой: "До взрыва осталось четыре минуты пятьдесят пять секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен отбой детонации. До взрыва осталось четыре минуты сорок секунд. Клавишей "отмена вызова" предусмотрен…"

Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. "Хороший набор, легко запоминается. Особенно цифры — три часа пятнадцать минут. Утро, вычеркнувшее из жизни тридцать миллионов. Эти два месяца душу вынули, это точно!" Не открывая глаз, зову:

— Василий?

— Что-то надумал?

— Нет, взорвал.

Он неопределённо хмыкает и ничего не говорит.

— Я только что по телефону запустил программу детонации атомной бомбы. — Открываю глаза и смотрю на дисплей телефона. — Осталось четыре минуты…

— Отто, — заговорил Василий, я не слышу в его голосе беспокойства, только удивление: — Что за бред! Что за детонация? При чём тут телефон?

— Ядрёные лимонки, что лежат у тебя на складе, помнишь?

— Нет.

— Вспомни, ты ещё говорил, что консервированных лимонов не бывает, и отказывался от них.

— Припоминаю.

— Так вот, это не лимонки. Это ядерные гранаты, и я только что запустил по телефону программу детонатора.

— Ты не ошибся? — наконец-то слышу в его голосе неподдельный интерес.

Надо отдать ему должное. Этот человек мужественно встречал свой конец.

— Сейчас проверим. Правда, мы уже далеко, а мощность у гранат небольшая. Наверное, мы ничего не увидим.

— Зато у нас здорово шарахнет!

— У тебя есть время попытаться спастись.

— Как скажешь!

— Иначе ты даже ничего не почувствуешь!

— Ты дурак, Отто.

— Да ладно тебе. Что уж сейчас ссориться.

— Ты ничего не понял. Пришёл, увидел и взорвал. Герой!

— Расклад… всё это время нами управляли события, я лишь пытался поспевать за ними. Ты извини, так уж получилось…

Трубка молчала.

— Эй, товарищ бог, словечко для истории?..

Он не отзывался.

"Шеф, царствие ему небесное, был выдающимся человеком, — я чувствовал непонятное раскаяние. — Вот у кого надо было учиться организации и планированию. Подумать только, я взорвал атомную мину, заложенную пятьдесят лет назад. Всё это время программа с нечеловеческим терпением ждала моего звонка, до сих пор работает телефонный номер… ну, да, он так и сказал: "Оплачено на сто лет вперёд". И если бы я тогда хоть немного подумал, вместо того, чтобы заниматься водными видами спорта у разбитого вертолёта, то эта история даже не началась…"

На мгновение мне стало нехорошо. Если бы я привёл в действие детонатор сразу, как нашёл телефон, то ничего бы не было: ни Катерины, ни красивых девушек-пилотов, ни этих молчаливых парней, точных копий меня самого. Не было бы бриллиантов, челнока, а сам я к этому времени, давно бы уже сгнил в тюрьме…

Нас тряхнуло. "Что такое?" Желудок, сорвавшись с привязи, бодро замаршировал вверх по пищеводу. Челнок развернуло, бросило на бок. Теперь я висел на ремнях вниз головой. Я скосил глаза на своих двойников. Глаза круглые, лица бледные, но держатся… по всему видно, размышляют, что там у нас в пилотской происходит. Прекрасно! Теперь я смогу сэкономить на зеркале…

— Командир, мы потеряли управление! — голос Маши.

"Я уже научился их отличать по голосам!"

— Не трудно догадаться…

— Прекратилась подача энергии, — это Лиля.

— Почему молчит Катерина?

— Я… занята… — отвечает Катерина.

— Она пытается планировать… — отвечает Маша, но не успевает договорить.

Нас опять трясёт. И вдруг всё кончилось.

Пол и стены заняли свои места. Только ровный гул под ногами напоминает о движении.

— Включился автопилот! — голос Катерины.

— Какой автопилот? Всё, нет больше Базы, мы победили!

— Это не База, — опять Лиля. — Энергия идёт из другого источника. Мы к этому не готовы.

— И куда же мы теперь летим?

— Будет лучше, если ты поднимешься и посмотришь сам.

Первый уже успел встать с кресла и освободить меня от ремней. Я поднялся по винтовой лестнице, но в зал пилотов не зашёл: замер последней ступеньке. На фоне тёмно-фиолетового звёздного неба серебрился сталью изрытый оспами кратеров серп Луны…

Y

— Отто?

— Ха! Рад тебя слышать.

— Взаимно.

— Тесновато, наверное, у вас?

— Ты не представляешь, ЧТО тут у нас делается!

— Когда вас ждать?

После минутной паузы Василий ответил:

— Одному автопилоту известно…

Отто сидел в кресле пилота и понемногу привыкал к обстановке. Василий вышел на связь по бортовой сети, его трубка была брошена в одном из кресел в общем зале.

Катерина стояла за спиной. Отто чувствовал её тёплые руки на своих плечах, и море ему было по колено.

"Не высохло ещё, — пела душа. — Не высохло!"

— Почему он замолчал?

— Вошёл в тень Земли, — ответила Лиля. — Нет связи.

— Насколько они отстают?

Вместо ответа, Лиля прошелестела клавиатурой, и на огромном экране открылось окошко, на котором Отто увидел символическое изображение Луны, Земли, линии их орбит, и одинокую звёздочку между ними.

— Это наш челнок. Эскадра с той стороны Земли. Минут через пятнадцать выйдут, тогда компьютер их покажет.

Отто смотрел на точку, которая едва заметно перемещалась в сторону Луны, и прилагал невероятные усилия, чтобы думать о внезапно изменившейся ситуации. Ему мешали бёдра Катерины, её тонкая талия, округлости форм… которые Отто чувствовал спиной, через спинку своего кресла. Оранжевые комбинезоны девушек лишь подчёркивали безупречность линий их тел. Изголодавшееся мужское воображение легко рисовало обнажённые тела под этой совсем не женской одеждой.

Чистые нежные лица, зовущие глаза…

— Где тут вода? — спросил он, облизывая сухие губы.

— Одну минуту, командир.

На самом деле не прошло и десяти секунд, как Первый принёс воду в пластиковом контейнере. Отто, не задумываясь о последствиях, опростал содержимое контейнера себе на голову. Катерина сняла руки с плеч и взъерошила ему мокрые волосы.

— Неужели так плохо? — тихо спросила она.

— Теперь лучше, — также тихо ответил он, и солгал.

Лиля отвела глаза, а Маша робко предложила:

— Ребята, может, спуститесь на полчасика вниз? Мы мешать не будем. Вряд ли что-то изменится.

— Я не получил ответ на вопрос, — прохрипел Отто. — Даже если они с той стороны Земли, разве нельзя оценить их отставание?

— Конечно, можно, — засуетилась Лиля. — Я виновата, командир, смотрела на Катерину. Вот результат: они точно воспроизводят нашу траекторию, с той же тягой маршевых двигателей. Идём на одном g. Отставание составляет двадцать минут.

— По траектории можно определить конечный пункт?

Крупные капли катились по лицу, влажными тропинками устремлялись за воротник, он чувствовал их на груди и спине.

"Прямо как на болоте, — подумал Отто. — Впрочем, нет. Там было легче. Там я притворялся живым, а здесь делаю вид, что мёртвый…"

— Да, конечно.

Рядом с первым окошком на экране открылось второе.

Пунктирная линия трассирующей очередью бежала всё быстрее и быстрее; скоро в поле зрения попала Луна, разворачиваясь, она споро росла, увеличивалась в размерах. К её поверхности неутомимо бежал пунктир предполагаемой траектории челнока. Наконец он вонзился в поверхность. Экран тут же дал несколько последовательных увеличений.

Девушки ахнули.

— Ну и что? — спросил Отто.

— Западная граница видимой стороны Луны, — пояснила Катерина из-за спины. — Кратеры Гримальди и Риччоли.

"Ну и парочка, — подумал Отто. — Кляузничали на Коперника, а теперь с вершины мира убеждаются в его правоте".

— И что тут удивительного?

— Присмотрись к изображению. Ничего не напоминает?

Теперь Отто увидел. Едва закончившая деление амёба — барельеф на потолке портового терминала.

— Почему вы до сих пор сюда не наведались?

— На самом челноке нет энергии. Энергия передаётся с Базы. Всегда существовало ограничение на расстояние. Космический полёт был невозможен.

Отто похолодел. Ему показалось, что влажные ручейки, всё ещё пробивающие себе дорогу где-то там, под одеждой, превратились в лёд. В свете этого сообщения, ликвидация Базы выглядела рискованным, самоубийственным предприятием.

"Сперва надо было приземлиться!.."

— Но Базы уже нет, — медленно проговорил он.

— Базы уже нет, — согласилась Катерина. — Как только её не стало, прекратилась подача энергии. Потом включилась, но уже от другого источника.

— От какого?

Маша молча кивнула на экран.

— Оттуда.

— А если бы не включилась? Мы могли разбиться?

— Нет, — успокоила его Катерина. Она вновь принялась разминать ему плечи. — Челнок приспособлен для планирования. Мы отрабатывали такие варианты.

Отто чуть приободрился: "Будем считать, что я знал об этом!"

— А почему включился автопилот?

— Наверное, в соответствии с программой энергопередающей станции.

— Зачем?

— Чтобы с нами познакомиться, — прыснула Маша, откашлялась, приняла невинный вид и добавила: — Неизвестно. Планируя побег, мы не предполагали уничтожение Базы.

— А как его выключить?

— Он сам выключается… сразу после завершения работы программы автопилота.

— И что это значит?

— Мы долетаем до конечной точки, садимся, автопилот отключается, а у нас включается пульт. И мы получаем доступ к управлению челноком.

— И где же эта конечная точка?

Теперь они обе: и Маша, и Лиля кивнули в сторону большого экрана, на котором поверхность Луны уверенно теснила звёзды.

Отто молчал. "Как же такое может быть?"

— Как такое может быть? — произнёс он вслух. — Это невозможно! Я предупреждаю о взрыве. К эвакуации они не готовы. Только чтоб собрать персонал им нужно несколько минут. У них не было ни одной лишней секунды! Но они успевают. База взрывается. Они теряют энергию. Потом получают энергию с Луны, и включается автопилот. Как могло получиться, что они отстают на целых двадцать минут?

— Вылетели вслед за нами, — проговорила за его спиной Катерина. — Тут же приземлились, посмотрели, как взорвалась База, потом опять запустились…

— Ну да, — ухмыльнулся Отто. — Задница в термоядерном огне, а тут такая любознательность… когда мы доберёмся до цели?

— Если эффективность торможения будет соответствовать разгону, то через два часа пять минут.

Отто почувствовал, как пальцы Катерины застыли у него на плечах. "Отто, — сказал он себе. — Ты заставляешь ждать самую прекрасную женщину на свете. Это трудно отнести к твоим достоинствам…"

Но оставалась ещё одна проблема:

— Как мне связаться с Василием?

— Кто такой Василий?

— Ваш босс, владыка, фюрер, дуче… как он там вам представлялся.

Они переглянулись между собой.

— Господь?

У Отто закружилась голова. От сладкой истомы, охватившей тело в предчувствии близости с любимой женщиной, не осталось и следа. Во рту появился привкус крови. Кажется, прикушена губа…

— Что? — Он обвёл взглядом девушек, и даже попытался вывернуть шею, чтобы взглянуть на Катерину. — Как вы сказали?

— Наш босс это ты, Отто, — ответила за всех Катерина. — Это наш выбор. И мы будем с тобой всегда, или пока ты нас не прогонишь. У нас нет владыки, фюрера, дуче. Но у нас есть господь, давший нам жизнь и пищу. И тебя, когда мы его об этом попросили.

Он посмотрел в окошко на экране и увидел, как из-под абриса Земли выплыло большое, отливающее зелёным пятно.

— Только один?

— Мне хватает, — отозвался Василий.

Отто почувствовал острый укол сожаления.

— Не успел?

— Да я не сильно и торопился.

— Ты же сказал, что спас всех…

— Ничего подобного! Ты предположил, что у нас "тесновато", а я всего лишь ответил, что "ты себе не представляешь, что тут у нас делается".

Катерина склонилась и прошептала:

— Это гнев бога.

— Как?

— Крейсер. Называется "Гнев Бога"…

— Крейсер? — тупо переспросил Отто. — Василий, что происходит?

— Всё очень просто, Отто, — охотно откликнулся Василий. — Я застрял на вашем унылом болоте. Вот в чём дело. Моя миссия была окончена очень давно. Ты не сможешь себе представить этот срок. Миллионы лет… но чтобы объяснить тебе, как это получилось, понадобится ненамного меньше времени. Я просто хочу домой, как и ты. Только дорога к моему дому лежит через Лунный город.

— Лунный город?

— Сказочное место. Это на обратной стороне Луны. Там стоит город, мы все к нему шагаем после завершения земных дел… мы все оттуда.

— Ну и что? — Отто уже не чувствовал рук Катерины.

— Был риск, но у меня получилось! — Василий ликовал.

— Что получилось?

— Взорвать силовую установку Базы, конечно. Послушай, — перешёл он на академический тон. — Я очень хочу, чтобы ты понял. Была логическая задачка, уверен, ты оценишь её решение. Первое. Челноки и крейсер своих силовых установок не имеют, энергией их обеспечивает База. Система абсолютно надёжна, ни одного сбоя за шестьдесят миллионов лет. Второе, этой энергии недостаточно для выхода за пределы атмосферы Земли. Третье. Для полётов в космос подача энергии должна идти от более сильного источника — из Лунного города. Четвёртое, точно известно, что если отключить подачу энергии с Базы, то энергоприёмники летающих устройств автоматически настроятся на подачу энергии с Луны. Но, пятое, котёл Базы отключается только с Поста Управления в Лунном городе. Ну, как?

— Никак, — огрызнулся Отто.

Он ничего не понимал, и восторг Василия его только злил: что хорошо русскому — смерть немцу!

— Ещё раз, — терпеливо повторил Василий. — Чтобы добраться до Лунного города, нужно переключиться на энергоподачу Лунного города. Но чтобы сделать это переключение, нужно уже быть в Лунном городе. Противоречие. Задача казалась неразрешимой. И тогда я вспомнил о тебе: Отто крепкий, он никогда не сдаётся, Отто найдёт решение, даже если до Лунного города придётся добираться пешком. И я в тебе не ошибся. Понятно?

— Нет, — сказал Отто. — Непонятно.

Он вгляделся в лица девушек, посмотрел на своих близнецов, выглядывающих из проёма лестницы, и взял за руку Катерину, по-прежнему стоящую у него за спиной.

— А как быть с твоими планами по совместному управлению империей? Ты опустился до лжи?

— Ничего подобного, — обиделся Василий. — Это аналог твоим стопроцентным решениям. Только свою правду я называю теорией беспроигрышной игры. Ситуацию нужно развивать так, чтобы любые события, вытекающие из этой ситуации, шли тебе на пользу. Если бы ты согласился с моими предложениями, мы бы покорили мир, спасли человечество, реализовав мою программу, и, попутно, самостоятельно добрались бы до Луны. Как по мне, очень неплохой сценарий. Второй вариант — ты со мной не соглашаешься и придумываешь, как взорвать эту жестянку. В результате котёл Базы будет отключён, и я добираюсь до Лунного города. А дальше ты мне и в самом деле не нужен, Отто. Спасибо за помощь.

— Чепуха, — вяло отмахнулся Отто. — Ты не мог так рисковать. А если бы отсечная дверь челнока разрезала меня пополам?

— Брат, — задушевный голос Василия пиявкой высасывал у Отто остатки мужества. — Ты, похоже, так ничего и не понял. Это был твой риск! Это тебя отсечная дверь разрезала бы пополам. А я не проигрывал в любом случае. Что я терял?

— А если бы я тебя не предупредил о взрыве? Почему ты сам не воспользовался телефоном, чтобы взорвать Базу? Не слишком ли тонкая игра?

Отто благодарно потёрся головой о руки Катерины. "Чего это я расклеился? Пусть говорит, что хочет! Красная пропаганда!"

— Должен заметить, что ты бы так не поступил, — кротко сказал Василий. — Ты слишком большой романтик. Ты не можешь ради великой цели пожертвовать миллиардом людей. И миллионом не можешь. Ради своей безопасности и безопасности своих людей ты не можешь убить шестьдесят человек. Ты не стратег, ты — ничтожество. Это, во-первых и во-вторых. В-третьих. О телефоне я не знал. Ты — третий, а твои предшественники о телефоне не вспомнили. В тех вариантах тебе помогли женщины, а не двойники. Те троицы полагали, что сумеют справиться с автопилотом, они приходили к Отто в номер, и договаривались о побеге.

— И что дальше? — звонко спросила Катерина.

— Ничего. Я позволял им взлететь, и они убивали техников, которые к своему несчастью летели с ними…

Отто с интересом следил, как застыли лица Маши и Лили. Руки Катерины у него на плечах замерли.

— Потом они несколько дней наслаждались свободой и друг другом. А потом я включал автопилот и сажал их на нашем острове. Там уже всё заросло… впрочем, нет. Как только появляется Отто, так всё вверх дном и переворачивается…

"Какой-то сатанинский план!"

— В этот раз я решил заменить техников полицейскими. Пусть лучше Отто убивает своих двойников. А тут такой сюрприз… когда ты успел их завербовать?

— Всё равно концы с концами не сходятся.

— Сейчас сойдутся, — пообещал Василий. — Ты мне испортил прекрасное развлечение, Отто. Я собирался сделать это доброй традицией, ежегодной военной игрой. Я выпускаю зверя и смотрю, что из этого выйдет. Тщательно готовилось всё: Пельтц, девушки, страховка, но я на тебя не сержусь. Знаешь, я даже подарю вам всем жизнь, впрочем, как всегда…

— Страховка?

— Ну, конечно. Это — в-четвёртых, по поводу "тонкой игры". Я ни разу тебе не показался, потому что меня не было на Базе. Я ждал, когда ты её взорвёшь. Ты же сам говорил: только стопроцентные решения…

— И где же ты был всё это время?

— На крейсере. Я назвал его "Гнев Бога". Неплохо, правда?

— А персонал?

— Думаю, они уже там, в Лунном городе. Естественным ходом, представь себе, быстрее.

— И женщины?

— Ну-ну, Отто. Это ты взорвал Базу. Это ты их убил…

"Сволочь!"

— Как я могу всё это проверить?

— Что за чушь? Меня меньше всего интересуют твои проверки… впрочем, подумай о моём отставании в двадцать минут. Ну, как, Отто, теперь сошлось?

— У меня и не "расходилось".

— И что это значит?

— Мне даже странно, что ты об этом не подумал…

— Я обо всём подумал, Отто.

— Правда? Тогда скажи мне, что я первым делом сделаю в Лунном городе, когда попаду в него на двадцать минут раньше тебя?