Дело скандальных ведьм

Глава 27, лицом к лицу

Направляясь на встречу с подзащитной, Вэл припоминала, как просила Вэнрайта организовать ей неофициальную встречу с ведьмой, когда полиция ту поймает. Полиция со своим делом справилась, но встреча выходила куда официальней, чем ожидалось. Когда ночью пятилетней давности она гналась за ведьмой, ведомая яростным желанием догнать и растерзать, могла ли у Вэл зародиться мысль, что, когда она её таки настигнет, то возьмётся защищать от обвинения в убийстве?! Более логичным казалось предположение, что это её обвинят в зверском умерщвлении мерзавки. Однако у судьбы свои задумки, и хоть Вэл терпеть не могла всяческие неожиданности, те её просто обожали. Особенно та их разновидность, которую принято именовать «неприятностями».

Вэнрайт распахнул дверь в тюремную комнату для свиданий. Арестантка в серой унылой униформе порывисто развернулась к назначенному государством защитнику... и завизжала так, что все охранники и надзиратели подскочили на месте, схватились за табельные амулеты и оружие, а на капитане затрещала форма при инстинктивном стремлении сменить ипостась.

– Только не она! – орала подзащитная Вэл. – Не оставляйте меня с ней наедине! Она порвёт меня на кусочки!!!

– Приятно, когда о тебе помнят, и удосужились осведомиться, как выглядит первая ипостась, – злорадно оскалилась Вэл и утробно заворчала: – Вижу, наше старое свидание вышло незабываемым не для меня одной. Неужели я тоже являлась тебе в кошмарных снах? – Её подзащитная заторможено кивнула, и Вэл довольно мурлыкнула: – Освежить впечатления?

– Н-н-не н-надо, – заикаясь, попятилась к стене ведьма и умоляюще протянула руки к капитану: – Офицер, заберите этого адвоката!

– Не могу, другого у нас нет, – мотнул головой Вэнрайт и задумчиво уставился на Вэл: – Какой интересный эффект ты производишь на подзащитных... Они все так орут и от помощи отказываются?

– Всякое бывает, капитан. Если адвокат настроен на успех в карьере, ему не следует рассчитывать лишь на добровольно явившихся клиентов. – Белозубая улыбка Вэл утроилась и заострилась, и подзащитная завизжала громче, чем прежде:

– Я отказываюсь от адвоката! У меня есть право защищать себя в суде самостоятельно!

Вэнрайт просветлел лицом, но Вэл охладила радость товарища:

– Даже не мечтай, капитан. Шестая поправка, конечно, даёт человеку право явиться в суд без адвоката, но только в том случае, если в дееспособности этого человека нет ни малейших сомнений. Как полагаешь, сколько мне потребуется времени, чтобы запугать эту ведьму до такого состояния, что любой психиатр признает её невменяемой? Думаю, если ты позовёшь тюремного врача прямо сейчас, к его приходу дамочка как раз дойдёт до нужной кондиции.

– Оригинальные у тебя методы расширения клиентуры, – ухмыльнулся капитан и по примеру Уильямса решительно направился к двери. – Как представитель органов охраны правопорядка, я обязан обеспечить конфиденциальность беседы адвоката с его подзащитным, и я её обеспечиваю. Вэл, помни о том, что благородные монстры не вступают в драку с заведомо более слабым противником.

Дверь в комнату с треском захлопнулась, замигали огоньками включившиеся заглушающие звук амулеты. Памятная Вэл черноволосая ведьма вжалась в угол, с немым ужасом взирая на то, как адвокат неспешно располагается за столом и открывает папку с бумагами.

– Очень не советую отказываться от государственного защитника, – спокойно произнесла Вэл. – Тебе грозит смертная казнь, и лучше иметь в запасе возможность заявить после процесса, что было нарушено твоё право на достойную защиту, что тебя обвинили из-за некомпетентных действий адвоката. Тогда наверняка назначат пересмотр дела, а при самостоятельной защите в суде возможности сделать такое заявление у тебя не будет.

– Т-ты п-правда будешь меня защищать? П-по-настоящему?

– Поражена до глубины души? Не расстраивайся: умение искренне изумляться – нормальное свойство молодости, я тоже в глубоком шоке.

– Меньше всего ожидала увидеть тебя, – выдохнула ведьма и неверяще затрясла головой. – Была убеждена, за моё дело возьмётся кто угодно, но только не ты, и даже не спросила, кто же согласился взвалить на себя мой безнадёжный случай.

– Не буду скрывать, у меня имеются собственные мотивы взять тебя в подзащитные. Да не дрожи так, они не связаны с намерением проглотить тебя целиком или частями. Как бы я к тебе ни относилась, готова поверить, что в банде Главное Зло всё-таки не ты.

– Главным Злом в последние годы был даже не Адам, – вздрогнула ведьма, нервно обхватывая плечи тонкими руками. – Но я до сих пор жива лишь потому, что не знаю его имени и ни разу не видела его лица.

– Ты убила Бартона, бывшего начальника охраны второго ограбленного банка? – резко спросила Вэл.

– Нет! Я не ангел и даже не стремлюсь им стать, но я никогда никого не убивала. Можешь не верить, но некоторую черту не способны переступить и прожжённые аферистки. Соблазнять чужих мужей или создавать иллюзии их соблазнения – это одно, убить – совсем другое. Я не набралась решимости даже Хоупа прикончить, хоть его-то было за что, и случаи подходящие тоже подворачивались. – Ведьма вскинула голову и с вызовом заявила: – Ты мне не веришь!

– Тут вопрос не доверия, а элементарной логики. Вы занимались в лаборатории производством запрещённых сильнодействующих зелий, в том числе – способных лишить сознания сильного гибрида. За десятилетия совместной работы с Хоупом у тебя был миллион возможностей подлить ему такое зелье или распылить его в лицо, а с обморочным мужчиной управится и хрупкая девушка. Если, конечно, он не сильный монстр, которого при угрозе жизни мигом выдернет из любого забытья инстинкт самосохранения.

– Да ну, Хоупу достаточно было незаметно капнуть зелья на одежду. Оно бы просочилось внутрь, коснулось кожи – и поминай как звали, Адам был слабым ведьмаком, неспособным расщепить яд в организме или быстро сотворить противоядие, – проворчала ведьма и нерешительно отлепилась от стены. Вэл сделала широкий приглашающий жест, и подзащитная рискнула усесться на стул напротив неё. – Я придумала множество способов избавиться от Хоупа, но так и не смогла применить хоть один.

– Опять-таки не расстраивайся: неспособность убить – нормальное свойство психики разумного существа. Давай ближе к делу. Тебе доводилось встречаться с Бартоном?

– Перед серией краж его «обрабатывала» не я, а номер три, её настоящее имя Ижен Улен. Лично я отвечала за лояльность гендиректора первого банка и со своей задачей справилась.

– Предварительно обеспечив увольнение предыдущего директора и разрушив всю его жизнь, – нейтральным тоном досказала Вэл.

– Чушь! Если люди строят совместную жизнь на таких хрупких основаниях как взаимная любовь и верность, причём тут я? Любовь не длится вечно, она редко задерживается в сердце дольше, чем на три года, так какой смысл полагаться на неё в вопросах брака? И если женщина не способна простить своему мужчине случайную измену, на кой она выходила за него замуж? Я не разрушала жизни, я всего лишь давала толчок тем стеклянным домикам, что и без меня скоро бы осыпались осколками.

– Любопытно, как ловко люди находят «рассудительные» и «грамотные» оправдания самым мерзким своим поступкам. Не буду вступать в дискуссию, давай сойдёмся на том, что ты зарабатывала себе на жизнь, создавая компромат на мужчин, дорожащих своей семьёй и репутацией. Ты не ответила на мой вопрос: тебе доводилось встречаться с Бартоном?

– Да, однажды. Он явился ко мне, когда я работала в банке, предъявил фотографии, на которых я и гендиректор... ну, ты понимаешь.

– Использовала на том человеке приворотные зелья? Одурманивающие эликсиры? Амулеты подавления воли?

– Действительно понимаешь. Слышала, у тебя обширная юридическая практика? Люди – такие слабые существа, воздействовать на них – простейшая задача. Работать с ними куда легче, чем с сильными гибридами...

– Зря стараешься, я в курсе, каким методами и уловками ты подстроила сцену в спальне моего мужа. Но чуть не рассчитала время моего прибытия, да?

– Никто не предполагал, что ты вообще явишься! – огрызнулась ведьма. – Тогда всё дело обошлось бы десятком компрометирующих фото, которые твой муж, убеждённый в реальности измены, наверняка пожелал бы скрыть от супруги.

– Взамен на отказ участвовать в выборах в Сенат. Вам повезло: он отказался от участия в них сам, и шантажировать не пришлось. Кстати, не думаю, что шантаж прошёл бы успешно: мой муж всегда отличался обострённой честностью. Заказчиком подставы с изменой был тот человек, что в итоге занял сенаторское кресло?

– Да, гнилой был человечек: хитрый и подлый, как сотня низших демонов.

– Не оскорбляй демонов, – оборвала её Вэл, на что ведьма лишь плечами пожала и со злостью процедила:

– Потратил столько усилий и денег, чтобы всего полгода в желанном кресле просидеть и тупо сгинуть в больничке. Судьба – жестокая стерва.

– Это называется – справедливая. Дина, меня трудно сбить с толку, вернись к рассказу о встрече с Бартоном.

– Этот парень всеми правдами-неправдами добрался до моего кабинета, вывалил фото и разорался, что наконец-то сообразил, для чего ведьмы окучивают персонал банка, в котором он прежде работал. Он следил не только за мной и успел сложить схему, при которой несколько шантажируемых лиц сумеют обеспечить молчание сигнальных систем банка. Бартон был опытным и неглупым безопасником, он пришёл к верным выводам, что его бывший банк вскоре ограбят, как первый.

– Ого! Ему следовало пойти с этим заявлением в полицию, а не к тебе.

– Он хотел вернуть жену. Хотел, чтобы номер три самолично призналась ей, что их связь случилась исключительно по причине сильнодействующих зелий, что он стал безвольной жертвой использованных ведьмой чар.

– С точки зрения закона термин «принуждение к сексу» звучит более грамотно, чем «использование чар», – ледяным тоном поправила Вэл. – Объясняю на будущее, которое тебя настигнет, если удастся отклонить обвинение в убийстве. Почему он пришёл к тебе, а не к «номеру три»?

– Её он не смог найти, а меня заметил не только рядом с директором второго банка, из чего сделал верные выводы, что я – напарница той ведьмы, которая работала с ним самим.

– Он угрожал обращением в полицию?

– Да.

– И ты не могла не понимать, что в особом отделе полиции его примут с распростёртыми объятьями, поверят каждому слову, и ваша тема с грабежами банков будет закрыта раз и навсегда. Если сейчас скажешь, что спокойно отпустила опасного свидетеля, – тут точно не поверю.

– Почему именно здесь не поверишь? – невольно заинтересовалась ведьма.

– Потому что верить в то, в чём не сможешь убедить присяжных, – для адвоката слишком вредная привычка. Итак, как ты отреагировала на угрозы Бартона?

– Прыснула ему в лицо сонного зелья, которое действует не сразу и даёт побочный эффект повышенной внушаемости. Велела отправляться домой и ложиться спать, а сама связалась с Хоупом. Адам тогда был сильно занят делами своей дочери, но обещал разобраться с проблемой.

– С учётом известных тебе фактов о «зачистке» беглых членов банды, ты отдавала себе отчёт, что подписала Бартону смертный приговор таким звонком, – постукивая карандашом, подытожила Вэл.

– Я просто сообщила начальству информацию, которую была обязана сообщить! – прошипела ведьма. – Откуда мне знать, может, Хоуп намеревался заплатить ему за молчание или попросить вампира стереть ему память?

– Неплохая версия, трудно опровержимая, хоть и совершенно недостоверная, – скептически хмыкнула Вэл и открыла папку с копиями материалов дела. – В доме убитого обнаружен стакан, на котором имеются твои отпечатки пальцев и ложащиеся поверх них отпечатки пальцев Бартона. На дне стакана сохранились следы смертельно ядовитого зелья – того вида, что синтезировался в вашей лаборатории, и образец которого был изъят из неё при обыске. Сотрудницы лаборатории утверждают, что ты брала себе порцию этого зелья.

– Да, брала! Женщинам моей профессии важно быть готовой защитить себя! После того, как меня чуть не растерзала мантикора, я стала осторожной. На сильных Иных ядовитое варево убийственного эффекта не произведёт, но их атаку на какое-то время остановит, если плеснуть его в глаза. В дом Бартона я не приходила.

– А соседка Бартона утверждает, что видела тебя рядом с его домом. Она уверенно провела опознание, а поскольку дама – чистокровный человек, то солгать Иным никак не могла.

– Я к нему не ходила! После сцены в кабинете я его не видела!

– На стакане со следами зелья и отпечатками твоих пальцев изображён логотип банка, в котором ты временно «честно трудилась». Тебе это ни о чём не говорит? Ты видела такие стаканы раньше?

– Конечно, постоянно, они во всех банковских кабинетах имелись, в моём тоже. Руководство ещё дарило их всем сотрудникам на разные праздники вроде Дня благодарения и дня рождения банка. Не удивлюсь, если у Бартона в доме скопилось с десяток таких стаканов за долгое время работы в службе безопасности.

– В кулаке убитого нашли несколько твоих волосинок. Он пытался напасть на тебя, когда понял, что его отравили?

– Сколько можно! Я не была у него в доме! Не подсовывала ему яда! Не кидала тело в пруд! Мне стало дурно от тех фотографий, что предъявили полицейские!

– Реакция на фото решительно ничего не доказывает: от вида утопленника не стало бы дурно только чокнутому маньяку-психопату. На земле не нашли следов волочения тела, на одежде убитого не сохранилось (или изначально не имелось) следов травы и мусора – вероятнее всего, к пруду его доставили по воздуху. На метле, к примеру. И что примечательно: нашлась веточка, отломавшаяся от метлы, а на твоей метле обнаружилось повреждение, идентичное тому, что должно было образоваться при отломке той веточки. Криминалисты готовы присягнуть, что веточка свалилась на заднее крыльцо Бартона с твоей метлы.

– Всё это мне уже говорили копы, но у меня нет объяснений, кроме одного: меня подставили.

– Если мы выйдем в суд с одной такой фразой, ничем не подкреплённой, то можем смело вообще ничего не говорить и молча соглашаться со всеми доводами прокурора, – прозрачно намекнула Вэл на желательность расширения показаний.

– Я же говорила, моё дело абсолютно безнадёжное, – отмахнулась ведьма. – Особенно в свете того, что я действительно была правой рукой Хоупа, выполняла все его хозяйственно-административные поручения вроде приобретения оборудования, выдачи зарплат и оплаты налогов на землю. Почему-то все убеждены, что если я бегала по его указке в банки и магазины, то и за неугодными ему людьми гонялась с ядами в руках.

– Хорошо, допустим, ты говоришь мне правду. Расскажи о деталях ограбления банков.

Сосредоточенно нахмурившись, ведьма принялась выкладывать уже известные Вэл сведения о бурильных установках, постройке укрепляющих арок, выводящих наружу туннелях и прочем.

– Нет, что происходило в самих хранилищах? – перебила её Вэл.

– А что в них могло происходить? – искренне удивилась ведьма. – Гоблин ломал ячейки, девочки скидывали всё в мешки и улетали поскорее прочь.

– Списки содержимого ячеек у вас на руках были?

– Да, их подготовили те сотрудники, которых мы прижали к ногтю. Какие-то ячейки взломали для вида, но основная масса вскрывалась не наугад.

– Много вам денег с грабежей перепало?

– О, золотые горы! – язвительно фыркнула ведьма. – Причём в прямом смысле слова: в лабораторию свалили кучу ювелирного барахла, которое невозможно было реализовать, не привлекая внимания полиции. Все наличные растворились, не дойдя до нас. Наградные нам оставили, само собой, но несравнимые с объёмами украденного, а взламывались в основном те ячейки, в которых хранились доллары в чистом виде, с нигде не записанными номерам купюр.

– Замечательно, – пробормотала Вэл себе под нос, предчувствуя бессонные ночи, проводимые в попытках отыскать уязвимые места в непробиваемой версии обвинения. – Полицейские не обнаружили при обыске бриллианты и документы наших драконов, ценные бумаги и артефакты рода высших демонов, а ты их в куче «барахла» не видела?

– Нет, их там не было. Я составляла реестр всего, что складировали в лаборатории, размещала всё по ящичкам, и этих позиций не имелось изначально. Но заказчик не объявлялся, никаких претензий не выдвигал, так что я не стала лезть на рожон и выспрашивать, где недостача в сравнении со списками содержимого ячеек.

– Все остальные члены банды в один голос уверяют, что заказчика у грабежей не было.

– Будь я среди этих «остальных», я бы говорила то же самое. За прожитые годы во мне так и не проснулся рыцарь в белом, готовый воевать против Мирового Зла.

– Куда испарились деньги, у ведьм-налётчиц не спрашивала?

– Я же сказала: не имею привычки лезть на рожон. Девочки принесли немного наличных, мы их честно разделили между собой, а спрашивает у нас только тот, кто мало дорожит своей жизнью. Насколько я слышала, они доложили полицейским, что оставляли часть украденного в нашем специально обустроенном схроне в горах – мы частенько использовали его как перевалочный пункт.

– Официальные показания мне известны. Если вдруг вспомнишь что-то ещё, проси позвать к тебе адвоката.

Вэл успела собрать бумаги и подняться из-за стола, когда ведьма встрепенулась и решительно произнесла:

– Стой. Я вспомнила. После первого ограбления я случайно подслушала телефонный разговор Адама Хоупа с тем, в ком заподозрила того самого главного заказчика нашей конторы: очень уж... специфическими были реплики Адама, что доносились до моих ушей. В конце он произнёс одну фразу, которую я вначале ни с кем не смогла связать, а теперь мне подумалось, она относилась к тебе, адвокат.

– Почему тебе так подумалось?

– Кажется, больше никому не пытался открутить голову неизвестный сильный Иной, – с сарказмом заметила ведьма.

.

Надзиратели увели арестантку. Задумчивая Вэл вышла из тюремной комнаты для свиданий и чуть не врезалась в широкую грудь бывшего супруга. Чтоб ей белым пухом обрасти, она стала чересчур рассеянной после болезни! И слишком расслабилась в полицейском участке в окружении верных товарищей, даже появление новых запахов перестала мониторить. Вот так и сваливаются на головы адвокатов очередные неприятности!

И нападает из-за угла коварное чувство полнейшей растерянности...

Легко сталкиваться с прошлым, когда твёрдо определилась, как относиться к тем событиям и людям, что остались за закрытой дверью прошлых лет. Когда завёрнута в ледяной кокон намерения вычеркнуть из сердца прежнюю привязанность и закована в броню убеждённости верности всех своих поступков и решений. Когда твои мнения и отношения сформированы раз и навсегда и нет сомнений в надёжности тех оснований, на которых базируются твои мнения и отношения. Когда тлеющая в сердце старая любовь – единственное препятствие на пути к будущему счастью, и ты твёрдо веришь, что сможешь загасить дьявольский огонёк осквернённых, но не растоптанных до конца чувств. Вера, увы, не всегда оправдывается, но само её наличие помогает дышать и жить дальше. О том, как жить, Вэл могла бы написать десятки горьких томов, в которых главная мысль выражалась бы словами Ядвиги Коста: «Самоуважение – неплохая, в сущности, штука, и безразличие к мужчине должно рождаться и расти пропорционально количеству невыполненных им обещаний».

Рождения равнодушия к этому мужчине она так и не дождалась. За пять лет противостояния самой себе успело сложиться впечатление, она ушла от него для того, чтобы день за днём его вспоминать и мысленно к нему возвращаться. Даже чёртово уважение к бывшему мужу не кануло в Лету, подогреваемое его судейской мудростью, честностью и неподкупностью, умением разглядеть часто скрываемый второй план во множестве гражданских и уголовных дел, выносимых на его рассмотрение. Прямо скажем, трудно не уважать сильнейшего Иного, не упивающегося своим превосходством над окружающими, а направляющего весь ум и силы исключительно на дело защиты Справедливости. Той Справедливости, что одинакова для всех: и людей и монстров; тех, кто завален деньгами, и тех, кто с трудом зарабатывает на свой кусок хлеба. Изменившийся статус-кво их личных отношений не затронул принципов их совместной работы в сфере права: как судье Вэл доверяла Кэмпбеллу безусловно. Она лишь утратила возможность доверять ему, как близкому мужчине.

Раньше...

...но не теперь.

Теперь ей казалось, с кожи содрали непробиваемую чешую – настолько беззащитной она почувствовала себя под взглядом серебристо-серых, стальных глаз. Настолько не представляющей, что сказать и как сказать. И где сказать – ведь явно не в коридоре тюрьмы для Иных, в котором любой охранник за версту услышит маломальский шёпот! И по которому в их сторону уже направляется Вэнрайт, желающий выспросить всё, что ей позволит рассказать адвокатский долг перед клиентом.

– Ты согласилась взять её в подзащитные.

Судье удалось произнести фразу абсолютно нейтральным тоном, а Вэл усомнилась в своей способности ответить так же. Задушив в зародыше поднявшуюся в душе бурю чувств и вцепившись в мысль, что держать лицо необходимо прежде всего в тех случаях, когда невероятно трудно его удержать, она произнесла:

– Я не нашла веских оснований для самоотвода. Casus belli*, выдвинутый вами, в моём случае не сыграл решающей роли.

Кэмпбелл будто вмиг постарел. Искристо-серые глаза безнадёжно погасли, он глухо подтвердил:

– Приоритетная вина лежала не на ведьме.

Заскрежетав клыками и проклиная все на свете неудачные стечения мест и обстоятельств, Вэл уверено заявила:

– И не на вас. Один из основополагающих принципов правоведения гласит, что ни у кого, даже у самого сильного Иного, нет обязанности исполнить невозможное. Например, жить в вечном недоверии ко всем или противостоять ядам, с которыми никому не под силу мгновенно управиться.

Вэнрайт притормозил, расслышав диалог, а судья впился взглядом в лицо адвоката, тщетно стараясь прочитать в его выражении всё, о чём та думает, и какой смысл вкладывает в свои изречения. Вероятно, что-то судье всё-таки удалось угадать верно, так как лицо его чуть разгладилось.

– Я могу зайти сегодня в вашу контору? – спросил он.

– Боюсь, сегодня на своё рабочее место уже не попаду: мне надо поговорить с полугоблином, а потом тщательно изучить опросные листы присяжных и совместно с Дереком Ривзом согласовать предварительный состав их коллегии. Мой личный помощник закрыл офис на время моей болезни, и я намерена оставить его закрытым до окончания слушания дела «Скандальных ведьм». Буду работать с материалами на дому.

Она выразительно подчеркнула последние слова, и Кэмпбелл, пронзительно заглянув в её глаза, согласно кивнул. В крови Вэл плеснулась вулканическая лава, нетерпение от предвкушения встречи пустило по спине рябь из чешуек. Чтоб у неё хвост отсох, она же не сошла с ума, открыто приглашая его к себе домой? Между ними столько всего успело встать: годы боли и стена недоверия, другая жизнь и новые встречи... А между тем показалось, на теле вновь ощущается тонкая пелена его заклинания, не позволившая врагу скинуть в реку её бездыханное тело. Смотря в спину развернувшегося бывшего мужа, она тихо произнесла:

– Благодарю за спасение моей жизни... судья.

Широкая спина напряглась. Не оглядываясь, Кэмпбелл бросил ледяным тоном:

– Не напрягайтесь так, адвокат. Вот что мне даром не нужно, так это всеобъемлющая благодарность за спасение!

Тьфу! До чего всё сложно с бывшими мужьями! Что за склонность к абсурдным выводам? Он правда решил, она готова всё простить взамен на вовремя протянутую руку помощи?! Жаль, она не дракон – плюнула бы огнём в эту спину, прямую и неумолимую, как Свод законов!

– Правила рассмотрения свидетельских показаний и заявлений предписывают не связывать в одно целое то, что изначально никак не связано, – прошипела Вэл, еле удерживая от атаки жало на отросшем хвосте.

Тут этот гад обернулся, смерил её взглядом, обратил внимание на нервно извивающийся хвост, иронически приподнял левую бровь и сказал:

– Хорошо, адвокат, я очень постараюсь не связывать.

Уф-фф... Что ж, сказала она далеко не всё, но хоть какое-то начало положено.

.

­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­___________________________________________

*Casus belli – дословно: «повод для войны», в данном контексте – основание для отказа вести дело.