ЧВК "Пересвет". Книга третья

Глава 11

— Добраться до Рио-де-Жанейро можно двумя способами, — сказал Шеф. — Выбор будет зависеть от того, нужна ли нам помощь тамошних властей. Или же вашество желает все провернуть по-тихому?

Я на задумался. С одной стороны я представитель уважаемого дома Басмановых-Астафьевых. Один только этот факт может открыть многие двери, навести любви, дружбы и взаимопонимания. С другой стороны, если возникнут проблемы, то они автоматически станут проблемами международного уровня. Что означает излишнее внимание. Да и София действовала с осторожностью не просто так…

— Мне больше по душе вариант «по-тихому».

— Я так и думал, вашество, — довольно ухмыльнулся Шеф и одним залпом выдул половину бутылки. — Тогда летим налегке и с пересадками. Само собой, никакого оружия и уж тем более ваших бронированных костюмчиков.

Это условие — отсутствие экзоскелетов, немного огорчило меня. Все же к своей броне я уже привык, да и в бою она не раз спасала меня. С другой стороны, было совершенно ясно, что незаметный провоз такой амуниции маловероятен.

— Что, совсем без игрушек?

— Это добро достанем на месте, — отмахнулся Шеф. — Беру на себя. И ещё.

— Что?

— Придется выдвигаться небольшим отрядом.

— Насколько небольшим?

— Человека три, не больше. Понятное дело ты, вашество. Потом я, чтобы на месте можно было раздобыть все необходимое. Кто будет третьим? Снежана? Не очень удачный выбор.

— Это еще почему? — Снежана смерила наемника ледяным взглядом.

— Слишком выдающиеся способности, — осклабился Шеф. — Будешь выделяться на фоне знойных мулаток. Мне то все равно, а вот аборигены на такое падки.

В его словах была логика. Лишнее внимание, лишний риск. И, по правде говоря, мне вовсе не хотелось бы оказаться между Софией и Снежаной на далеком южноамериканском континенте.

— Согласен, — кивнул я Шефу, а потом повернулся к адъютанту. — Не в этот раз.

— Не очень-то и хотелось. Не люблю палящее солнце, — невозмутимо ответила Снежана.

— Боишься растаять? — ввернул Шеф.

Я едва удержался, что не хохотнуть.

— Тогда кто? Виталик? —

— Нет, пускай отдохнёт как следует. Он и так, у нас и в каждой бочке затычка, — покачал я головой. Это была правда — Виталик всегда был на передовой. — Есть у меня один кандидат на примете… Правда он чутка грубоват, жаден и корыстолюбив. Но смех у него заразительный.

Снежана закатила глаза, поняв, о ком именно шла речь.

Спустя несколько часов мы уже устраивались роскошном салоне лимузина. Водитель составил наши дорожные сумки в багажник, и мы мягко тронулись.

За окном авто утопал в зелени пригород Ялты — заборы, увитые виноградом, яблони и сливы склонились под тяжестью плодов, макушки вечнозеленых туй безуспешно боролись с ветром, дующим с моря.

Снежана, сопровождающая нас до гражданского аэропорта Симферополя, колдовала над своим планшетом. Нам нужна была зацепка — хоть что-то, что помогло бы нам отыскать след Софии в многомиллионном Рио-де-Жанейро. И поэтому я дал добро на изучение ее банковских счетов. Безналичные деньги всегда оставляют след.

Выяснилось, что София хоть и не мультимиллионер, но вполне себе состоятельная особа и вполне могла бы вести праздный образ жизни. Но вместо этого она выбрала риск и адреналин боя.

— Нашла, ваша светлость, — Снежане явно доставляло удовольствие копаться в чужой финансовой жизни, хотя виду и не подавала.

— Мы все во внимании.

— Госпожа Марьясова дважды за последние полгода оплачивала авиабилеты. Последний раз покупка была сделана на ее имя. До аэропорта Гаваны. А вот в первый раз… Секунду… Билет прямиком до Бразилии, аэропорт Рио-де-Жанейро.

— На чье имя он приобретался?

— На некого Константин Корнеева.

— Наверняка это именно тот самый сыщик, которого наняла София, — сказал я. — Найдем его, найдем и Софию.

Тем временем лимузин плавно сбросил ход и остановился возле четырехзвездочной гостиницы, которой остановился Дамьян Николич.

Серб уже ждал нас у входа в компании пары чемоданов и почти докуренной сигареты.

Он отмахнулся от услуг шофера и сам побросал пожитки в багажник, а потом залез в салон.

— Вашей светлости не сидится тачно на дупету? — сказал он, завидев меня, но ответа не дождался, увидев Снежану. На лице Демьяна сразу же расплылась улыбка, а глаза хищно заблестели. — Отмичар мог срца лети са нама?

— Нет, — отрезала Снежана. — Я остаюсь здесь. Видимо, к счастью.

— К счастью для тебя, дружище, — тихонько прошептал я и похлопал я серба по плечу.

— Приключение утратило львиную долю своей привлекательности, — улыбка сменилась грустной гримасой, затем он оглядел нас с Шефом. — Так куда именно мы летим?

— Гавана, остров Куба, — ответил я.

— Речь шла о Бразилии. Но Куба тоже ничего так, — нахмурился Дамьян. — Или ваша светлость снова импровизирует на ходу?

— Нет, оттуда двинем в Рио. Частный борт, все дела, — ответил Шеф. — У Кубы со всей Южной Америкой безвизовый режим. А при желании минуя таможню. Вашество оплачивает банкет.

— Именно поэтому София полетела не напрямую, а через Кубу, — сказал я, услышав про безвизовый режим. — И, видимо, на то были свои причины…

— Наша мадам хоть и злючка, но умная. В этом ей не откажешь, — ухмыльнулся Шеф.

— Это вряд ли поможет нам её найти. Скорее, даже наоборот, — вздохнул я.

— Не печалься вашество! — Шеф хлопнул меня по плечу. — Найдем мы твою зазнобу злющую!

— Она не моя… — начал было я, но потом отмахнулся.

Дорога до аэропорта заняла несколько часов и прибыли мы туда уж затемно. Здание Высокое здание терминала стало видно за долго до прибытия — настоящая магия из стекла и света. Вблизи всё оказалось ещё более величественным — архитекторам удалось воспроизвести имперское величие, освежив его современным дизайном. Смотрелось непривычно, но очень впечатляюще.

— Долго нам лететь до Гаваны? — поинтересовался я, пока шофёр лимузина парковался.

— Чуть больше четырёх часов, — ответила Снежана с будничным безразличием. — Большая часть полёта пройдёт в стратосфере на высоте восемнадцати тысяч метров.

Я мысленно прикинул скорость, с которой должен был лететь самолёт и у меня вышло что-то около трёх звуковых скоростей. Значит, для далёких перелётов тут использовали сверхзвуковую скорость. В моём мире так когда-то летали советские ТУ-144 и французские «Конкорды», но потом их упразднили. Наш из-за аварии, французкий из-за экологии и шума.

Самому мне на сверхзвуке полетать не довелось, хотя и очень хотелось. И вот теперь моя мечта осуществится.

— Надеюсь, места будут что надо. А то я мужчина крупный. Во всех смыслах, — сказал Дамьян и подмигнул Снежане.

— Места будут что надо, — невозмутимо ответила адъютант.

Мы выбрались из лимузина, шофёр достал нам наши пожитки.

— Снежана, поищи информацию на этого Константина Корнеева, — сказал я, закидывая дорожную сумку на плечо.

— Уже над этим работаю. Доброго пути, ваша светлость, — слегка улыбнулась Снежана. — Всем троим, разумеется.

— Чао-какао, — Шеф был немногословен.

Дамьян раскинул мощные ручища, намереваясь сгрести Снежану в объятья, но та успела увернуться.

— Это всего лишь сербский обычай! Долгие объятия и поцелуи в слатка уста! — возмутился серб

— Как-нибудь в другой раз, — холодно заявила адъютант. — Примерно никогда.

— Никад не реци никад, лепотице, — сверкнул белоснежной улыбкой Дамьян и снова подмигнул Снежане. Та демонстративно прожгла его взглядом.

Распрощавшись, мы направились прямиком к стойкам регистрации, нашли свой рейс. Как обычно, работало две стойки — одна для массового сегмента. Очередь там была немаленькой и, преимущественно, состояла из людей, летящих через океан за экзотическим отдыхом. Как по мне — это было странно и немножечко глупо — улетать из благословленного Крыма на Кубу за отдыхом. Но каждому, как говориться, своё.

Ко второй стойке очереди не было вовсе — первый класс, все дела. Мы направились прямиком к ней, протянули паспорта улыбчивой сотруднице по имени Дарья.

— Вы ошиблись очередью, господа, — виновато улыбнулась Дарья, проверив наши документы. Затем посмотрела на меня и улыбнулась ещё виноватее. — Ваша светлость.

— В каком смысле? Моя помощница должна была зарегистрировать места на этот самый рейс.

— Всё верно, ваша светлость. Бронь есть, но на экономический класс.

— Вот же чертовка! — вырвалось у меня, но я быстро взял себя в руки. — Мы, то есть я, готов доплатить. За все три билета.

— Боюсь, что это невозможно, ваша светлость, — снова чуть виноватая улыбка. — Самолёт заполнен под завязку. В том числе и первый класс.

Шеф начинал понемногу закипать, Дамьян глупо улыбался.

Я с грустью посмотрел на очередь у соседней стойки регистрации. Стоять в конце оной мне не хотелось совершенно.

— Дарья, милая, это недоразумение, — я облокотился на стойку регистрации и попытался выкрутить всё своё обаяние на максимум. Княжич я в конце концов, или кто? — Посмотри ещё разок, может произошла какая-то ошибка?

— Одну минуту, ваша светлость, — чуть зарделась Дарья и начала что-то искать в терминале. — Нет, к сожалению… Информация всё та же.

— Тогда хоть зарегистрируй нас здесь и позволь места выбрать поудобней.

— К сожалению, места у вас именные, сменить их нельзя. А с регистрацией я вам помогу… — она снова улыбнулась, теперь чуть кокетливо — не каждый день разговариваешь с княжичем Дома Басмановых-Астафьевых!

Тот самый момент, когда имя открывает все двери, пусть даже они и не двери, а всего лишь стойка регистрации в аэропорту. На эконом-класс.

Вскоре все наши бюрократические преграды оказались позади. Дарья подозвала коллегу на своё место у стойки и снова мило улыбнулась мне.

— Ваша светлость, позвольте проводить вас в зал отдыха для важных персон, — затем бросила короткий взгляд на Шефа и Дамьяна. — И лиц их сопровождающих.

— Неужели это включено в тариф? — удивился я.

— Разумеется, нет. Но Дом Басмановых-Астафьевых и лично князь многое сделал для нашей воздушной гавани в Крыму. Мы благодарны и готовые предоставить наследнику все возможные удобства.

— Это приятно, Дарья, — улыбнулся я. — Мы готовы следовать за вами к этим удобствам.

Лифт поднял нас на верхний этаж, подальше от шума пассажирского терминала. Стеклянные двери бесшумно раскрылись, впуская нас в помещение для важных персон. Если попробовать описать его всего двумя словами, то на ум приходит словосочетание «неброская роскошь». Мягкий тёплый свет, мягкие диваны и кресла расставлены так, чтобы посетители могли вести приватные разговоры, терпкий запах кожи, перемешанный с ароматами свежесваренного кофе. У одной стены барная стойка и несколько столиков вдоль панорамного окна.

— А тут не очень-то и многолюдно, — сказал Шеф, оглядывая помещение. — Пойду, помочу горло. Надеюсь, виски тут такой же шикарный, как и вид.

— Присоединяюсь, дружище! — прогудел Дамьян. — Выпьем за удачное начало путешествия.

— Да уж, — хмыгнул Шеф и зашагал к бару. — Вашество, ты с нами?

— Нет, что-то нет желания, — покачал я головой.

Я занял диван у окна, выходящего на взлётно-посадочную полосу, живущую своей собственной жизнью, подчиняющуюся своим собственным законам. Самолёты взлетали и заходили на посадку, пришвартовывались к посадочным шлюзам. Я не мог не отметить, что самолёты отличались по внешнему виду — вместо привычных мне тушек боингов и аэробусов с плавными, скруглёнными формами, на бетоне красовались пассажирские машины с хищными формами, широкими фюзеляжами. Было в них что-то знакомое…

Мне вспомнился визит в Центральный музей военно-воздушных сил в подмосковном Щёлково. Среди боевых машин красовались и экземпляры гражданской авиации. Среди них как раз и был сверхзвуковой ТУ-144. Самолёты на взлетно-посадочной полосе чем-то напоминали его.

«Они практически все сверхзвуковые! Гражданская авиация тут летает гораздо быстрее, чем в моём прежнем мире!»

Я устроился на диване и некоторое время наблюдал за происходящей за окном жизнью аэропорта. Незаметно усталость сморила меня — все же до конца я еще не восстановился.

— Младший княжич Басманов-Астафьев собственной персоной.

Мужской голос, разбудивший меня, был незнакомым, но в нём звучали явные аристократические нотки.

— Кто вы? — я моментально проснулся.

В стоящем рядом кресле сидел изысканно одетый мужчина. Нет, даже не изысканно — безупречно одетый. Идеально подогнанный костюм, начищенные до зеркального блеска туфли, ухоженная бородка-эспаньолка, темные волосы, зачесанные назад. И при всем этом доске от незнакомца исходила аура хищника, привыкшего получать желаемое любой ценой.

— Неужели вы меня не помните? Мы встречались с вами лет пять назад на приеме, устроенным вашим батюшкой.

— Ваше лицо кажется мне знакомым, но вот остальное… Навалилось столько всего, — попытался отвертеться я. Меньше всего мне сейчас был нужен знакомый из прошлой жизни Максима Басманова-Асафьева!

— Вид у вас и впрямь немного болезненный, княжич. Простите за прямоту, — незнакомец приложил ладонь к груди и слегка поклонился. — Я посол Британской Конфедерации. Точнее — бывший посол, но на момент нашего с вами знакомства был оным. Теперь я специальный представитель. Моё имя Эндрю Стивенсон.

Представитель Британской Конфедерации? Если он иностранец, то откуда такой безупречное русское произношение? Хотя… Оно слишком безупречное! Словно каждое слово выверено, продуманно и вплетено в речь в самом подходящем месте. Носители языка так не делают просто потому, что им не приходится выстраивать речевые конструкции сознательно, они делают это на подсознательном уровне. И делают это с допущениями, сокращениями, жаргонизмами и, иногда, ругательством и матами. А этот тип не был носителем великого и могучего, хотя и очень старался походить на оного.

— Должно быть встречались с его императорским высочеством? — Это было всего лишь предположение, но визит Императора в Крым давал основу для подобных догадок. И, как оказалось, не зря.

— Вы невероятно прозорливый человек, княжич, — бесстрастно улыбнулся Эндрю Стивенсон. — К сожалению, ваш Император отказался меня принять, сославшись на государственные дела.

— Империя огромна, дел много, господин Стивенсон.

— Даже слишком огромна, княжич Максим, — снова улыбка, лишённая всяческих эмоций. — А кризис Серой Зоны всё ещё в острой фазе.

На последней фразе был сделан усиленный акцент.

«Этот британский сукин сын знает о моём участии!» — пронеслось у меня в голове. — «Именно поэтому он и подсел ко мне!»

— Уверен, что иностранные ведомства найдут способ его решения, специальный представитель Стивенсон, — ответил я, всячески внося во фразу смысл — «Отвали от меня со своими выкрутасами!».

— Без всякого сомнения, княжич, — третья улыбка, искренность которой стремилась к нолю. — Позвольте вопрос?

— Разумеется, мистер Стивенсон. Но потом вы ответите на мой.

— Договорились, княжич.

Я ожидал чего-то витиеватого, например, попытку выудить из меня информацию о событиях в Серой Зоне, но вместо этого британец спросил:

— Вы покидаете Крым. Почему? Ведь это самое благословенное место вашей Империи. Будь моя воля, то единственное посольство Британии располагалось бы тут, где-нибудь на берегу Чёрного моря.

— Захотелось экзотики, — ответил я. — Другого моря, другого солнца, других женщин.

— Понимаю, княжич, — кивнул Эндрю Стивенсон. — Слушаю ваш вопрос.

Я задумался. Спрашивать о его намерениях бесполезно — солжёт и глазом не моргнёт, даром что дипломат. О цели визита к Императору — тем более.

— Не могу не отметить ваш великолепный русский язык, мистер Стивенсон, — начал я с лести. — Где вы ему научились?

— Моя мать была русской, отец работал переводчиком при посольстве. Как говориться — я впитал русскую культуру с молоком матери.

Культуру он, значит, впитал! В этом заявлении и последующей дежурной улыбке было столько лжи, столько притворства… С моих губ сорвался уточняющий вопрос:

— А думаете вы на каком языке?

— Разумеется, на языке лордов и пэров, на языке Шекспира. На английском!