Чужой наследник 7

Глава 21 Каляки-маляки

Цыпленок нес меня сквозь клочья желтоватого тумана. Индикатор концентрации Хмари налился тревожным оранжевым цветом. Руны, не пускавшие зловредное влияние этого дыхания чужого «бога» в кабину, светились на броне тускло-янтарным цветом. Реактор отдавал энергию с сумасшедшей скоростью. Не хочется думать, сколько времени мой голенастый скакун мог бы продержаться в красной зоне. Цыпа, конечно, только легкий мех.

Но даже для восьмидесятитонных гигантов — на которые можно было поставить реакторы большой мощности, время нахождения в красной зоне исчислялось часами. Потом реактор следовало перезапустить, скормив ему одну крупную и довольно дорогую Суть.

Это и было одной из главных причин, почему никто не проводил исследований глубин Хмари. Обычные защитные руны, позволяющие металлу машины оставаться в этом, разъедающем все ядовитом тумане, единым целым, жрали просто прорву энергии.

Никто даже теоретически не собирался тратить дорогостоящий ресурс, губить машины и людей в самоубийственной попытке нашарить что-то вслепую в океане желтовато-серой смертельно опасной жижи.

До недавнего времени. Пока один несмешной клоун не придумал план, кажущийся ему гениальным. А один наивный император не дал плану зеленый свет, выделив на его исполнение людей и приличные ресурсы.

Я придумал, схему, как теоретически можно проникнуть в глубину Хмари. Схему дорогостоящую. Громоздкую. Но сто процентов рабочую.

Все гениальное просто — я видел мобильные зиккураты установленные на поездах. Почему не сделать такой же, только еще меньше? Для мобильной платформы? Оказывается, от размеров зиккурата зависела его мощность и какие-то другие параметры. Инженеры клана Алмаз сейчас бились над проектом миниатюризации УТР до транспортабельных пределов, без критической потери эффективности.

По последним рапортам — основная проблема была решена. Какие-то там свинцовые пластины были заменены на детали из аномальных сплавов, и конструкция сразу «похудела» на несколько десятков тонн.

Очередной несерийный уникальный девайс в копилку моей экспедиции скоро будет готов.

И просто отлично, что наши заказы являются приоритетными, а проект под личным присмотром Шуйского. А то Алмазы могли бы и отодвинуть мои хотелки в долгий ящик. Сейчас зиккураты вообще стали внезапно дефицитом.

Катастрофа у форта «Гремячий камень», а, по-другому, падение этого укрепления и гибель почти шести тысяч человек СМИ не называли… Хотя кого мы обманываем. На людей как раз всем было плевать.

Так вот, этот прорыв забирал у Ожерелья все больше и больше материальных и человеческих ресурсов. Что там делалось из рациональных соображений, а что из страха перед прорывом Хмари вглубь государства, я не в курсе. Но УТРами, которыми комплектуют маноры, там все уже истыкали чуть не в два ряда. И они ожидаемо кончились. А истерия — нет.

К двум полкам ССО присоединилась экспериментальная мехбригада и клановые войска. Саперные бригады, свезенные со всей страны, срочно пытаются изобразить на болотистой местности некое подобие Адрианова вала.

Кто сейчас кайфует, так это производственники и биржа ресурсов. Император был вынужден снова заморозить цены, теперь уже не на акции отдельной кампании, а на весь ассортимент сырьевой биржи. Но они успели скакнуть на некоторые позиции в четыре-пять раз.

Возвращаясь к моим планам, стоит упомянуть один ма-а-аленький вопросик. Что произойдет, если мой мобильный УТР выйдет из строя посреди красной зоны? Вся наша грозная экспедиция, состоящая из полудюжины боевых машин, просто растворится, как кусочек сахара, брошенный в кипяток. Если мы проникнем достаточно глубоко, кстати, сколько это? Так вот, если мы влезем далеко, нам нужны дополнительные шансы, чтобы уцелеть посреди мерзкого тумана. Запасной УТР для нас никто делать не будет.

И вот за этими дополнительными шансами я сейчас и чешу сквозь оранжевую зону. Второй раз за неделю. Первый раз я завез куда-то в этот район детали для эксперимента. Сейчас их требовалось забрать.

А перед тем как забрать, их еще надо было найти. Радиосигнал здесь уже не пробивался через помехи. Наши новые системы связи были прекрасны всем, и в Хмари работали. Но был нюанс. Запеленговать источник передачи не могли даже владельцы агрегата.

Так что приходилось надеяться только на заметные ориентиры на местности и на мою, без ложной скромности, гениальную память. Ну и на то, что мне будет чего забирать. Пластины из современных сплавов оранжевая зона сжирала примерно за полчаса. Наши лежали здесь уже неделю.

Где-то здесь, ага.

Я посмотрел на уровень запитки реактора. Пока больше половины.

Давай, цыпа.

Неси меня между вон теми двумя холмами, похожими на сиськи с торчащими вверх сосками.

По идее, за ними должна быть воронка, на дне которой и расположен наш импровизированный испытательный полигон. Останется только обыскать ее и, вуаля. Собрать чего там осталось. Если осталось. И если я не напутал с ориентирами.

С ориентирами оказалось все в порядке. Я молодец. Склад дохлых негров, вернее, лежбище экспериментальных пластин я нашел.

Прошлый раз я выкладывал сюда больше тридцати образцов. Сейчас на месте лежало двадцать четыре пластины. Три из них переродились во что-то странное. Может это еще и был металл, но явно не имеющий ничего общего с исходным образцом. Остальные имели разного рода повреждения на поверхности. Металл разъело, как кислотой. Закорючки древнего языка почти не просматривались. И только три пластины выглядели вполне бодрыми. Как новенькие. Впрочем, чтобы я в этом понимал.

Я быстро собрал плоды экспериментов мертвого упыря и упыря живого. Второе про Богдана, конечно. Искоса я поглядывал на клочья тумана, целенаправленно летящие мимо меня и начавшие собираться в центре воронки, закручиваясь в тошнотворный водоворот. Тумановорот? Чего-то там в рот?

Короче говоря, я наблюдал явственные признаки приближающегося всплеска.

В три захода, загрузив образцы в багажный отсек, я вспрыгнул в пилотское кресло и нажал на кнопку закрытия блистера кабины. Браслет я здесь активировать не рискнул. Потом перекидаю.

Туманное коловращение ускорилось, выстрелило в небо непристойной, истекающей гноем и зеленоватыми соплями воронкой.

Уровень Хмари упал до желтого. Интересное наблюдение.

Как только первые твари начали выпрыгивать из неприятно выглядящего смерча Хмари на иссушенную землю, я врубил меху невидимость и свалил. Отбиваться на боевой машине от орд монстров я не собирался. Я разведчик, а не герой — превозмогатель.

— Я с добычей! — Поприветствовал я Богдана.

Пройдя к одному из лабораторных столов, я вывалил из браслета плоды нашего недельного натурного эксперимента.

Лич тут же подлетел к столу и начал перебирать пластины когтистыми руками, покрытыми желтой пергаментной кожей.

— Неплохо, человек. — Проскрипел он. — Ты не сдох там. Зато принес нам результат.

Что еще за «зато»? Лич разговаривал со мной так, как будто я был: то ли его слугой, то ли подопытным кроликом. Не сказать, чтобы он был очень словоохотливым. Но когда удосуживался что-нибудь изречь, звучало все именно так.

— Хотелось бы узнать, какой именно результат мы получили. — Опять обратился я к Богдану. Лича я с некоторых пор игнорировал. Он, впрочем, по виду, ничуть не расстраивался. Зергов анимированный трупешник.

— Бессмертный хочет получить плату за свою работу и секрет нужной краски. — Богдан вздохнул.

— Всякий труд должен быть оплачен! — Пафосно заявил я. — Но требуется больше контента. Пояснительную бригаду, в лабораторию! Какие краски, что за секреты? Почему на твоем лице нет радости от хорошо проделанной работы? В чем смысл жизни и всей вот этой вот фигни, вообще?

— На последний вопрос, ответ — сорок два. — Флегматично заметил Богдан.

— А? Почему сорок два? — вытаращился я на него.

— Потому что. — Веско отрезал некромант.

— Что касается радости, ты, Олег, проведи длительное время с уважаемым бессмертным. И этот вопрос отпадет сам собой.

— Задолбал? — Я не стеснялся присутствия обсуждаемого «уважаемого бессмертного». Ему на такие разговоры было положить с прибором, как я понял.

Богдан в ответ только тяжело вздохнул.

— Нет, как можно. — Ядом из его голоса можно было травануть небольшую зергоферму. — Просто в его присутствии ощущается груз ответственности. А еще остро чувствуется бренность бытия.

Лич что-то довольно крякнул из своих динамиков. Видимо, последнее высказывание Богдана он принял за комплимент. Или просто контакты в приборе прохудились. Что творится под гниющей черепушкой, я даже представить себе не мог.

— Так что остался вопрос про краски. — Бодро продолжил я.

— И плату. — Педантично заметил Богдан. Лич снова удовлетворенно крякнул. Надо ему электрика вызвать.

— Ну? Давай уже пей мою кровь! — Лич тут же отвлекся от изучения пластин, вперив в меня свои фиолетовые буркала. — Так, нет! Фу. Я замахал руками. Это предложение было не вам, уважаемый бессмертный. А Богдану. И оно уже отозвано. Давай уже, повелитель смерти. Не томи!

— Да все просто. Бессмертный хочет побывать на месте своей прежней лаборатории. И кое-что оттуда забрать.

Что бы это могло быть такое? И почему он уверен, что это кое-что еще на месте? Я размышлял несколько секунд, а потом, как понял.

— А сколько у Аметистов личей в составе, а Богдан?

— Это секрет клана. — Отмахнулся некромант. — Но немного. Зомби-Апокалипсис Ожерелью не грозит, если ты об этом.

— Мы так и не нашли филактерии его помощников. Там же было еще трое немертвых ограненных. Я согласен на эту плату. Но клан аметист будет мне должен. Так, деду и передай. Трое бессмертных — наверняка для клана солидная прибавка. Сомневаюсь, что уважаемый бессмертный пытается вытащить своих миньонов из сентиментальных соображений.

Лич снова крякнул, а Богдан скривился.

— Как ты там говорил, Олег, про пацака и кю? Так вот, ты и есть меркантильное кю.

— Не я такой, жизнь такая. Закончили торг. Я согласился. Теперь давай уже выпаливай. Что за краска и почему она стоит того, чтобы плодить нежить в ожерелье.

— Как ты думаешь, Олег. Что мы сейчас испытывали?

— Ненавижу заходы издалека. Но, зная, что из тебя иначе слова не вытянешь, поддержу. Мы испытывали руны и их взаимодействие с металлом в условиях высокой концентрации Хмари.

— Не совсем. — Я страдальчески простонал и закатил глаза, но перебивать не стал. Не стоит вставать на пути паровоза красноречия Богдана. Снесет к зергу. — Весь фокус не в знаках. Они более менее понятны. Да, мы делали четыре образца пластин с разными сочетаниями букв языка древних. И три таких пластины из серии распались, а одна переродилась во что-то несуразное. Главное было — испытать краску, которую мы помещаем в гравировку букв. Я называю это краской. А, по сути, это смесь добровольно отданной человеческой крови и… ряда других компонентов.

— Ясно. Что-то подобное я и предполагал. Кончай лекцию. — Но Богдана было не остановить.

— Так вот, не обращая ни малейшего внимания на мой лепет, продолжил он. — Мы определили лидера. Состав весьма важен при проведении ритуала. Так что формула краски за посещение отжатого тобой гнезда — нормальный обмен.

— Э нет, дорогой. Меня не заболтаешь! Ты вообще на чьей стороне, морда некромантская? Цена похода в мрачное логово — одна услуга клана роду Строговых! Вот ты все же жук, хоть и аметист. — Я был искренне возмущен. Вот же Богдан, зерг речистый. Заболтать решил.

— Я передам главе твое требование. — Ответил он, слегка улыбаясь и разводя руками. Мол «не прокатило». Упырь, прям как есть, упырь. — Не думаю, что он будет возражать. Кстати, оптимальное сочетание символов мы тоже получили. Но возникла новая проблема.

— Да что еще-то? — Я уже настроился свалить по своим делам, но Богдан явно заскучал здесь без собеседника.

— Руны ограненных и древний язык — антагонисты. Грубо говоря, на один и тот же участок брони нанести и те и другие не получится.

— В смысле? А, ну да. Хмарь же обладает явно выраженным антимагическими свойствами. А не получится как-то схитрить там… Я не знаю, вписать их в мертвые места рунных цепочек? Наверное, нет — сам же одернул себя. — Наша задача — защитить внешнюю броню и всякие там катки — гусеницы целиком. В частичном покрытии нет никакого смысла. Размер испытательных пластин о чем-то говорит?

— Все так. — Ответил Богдан. — говорит. Письмена защищают некоторую площадь вокруг себя. Мы пытались понять какую.

— Так вот почему пластинки разного размера. У самых больших — края как бы изъедены. Зе-е-ерг, это не «другая» проблема. Это озергеть, какая проблема! Есть мысли?

— Четно говоря, нет. Я с трудом эту безумную сектантскую ритуалистику осваиваю. Придумывать, как совместить несовместимое ты у нас большой мастер, Олег.

— Впихнуть невпихуемое… — Задумчиво проговорил я. — Задачка, да.

Я плюхнулся на соседний стол и начал болтать ногой. Мне так лучше думалось.

Итак, что мы имеем. Нам надо полностью защитить броню от влияния Хмари. Но древние письмена не дадут рунам, наложенным на тот же лист, работать как следует. Или вообще не будет работать ни одно, ни другое. Короче, конфликт магий. А без рун… Без рун опасненько. Мелкие твари такими толпами набрасываются, что проще всего дать им кучей навалиться на технику, а потом зергануть чем-нибудь смертоносным, чем остреливать на подходах. Да отстрелять можно и не успеть.

Броню они не прокусят. Но могут перекрыть смотровые щели, забить воздухозаборники… Напакостить по мелочи, которые внезапно могут стать критическими проблемами. А еще катать их на броне до привала, довольно тупо. Тем более что все равно их для техобслуживания машин надо будет как-то истребить. Стрелять в такую кучу-малу с других машин — идиотизм. Там мы сами себя перебьем, еклмн.

И чего делать? От чего отказаться? Не-не. Ни от чего отказываться мы не будем. Еще не хватало. И так этот наш планируемый рейд безумная авантюра на грани. Нам каждый козырь нужен. И решение наверняка есть. Не может не быть.

Кстати!

А если так?

— Богдан. Скажи мне, что влияние символа распространяется не только по пластине, но и в некотором объеме вокруг нее?

Богдан аристократично потер кончик носа. Даже такие простые жесты были у него были исполнены природной грации. З — зависть.

— Конечно. Не знаю насколько, но влияние распространяет не материал, а именно символ. Свойства металла не меняются.

— Это кстати, означает что повреждение символа грозит пропажей его действия? Правильно?

— Ну для рун это утверждение тоже верно. Но по другой причине. Здесь пропадет символическая связь, а там просто контур разрывается. Отсюда следует, кстати — Богдан слегка оживился, — что рунный контур легко ремонтируется — просто восстановлением контура. А вот восстановить письмена можно только проведя ритуал заново.

— Круто. Мысль такая. Если мы наложим пластину с рунами на пластину с символами, пластина с рунами защиту от Хмари получит?

— Теоретически, да. Осторожно сказал Богдан. — Надо тестировать. Типа двухкомпонентная броня? может получиться.

— Во-о-от! Кто молодец? Олег молодец!

— А может, и нет. — Безжалостно припечатал он. — В любом случае нам надо изготовить новые образцы, а тебе снова дважды сгонять в оранжевую зону. Работоспособность рун в сочетании со вторым слоем письмён мы и в лаборатории проверить можем. А вот стойкость металла, при такой комбинации — нет. Нужны натурные испытания.

Да зергов хрен же! А так хорошо день начинался.