Чужая тень III

Глава 9 Каждые жизни важны

— Видишь ли, Братио, — пояснял словоохотливый Жамалус, пока мы шли к дворцу, — мы тут живём как на пороховой бочке. Короля убили, а значит, вот-вот начнётся дележка его, так сказать, наследства среди своих и не без участия чужих. Детей от законного брака у Джастиро не было. Сам понимаешь, нет того, вокруг которого можно было бы сплотиться. Вот маркиз Кавиго и приказал нам готовиться к круговой обороне. С запада нас Лоза защищает, хотя надежды на то, что нежить не умеет плавать, конечно нет, но всё-таки хоть с той стороны ров копать не надо, а вот с востока в Перекат уже вторгся Сапслейн. Там с наследием тоже не всё гладко: принцесса Милософи тринадцати лет от роду и правящий от её имени старик Лофарк. Эти не упустят возможность оттяпать от золото-угольной короны Переката солидный кусок.

Помимо страхов смутного времени лысый вор живописал еще и перспективы бытия в Ахвароке. От него я и узнал, что каждый посетитель должен отработать не менее двух недель на благо общества или заплатить откупную — ни много ни мало один золотой джастир. Услышав сумму, Блик поперхнулся, и старый вор заботливо похлопал его по девичьей спине.

— Ноди, тебе нравится наш город? — спросил он, называя шута именем, которое я придумал в ходе нашей беседы.

По моей наспех сочиненной легенде, я и троица, закованная в теле девочки, были отцом и дочерью, ищущими работу, еду и возможность культивации.

— Да, господин Жамалус, тут очень красиво, — ответила перехватившая контроль над телом Филиция.

— Ну что ты, дитя. Называй меня дядей Жамом. Я — лучший друг детей в Ахвароке. После войны у нас осталось слишком много сирот, — вроде бы искренне вздохнул Жамалус. — Тебе-то повезло с отцом, сразу видно, он настоящий воин и, можно даже сказать, паладин. А вот другим не повезло. — Его устремленный куда-то вдаль взгляд словно остекленел. Жамалус замолчал, но почти сразу же продолжил: — Я содержу два приюта для таких детей, где обучаю их, не позволяю воровать и забочусь, как о своих собственных.

— Ты в бронзовой лиге, на последней ступени, — заметил я. — Я слышал, что в Ахвароке полно серебряных сфер. Почему бы тебе не культивироваться в серебряную лигу?

— Эх, Братио, лучше быть самым сильным в бронзовой лиге, чем никем в серебряной. Ты, я вижу, собираешься культивировать дальше. Тут, в Ахвароке, для этого есть все условия, только нужно сперва помочь городу.

— Я как бы готов. А в чём заключается помощь? Не в таскании же кольев и земли? — как можно дружелюбнее улыбнулся я.

— Все культиваторы и вообще бойцы поступают в один из двух отрядов. Самый многочисленный — это летучий отряд месье Хавиньона. Они патрулируют со всех сторон, чтобы враг не подошел к нам незаметно. А моя скромная группа занимается, как ты сказал, хозяйственной частью, но иногда и нам достаются боевые задачи. Если волей маркиза Кавиго тебя прикрепят ко мне, то у тебя будет время и культивировать, и служить городу. Кстати, знаешь, Братио, почему я не спрашиваю тебя, за кого ты воевал?

— Потому что теперь это бессмысленно. Ни Джастиро, ни графа Ролиза нет в живых.

— Правильно. А значит, у вас есть шанс начать новую жизнь в Ахвароке. Скажи, Братио ты бы хотел для Ноди новый дом?

— Естественно, — кивнул я, понимая, что сейчас меня покупают.

— Это стало возможным тут! — улыбнулся Жамалус и развёл руки в стороны.

За разговорами я не заметил, как перед нами возник дворец — сердце города и резиденция маркиза Кавиго.

Рва тут не было, но его с успехом заменяли высокие серые стены, укрепленные контрфорсами и выступающими вперёд округлыми башнями. Из бойниц глядели пушечные стволы и скучающие на них расчёты.

Как только мы приблизились к воротам, стража, заметив Жамалуса, вытянулась по струнке и дружно стукнула древками алебард о пол. Толстяка явно боялись и уважали.

Внутренний двор дворца напоминал тренировочный лагерь. Всюду упражнялись солдаты, протыкая соломенные чучела копьями и рубя мечами и алебардами. Здесь были даже муляжи пушек, которые на скорость снаряжали два расчёта солдат под бдительным взглядом сержанта, который держал песочные часы и постоянно подгонял их руганью, от которой Филиция закрыла ладонями свои ушки.

— Солдаты дежурят сутки. Потом они день отсыпаются, на следующий день — тренировка и снова служба. Службу несут сутки через двое. В общем, людей очень не хватает, — пояснил Жам.

— Как же вы собрались справиться с целым войском Сапслейна такими скромными силами? — спросил я.

— Силами диверсий таких культиваторов, как ты, например. А через леса от Мрога путь неблизкий, вести армию с обозами еды, зерна и оружия придётся много времени…

— У принцессы Милософи есть свои культиваторы, — возразил я.

— Поэтому маркиз Кавиго и запретил нашим культиваторам драться друг с другом, чтобы нас больше осталось для благого дела. Ты, кстати, так и не ответил, хотел бы повоевать ради своего будущего в Ахвароке?

— Конечно, — согласился я, прикидывая, что если мне не будут мешать культивировать, то можно ещё раз сходить послужить на благо Переката, на этот раз против внешнего врага. — Я сделаю всё для благополучия моей Ноди.

Я очень надеялся, что мои последние слова прозвучали убедительно.

— Ноди у нас и сама культиватор, да? — слегка наклонился Жам к Филиции.

— Да, дядя Жам, мы с папой привыкли работать в паре. От разбойников там или от зверя дикого…

— Чудесно, просто чудесно. Если маркиз вас одобрит, то мои скромные отряды получат в виде вас серьезное подкрепление…

Мы шли по длинным коридорам замка, освещенным лишь узкими бойницами. На каждом углу стража, завидев нас, вытягивалась и ударяла древком оружия о пол. Редкая прислуга вжималась в стены и склоняла перед Жамалусом голову, стараясь смотреть себе под ноги.

И вот, на холодных стенах начали появляться картины и гобелены, а пол вдруг стал мягким от ковров. Висящие пустые подставки для факелов сменились на ярко горящие масляные светильники. Наконец мы подошли к одной из резных дверей, в которую мог бы при желании пройти даже всадник на самом мощном коне, не задев при этом откосов. Помимо обычной стражи тут находился немолодой мужчина в алом кружевном костюме и таком же алом берете, из-под которого ниспадали кудри рыжих с проседью волос.

— Его светлость у себя? — спросил Жам, это был и вопрос и просьба уведомить высокоблагородную особу о нашем прибытии.

— Да. Как вас представить? — холодно произнёс человек.

— Скажи, что прибыл я и ещё двое культиваторов, Братио и Ноди из Уловина.

Мужчина, по всей видимости глашатай, кивнул и, приоткрыв дверь, торжественно и громко объявил:

— Мессир, к вам барон Жамалус и два культиватора, Братио и Ноди из Уловина.

Видимо, получив молчаливое позволение, он попятился и широко распахнул перед нами тяжелую дверь.

Приёмный зал маркиза Кавиго больше напоминал кабинет какого-то чиновника средней руки. На полу лежал круглый, почти во всю ширину зала ковёр, на котором у дальней стены стоял тяжелый письменный стол. По правую руку от нас располагались стеллажи с книгами в толстых деревянных и кожаных переплетах, а всю левую стену занимало панорамное окно. Больше в комнате ничего не было. Казалось, что здешнему правителю совсем чужды присущие знати слабости типа охоты, как и всякие развешивание трофеев из звериных голов по стенам.

Маркиз, сухоплечий и седовласый мужчина, сидевший за своим столом, оторвал взгляд от документов и, перевернув их текстом вниз, пристально посмотрел на нас. Его возраст подчеркивался седыми, редкими волосами, которые прямыми нитями уходили за спину, и глубоко посаженными карими глазами, испещренными глубокими мимическими морщинами. Острые черты лица, вздернутый нос и тонкие длинные губы показались мне очень знакомыми, словно я уже где-то видел этого человека.

— Поклон… — одними губами повелел нам барон Жамалус. Сам он выставил левую ногу вперёд на носок, положил правую руку на грудь и склонился, опустив взгляд и отведя другую руку в сторону.

Я попытался повторить поклон, невольно оглядываясь на Филицию. Там уже принял управление Блик, изображавший самый настоящий реверанс, которому позавидовали бы современные леди.

— Подойдите, — проговорил маркиз, опуская перо в чернильницу.

По привычке я взглянул сквозь тени. Сидевший за массивным резным столом мужчина тоже был культиватором, правда, духовной ступени бронзовой лиги. Я не видел его артефакта, но что-то мне подсказывало, что он был посвящён сферами в убийцы.

— Серебряная лига, первая ступень третьего ранга, да еще и дуальность… — произнёс правитель города. — Ты прямо как мой бастард Хавиньон, только без дуальности, конечно. Что привело тебя в мои владения, Братио из Уловина?

— В Уловине работы нет… — начал было я.

— И мало серебряных сфер, — мысленно подсказал мне Зэр, и я слово в слово повторил за императором.

— О, ну тогда ты по адресу и вовремя. У нас и сфер, и работы для дуального культиватора хоть отбавляй. Вот, к примеру, в подземельях города завелась хищная серебряная сфера. До войны она нам особо не мешала: мы в те подземелья лишь преступников скидывали. Выберется — значит, чист перед Триединым, а нет — значит, туда ему и дорога. — Взгляд маркиза стал вдруг хитрым, и он, прищурившись, посмотрел на меня. — Однако сфера предельная, божественной ступени. В общем, Братио, спустишься в подземелья, побьешь зверей сферы, чтобы она в ступенях подусохла хотя бы — будет тебе и дом, и работа, и культивация. Считай, что хищная сфера — это твоя откупная городу.

— Благодарю, мессир, — произнёс я и снова попробовал изобразить правильный поклон.

— Не стоит лишний раз голову гнуть. Я сам из простых, а титул после войны получил. Кстати, за бои в этом же городе. Ты-то сам воевал?

— Да, — кивнул я. — В армии Джастиро копейщиком второго ряда.

— Ну а теперь ты на острие этого самого копья, как говорится. Поступаешь под командование барона Жамалуса. Мы выделим тебе комнату во дворце, где ты и твоя дочка сможете отдохнуть, а после вы получите всё необходимое для сферы. Ваур, — позвал маркиз глашатая и, дождавшись, пока мужчина в алых одеждах покажется на пороге, приказал: — Проводи Братио и его дочь в гостевую и проследи, чтобы гости получили теплую воду, одежду и еду!

— Благодарю, мессир! — снова сказал я и, кивнув, проследовал за своим провожатым.

Тень Зэра появилась, как только я вышел из приемного зала, и, отмахнувшись от моего молчаливого вопроса, скользнула сквозь стену в его сторону.

Маркиз Кавиго Митас тарабанил пальцами по широкой столешнице, а барон Жамалус неподвижно стоял перед ним, сложив руки на животе.

— Мой бастард рассказал мне, что этот Братио очень похож на того, кого разыскивает весь белый свет — на некроманта Райса Бабуина Тулле Зиннала, именуемого Кровавым… — наконец произнес маркиз.

— Ваш сын, месье, совершенно прав. Братио очень похож на того, кого ищут святые отцы, и девочка очень похожа на именуемую Филициией. Мы, конечно, можем сдать его инквизиции… — протянул Жамалус и, взглянув на правителя города, продолжил: — Но, с другой стороны, мало ли отцов потеряли сейчас свои дома и ходят по миру с детьми. Не всех же в опасные колдуны записывать.

— Он дуальный культиватор, и она — тоже культиватор.

— Но он не некромант и не геомаг, а значит, он не разрушал Лозингар и не убивал Джастиро. Кстати, сегодня я спас вашего сына от драки с ним, в которой, возможно, мы потеряли бы очень много людей, даже если бы победили.

— Думаешь, он настолько хорош в своём ремесле?

— Мы не святые отцы, чтобы ограничивать культиваторов. Кроме того, Сапслейн уже вторгся в Мрог, а принцесса Милософи хоть и тринадцати лет отроду, зато её регент скоро разменяет свою сотню лет.

— А, это та, чьи родители были отравлены, а пойманные погибли под пытками, так и не раскрыв палачам, кто их нанял?

— Да, мессир!

— Ну а добрый регент, конечно, не спешит выдавать девушку замуж, иначе тогда придётся травить еще одного короля… — будто себе под нос произнес маркиз. — А известно, сколько спапслейнских воинов перешло границы Переката?

— Около десяти тысяч, мессир. Именно поэтому нам и нужен этот Райс, кем бы он не назывался, хоть Двуединым бесом. Вот только, боюсь, хищная сфера ему будет не по зубам: она на грани перехода в золотую. Схарчит Райса Бабуина Тулле… тьфу ты, — запнулся Жамалус. — Схарчит и не подавится.

— Если это тот, о ком говорят, то он нам пригодится в войне с Сапслейном и в сфере выживет, а если нет — то и не жалко, — холодно произнес маркиз.

— Разрешите идти заниматься своими делами? — склонился в поклоне Жам и, получив вместо ответа разрешающий взмах, удалился спиной вперёд в приоткрытую дверь.

— Райс, есть проблема.

Зэр появился как раз в то время, когда я и Филиция отмокали в нагретых ванных в выделенной нам дворцовой комнате с высокими потолками и с узкими зарешеченными окнами, в какие не пролезла бы даже детская рука.

— Что, учитель? — спросил я, не открывая глаз.

— Они кормили сферу людьми до тех пор, пока она не стала представлять опасность, и они знают, что ты — это ты.

— Хм. Тогда почему они не напали на улице и не задержали при входе во дворец? — резонно поинтересовался я.

— Ты им нужен. Возможно даже, они хотят заключить с Сапслейном сепаратный мир, — задумчиво проговорил Зэр.

— Серпа… Какой мир?

— Это когда к твоему замку подходит войско, а ты выходишь и говоришь: мол, можете, конечно, штурмовать и потерять кучу людей, а можете сделать меня частью вашей знати. Замок и земля достанутся вам, а я по-прежнему буду правителем Ахвароком.

— Хитро… — отозвался Блик.

— Эй, шут, а кто из вас троих ванну-то принимает? — осклабился Зэр.

— Мы все принимаем, по очереди! Когда еще у нас ванна будет… Всё трупы, грязь и ледяная вода вокруг… — ответил Блик.

— Зэр, — произнес я, — надо посмотреть на эту серебряную сферу. Может, стоит не с неё начать, а с более маленьких, раз я им нужен для этого сеперекатного мира.

— Конечно, посмотрим. Я пойду еще чего-нибудь послушаю… — кивнул император и исчез из поля видимости, оставляя меня наедине со своими мыслями, которые постоянно перебивали Ларри, Блик и Филиция, непрерывно спорящие о длительности пребывания каждого из них в тёплой воде.