Чужая тень III

Глава 7 Вино, камни и культивация

Брусчатка, выложенная в глухом переулке, вздыбилась и тут же скатилась с высунувшейся из-под земли крупной каменной головы, что-то пережевывающей стальными челюстями. Защищающие морду пластины разъехались, и от стен близко стоящих домов отразилось эхо глубокого вздоха, словно изданного человеком, севшим передохнуть от необычайно тяжелого труда.

Ци пульсировала в измученном теле Яза, чьи глаза зажмурились от яркого утреннего света. Он испытывал головокружение от свежего воздуха, но все равно не мог им надышаться. Маг широко открывал рот, словно пьяница, глотающий солодовую прохладу любимого напитка. Культи и то место на ноге, где когда-то был палец, болели, однако не кровоточили, и даже раны зарубцевались под непрерывными лечащими заклинаниями. Неизлеченным оставался лишь оскальпированный, кое-где белёсый череп, который холодило от сквозняка. С ним Язу предстояло повозиться, чинить отдельно: сшивать и стягивать кожу, возможно даже, брать образцы тканей с других, более подверженных регенерации частей тела…

Маг до сих пор не мог поверить, что выбрался из темницы ценой двух своих артефактов, двух лиг, двух кистей рук, пальца на ноге и скальпа с правым ухом. Однако это произошло, и теперь он мечтательно улыбался. Сон, гигиена, регенерация, еда — всё это казалось сейчас немыслимой роскошью. Первым делом он думал о культивации. Дворец Джастиро по ощущениям был совсем недалеко, а значит, недалеко была и его золотая сфера.

Передняя часть туловища приподнялась, чтобы Яз мог глянуть наверх. От былой силы не осталось и следа, но он всё-таки воззвал к ней. Медленно, тяжело, недовольно скрежеща друг о друга, камни начали подниматься в воздух, складываясь в дорожку, и мгновения спустя вся сороконожка поползла по воздуху на крышу ближайшего дома.

Чёрный дворец, построенный вокруг золотой сферы, манил его тринадцатью возвышающимися над городскими постройками башнями. До него было совсем недалеко — каких-то пару тысяч шагов.

— Пару тысяч шагов, заполненных стражей, святыми отцами, культиваторами и пушечными расчетами, — пробормотал под нос Яз, взвешивая свои шансы. — Можно дождаться темноты, отползти подальше от дыры и выспаться, раздобыть одежду, еду, но скоро эффект от поглощения артефакта пройдёт, и управлять големом будет совсем уж тяжело. А уж драться… Значит, штурмовать нужно сейчас.

Панцирь каменной сколопендры захлопнулся, и она опустила переднюю часть своего туловища на черепицу.

Чем-то приятно пахло — печеным и зерновым. Принюхавшись, маг заключил, что под ним наверняка находится кондитерская или даже пекарня. Сороконожка изогнулась сосискообразным телом, подпрыгнула, и балки перекрытий треснули под собственным весом, увлекая голема вниз.

Яз осмотрелся, не открывая лица. Он действительно оказался в самом центре пекарни, где до его появления трудились три женщины-пекаря — во всём белом, с аккуратно убранными волосами, покрытыми белыми под стать одеждам платками. Ящер ожидал услышать крики, но его встретило поистине гробовое молчание, хотя он никого еще не успел раздавить. По всей видимости, шок заставил женщин онеметь и они молча наблюдали за тем, как сороконожка вращала каменной головой и принюхивалась, а затем принялась поглощать свежеиспеченные плюшки, пирожки и булки, перемалывая их стальными челюстями.

Пекарки медленно и осторожно, словно боясь привлечь внимание твари, отступали спинами к выходу. Яз же, будто не видя их, пожирал свежую выпечку, иногда окуная голову сороконожки в кадушку с водой. Когда он наконец утолил голод, то прислушался и довольно кивнул. Там, на улице, кто-то истошно звал стражу.

Голем начал семенить ножками и отошел будто для разгона, задевая и с треском давя поваленные стеллажи, затем с размаху врезался в стену булочной. Доски и тонкий кирпич не выдержали и рухнули, открывая ему путь в другое помещение, где пахло рыбой и специями. Сороконожка поползла дальше, словно магнит, притягивая к своему телу столовые ножи и противни, которые покрывали её тело не хуже стальной кирасы.

Следующей лавкой, куда проломился Ящер, было ателье, и голем магнитил к своему телу ножницы и иглы. На мгновение он остановился у манекена, на плечиках которого висел длинный синий плащ с надетым под ним таким же синим балахонистым одеянием.

Собравшимся на улице дворников и других утренних зевак казалось, что каменная тварь не насытилась в булочной и теперь ест ткань, но на самом деле Яз как мог аккуратно распределял добытую одежду. «Не идти же во дворец голым…» — рассуждал он в вернувшейся к нему цинично-иронической манере.

Винная лавка встретила бестию звуками разбивающейся посуды и запахом вина и уксуса. Сок тёк по её телу, а под маленькими перебирающими лапками то и дело разлетались на осколки бутылки и кувшины. Немного вина могло усилить на время культиватора, высвободив закованное в его соке ЦИ, однако от большого количества вполне можно было вовсе потерять контроль вплоть до беспамятства. Однако на этот раз пойло предназначалось не для него. Любой геомаг знал, что големы впитывают вина так же хорошо, как и человеческую кровь, и таким вот образом Яз убирал себя из цепочки донорства для его сущности. Сколопендра крушила всё вокруг, наполняя межкаменное пространство энергетически ёмким нектаром.

«Еще бы в ювелирный заглянуть, — подумал маг, но на улице уже собиралась стража, с опаской взирая на беснующуюся тварь. — Наверняка уже послали за подмогой во дворец. А там еще должен был оставаться самый сильный культиватор из тех, кто не пошёл с Джастиро». Одного его могло с лихвой хватить низвергнутому в серебрянную лигу магу, и потому сороконожка махнула хвостом и, нащупав стальными усиками погреб, юркнула туда. «Пусть думают, что я еще тут», — решил Яз, припрятав внутри бестии одну целую бутылку для личного удовольствия.

Длинное тело замерло. Как следует отдышавшись, маг приказал массивной голове вгрызаться в подвальную стену.

Сороконожка вынырнула из-под земли, словно рыба из водоема, расплескивая каменные брызги брусчатки в переулке, что был в одном квартале левее от места забурения. Теперь тайная стража вместе со святыми отцами могла обшаривать разрушенные Язом лавки сколько их душе было угодно, опасаясь удара исподтишка. Чем больше святош и стражи вместе с дежурными культиваторами будет занято там, тем меньше их будет у золотой сферы.

Напитавшийся вином голем управлялся очень хорошо. Знал бы Яз, что его так глупо поймают в сети — раздавил бы он тогда все драгоценные камни, извлек бы всё доступное Ци и устроил бы в столице то же самое, что он сделал с армией Переката. Смёл бы все одним махом, да так, что больше бы никто не посмел зайти в древний город — ни птица, ни зверь, ни даже червь. Да и вряд ли после такого осталось бы место, куда они смогли бы зайти…

Камни подвинули бутыль так, чтобы беспалый маг мог зубами выдрать пробку и пригубить выбранное им креплёное красное вино. Губы Яза защипало. Во рту не осталось живого места от побоев и издевательств, а может, от прикусывания губ во время бредового болевого шока и множественных провалов в черноту бессознательного.

Маг сделал глоток, затем отхлебнул еще и еще. Силой воли остановив себя, он заткнул бутыль пробкой, лежащей у него на груди.

Да, было время, когда он создавал кокон-шар внутри колеса и разъезжал в нем, словно король. Ящер хмыкнул: что ж, настало время самому стать колесом. Сороконожка ухватила свой хвост челюстями, свернулась в каменный бублик и покатила сначала медленно, но с каждым оборотом всё быстрее и быстрее.

Сфера была близко, буквально в квартале от него. Он не мог больше медлить, не мог допустить любой, даже самой маленькой ошибки, в том числе этической, и потому каменное колесо давило всех, кто не успел убраться с его пути. Яз твёрдо решил, что будет у сферы очень и очень скоро и никто не сможет ему помешать.

Проехав мимо главных ворот дворца и убедившись, что они закрыты, сороконожка покатила вдоль стены.

Яз мог поклясться, что это уже происходило. Миновав эту стену в прошлый раз, он и угодил в лапы к светломирским паладинам. Может, и сейчас кто-то из них ждал его по ту сторону, готовя коварную антимагическую сеть, а может, и нет, но догадки — удел гадалок на кофейной гуще. Магу же, особенно боевому, требовалось знать и быть готовым к любому повороту событий и дел.

Каменно-железный бублик принял свой обычный облик и нырнул в землю, углубляясь в пристенную грязь. Выбор был сделан. Оставшийся путь до сферы пролегал под землей, где не существовало никаких сетей и уж тем более стражи.

Яз пробубнил заклятие шахтёра, названное так в честь первых геомагов, которые предпочитали атаковать из-под земли. В эпоху древних войн магу его уровня вовсе не нужно было показываться на солнечный свет или под звездами, чтобы оставаться убийственным и неотвратимым. Теперь Ящер мог проползти без воздуха намного дольше, а, по его расчётам, этого как раз должно было хватить до сферы.

Он полз и чувствовал приближающиеся вибрации силы, пока не достиг пласта, где земля была особенно рыхлой. Дышать стало гораздо свободнее. Сороконожка замерла, и Ящер закрыл глаза, готовясь к испытанию на право получение артефакта.

Сфера отозвалась не мешкая. Яркий золотой свет резанул глаза, и маг инстинктивно прикрыл их отсутствующей ладонью. Как ни странно, она оказалась на месте, как и кожа на голове с привычными ему редкими седыми волосами.

Золотая дымка стала принимать очертания, расширя видимую картину до просторного места, а может, и помещения, сплошь заполненного людьми. Их лица сияли что тот свет, от которого Яз прикрывал глаза.

— Я достоин золотого артефакта! — произнёс он традиционную фразу вызова испытания.

Стены легонько задрожали, зазвенев, как тысячи маленьких колокольчиков, так напоминавших гонг культиваторов. Затем по помещению пронесся легкий смех, и вновь воцарилась тишина.

Стен условного зала видно не было — настолько они расплывались и размазывались. Жёлтые глаза Яза заслезились. Он утер их пальцами, пытаясь проморгаться, и в это время по помещению снова пронесся смех — не мужской и не женский, возможно, детский, обвивающий, всеобъемлющий, сошедший с высоких нот на хрипоту.

— О-о-ма м-а-аа, трое на века! Трое из далека! — донеслось со всех сторон так знакомое пение.

Это пел его детский хор. Казалось, Яз может различить каждый голос, поющий эти ноты; он знал имя каждого из тех, кем пожертвовал в обмен на свою жизнь в начале пути геомага.

Сияющие впереди пятна обрели очертания. Весь его хор в полном составе пропевал его, Яза, партию. Место главного певчего занимала черная костлявая фигура без кистей и с окровавленным грязным черепом, на котором виднелась небрежно и на скорую руку налепленная побледневшая человеческая маска-лицо.

— Ну, Яз Раммилион, почему ты не поёшь? — раздался голос отца-дирижера.

— Я тут не за тем! — повысил голос Ящер, борясь с волнением и с неведомо откуда взявшимся чувством страха.

— Тогда иди в свою келью и читай до восхода «Триединый — смилуется»! — приказал голос.

— Нет никакого Триединого! Есть лишь сферы, смерть и я! — прорычал в ответ Яз.

— Ну почему же нет? — синхронно проговорили сразу три человека, и Яз увидел будто сошедших с фрески жнеца, отца и кузнеца.

Триединый смотрел на него откуда-то сверху шестью разноцветными глазами. Трое улыбались, повторяя мимику друг друга, держа в руках колос, младенца и кусок руды, но уже не протягивая их, а будто прижимая к себе, удерживая их от проходящего испытание сферой.

— Нет! — вскричал Яз, внезапно понимая смысл увиденного. — Я достоин золотого артефакта!

— Правда ли? — спросили неожиданно близко, и, опустив взгляд, маг столкнулся лицом к лицу с королём Джастиро.

Тот смотрел на Ящера хитрыми маленькими глазками без кровеносных сосудов — все они лопнули от того, через что королю пришлось пройти в последние минуты жизни. Руки и ноги были переломаны и испещрены уколами от шипов, как бывает, если перед смертью человек попадает в затягивающийся живой вьюн с силой неистовой анаконды, какие водятся в тропических лесах Лаорока или Врагнара.

— Я тебя убил! Исчезни, морок! — приказал маг, отмахиваясь от монарха. Но его кисть снова превратилась в культю, а стоящие вокруг люди, не сговариваясь, начали оборачиваться, скалясь хищными улыбками на гниющих лицах. Кого-то он узнал сразу, кого-то память скрыла от него пеленой времени, а кто-то был незнаком ему вовсе.

— Достоин? — произнесли они хором.

Не надо было быть некромагом, чтобы различить в них живые трупы, протягивающие к нему свои костлявые пальцы.

— Меня ты убил потому, что я не впустил тебя на ночлег! — сказал кто-то.

— Меня за то что попытался тебя ограбить! — вторил ему другой.

— Меня потому, что я носил артефакт, нужный твоему ученику для культивации… — произнес третий.

— А я умерла сегодня, вынося помойное ведро. Ты задавил меня у порога моего дома! — пропищала маленькая девочка с расплющенной головой, одна из немногих, что не улыбалась, глядя на своего убийцу-претендента.

— Меня тут нет! — отшатнулся Яз, произнося стандартную мантру выхода. — Я ничего не взял из сферы!

Последние слова он прокричал, но его голос утонул в темноте внутренностей голема. Золотая сфера отвергла его. Теперь нужно было думать, как жить с этим и как быть магом серебряной лиги, когда ты привык быть стальным.

Яз покрылся потом. Тело зудело, и даже «шахтёр» не справлялся с его одышкой.

«Бежать. Бежать без оглядки. Как можно дальше на север, пока судная неделя еще действует. Но сначала — помыться и поспать…» — метались в его голове сумбурные мысли.