Чудный Нижний

Глава 18 Птицын получает записку

Крыжатик ждал там же, где Валерка его оставил. Сейчас парень знал, что крыжатик — это полудуховное полуматериальное существо, которое рождается из духа разумного, чью могилу повредили сразу после похорон. Поэтому он и не представился до сих пор — ворон просто не помнит своего имени. Его стёрли с могильной плиты и из памяти самого покойника в тот момент, когда он ещё был привязан к земной оболочке. Печальная участь, но дух это не злой, обычным людям не вредит. А вот к тем, кто оскверняет могилы — совершенно безжалостен, убивает без снисхождения. Ясно теперь, почему его поставили охранять одно из последних захоронений ведунов — очень подходящий страж.

— Вижу, у тебя всё получилось. Вон физиономия какая повзрослевшая. Седина даже появилась на висках. Взрослый, достойный муж, а не мальчишка. Как тебя теперь называть? Валерий? Или вовсе — Ведающий?

— Да зови просто Валеркой, как раньше, — махнул рукой Птицын.

— Вот и славно. Не соблазнился, значит, большими знаниями.

— Было б чем соблазняться. Скучно же будет, если всё знать.

— Если б ведуны знали всё, ты бы не был последним из них, — хмыкнул крыжатик. — Так что дальше, Валерка?

— Домой поеду, — пожал плечами Птицын. — Проблем-то у меня не уменьшилось. Вы, кстати, как, не хотите со мной? И ты, и Агапа. Отпустить я вас, уж прости, не могу — слишком вы нужны. Будешь иногда летать сюда, проверять, чтобы всё в порядке было. Защиту подновлять.

Сейчас Птицын видел, как эта защита сделана. Повторить, пожалуй, не смог бы — очень уж много сил положили последние из ведунов, чтобы сделать этот курган незаметным ни для людей, ни для духов, ни для техники. Разве что поправить, если бы тут что-то истощилось от времени — ничто ведь не вечно. Пока, стараниями крыжатика, в этом не было нужды. Предлагая ему перебраться в Ляхово, Валерка не рисковал — знал, что время от времени ворон сможет летать сюда.

— Я-то с удовольствием, — хмыкнул ворон. — Скучно здесь. А уж Агапка и вовсе от счастья помрёт. Если гордость не взыграет, конечно. А то у неё в последнее время совсем ум за разум заходит от безделья и одиночества. Того гляди, переродится во что-нибудь тёмное и злое.

— То есть зазова, по-твоему, белая и пушистая? — удивился Валерка. — Чего может быть ещё более злым-то? Она и так людьми питается! Точнее, молодыми мужиками.

О зазовах парень теперь тоже знал. Их никто в лабораториях не создавал, они сами появились, на заре существования человечества.

— Хищница, — философски ответил крыжатик. — Что с неё возьмёшь? Берёт столько, сколько ей нужно для пропитания, удовольствия от убийства не получает. А вот если совсем с глузду съедет — может стать дюже вредной тварью. Да и, знаешь, привык я к ней за столько-то веков. Жалко, если погибнет. К тому ж она уже очень давно на охоту не выходит — нет нужды. Твои предки позаботились о том, чтобы она могла питаться обычной, человечьей пищей, а то и вовсе — энергией, как последние годы.

Валерка и сам не собирался оставлять здесь несчастную в одиночном заключении. Как бы там ни было, а они с крыжатиком очень долго служили ведунам. А уж последние годы, после смерти бабушки, им и вовсе тяжело пришлось. Эти двое ведь даже не знали, вернётся ли за ними кто-нибудь. И то, что они не голодали, не слишком облегчало их участь. Да, что зазова, что крыжатик — существа изначально не слишком социальные. Именно поэтому его предки и выбрали их в качестве стражей собственных могил. Вот только «не быть социальным» и «быть запертым в одном месте веками» — это всё-таки несколько разные вещи.

«На их месте я с ума бы сошёл, — поёжился Птицын. — Сидеть безвылазно на одном месте, и не знать, когда твоё заключение закончится… Пожалуй, и правда от такой жизни можно переродиться в какую-нибудь дрянь».

Зазова к их возвращению уже успокоилась. Валерке даже показалось, что ей слегка неловко за свою вспышку. Впрочем, извиняться девушка не собиралась — наоборот, продолжала демонстрировать, насколько ей Птицын неприятен. Девушка сидела, привалившись спиной к двери бани, и когда Валерка подошёл поближе, рыкнула на него аки львица. Лицо у неё на мгновение трансформировалось в жадную пасть, как в фильмах ужасов, аккуратные розовые ноготочки превратились в чёрные, покрытые грязью когти, вены на лице и теле окрасились чёрным. Жуть!

— Пшёл вон отсюда, щенок! — изменённым голосом рявкнула девушка. — Ненавижу!

— Слушай, ну ладно. Не пойму, на меня-то ты чего злишься? — спросил Валерка, ничуть не испугавшись. Он теперь мог видеть цепи заклятий, опутывающие эту девицу. Она в самом деле не могла ему ничего сделать. — Не я тебя здесь заковал.

— Не ты, — Агапа вновь превратилась в красавицу, — Но такие, как ты. Предки твои. И ты меня тоже не отпустишь. Вижу же, что ты теперь всё про меня знаешь, всё видишь. Не обманешь тебя.

— Так не надо обманывать, — пожал плечами Валерка. — Зачем? Цепи твои я вижу, и снимать их не намерен, ты права. Но не потому, что я такой плохой и злой. Если тебя освободить, ты ведь снова на людей охотиться начнёшь, так? Но и тебе плохого я не желаю. Заклятия, что тебя связывают, я срывать не хочу. А изменить пока не получится — опыта у меня нет, хотя я примерно представляю теперь, как это сделать. Так что давай так — пока я тебя перевяжу на себя, и в другое место отведу. Туда, где сейчас живу. Там и народу побольше, тебе не так скучно будет. Опять же, мне очень сильно не помешает, если кто-то будет охранять мой клан от всяких хитрецов, которые голову заморочить могут. Вы с крыжатиком на этом сами собаку съели, так что должны справиться. А когда смогу сделать так, чтобы ты не была привязана к месту, но при этом по-прежнему могла не питаться человеческими юношами, я тебя отпущу. На все четыре стороны, слово даю. Как ты на это смотришь?

— А если тебя убьют до того, как ты сможешь изменить заклятия? — спросила Агапа. Тон у неё был скептический, но Валерка видел — заинтересовалась, очень даже заинтересовалась.

— Если так случится, я попрошу, чтобы мои наследники это дело закончили. Или просто друзья. У меня, например, есть приятель, у которого полно знакомых колдунов. Возможно, он сможет договориться с ними?

Откровенно говоря, Валерка сомневался, что кому-то из современных колдунов хватит знаний, чтобы справиться с этим заклятьем. Древняя волшба, тяжёлая, и совсем не такая, какую используют современные колдуны и ведьмы.

Агапа, конечно, согласилась, в чём парень и не сомневался. Может, это и не та свобода, о которой она мечтала, но даже так её существование станет куда легче, чем здесь, в Могильцах, и зазова это прекрасно понимала.

Валерка напоследок ещё раз оглядел родовое гнездо, лысый курган, выглядывающий из леса. Сморгнул, возвращая морок на место. Курган исчез, а родовое гнездо снова предстало заросшим и неопрятным.

«Чёрт с ним, пусть так и остаётся. Ни один нормальный человек сюда точно не полезет, даже спьяну. Через такие кусты продираться — дураков нет. Вот пусть так и остаётся».

Отвязать Агапу от места оказалось совсем несложно. Валерка видел призрачные нити заклятий, связывающие зазову с местом, где прежде стояла изба. Он легко мог их развеять, а мог — привязать к себе или к новому месту. А дать вредной девице больше свободы пока не мог. Хотя парню даже любопытно стало, получится ли разобраться в сложной вязи заклятия и изменить его. Или создать новое, своё… но это потом. Соклановцы его, наверное, уже потеряли, волнуются — всё-таки пропал на целый день, уже к вечеру время клонится. Так что заклятие Валерка просто перенёс на себя.

Агапа, неожиданно захлюпала носом.

— Ты чего? — спросил крыжатик.

— Жалко, — всхлипнула Агапа. — Я в этой бане столько прожила. Так старалась сделать её хоть чуточку лучше… Привыкла к ней.

«Загадочная женская душа, — подумал Валерка. — У меня в башке появилось столько знаний, а понять её я до сих пор не могу. Да и к лучшему, наверное!»

Впрочем, стоило девице усесться на переднее сиденье машины, и слёзы были забыты. Куда там жителям тёмной стороны! Вот для кого всё, что находится за пределами деревни, было новым и неожиданным. От обилия новых впечатлений даже крыжатик начал впадать в шоковое состояние — очень уж сильно изменился мир с тех пор, как он перестал покидать своё место работы. Валерке было жаль новых знакомых.

— Как будто в другой мир попал, — поражался крыжатик, который удобно устроился на плече у Агапы. Всего ничего лет-то прошло! Да уж, засиделись мы, Агапа.

Зазова и вовсе дар речи потеряла. Она, похоже, и раньше редко отходила от дома, и теперь едва могла осознать всё увиденное.

— Не против пройтись немного по тёмной стороне? — спросил Валерка спутников. Решил, что им на пользу пойдёт перед встречей с его соклановцами немного успокоиться в привычной обстановке. По лесу пройтись. А то очень уж у обоих очумелый вид. Уже и членораздельных слов не осталось, только ошеломлённые восклицания.

«Со стороны оба выглядят как умственно отсталые, — констатировал парень. — Если не знать о причинах такого поведения… хотя не, крыжатик-то ничего. Если не знать, что он разумный и говорящий, то, наоборот, очень даже органично выглядит».

— Это да. Надо! — пробормотал крыжатик. Агапа только кивнула — всё никак не могла справиться с эмоциями.

На тёмную сторону Валерка перешёл на Гагарина, вместе с машиной. Резкая смена обстановки опять повергла спутников в шок. Впрочем, здесь местность для них была более привычной, хотя на тёмной стороне ни крыжатик, ни Агапа никогда не были. Их призвали на службу задолго до того, как случилось разделение.

— Сейчас немного прогуляемся, и будем в Ляхово, — пояснил Птицын. — Вы давайте, в себя приходите. Кстати, Агапа, тебе привычно твоё одеяние, или, может, ты хотела бы переодеться во что-нибудь более современное? — спохватился парень. Просто увидел, как она ступает босыми ногами по сосновой хвое, устилавшей землю. Вообще-то зазовы и голыми могут — так даже удобнее завлекать в чащу лесную незадачливых парней. Только одно дело — на охоте, и совсем другое — в жизни.

«Стриптизёрши ведь тоже по городу в своей униформе не ходят… ну, в обычное время», — подумал Валерка.

— Не откажусь, — ответила Агапа. Валерки она всё ещё дичилась. А он вдруг вспомнил момент из раннего — раннего детства. Кто-то держит его на руках и нежным-нежным голосом поёт колыбельную. Раньше он думал, что это какие-то ложные воспоминания, или остался в памяти момент, когда кто-нибудь из подруг мамы в гости приходил… теперь вот узнал — это она и была, Агапа. Так что всерьёз злиться на зазову за сварливость Валерка не собирался.

Тропинка, ведущая в Ляхово нашлась быстро. Полкан принялся радостно скакать из стороны в сторону — засиделся в машине, да и выспался в кургане, и теперь вот спешил выплеснуть излишки энергии.

Валерка на пса внимания не обращал — больше поглядывал на спутников. Как-то они вживутся в клан? Насчёт крыжатика Валерка не переживал — ворон показался парню существом уравновешенным, рассудительным и неконфликтным. А вот Агапа… впрочем, у неё ситуация тяжёлая, хоть к психологу обращайся.

«Наверное, со временем в себя придёт. Главное, чтобы на начальном этапе как-нибудь без конфликтов обошлось — Если вспомнить, с какой лёгкостью она выдернула с корнями не такую уж маленькую сосну, могут быть неприятности… особенно, если она разозлится на кого-нибудь из людей. Ладно упыри и вурдалаки — они парни живучие, их бревном не перешибёшь. А вот бывшие рабы — те да, могут и попасть под горячую руку».

Продолжить мысль парень не успел, потому что впереди вдруг мелькнул рыжий пушистый хвост. Сердце пропустило удар.

«Алиса!»

Он инстинктивно дёрнулся вперёд — догнать, потом резко затормозил — а вдруг это не Алиса вовсе, а Мари? Точнее, не Мари. Игорь Деянович ведь уже упоминал её настоящее имя, Кумико…

Пока Валерка мучился сомнениями, Полкан о сложных материях не задумывался. Пёс увидел лису — пёс срочно захотел с ней поиграть. Гибкое собачье тело мелькнуло впереди, и Полкан с весёлым лаем рванул догонять новую подругу. Ну, то есть он-то был уверен, что это новая подруга, а вот лиса в этом явно сомневалась, потому принялась улепётывать от страшной собаки — упыря со всех ног. Валерка бросился догонять — он уже понял, что никакая это не Алиса — уж её-то парень точно от других лис смог бы отличить. К тому же хвост у этой лисы был только один.

«Значит, и не Мари. У той, вроде бы, хвостов даже больше, чем у Алисы, — вспомнил парень. — Значит, просто лиса, обычная».

Птицыну казалось, что он держит себя в руках, но разочарование получилось очень болезненным. Однако отдавать на поругание псу несчастную лисицу было бы неправильно. Конечно, Полкан и не подумает причинить ей вред — Пёс для этого слишком дружелюбен. Совсем не охотник. Однако лиса об этом не знает, и наверняка бедная зверюшка дико перепугается, когда страшная лысая собака с огромными клыками её догонит.

К тому моменту, как Валерка догнал животных, Полкан уже развлекался во всю. Припадал на передние лапы прямо перед носом лисицы, звонко лаял, приглашая к игре, изо всех сил махал хвостом, пару раз сбив им низко висящие ветви ёлок. Лиса пыталась от этого ужаса сбежать, но Полкан не позволял — стоило рыжему зверьку попытаться ускользнуть, как пёс огромным прыжком настигал её, и снова ловил. Лиса огрызалась, но развеселившийся пёс принимал это за игру — тем более, чем упырю могла навредить обычная лиса? Полкана бы и волк не смог чувствительно укусить, что уж говорить об обычной рыжей.

«Ох! Да ведь это та самая, которую Алиса на тёмную сторону перевела!» — узнал животину Птицын.

— Полкан! А ну отпусти её! Ты видишь, она тебя боится! — возмутился парень. — Не хочет она играть. Это та самая, которую Алиса сюда привела, ей здесь всё непривычно, так ещё ты её пугаешь!

Пёс приостановился на секунду, повернул голову к Валерке, поднял одно ухо вопросительно. На морде было нарисовано крайнее недоумение — дескать, хозяин, ты серьёзно? Ты вот прямо уверен, что я должен оставить в покое эту рыжую? Да не может этого быть!

Взгляд у пса был очень укоризненный. Валерка уже хотел повторить приказ, а потом вдруг вспомнил, как он совсем недавно запер Полкана, когда тот пытался охранить деревню от недоброй гостьи, и что из этого вышло.

— Полкан, ты чего? Что с ней не так? — решил уточнить Валерка.

Лиса, почувствовав, что от неё отвлеклись, снова порскнула в кусты, однако Полкан, услышав нотки сомнения в голосе друга, радостно продолжил «охоту». Догнал одним прыжком, ухватил за шкирку, и гордо потащил к Валерке.

«Блин, ну вот как так⁈ Нормальная же собака была, что за охотничьи замашки⁈» — возмутился Валерка. Хотел всё-таки отогнать пса, но тут заметил у лисы на шее какую-то верёвку. Даже не верёвку, а как будто бы ленточку, оторванную от куска ткани — с неровными краями, с торчащими нитками.

— Подруга, ты чего, застряла, что ли? — спросил Валерка и протянул руку, чтобы снять с лисицы прицепившуюся тряпочку. Лиса возмущённо фыркнула, оскалилась, но верёвочку снять позволила. И это оказалась не просто верёвка. На шее в густом меху лисицы прятался кусочек бересты, скрученный в трубочку. Недоумевая, Птицын распрямил свёрток.

Это была записка.

«Валера, спаси меня! — буквы были неровными. В лунном свете с большим трудом удавалось различать тонкие, торопливые царапины. — Пожалуйста, она меня продать хочет! Я не могу от неё убежать! Если лиса запомнит, что нужно делать, она тебя проведёт!»